Мне всегда казалось, что Лавкрафт — это, в первую очередь, наследник европейской готической традиции. Разумеется, готика Лавкрафта совсем не такая, как у его предшественников (и даже современников: сравните творчество нашего героя с рассказами писавшего примерно тогда же британца Эдварда Фредерика Бесона), но это тема для отдельного, интересного и длинного разговора.

Но при более внимательном знакомстве с автором открывается большее: в «Таинственный дом в туманном поднебесье» слышен уже не только готический скрип половиц, но и несущаяся от земли к небесам (или от небес к земле?) песнь романтизма Гофмана и Одоевского. Сказка, как туман, укутывает действительность, и воздух начинает пахнуть иными мирами — ощущение совершенно непознаваемое, но при том знакомое, думаю, почти каждому из нас.

В этом волшебном тумане нет ничего по-настоящему страшного (хотя поначалу я действительно не знал, куда пойдёт история Томаса Олни дальше, к сказке или кошмару), поэтому любителям щекочущего нервы Лавкрафта «Таинственный дом» может прийтись не по вкусу. Призываю их хотя бы оценить удивительную для этого автора чистоту языка, которая безусловно отличает этот рассказ от большинства других произведений, написанных Лавкрафтом.

Практически перед финалом «Лабиринтов Ехо» автор решает подкорректировать наши представления о мире Стержня.

Получается по-разному, но в основном плохо и сумбурно. Иногда весь этот льющийся со страниц поток откровений пытаются оправдать некой «пришибленностью» главного героя, не обращающего внимания ни на что вокруг. Но о какой пришибленности может идти речь, если аж в седьмой книге цикла главный герой раз пять стукает себя по лбу и кричит: «Как же я мог этого не замечать за пять лет жизни в Ехо?!»

Порой Леди Фрай откровенно путается в ей же натянутой паутине. Скажем, жена Нумминориха Куты, которая двумя книжками ранее растерянно искала, кто бы мог помочь её бедному мужу, здесь

Самое забавное, что при всём этом непотребстве автор еще и повторяется, раз за разом. Сэр Макс вот опять, как и несколько книг назад, чуть не забывает себя в рискованном путешествии (только в «Волонтерах вечности» он путешествовал в другой мир, а тут —

Единственная повесть, которая действительно стоит внимания, это великолепная «Книга огненных страниц». Пожалуй, это даже сильнейшая из всех повестей цикла «Лабиринты Ехо». А в целом — халтура.

Нехорошо!

Скажите, вы любили в детстве сказки? Запомните ответ, и не потеряйте его, пожалуйста, до конца этого сбивчивого отзыва!

Геральт со стороны Канатчиковых ворот вошел в город Вызиму, а со страниц «Ведьмака» — в сердце читателя. И ведь рассказанная история, скажем прямо, простенькая. Ну, ведьмак. Ну да, противоречивый персонаж. Ну, заколдованная принцесса. Ну, всё шиворот-навыворот. Ну, вывернул автор наизнанку малознакомую в России сказку о храбром сапожнике. И что?

Начнем, пожалуй, с того, что Анджей Сапковский — настоящий мастер слова. Всего парой фраз он может создать яркий и живой образ. В Вызиме щербаты кружки, в которые трактирщик в грязном фартуке наливает пиво. В Вызиме щербат полусгнивший частокол, который отделяет пахнущий пивом и людским потом город от старого замка короля Фольтеста. Если о щербатости частокола и глиняных кружек в таверне я могу сказать с ссылкой на авторитет автора и переводчика Евгения Вайнсброта, то заявление, что Вызима — город весь какой-то щербатый, останется исключительно на моей совести.

Но поверьте мне — Вызима действительно щербата с самых Канатчиковых ворот до крытой соломой залы короля Фольтеста, где горит камин, а царедворцы говорят всякие гадости. Да, Вызима такая, со всеми её высокими башнями, лавками, мастерскими, стражниками, пьяницами, ипатами, королями, кружками и частоколами. Вызима — город живой и будто бы дышащий своим запахом грязи, пива, гнили на читателя с пары тоненьких страничек.

Что, решили, что Вызима — тупой город, где всё отвратительно? Пожалуй, напиши «Ведьмака» кто-нибудь из столь популярных сегодня авторов «реалистичного» фэнтези, к которым так часто относят Сапковского, так бы оно и было.

Удивительное дело, но пан Анджей — романтик, каких мало. Вы не поверите, но жесткий король Фольтест — едва ли не самый обаятельный монарх в истории мирового фэнтези. Вы не поверите, но ведьмак Геральт, за спиной короля торгующийся с его царедворцами — склизкими «умными людьми», оказывается настоящим героем. Вы не поверите, но кое-кто из склизких умных царедворцев умеет любить. По-гадкому, может быть, но умеет. Вы не поверите, но в этом рассказе, где ведьмак шутя раскидывает пьянчужек и вспарывает животы, милосердие — не пустой звук.

Вы не поверите, но в «Ведьмаке», где люди торгуются и продаются, слова имеют сказочную силу. Неосторожно брошенное слово может изменить судьбу человека.

Сапковский вовсе не какой-то постмодернист, гаденько хихикающий над разрушенной сказкой о храбром сапожнике. Он — новый сказочник. Он рассказывает сказку. Ну да, щербатая вышла сказка. А что вы хотели?

Так как там, вы любили сказки? Если любили, то этот рассказ для вас. Не всем он, конечно, понравится, но если понравится — то запомните вы его надолго. Как и почти весь пухлый томик рассказов о похождениях Геральта.

Не любили в детстве сказки? Человек с каменным сердцем! Но вы всё равно не проходите мимо «Ведьмака».

Написан-то он с любовью и старанием. Хотя и глумливо — чрезвычайно!

Потрясающий и грустный рассказ. Как ни старался, не увидел в нем ничего натужно-идеологического. История страшная, но «Беззвездной ночью в пути» предстает перед нами вещью светлой и искренней. Она заставляет вновь восхититься талантом Желязны, который на паре страничек сумел затронуть множество популярных жанровых тем, показать историю честного человека. В высшей степени гуманистическое, должно быть, идеальное произведение малой формы от мастера фантастики.

Да, мне довольно странным показался перевод. Вольный, а порой и искажающий смысл написанного, рушащий аккуратную поэтику авторского языка. Просто стоит прочесть последний абзац рассказа в оригинале и в переводе: разница поразительная. Быть может, именно перевод является причиной, почему рассказ у нас, даже среди поклонников творчества писателя, считается проходным произведением.

Именно с этой книги началось мое знакомство с писателем. На мой взгляд, «451» — одна из лучших когда-либо написанных антиутопий, которая действительно берет читателя за душу. Берет, а потом трясет, туда-сюда, туда-сюда, порой повергая несчастного в черную меланхолию, ровно настолько чтобы создать тревожное ощущение, и заставить душу ныть и плакать.

Если бы мне вдруг предложили поставить памятник Рэю Бредбери, на нем бы я написал: «Это человек который написал фантастику, оказавшуюся правдой».