А мы продолжаем наши игры.
Следующей жертвой мэтров стала социальная фантастика, в которой утопия и антиутопия находятся в суперпозиции состояний (надеюсь, я ясно выражаюсь). Беспощадность… Полная беспощадность…
Встречайте!
Сергей Голова: «ЗВЕРИНЕЦ»
(роман, 13,6 а. л.)
Ах, как это идет во вред идее!
Отсюда вопрос: зверинец – имеется в виду Город Счастья с его населением, или окружающая Утопия с ее населением?
Тема (материал и проблематика):
Зарождение, построение и развитие на Земле в 21-25 веках утопического общества, основанного на объединении государств в одну структуру и построении Городов Счастья, где склонные к агрессии люди корректируются, приближаясь к гуманизму. Борьба со старым общественным укладом и результаты этой борьбы -- как на общественном, так и на личностном уровне.
Материал: изменение нашего мира, дающее возможность претворить в жизнь Утопию. Раскрыт небрежно. Не верится ни в политику, воплощаемую разгильдяем Лео и наивным мальчиком Глебом, ни в реакцию держав типа США. Материал дан подробно, достоверность -- минимальна.
Проблематика: укрощение агрессивности, как помехи для светлого будущего. Опять не верится. Идея «электрода счастья» в мозгу плюс технические гаджеты – вторична и третична.
Тема раскрыта в общих чертах, неубедительно.
Идея (главная мысль произведения):
Если человека лишить агрессии, он будет счастлив, станет любить ближнего и трудиться на благо человечества. Блаженны добрые, ибо их есть царство небесное.
Агрессивность мешает людям достичь Светлого Будущего.
Откровенно говоря, идея очень спорна. Агрессивность – необходимый фактор и стимул, без нее человек неполноценен. Напади завтра на счастливую Утопию орда злобных пришельцев – защищать Землю будет некому. (Разве что вооружить всех маньяков и выпустить их из виртуальности в реал. Эти, возможно, и отобьются. Но тогда и «своим» мало не покажется!)
Другое дело, что автор устами Наставника сам же и сообщает в конце романа: человеческая агрессия неистребима, и для построения «прекрасного нового мира» необходим аппарат насилия для подавления этой агрессии, а также «фильтрации населения».
Конфликт (базовый и персонифицированный уровни):
Выделить конфликт сразу не получается. Агрессивность против желания творить добро? Так Лео с Глебом творят добро напористо, агрессивно, ничуть не заботясь ни последствиями, ни мнением человечества на сей счет. При этом им сыплются все плюшки с неба – фарт просто неимоверный. Все силы Вселенной на их стороне, плюс колесо Кармы. При такой поддержке где ж конфликт? – заранее понятно, что «мы наш, мы новый мир построим»!
При более тщательном рассмотрении выходит, что конфликт строится между старой и новой общественными системами, основанными, соответственно, на индивидуализме и агрессии -- и искоренении агрессии во имя приоритета общественного блага. Конфликт в романе представлен как на социальном, так и на личностном уровне, а также на уровне противостояния общества и личности. Он присутствует в большей части романа, в обеих его линиях – но оформлен искусственно, скорее декларативно, чем художественно. Именно поэтому не сразу вычленяется.
Фабула и сюжет (история в ее причинно-следственной и хронологической последовательности – и художественная композиция событий):
Фабула – построение Утопии за четыре века.
Сюжет – переплетение двух временных линий (движение из настоящего в будущее и чистое будущее). Каждая из линий чисто фабульна (линейная последовательность событий во времени и пространстве, не меняющиеся главные герои). Их переплетение дает композицию сюжета, более сложного, чем чистая фабула.
В целом, технически и структурно сюжет выстроен грамотно. Линия «настоящего» занимает больше места, чем линия «будущего», и в ней происходит больше событий -- но, в целом, это оправдано, и общей композиции романа не вредит.
Увы, при грамотной конструкции сюжета конфликт развивается вяло, скорее иллюстрируя социальные задачи, поставленные автором, чем наращивая накал интриги.
Структура (архитектоника) сюжета (экспозиция, завязка, развитие действия, кульминация, развязка), как динамика развития конфликта:
В романе экспозиция происходит по двум линиям, как бы дважды: основная экспозиция всего романа и линии «настоящее» (в линии Лео: «настоящее») и «вспомогательная» по линии «будущее». То же относится и к завязке: основная завязка по линии «настоящее» является и завязкой этой сюжетной линии, и завязкой всего романа. Это событие: Лео, окончательно вернувшись из монастыря, решает остаться в миру и мир изменить. «Вспомогательная» завязка по линии «будущее» -- стремления Фива и Эал вступают в противоречие с системой общества.
Дальше развитие действия и, соответственно, конфликта также идет по обеим линиям. Идет вяло, потому что в линии «Лео меняет мир» сопротивление идее Утопии показано вяло, все само падает в руки Лео и Глеба.
С кульминацией дело обстоит сложнее. По идее, общей кульминацией романа должен быть момент наиболее острого противостояния Коалиции и США, когда мир оказывается на пороге войны и тотального уничтожения. По идее, это пик конфликта, после которого Утопия дальше идет как по накатанной, к развязке. Формально так и есть, но эпизод, когда выясняется, что вот-вот начнется война, и Лео прилетает на переговоры в США, по напряженности действия и конфликта на кульминацию, увы, не тянет. Т. е., кульминация заявлена, но не реализована. Да и решение (условия мирного соглашения) выглядит совершенно неубедительным.
«Коллинз и Ричардсон договорились о том, что Новая Коалиция прекратит все попытки присоединить Америку. Также не будет вводиться запрет на перемещение людей и эмиграцию между Штатами и остальным миром. Более того, Новая Коалиция будет помогать США, если те обратятся к ней с подобной просьбой. В ответ Штаты должны произвести полное разоружение и предоставить контроль над военной промышленностью Новой Коалиции. Данное соглашение подписывалось на двести лет с возможной пролонгацией.»
Ага, сразу веришь в такую политику США…
По линии «будущее» есть своя локальная кульминация: когда Фив и Эал покидают привычную им цивилизацию, выходя за рамки мира, который им знаком. Этот момент больше похож на кульминацию, но все равно, по напряженности и выразительным средствам не дотягивает до этого гордого звания. Или это еще не кульминация? Но нельзя же вяло описанное счастье Эал и ее мужа считать высшим пиком конфликта?
Развязка по линии «настоящее» скомкана, формальна, и умещается в несколько абзацев после кульминации. Реальных последствий разрешения конфликта она не показывает. По большому счету, развязкой линии «настоящее» на самом деле является практически вся линия «будущее». В свою очередь, в линии «будущее» имеется своя локальная развязка, и она (для этой линии) свои функции выполняет (показывает последствия разрешения конфликта).
В итоге финала -- кульминации и развязки -- у романа в целом нет. Окончание романа вялое, анемичное.
