Одно из моих любимых фантастических произведений. Удивительно, что будучи написан в конце 20-х годов прошлого века, роман остаётся не только вполне современным по форме, но и актуальным по остроте поднимаемых в произведении вопросов. Книга Вайсса предвосхитила многие знаменитые антиутопии 20-го столетия: каждое слово, каждое действие находятся под контролем в тысячеэтажном доме, он весь пронизан системой подслушивающих и подсматривающих устройств. Люди — всего лишь рабочая сила для владельца дома Огисфера Муллера, кубики, из которых он строит свою Империю, свой бесконечно растущий небоскрёб. О-о, а сам Муллер- это в высшей степени примечательная личность, воплощающая в себе черты и жестокого диктатора,и гуру религиозной секты, и обнаглевшего от вседозволенности мультимиллиардера; человек со множеством лиц. Человек ли? Многие всерьёз убеждены, что он бог. И культ личности Муллера не имеет границ. Да и имя Огисфер так напоминает имя более известного и древнего отрицательного персонажа — Агасфер. Вот и Муллер является символом древних, как мир, «вечных» человеческих пороков — алчности, эгоизма, гордыни (чем Муллер-дом не Вавилонская башня !), власти денег. И вот с этим чудовищем и созданной им системой предстоит сразиться настоящему романтику Петру Броку! В отличии от многих антиутопий сюжет романа очень динамичен и увлекателен, а фантазия Вайсса просто поражает: каждый этаж Дома — свой собственный мир и описания игорных домов и увеселительных заведений богачей сменяются мрачноватыми улочками и яркими , самобытными персонажами Вест-Вестера, города авантюристов, а удивительные истории из жизни на других планетах — сюрреалистическими видениями.

Я с удовольствием порекомендую книгу к прочтению, хотя современный читатель вряд ли сможет ощутить такое же потрясение от прочтения романа, какое мне довелось ощутить в 80-х. Захватывающий сюжет, атмосфера клаустрофобии, сюрреалистические образы (в описаниях Вайсс красок не жалел; садисту Муллеру, например, уже скучно было мучить людей — вспомним знаменитые отрывки из книги «Как мучить цветы»), откровеннейшая (для целомудренной советской эпохи) эротичность. Теперь-то я понимаю, что на Вайсса серьёзное влияние оказали Кафка, Чапек, другие писатели пражской школы, но тогда это было нечто!

Книга до сих пор регулярно перечитывается. И кажется мне, что это я — Петр Брок, последний романтик, бегу по бесконечным лестницам фантастического небоскрёба, мимо мира, где бедняки живут на одних этажах, а богатые — на других, где всё продаётся и покупается, а жизнь стоит так дёшево, но всё же есть надежда разгадать тайну этого Дома в тысячу этажей.

P.S. Лучше всего книгу читать в издании 1986 года в 24-х томной «Библиотеке фантастики»: в сочетании с фантастическими иллюстрациями художника Тишкова (в то время ещё мало кому известного) она производит ещё более сильное впечатление.

Больше я не смог мириться, я воскликнул: «Злая птица!

Ты лишил меня покоя, самый подлый в мире вор.

Ты когда меня оставишь, сердце мне клевать устанешь,

В ту же тьму проклятья канешь, в ту, что надо мной простёр?

Лишь тогда мне станет легче и светлее станет взор...»

Он в ответ мне: «Nevermore».

(© Вертер де Гёте. свободный перевод, фрагмент)

Одна и вершин американской и мировой поэзии. Тревожное размышление о тяжести фатума, судьбы. Ни одно художественное произведение не переводилось на русский язык так часто, как «Ворон», только «официальных» переводов более двух десятков. И это без учёта многочисленных сетевых переводов, пародий (в том числе А. Вознесенского и И. Иртеньева) и стихотворений, созданных «по мотивам». Хрестоматийными считаются переводы Бальмонта, Брюсова и Мережковского. А есть ещё переводы С. Андреевского (самый первый перевод 1878 г.), М. Зенкевича, В. Бетаки, А. Грибанова, В. Жаботинского...