Поговорить о конфликте и кульминации, как пике конфликта. Разобрать на примере романа.
Соотношение частей сюжета по объему и интенсивности развития действия:
Экспозиции (и основная, и вспомогательная по части «будущее») несоразмерно велики. Особенно -- основная (по линии Лео). Реальная завязка конфликта происходит, когда Лео, посоветовавшись с Глебом, решает заняться политикой, чтобы изменить мир к лучшему. А это происходит, когда роман уже перевалил за треть, и приближается к середине! Экспозиция огромна и безбожно затянута.
Основная завязка (по линии «настоящее») выглядит не слишком убедительной, но в целом годится -- и по сути, и по объему. Завязка по линии «будущее» -- встреча Фива и Эал, изменившая их жизнь -- нормально.
Дальнейшее развитие действия по обеим линиям страдает двумя совершенно противоположными «грехами» одновременно. А именно: конспективность и затянутость. Сами удивляемся, как у автора такое вышло: с одной стороны, события даются «конспектом», «галопом по Европам», «скачками» с бо̀льшими (в настоящем) или меньшими (в будущем) временны̀ми перерывами. (Да, знаем, это намеренный прием, способ организации повествования -- но, на наш взгляд, автор с выбранным способом организации текста не справился.)
Читать становится все скучнее. Лео с Глебом вершат судьбы мира -- и все у них, по большому счету, легко получается (мелкие помехи не в счет -- герои с ними справляются «одной левой»). Фив и Эал однообразно любят друг друга и переживают: дадут ли им завести ребенка, дадут ли покинуть цивилизацию? -- но ничего при этом не предпринимают. Действие выглядит сильно затянутым и скучным, несмотря на «конспективность». Почему? А потому что конфликт развивается очень вяло по обеим линиям! (Есть и другая причина, но о ней -- дальше.) Нельзя сказать, чтобы он совсем не развивался, но развитие движется со скоростью улитки, ползущей по склону Фудзи.
Общая кульминация (она же -- кульминация линии «настоящее»), как мы уже отмечали -- неубедительная, вялая, выписана вялыми изобразительными средствами, в ней недостает напряжения. На гордое звание кульминации она не тянет. Локальная кульминация по линии «будущее» дана чуть лучше, но не намного. Развязка по линии «настоящее» -- куцая, скомканная и не выполняет своих функций. Развязка по линии «будущее» дана лучше и, как локальная развязка линии, более или менее годится (хотя и затянута). Но на развязку всего романа она тоже не тянет. Если же считать развязкой романа всю линию «будущее» целиком -- в таком случае «развязка» оказывается равномерно разбросанной по всему тексту романа и непомерно затянутой.
Итого: действие вялое, затянуто почти везде, соотношения структурных частей по объему непропорциональны. Фактически картина такая: энергичная треть с шоуменом Лео и монастырем – и сонное, картонное построение Утопии в остальных двух третях.
Язык и стиль:
Язык в начале романа чистый, литературный, разнообразный применимо к разным линиям сюжета. Образы, метафоры… Да, некий налет наивности. Да, местами корявые, неудачные фразы. Но в целом – неплохо. Приятно работать с текстом, не отвлекаясь на языковые ляпы в ассортименте. Мелочи – не в счет, у всех бывает.
И все это – в начале романа! А потом…
Чем дальше, чем ближе к Утопии, тем язык становится грязнее, небрежнее, фразы делаются неудобоваримыми, из текста лезет канцелярит. Такое впечатление, что светлое будущее отрицательно влияет на художественные средства выразительности.
Язык становится однообразным, неживым. Наивность усиливается и местами превращается в открытую инфантильность (особенно в диалогах президентов и политиков). Авторский стиль к концу романа пропадает. Складывается впечатление, что автор устал или торопился закончить -- и в конце наплевал на работу над стилем изложения.
Характеры персонажей (раскрытие и развитие):
Характеры статичны – маски. Лео вообще не меняется – формально заявлены изменения (молоко вместо виски, политика вместо кокаина, служитель кармы вместо шоумена), но ведет себя Лео так же, как и раньше, говорит тем же языком, такой же разгильдяй, надеется на авось… Глеб не меняется. Фив и Эал не меняются, просто вокруг них меняются ситуации. Фактически у персонажей изменяются возможности и цели, им даются новые средства воздействия на окружающее, но сами персонажи, их характеры остаются прежними.
Ну, маньяки статичны по определению.
Персонажи не нужны автору, как живые люди. Вернее, перестают быть нужны после первой трети романа. Персонажи становятся выразителями идеи, ходячими манекенами – их двигают вдоль развития утопического замысла, вкладывают в их уста нужные мысли, не слишком заботясь о форме выражения.
Персонификация речи персонажей:
Поначалу персонификация адекватная, хотя ее стоило бы углубить. Но когда роман переваливает через середину, персонификация речи «плывет» катастрофически. Герои говорят и думают одинаково, диалоги становятся «картонными», неживыми. Манера речи все меньше соответствует характерам, опыту героев и ситуации вокруг.
Авторская индивидуальность:
Брезжит, но не слишком ярко проявлена. В основном, она проявляется в идеологической концепции романа. Да, надо отдать автору должное. Он решился на то, на что мало кто сейчас замахивается: написать роман-утопию. Другое дело, что попытка эта, как на наш взгляд, не вполне удалась.
Собственно, индивидуальность проявляется еще и в следующем: поток идей, социальных и личностных, захлестывает автора, увлекает на глубину – и топит. В этом увлечении автор не замечает, как возникает перебор по страстям в одном месте – и «картон», схематичность в другом; как герои становятся функциями, как политики ведут себя, словно мальчишки.
Динамика внутреннего и внешнего действия. Темпоритм. «Сквозное действие», событийный ряд, интрига:
«Сквозное действие» романа начинается неоправданно поздно (из-за ужасно затянутой экспозиции). Далее оно движется вяло, событий в романе немного, и в стройный событийный ряд (хоть по одной сюжетной линии, хоть по другой, хоть по роману в целом) они выстраиваются с трудом. Позвоночник мал, короток для такой махины. Мышцы не держат, гигант еле ковыляет.
Внешнее действие по линии «настоящее» развивается более-менее живо -- вечеринка, спор с критиком, отлет в монастырь, знакомство с Глебом, возвращение из монастыря, решение уйти в политику, пертурбации строительства «нового мира», покушения, угроза войны -- вроде бы, с внешним действием все в порядке. Но чем глобальнее становятся происходящие на планете события, тем сильнее, как ни странно, падает интерес к ним. Это происходит из-за все большей конспективности, «картонности» повествования; отчасти -- из-за того, что внутреннего действия во второй половине романа нет. Если поначалу тот же Лео колебался, мучался, принимал какие-то решения, то после его решения уйти в политику и строить «новый мир» внутреннее действие прекратилось. Магистральная линия поведения героев, их политика и пути преобразований общества определены. Герои и весь мир по этой линии следуют, как по рельсам. Откуда взяться внутреннему действию? Вот и получается, что при обилии внешнего действия (мировое переустройство, создание Коалиции, теракты, покушения, противостояние с США и т. д.), это действие не подкреплено внутренним.
Читать скучно.
По линии «будущее» вначале внешнее действие дается нам рядом ярких и кровавых эпизодов в «интеллеке», где потенциальные маньяки убивают, насилуют и глумятся над своими жертвами. Это брутально, но вызывает интерес и дает динамику. Позже, когда повествование концентрируется на Фиве и Эал, после их встречи внешнее действие замирает, изредка совершая слабые телодвижения. При этом действие внутреннее некоторое время продолжает хоть как-то развиваться, поддерживать читательский интерес: углубление отношений Фива и Эал, решение завести ребенка, решение уйти из цивилизации. Позже и оно прекращается. Герои уже все для себя решили, но не предпринимают никаких реальных шагов к осуществлению своих планов. Любят друг друга, общаются с сыном, мечтают когда-нибудь уйти, опасаются, что им это не удастся... Собственно, все. В них ничего не меняется.
В конце романа, после ухода Фива и Эал из «Города счастья», внешнего действия нет уже совсем. А внутреннее заключается лишь в раскрытии перед героями истинной системы устройства общества. Этого для большой заключительной части недостаточно.
Интрига поначалу закручивается недурственно: спор Лео с критиком, решение поехать в монастырь, возвращение, метания, решение заняться политикой... На фоне этого -- странные фрагменты с маньяками из будущего. Интересно, интригует, хочется узнать, что дальше, разобраться в происходящем, свести концы с концами. Но едва Лео с Глебом решают заняться политикой, и возникает концепция «Городов счастья», интрига стремительно гаснет. Намечена «магистральная линия», по которой движутся герои и весь мир. Все препятствия легко устраняются («Вселенная нам поможет!»), мир объединяется. Уже понятно, что героям все в итоге удастся. Само существование мира будущего и ряд его принципов не дают в этом усомниться.
То же можно сказать и об отдельной интриге по линии «будущее». Поначалу -- интерес, попытка понять, выстроить в голове стройную картинку. Маньяки, реал, виртуал, обязательные «коннекты» (секс), странное общество, нетипичные, по меркам будущего, парень и девушка, их встреча... А дальше интрига опять-таки быстро увядает. И уже понятно, что завести ребенка им дадут, и уйти из цивилизации они наверняка смогут -- иначе зачем было огород городить? Так что уход и наличие снаружи «прекрасного нового мира» вполне ожидаемы. Вялый интерес вызывает истинное устройство «прекрасного нового мира», которое героям объясняют в конце, но интерес этот чисто умозрительный, холодный. К тому же, бо̀льшая часть принципов устройства этого мира читателю уже известна -- раскрывается лишь ряд нюансов.
В целом, с интригой автор, увы, не справился.
Треножник восприятия:
-- Эмоциональный план: В начале -- в наличии. Чем дальше, тем он больше гаснет. К концу практически исчезает.
-- Интеллектуальный план: В наличии, как утопическое переустройство общества.
-- Эстетический план: Практически отсутствует.
Функциональный треножник (функции воздействия):
-- Развлечение (отдых): Есть только в первой трети романа; может, чуть больше. Затем становится скучно.
-- Обучение (новые знания): Все принципы построения Утопии, изложенные в книге, уже многократно показывались в других книгах. Для не слишком начитанного читателя – ну, кое-что есть. Для начитанного – увы.
-- Воспитание (мораль и нравственность): Есть, присутствует. Особенно по линии Фив-Эал. По линии Лео и Глеба идет антивоспитание – идите в монастырь, там лама вас переделает. Папа Карло вытешет из полена Буратино, без ваших особых усилий.
Элемент антивоспитания скрыт еще и в самих достоинствах-недостатках романа. Сцены с Лео, пьяницей, наркоманом и бабником, намного живее и увлекательней сцен с Лео-миссионером. Сцены насилия с маньяками и убийцами написаны лучше и энергичнее сцен любви и построения светлого будущего. На уровне подсознания это дает мощный посыл: кокаин, бабы и рок – это жизнь, а ваши ламы, Города счастья и жизнь без агрессии – тоска зеленая.
Особенности творческого метода:
Диктат социальных, воспитательных целей подчиняет себе все повествование, выхолащивая художественные средства незаметно для автора, поглощенного общей задачей. Глобальное вытесняет частное, общественное – индивидуальное; декларативное подавляет живое.
Плохой слух на прямую речь. Плохое чутье на любовь, хорошее чутье на насилие.
ЗАМЕТКИ НА ПОЛЯХ
(тактический разбор: логика, мотивации, впечатления)
Совсем неплохой пролог. Только надо его подрезать: с 8 до прим. 5,5 килобайт. Там многовато повторов, лишних слов…
Возник персонаж Лео – вспомнилась реплика Науменко, главреда «АСТ»: «В фантастике 90% книг начинаются с того, что герой просыпается с похмелья…»
Фрагмент про Конрада Лоренца (Лео читает в самолете) – отбить с двух сторон пустыми строками. Поговорить со всеми авторами о способах выделения фрагментов и визуальной организации текста – курсив, звездочки, разбивка главы на номера, пустые строки…
Сексуальные эпизоды в будущем – хороший ход, интересные акценты. Правда, массовый читатель фантастики – инфантил, он такое принимает плохо. Это так, к сведению. Примитивность мышления никеров (включая садистку с наручниками и леской) в данном случае хорошо оттеняет физиологичность их секса, его утилитарность для общества – и контрастность, когда возникают чувства: от садизма до неординарного секса, уже близкого к любви. Хороши воспоминания Эал о ее первом коннекте, инструкции, оргазме.
Впрочем, вся эта сконцентрированность на сексе (включая «кобелистость» Лео) должна как-то выстрелить в сюжете. Если нет, то ружье останется висеть на стене, вызывая недоумение. Ждем, читаем дальше.
Забегая вперед – дочитали, не стреляет. Более того, описания секса садо-мазо и насилия куда более литературны и увлекательны, чем описания чистой и прекрасной любви (особенно в ковырнадцатый раз).
В «Зверинце» маньяки-убийцы, судя по роману, в ассортименте. Ладно, люди есть люди. В 25-м веке – пулевой АК-47. Что, ничего поновей не изобрели? Даже учитывая, что это вирт-программа.
Пунктуации (знакам препинания) нужен корректор. То запятая лишняя, то тире не к месту. Ну, тут уже не наша работа.
Жуткое построение прямой речи. Пример (диалог с Глебом в самолете):
«- Точно! Его смерть ничего не изменила. Даже наоборот… Не знаю, тебе интересно…» (Не знаю, интересно ли тебе…)
«- А жена, как к этому отнеслась, твоя мать?» (- А жена? Как к этому отнеслась твоя мать?)