Трудно встретить Новый год в России и не посмотреть по телевизору «Иван Васильевич меняет профессию». Вот и на эти праздники я с удовольствием дважды посмотрел легендарную комедию Гайдая, вновь увидивился, что просмотренный десятки раз фильм ни капельки не надоедает и вспомнил, что уже лет тридцать как собираюсь прочитать литературный первоисточник — пьесу Булгакова. Каждый раз страх разочарования заставлял меня откладывать книгу — слишком уж хорош фильм и по моим предположениям сценаристы изрядно переработали булгаковское произведение. Но первого января 2019 года, сразу после фильма я решился — и не пожалел. Сценаристы фильма проделали хорошую работу, но вместе с тем — очень бережно отнеслись к первоисточнику, сюжетно фильм и пьеса очень близки, герои те же, даже большая часть лучших шуток придумана Булгаковым и воспроизведена Гайдаем почти дословно: «Что крест животворящий делает!»; «Ключница водку делала?»; «А что вы на меня так смотрите, отец родной? На мне узоров нету и цветы не растут»; «Как поймают, Якина на кол посадить. Это первое дело»; «Э, да ты ведьма!», «Украли два костюма, два пальто...»; «Как челобитную царю подаешь?»; «Был у нас толмач-немчин, да мы его анадысь в кипятке сварили»; «Скажите, и в магазине можно так же стенку приподнять?»; «Оставь меня, старушка, я в печали...»; «Ты чьих будешь?»; «Я не узнаю вас в гриме»; «Житие мое... Пёс смердящий! Какое житие?!»... Даже выступление «интуриста» на немецком «Дер гроссер кениг... « написано Булгаковым. Разумеется, для фильма, действие в котором происходит в 70-х, кое-что оказалось устаревшим и было изменено, хотя фраза «Вы с патефоном пришли к Шпаку?», по-моему, звучит даже смешнее. Нет в пьесе сцены с лифтом («животворящий крест» используется в других случаях), ставшей настолько культовой, что в ярославском ресторане «Иван Васильевич», извините за подробности, даже туалет оформлен как кабина лифта.

При этом несмотря на сходство фильма и пьесы, творения Гайдая и Булгакова заметно отличаются по настроению. Фильм — весёлая и добрая комедия, пьеса — довольно злая сатира, запрещённая к постановке и опубликованная через тридцать лет после создания. Если вспомнить о времени, когда создана пьеса, более понятными становятся многие намёки Булгакова. И слова Милославского «Бандиты они, Федя. Простите, ваше величество, за откровенность, но опричники ваши просто бандиты» звучат смело и донос Шпака о том, что «инженер Тимофеев царя вызвал» кажется более серьёзным. Булгакова очень просили, чтобы в пьесе — ещё в «Блаженстве», предтече «Ивана Васильевича» — «Иван Грозный сказал, что теперь лучше, чем тогда». Булгаков на это не пошёл, хотя в фильме, как мы помним, Грозный любуется Москвой: Лепота!

Кстати, в первой редакции пьесы путешествие на машине времени было реальным, а не приснившимся изобретателю.

Все герои пьесы не столь симпатичны, как герои фильма. Относительно безобидный бюрократ Бунша в книге оказывается беспринципным приспособленцем, отказывавшимся в Советской России от княжеского происхождения, уверявшим всех, что является сыном кучера и что «на иностранных языках только революционные слова знает, а всё остальное забыл», но во дворце сразу вспомнившим о своих корнях. Милославский (он, а не Бунша!) с лёгкостью отдаёт шведам Кемскую волость (Да об чем разговор? Да пущай забирают на здоровье!..). Более эгоистичный Тимофеев — не добродушный, мягкий Шурик. Жена Тимофеева Зинаида не только просит «не выписывать её», но и забирает у мужа все деньги «на дорогу,«.