Что-то Глеб сильно откровенен. Особенно насчет бандитского прошлого отца.
Где-то с конца первой трети повествования все начинает затягиваться. В первую очередь, за счет языка – много лишних слов и повторов одних и тех же мыслей-рефлексий-реакций. Во-вторых, тормозится сквозное действие: мир будущего – по-прежнему цепочка иллюстраций, не связанных между собой ничем, кроме мира. Мы начинаем зевать: хорошо, вот еще одна картинка на тему, которая нам в целом известна… Мир наш: Лео едет-едет, нюхает-пьет, острит-рефлексирует. В линии Лео хорошо бы ввести на заднем плане какой-то нерв, иначе все слишком прекрасно.
Кстати, где-то здесь же возникает рост грамматических и пунктуационных ошибок. Ощущение неряшливости и торопливости.
Автор слишком часто использует образ «исходящего из глаз света». После третьего повтора этот образ замыливается и перестает работать, а со временем начинает вызывать легкое раздражение: «Шо, опять?!» (с) Неужто нет других слов, образов и метафор?
«Локации» и «сюжеты», в интеллеке, куда попадают живущие в «Городах счастья» люди, выполнены в антураже «общества прошлого». Бары, рестораны, магазины, супермаркеты, дороги, автомобили, парки, гостиничные номера; в барах -- алкоголь, сигары / сигареты, различные блюда. Опять же, одежда, оружие, обстановка, различная бытовая техника, реклама, музыка... Короче: все это должно быть абсолютно непривычно, а многое -- непонятно в принципе для людей будущего, которые родились уже при «новом обществе», и, кроме «Городов счастья», ничего в жизни не видели. Они, по идее, даже не знают, что такое товарно-денежные отношения, что за еду и выпивку в баре надо платить, и т. д. Не знают названий и назначения большинства предметов вокруг, не знают, как «там» принято общаться между собой -- и т. д. Т. е., не знают практически ничего! Человек, попавший в подобную «виртуальную обстановку» (не важно, потенциальный маньяк, или нормальный), попросту ничего не поймет, растеряется, испугается и поскорее «выскочит наружу». Он не сможет нормально адаптироваться к совершенно непривычно и непонятной для него «виртуальной среде». А, судя по тексту романа, практически все люди будущего, даже 10-летние дети, с удовольствием проводят время в «интеллеке», прекрасно в нем ориентируются и действуют, и не испытывают никаких особых проблем.
Получается серьезная нестыковка. Если людей специально адаптировали к реальности «интеллека», то на это ушло бы очень много времени и сил, а самое главное -- непонятно, зачем? Если специальной тщательной адаптации не было (в романе, кстати, о такой адаптации нигде не упоминается) -- тогда никто не смог бы ориентироваться в виртуальной реальности. Людям пришлось бы изучать виртуальный мир практически «с нуля», в самой виртуальности, и на это ушли бы годы. А большинство бы попросту плюнуло, потеряло всякий интерес к «этому бреду» и больше не ходило бы в «интеллек».
Непонятно, зачем в «интеллеке» практикуется полная вседозволенность, да еще и в декорациях прошлой цивилизации. Это никак не способствует искоренению агрессии, наоборот, провоцирует ее. Т. е., средства прямо противоположны декларируемой задаче. А если считается, что надо давать выход агрессии в «интеллеке» -- почему бы не предлагать противоположные сценарии, где людям предлагаются роли не маньяков и террористов, а героев, спасителей и т. п.?
Непонятно, почему в обществе будущего столько потенциальных маньяков, реализующих свою агрессию в «интеллеке». Во всяком случае, автор нам демонстрирует, в основном, именно их. Понятно, что автор специально дает именно такую выборку для остроты и «оживляжа» -- но в итоге складывается впечатление, что сейчас и близко нет такого количества маньяков, как нам показывают в «светлом будущем»! Похоже, «методы перевоспитания», принятые в «Городах счастья», дают прямо противоположный эффект, и недалеко то время, когда бо̀льшая часть населения Земли будет состоять из (потенциальных) маньяков и убийц. Во всяком, от прочтения романа складывается именно такое впечатление.
Слово «наконец» не выделяется запятыми с двух сторон.
«- Узнаю Дели! – бывшие монахи вошли в аэропорт.»
-- Они монахи или послушники? Это существенная разница.
А что, за столько лет в монастыре Лео ни капельки не изменился? Судя по поведению в миру – не изменился. То есть, формально изменился: не пьет, не курит, бережет карму. Но поведение – то же, что и раньше. Надо бы к формальным изменениям добавить неформальные.
«- Ты мог бы… э-э-э… не выражаться в моем присутствии… ну-у… в смысле… не материться?»
-- Что-то незаметно, чтобы в предыдущей беседе Кенни хоть раз выматерился. Или слово «жопа» уже считается матом?
С момента возвращения Лео из монастыря начинает становится скучно. Колебания Лео, его желание стать политиком, предложение Ребекке; любовь Эал и ее никера, желание стать мамой – действие топчется на месте, персонажи говорят много банальностей. Финал первой части малоподвижен. То есть, событий минимум, оригинальности немного. Читаем дальше, глядишь, пойдет на взлет.
Кстати, где-то здесь и возникло первое ощущение, что текст надо сокращать. Потому что рефлексия вышла на первый план, а сквозное действие отступило на второй.
Кстати, Лео – певец, а не музыкант. Если угодно, поэт и композитор, автор песен, но не музыкант.
Эпизод с Туйпьей выпадает из реалий повествования. Мир будущего раньше описывался не так. Поезд вместо доставщика, описание семейной жизни жертв Туйпьи… Совсем не те реалии – наши, сегодняшние. Это что, какая-то особенная программа? Или все-таки ошибки в деталях?
Таки да, тянется резина. Лео и республиканская партия, Лео и Магадан… Очень большие, однообразные диалоги. Очень много рефлексии Лео. Все надо ужимать, добавлять нерв. Кстати, после возвращения Лео из монастыря нерв из его сюжетной линии пропал совсем. Интрига погасла. Да и линия Глеба – благодетеля Магадана – стоит на месте. Ни криминал Глебу не мешает, ни олигархи, ни московские проверяющие, ни губернатор-коррупционер… «Не верю!» (с) Станиславский
Ну а предложение политиков, чтобы Лео возглавил Республиканскую партию… Очень наивно. Такие решения не принимаются за короткий срок, на такой пост уже стоят в очереди пять-шесть влиятельнейших кандидатов.
Если все это значит, что Лео и Глебу помогают все силы Вселенной – то есть мистика за кадром – это надо прописать яснее, заявить, как факт. Иначе ситуация выглядит крайне недостоверно. С того момента, как эта парочка уходит в политику и начинает побеждать, строить, воплощать – ситуация все больше скатывается в неправдоподобие, недостоверность, искусственность.
Кстати, с этого же момента начинает портиться язык в линии будущего – предложения рассыпаются, знаки препинания гуляют…
Наблюдения селекционера: после очередного жизнеописания маньяка читателю становится скучно. Ну еще один с ножом, другая с пистолетом… То, что в начале было оригинально, превращается в банальность. Нельзя повторять страсти-пытки-садизм так часто -- у читателя притупляется восприятие. Ну, или надо сильно разнообразить ситуации.
Нет, таки скучно. И количество рефлексии персонажей растет в геометрической прогрессии. Действие фактически останавливается, подменяясь размышлениями и чувствами по любому поводу.
Поговорить о сквозном действии, как динамике развития основного конфликта. Потому что ближе к середине романа оно – сквозное действие – останавливается.
Увы, с середины текста роман «посыпался». Политическая и экономическая деятельность Лео и Глеба – недостоверна, картонна. Путь к президентству – не верю от начала до конца. Начались штампы – вживление в мозг «электродов счастья», коррекция поведения агрессивных людей, гетто для таких агрессоров, где их перевоспитывают (или они мочат друг дружку), виртуальный мир, где сбрасывается агрессия… Фантастика обсосала это начисто, и в куда лучшей литературной форме. Интересно, читал ли автор «Возвращение со звезд» Лема, «Полную переделку» Юрьева и так далее? Смотрел ли ряд фильмов на сходные темы?
Персонажи заговорили пафосным канцеляритом:
«- Мы можем организовать специальные места проживания для агрессивных людей. Запишем им в мозг установки поведения. А чтобы мотивировать их следовать этой программе в реальной жизни, создадим виртуальное пространство, в котором им будет все разрешено…
— Отличная идея, брат! – глаза Лео загорелись. – Не специальные места, а целые города им построим! Пусть себе живут и наслаждаются!
— Закрытые города. Назовем их, например, «Города Счастья»!»
Более того, общая задумка автора делается для читателя понятной, а впереди еще много-много текста, где уже известное будет пересказываться в подробностях…
Главная проблема: автор, в сущности, к середине романа все рассказал читателю – и дальше долго, обстоятельно иллюстрирует уже известную интригу. А интрига-то пропала! Читатель вяло наблюдает за иллюстрациями. Линия Фива и Эал топчется на месте: они все очень любят друг друга во всяких позах – и страдают временами. Лео и Глеб лезут к вершине власти, чтобы изменить мир. Мы заранее видим: долезут, изменят. Мы видим: как. Зачем читать дальше-то? – вот и хочется пробежать по диагонали…
Текст стремительно теряет все остатки художественности. Превращается в рупор идеи автора, где достоверность, характеры, интрига уже не играют никакой роли.
Объединение Канады с Индией в единую страну… Богатая, знаете ли, фантазия.
Начались «лекции профессора Петрова»: про агрессию, про конкуренцию…
Роман утратил последние остатки художественности. Попытки «оживляжа»: теракт пакистанцев, спецагенты, пострелялочки – они дела не спасают. Длинные географические, политические, экономические периоды крайне скучны, а главное, предсказуемы. Мы ведь уже знаем, чем дело кончится.
Первая половина романа написана вполне живо и интересно. Но с середины романа пошел все больший «картон» -- и в манере изложения, и в диалогах, и во взаимоотношениях героев, в описываемых ситуациях, и т. д. Автор ускоренными темпами двигает человечество к «светлому будущему» -- а достоверность происходящего и интерес при чтении столь же стремительно падают. Живой текст превращается в конспективную схему. А линия «будущего» становится вовсе скучной и однообразной -- в ней уже вообще ничего не происходит, герои плывут по течению, ничего не предпринимая -- и вокруг них ничего не меняется. Вся художественность, достоверность, язык, стиль, интрига, конфликт и т. д. в итоге оказываются принесенными в жертву Идее -- так же как герои романа приносят в жертву Идее все человечество.
Само общество будущего лично у нас вызывает отторжение. Нам бы в таком обществе жить категорически не хотелось. На начальном этапе его становления творился вообще полный беспредел. В тексте пишется, что людей за малейшее преступление с проявлением агрессии направляли в «Города счастья», что подразумевало, в числе прочего, стирание памяти. А это ничуть не лучше смертной казни! Ведь человека, считай, убивают, стирают личность. И что же -- за мелкое ограбление или драку -- наказание, эквивалентное смертной казни?! Да Гитлер со Сталиным обзавидовались бы, глядя на методы таких «благодетелей человечества»!
А будущее, когда ВСЕ люди проходят через «Города счастья»? Не преступники, а обычные, нормальные люди. Дети, в конце концов! Гигантский благоустроенный концлагерь планетарного масштаба. Чтобы иметь детей, надо получить разрешение и долго ждать своей очереди. Все -- строго по расписанию, «от звонка до звонка». Ни музыки, ни живописи, ни литературы, ни театра или кино, ни вообще какого-либо «культурного досуга», творчества, развития личности. Тупая работа на производстве, типовые жилища, стандартная еда из тюбиков, обязательные секс-коннеккты -- столько-то раз в неделю, стандартная одежда и т. д. И это -- не для преступников, а для людей, которые ничего плохого в своей жизни не сделали! «Интеллек» с садистскими развлечениями. Да, в «интеллеке» есть и «библиостанции» с интересной информацией, и возможность совершать виртуальные экскурсии и прогулки, и т. д. Но многим ли это интересно, многие ли этим пользуются, да и вообще знают об их существовании? Судя из текста -- очень немногие... И это -- «светлое будущее»?! Этого хотела от Лео и Глеба Вселенная, по словам ламы? Такую «мораль» и «духовность» вынесли герои из тибетского монастыря?!
Если лама толкнул Лео с Глебом к такой утопии, как описана – Будда такого ламу, пожалуй, избил бы посохом! И отправил на перерождение червяком. «Желтым земляным червяком!» (с)
Непонятно, как при таком образе жизни в «Городах счастья» находилось сколько-нибудь значительное количество людей, которые хотели бы «уйти из цивилизации», и оказывались этого достойны. Да при таком образе жизни у подавляющего большинства жителей «Городов счастья» даже мысли такой возникнуть не могло бы!
В итоге мы прекрасно понимаем США и бежавших в них людей из других стран, которые до конца боролись с таким «светлым будущим». Да, наш мир несовершенен и жесток -- но то, что показано в романе, на наш взгляд, многократно хуже. Отсутствие преступности, научно-технический прогресс, восстановленная экология и т. д. -- это, конечно, хорошо и замечательно. Но какую цену заплатило за все это человечество в итоге? Как на наш взгляд, цена эта слишком высока. Общество будущего выглядит совершенно бесчеловечным, несмотря на декларируемую духовность, высокие идеалы, гармонию и блага цивилизации.
Да, формально это, вроде бы, утопия. Но как-то очень хочется приписать к ней приставку «анти».
* * *
Вот это беседа четырех крупных политиков мирового масштаба:
«- А когда начнется подготовка поселенцев?
Все переглянулись.
— Первые поселенцы уже определены? – подхватил Шивпрасад.
— Пока нет… — признался Лео. – Мы были заняты политикой и упустили этот вопрос.
— Если честно, мы и не думали, что так быстро придем к власти, — добавил Глеб.
— Сколько времени занимает подготовка одного поселенца, вы можете сказать? – не унимался непалец.
— Наверное, даже профессор не знает точно… — рассудил музыкант.
— Понятно. Значит необходимо немедленно этим заняться, — решил премьер Индии.
— Как заняться? – не понял Лео.
— Очень просто – набрать нужное количество и начать их подготовку… — не растерялся Шивпрасад.
— Просто не получится, — ответил Лео и посмотрел на Глеба. – Например, я понятия не имею, как мы их заманим в проект… Глеб, у тебя есть мысли?
— Когда мне пришла в голову идея о «Городах Счастья», я представлял, что их будет сразу много, и можно будет переселять всех желающих. И совсем не думал, как начать с одного…
— Приехали! – вставил Ишвар.
— Сейчас все решим — мы же не зря собрались! – обнадежил Лео.
— Если я правильно понял идею – в городах должны оказаться только агрессивные люди, — начал рассуждать Шивпрасад.
— Какой же уровень будем считать недопустимым? И, вообще, как мы планируем измерять агрессию? – перебил непалец.
— Ее уже измерили и без нас… — вставил Глеб.
Все посмотрели на русского.
— Мы поселим в первый город заключенных! – предложил он.
— Отличная идея! – поддержал Шивпрасад.
— Я бы так не сказал… — нахмурился Ишвар. – Где гарантия, что среди них нет невиновных?
— Их никто не собирается казнить, брат! – вмешался Лео. – Наоборот! Мы даем им шанс. Будем за ними наблюдать. Все, кому не понравится в городе, и кто не будет проявлять агрессию, смогут легко вернуться обратно.
— Только знать они не должны! – добавил индиец. – Нужно сразу предупредить, а лучше подписать соглашение, – дорога в один конец. Иначе обмана не избежать.
— С этим гораздо проще, — заверил Глеб. – Профессор Рогалев говорил, память может быть очищена. В голове у поселенцев будут только необходимые знания. Ничего лишнего...
— Все равно, — не унимался Ишвар. – В наших странах совсем разные проступки называются «преступлением». В тюрьмах могут оказаться совсем неагрессивные люди.
— Не могу не согласиться, — поддержал Шивпрасад. – Даже в Индии такое возможно…
— Я не имел в виду абсолютно всех заключенных, — продолжил русский. – Достаточно начать с пожизненно осужденных и совершивших особо тяжкие преступления рецидивистов. К тому же в первый город нам нужно не больше ста тысяч человек…
— Ну, если так… — покачал головой непалец.
<…>
— Мы не можем ждать, пока наши братья придут к власти. Я считаю, надо предложить всем желающим присоединиться к нам. Только с условием передачи власти Объединенному Правительству, — предложил Глеб.
— Желающих отказаться от власти будет немного, — усмехнулся Ишвар.
— Мы их заставим! – Лео был настроен решительно.
— Каким образом? – непалец неодобрительно посмотрел на музыканта.
— Будем бороться с ними их же оружием – конкуренцией! – президент Канады и не думал сдаваться.
— Конечно, — кивнул Глеб, как о чем-то само собой разумеющемся. – Создадим экономические условия, чтобы вынудить чужие компании уйти с наших рынков.»
-- И это разговор четырех президентов?! Детский сад, штаны на лямках!
* * *
Разобрать следующий любовный эпизод:
«Их руки, казалось, что-то потеряли и не могли найти. Они постоянно двигались, получая удовольствие от прикосновения к любимыми изгибами. Их пальцы пытались нащупать этот огонь, дотронуться до него. И оттого, что им не удавалось, ненасытные, они продолжали исследовать тело любимого. Ласкали его, искали и не находили. А жар любви пытался пробиться наружу сквозь каждую клеточку, сквозь каждую пору. Он все разгорался и пронизывал Фива и Эал своей энергией. Казалось, от их тел, слившихся в одно целое, исходило неземное сияние.
Когда, наконец, огонь их тел разгорелся настолько, что охватил обоих единым пламенем, Фив и Эал стали судорожно отстегивать немыслимое количество застежек прогулочного защитного костюма. Почувствовав разгоряченной кожей свежесть окружающего воздуха, они еще крепче прижались друг к другу.
Фив приподнял Эал за упругие маленькие ягодицы. Поднес ее к дереву, опустил и повернул спиной к себе. Нагнувшись, она уперлась в шершавый теплый ствол руками. Фив сразу вскользнул в нее так глубоко, как только мог.
Пламя их страсти немного стихло, пока они освобождались от одежды. Теперь оно вспыхнуло с такой силой, что звуки, притаившиеся у них внутри, стали непроизвольно вырываться наружу. Его левая рука, пройдя по такой красивой узкой спине Эал, соскользнула к ее грудям. Они слегка вздрагивали от его мягких и быстрых движений. Обхватив одну из них, он почувствовал ее возбуждение, заполнившее ладонь и вынырнувшее твердым кончиком между пальцев.
Наслаждение Эал состояло из таких вот незаметных маленьких выпуклостей. Правая рука Фива обхватила любимую. Кончиком пальца он нащупал еще одну точку. «Удивительная кнопочка», как он ее называл. И действительно, эта крохотная часть тела Эал походила на кнопку включения. Она запускала процесс, приводящий коннект к завершению похожему на взрыв.
Огонь бушевал. Каждое движение Фива отражалось в нем новой вспышкой. Напрягая все мышцы, Фив еще и еще раз проходил знакомый путь. Эал, изо всех сил отталкиваясь от дерева, спешила ему навстречу. Казалось, они пытаются, каждый раз с силой встречаясь телами, слиться в одно, раствориться друг в друге, и им никак не удается.
Они снова и снова повторяли попытки, собрав последние силы, бросив всю энергию на достижение цели. Но зная, что это невозможно, их тела торопились раскалиться добела, чтобы, наконец, произошел долгожданный взрыв, как единственная возможность слиться воедино.
Их скорость становилась все выше, с каждой секундой приближая Фива и Эал к концу пути. И вот очередной удар невероятным образом, казалось, проник дальше, глубже, чем прежде, и достал, наконец, до взрывателя. Их тела содрогнулись от невероятной силы взрыва и забились в одновременных конвульсиях.
Взрыв их страсти окончательно отключил сознание Фива и Эал и погрузил их в первобытный хаос, наполненный их дикими, гортанными голосами. Это тела общались между собой, как в далекой древности, став на несколько мгновений единым целым, наслаждаясь этим, пугая птиц обезумевшими от счастья вскриками.
Пламя, сделав свое дело, потухло. И только взрывная волна никак не могла улечься в горящих красными углями телах. Наконец, Фив и Эал, обессиленные, вернулись каждый в свое тело и вновь ощутили окружающую их свежесть. На смену бушующему огню пришло ласкающее тепло нежности, словно родившейся из его страсти.»
Описания любви -- набор штампов и канцелярита:
«Фив замечает Эал издалека. Она быстро приближается, как всегда улыбаясь. Легкая походка приподнимает ее над поверхностью. Она словно летит. «Летит на крыльях любви», — вспоминает Фив цитату из словаря по теме «любовь». А эта ее улыбка. Эал – удивительная, когда улыбается. Ради ее улыбки Фив готов на все. Она словно наделяет его неимоверной энергией. Все время пока они встречаются, Фив старается сделать так, чтобы улыбка как можно чаще освещала красивые глаза Эал.
Фив улыбается в ответ. Он очень рад ее видеть. Конечно, ему немного не по себе – им предстоит сложный разговор. Несмотря на все усилия, за прошедший год Фив почти не продвинулся в поисках ответов. Он рассчитывал еще на два-три года. Вчерашнее инфосообщение застало его врасплох.
Вот она приближается, такая красивая, светящаяся счастьем. Разве Фив может ее разочаровать? Но что он ей скажет? Вчера Фив предложил встретиться скорее от отчаяния. Он просто хотел увидеть ее. Посмотреть в глаза. Прижать к себе и почувствовать ее легкое дыхание. Но ему нечем ее обнадежить.»
«- Я все знаю… Я знаю, ты не готов предложить решение, тебе не хватило времени, ты почти отчаялся, ты не знаешь, как мне сказать…
— Эал! Но откуда… — Фив даже остановился и крепче сжал ее руку.
— Я не знаю, откуда у меня... Просто, увидев тебя сегодня, я сразу все поняла… Я не могу объяснить как, но я чувствую... Словно ты – часть меня. Так не всегда было... За последний год мы так сблизились… Разве ты сам не ощущаешь ничего подобного?
— Да, я тоже заметил, что еще до того, как ты что-то скажешь, я догадываюсь, что ты хочешь сказать… Но я не придавал этому значения… Мне казалось, это — случайное совпадение. Так значит у тебя тоже так?!
— Я ведь тоже люблю тебя, милый! – Эал дотронулась до его щеки.»
* * *
Кстати, непонятно, почему во всем тексте в имени Эал 1-я заглавная буква «Э» выделена жирным курсивом? Ни в одном другом имени или слове, встречающемся в тексте, такого нет. Автор хотел так показать какую-то особую исключительность одной Эал? На что-то намекнуть? Если так -- не получилось. Кроме легкого недоумения, это выделение ничего не вызывает.
Или так автор проставил ударение на первой букве имени? Если так, то цели своей автор не достиг: такой вариант (ударение) лично нам пришел в голову последним, и далеко не сразу. Но, может быть, это мы одни такие недогадливые?
КОРЯВЫЕ ОБОРОТЦЫ
(канцелярит, языковые ляпы, неверное словоупотребление)
«Вряд ли консьерж пропустил бы кого-то, не предупредив Лео. Но звонка точно не было, он не мог его пропустить.»
-- Повтор.
«Немного погодя другой, а, может быть, этот же, черт их разберет, все бритые, узкоглазые и в одинаковых оранжевых балахонах, принес ужин.»
-- Так предложения не строятся.
«Не гоже государственному чиновнику с профессорами-параноиками якшаться, даже в благотворительных целях. Ты лучше в следующий раз деньги в детский дом пожертвуй – вот это очко в твою копилку будет…»
«Часть за частью Аак вырывал из тела внутренние части и отбрасывал в сторону.»
«Расколов череп, пальцы в беловатую желеобразную массу.»
-- Каких-то слов не хватает.
«Разрезал, как делал сотни раз – ничего. Перестала вздрагивать, но внутри – ничего.»
-- Повтор.
«Нащупав оставшийся в заднем кармане пакетик, он извинился в уборную и знакомым путем добрался до места.»
-- «Извинился в уборную» -- это как?
«Лео уже не ощущал той решимости, с которой он принял решение.»
«- Спасибо, все хорошо, товарищ майор.»
-- Здесь и далее: пленный (заключенный) не может обращаться к начальнику лагеря «товарищ». «Гражданин» или «господин» (что было бы естественно для иностранца).
«К шикарным виллам жались бедными родственниками лачуги бедноты.»
«Лео казалось, он чувствует смердящий запах отходов.»
-- Просто «смрад».
«Разноцветные резные причудливыми узорами наличники дверей и окон.»
-- Коряво.
«И те, кто останется лежать, растекаясь по полу лужей крови, так никогда и не узнают про него.»
-- Коряво. Человек (пусть даже убитый и истекающий кровью) не может растечься лужей.
«Пока не нажать на курок, никто и не подумает, что все происходит на самом деле.»
-- Нажимают на спуск (спусковой крючок), а не на курок. На каждом семинаре об этом говорим, в разборах на сайте пишем -- никакого толку...
«Вокруг моментально образуется пустота. На нижнем этаже хаос из брошенных тел — застывшие в кровавых лужах, ползущие к укрытию...»
-- Кто бросил эти тела?
«С трудом открыл глаза — 4:30. Еще немного погодя и дверь. Там был Глеб.»
-- Как-то очень сумбурно и не по-русски.
«Метров через сто Биссал свернул налево в наметившуюся в расселине скалы
неприметную тропу.»
-- На тропу или к тропе.
«Деревня в горах! Что может быть лучше после десяти часов блужданий по
горам?!»
-- Повтор.
«...в результате стихийного бедствия погибли 77738 человек, почти 55917
пропали без вести.»
-- Слово «почти» не сочетается с точной цифрой.
«Остаток дня бывший монах посвятил практике и медитации.»
-- Какой практике?
«Тугой курок.»
-- Не курок, а спуск.
«Дуло вздрогнуло»
-- Не дуло, а ствол.
«Пуля очень быстро приближалась к старухе.»
-- До этого говорилось, что женщина -- еще не старая.
«Тем не менее, она не посмела остановить пришельца, который прожигал себе путь в мозгу, стремясь наружу.»
-- Наружу -- это куда? Пуля входит в голову, а из пистолета она уже вылетела.
«Сделав свое дело, кусочек свинца на последнем издыхании вылетел, пробив затылочную кость, стекло за головой, плюхнувшейся на грудь, в темный тоннель.»
-- Получается, что голова «плюхнулась на грудь, в темный тоннель».
«Эал не может сделать ни на одну ошибку больше допустимой нормы…»
-- Очень коряво.
«Наконец, Эал поняла: «все зависит исключительно от их решения». Зависит только от них с Фивом!»
-- С чего это она так решила?
«- Мы можем организовать специальные места проживания для агрессивных людей. Запишем им в мозг установки поведения. А чтобы мотивировать их следовать этой программе в реальной жизни, создадим виртуальное пространство, в котором им будет все разрешено…
— Отличная идея, брат! – глаза Лео загорелись. – Не специальные места, а целые города им построим! Пусть себе живут и наслаждаются! — Закрытые города. Назовем их, например, «Города Счастья»!»
-- Ну да: вот так взрослые люди, политики, решают вопросы нового мирового порядка... Детский лепет!
«Если Рогалев согласится, а отъезд не получится устроить – это будет удар, который ученый может и не выстоять.»
-- Не выдержать.
«Даже уничтожив докладные записки, информация о проекте будет заканчиваться на две тысячи третьем году.»
-- Коряво. Несогласование слов в предложении. «Проезжая мимо станции, с меня слетела шляпа.» (с)
«Меня связывают теплые воспоминания об Индии…»
-- Коряво.
«Лео рассказал о Глебе, о Рогалеве, о Марке, о планах по строительству «Городов Счастья».»
-- Вот так взял, и выболтал при первой же встрече всю самую секретную информацию!
«Бывшие послушники договорились — заявление об объединении двух стран они сделают в начале следующего года, во время официального визита премьер-министра Индии в Канаду. До конца года им предстояло подготовить к этому шагу своих сторонников в правительстве. Возможно, в следующем году к ним присоединится Непал, премьер-министр которого также прожил в монастыре несколько лет и очень хорошо знал Чатурведи.»
-- Да, это воистину Просветление! «От простой травы такого прихода не бывает!» (с)
«Раньше у Фива не было возможности на изучение такого огромного раздела.»
-- Коряво.
«Мне кажется, природа не забыла этот обычай, и подарила тебе сегодня эти цветы...
— Нет, ты не рассказывал… Но когда я их сегодня увидела, у меня возникло такое чувство, что природа вместе с нами радуется появлению нашего сына.»
-- Ранее слово «природа» во фрагментах, где действие происходит в будущем, не использовалось. Только «натура».
«- Не пора ли вам подумать об отставке, мистер Джонсон? – как можно холодно спросил президент.»
-- Коряво.
«Тот первый теракт, прогремевший три года назад, конечно, сильно напугал этих лохов – лидеров Новой Коалиции. Но на колени не поставил. Где-то они нашли мужества и не побросали постов, наложив в штаны. Мне же эта выходка шефа осложнила жизнь порядком. Меры безопасности, предпринятые во всех четырех странах Коалиции, можно назвать беспрецедентными.»
-- Рассуждения киллера -- тоже какие-то детские.
«Нет, конечно, я не питаю иллюзий – сбить бронированный боевой вертолет из винтовки можно только в кино. Тем не менее, я должен проявить хоть какую-то активность – мне позарез нужна премия.»
-- И за что он планирует получить премию, если он заранее уверен, что покушение провалится?
«Каждый месяц на рынке появляется столько невероятных технологий, что все уже привыкли удивляться и воспринимают их, как должное.»
-- Коряво. Противоречие во фразе.
«Как только я различаю немного выступающий фланец рулевого винта, нажимаю на курок.»
-- На спуск, а не на курок! А еще киллер-прфессионал!..
«Все эти годы Лео внимательно следил за статистикой эмиграции. Ее не снижался.»
-- Какие-то слова потеряны.
«Наставник улыбнулся им навстречу.»
«В свободное время Фив и Эал часто бывали на природе.»
-- И снова: раньше везде во фрагментах «из будущего» было только «натура», а не «природа». Аналогично, во фрагментах «из будущего» везде идет «инфа» -- но пару раз все-таки проскочило «информация». Автор местами нарушает свою же терминологию.
РЕЗЮМЕ
(подведение итогов)
На наш взгляд, в существующем виде роман для публикации не годится -- ни с литературной, ни с коммерческой точки зрения. Можно ли путем доработки довести роман до публикабельного состояния? Наверное, нет ничего невозможного, но потрудиться для этого автору придется изрядно.
Считаем, что автору следует переписать заново практически всю вторую половину романа (с момента возвращения Лео из монастыря), оставив лишь основную канву. Сделать более «живыми» и достоверными диалоги, авторские описания «от третьего лица». Усилить персонификацию речи персонажей, которая с середины романа начинает «плыть». Сделать текст более «взрослым», напрочь переписав ряд сцен: особенно те, где президенты четырех стран ведут дискуссии об обустройстве будущего мира на уровне восторженных подростков. И не только эти эпизоды. Усилить и обострить конфликт, а то уж слишком легко и просто возглавляемая героями Коалиция решает все проблемы. Дать развитие характеров главных героев (и по линии «настоящее», и по линии «будущее»). Усилить конфликт, в т. ч. и на личностном уровне. Пусть Лео мучат сомнения: правильно ли он поступает, верный ли путь выбрал, не приведет ли этот путь к тоталитарному бесчеловечному обществу. Пусть мучается, сомневается, советуется и спорит с тем же Глебом, ошибается, исправляет ошибки, «набивает шишки», а то все происходит слишком гладко и по внутреннему, и по внешнему действию. Пусть, в конце концов, одно из покушений удастся, и кого-нибудь из лидеров Коалиции (к примеру, президента Индии или Непала) все-таки убьют -- это сразу обострит ситуацию и на международном, и на личном уровне.
По линии «будущее» стоило бы подумать над тем, как убрать ряд чисто логических проколов (полная недостоверность «садистских развлечений в антураже прошлого», в котором люди будущего просто ничего бы не поняли. Хорошо бы дать этому хоть какое-то логически непротиворечивое обоснование.). Также стоило бы ужать и переделать однообразные описания отношений Фива и Эал, добавить динамики, остроты и конфликта с окружающим миром. Сделать героев более деятельными -- последнюю треть романа они ничего не предпринимают, ничего не решают, просто плывут по течению, и следить за этим скучно.
Также следует переработать, усилить эмоционально, по напряжению и качеству исполнения общую кульминацию романа. А заодно и локальную кульминацию по линии «будущее». Вывести конфликт на пик в этих кульминациях.
И, думаем, автору стоило бы определиться с собственным отношением к «прекрасному новому миру» будущего. К сожалению, сквозь текст романа авторское отношение практически не просматривается. Непонятно, полностью автор одобряет такое будущее, или одобряет лишь частично, и в какой степени? Или, напротив, такое будущее его ужасает? (Но вот этого в тексте не видно совсем.) Не нужно декларировать свое отношение в романе прямым текстом, но с помощью правильного подбора выразительных средств -- эпитетов, метафор, мыслей героев по этому поводу -- отношение можно (и нужно!) показать, не прибегая к прямой назидательности.
Лишь после такой капитальной доработки и переработки – фактически создания нового текста -- может реально встать вопрос о публикации романа.
Разумеется, автор имеет полное право не согласиться с частью наших замечаний и рекомендаций -- или даже со всеми.