Не бойтесь читать пьесу Булгакова. Наслаждайтесь фразами, которые остаются актуальными и остроумными на протяжении десятилетий.

Главное — постарайтесь при прочтении не сравнивать прекрасную пьесу с гениальным фильмом, это самостоятельные произведения. Я так и сделал — читал книгу, отрешившись от фильма (но это было нелегко) и сравнивал их уже после прочтения.

Как ни удивительно, но это произведение (возможно, самое известное из всех произведений русской фантастики) я впервые прочитал только полгода назад. Но лучше поздно, чем никогда. А может,оно даже и лучше, что познакомился с повестью я приблизившись по возрасту к главному герою книги. А книга, без сомнений, выдающаяся; экранизация Тарковского в какой-то степени более знаменита, чем повесть, но это совершенно разные произведения, разные и в образе главного героя и в сюжете и во внутренней философии. Так что: о «Сталкере» больше ни слова. Что же касается повести, то удивляет, как она вообще появилась в Советском Союзе в начале 70-х, здесь всё настолько необычно, нехарактерно для советской фантастики того времени: мрачная и безысходная атмосфера, без морализаторства и дифирамбов; необычны описания Зоны, наконец, почти кощунственная для героизированной советской литературы мысль о ничтожности человечества в масштабах Вселенной. «Пикник» — просто симфония человеческих чувств, переживаний, мыслей; высшая философия, которая рождается не в абстрактных фантазиях философа, а в душе человека, прошедшего через боль, унижение, предательство, гибель и страдания близких. Редкая по глубине и силе воздействия книга.

«Малая Глуша» — одна из самых ожидаемых книг года, и надо сразу сказать, что ожидания книга полностью оправдала, а в чём-то и превзошла. Давненько я не получал такого удовольствия от самого процесса чтения. Мои предшественники-критики уже подробно рассказали, что книга состоит из двух частей, которые связаны между собой только косвенно. На мой взгляд, это не так. Судите сами: в первой части романа действие происходит в 1979 году — это рассвет, высшая стадия «эпохи застоя», нет ещё Афгана, страна ждёт московскую Олимпиаду. Серость и беспросветность существования в южном портовом провинциальном городе не спасает обитателей от нападения потусторонних сил, вернее, это даже привлекает инфернальных существ. Вот Дух Голода, к примеру. Вот уж кому раздолье так раздолье в советской провинции. Здесь голод мучает всех, разного рода голод, конечно: кто-то вожделеет столичных колбас, сытости московской; кто-то «голодает» по информации в условиях цензуры, питаясь «огрызками» сплетен и слухов; кто-то ищет свободы, освобождения от удручающе бессмысленного быта, любви, романтики «как в кино про Анжелику»( а ведь предупреждали,«главное — не читать «Алые паруса»). Голод приводит к тому, что организм начинает пожирать сам себя, и дни Империи уже сочтены, голод разума рождает чудовищ — и они не заставляют себя ждать. И вполне логична часть вторая — год 87, уже начался этот процесс. Пожирания. Уже Чернобыль, уже Перестройка, ощущение наступающего кризиса. Как говорят: «Не дай вам Бог жить во времена великих перемен», но менно в такие, переломные времена обостряется чувствительность и открываются двери в потусторонние миры. Безумный квест в местечко под названием «Малая Глуша» предстоит совершить людям, которым совсем уж нечего терять. «Глуша» — их последняя надежда. Даже по названию местности понятно, что «Глуша» — это такая Глушь за которой уже нет ничего... Или есть? Есть что-там за границей, за пределом всего? Путешествие проходит как бы на двух уровнях — мистическом и физическом, абсолютно реальном (даже гипертрофированно достоверном). Незримые связи, объединяющие обе части проступают постепенно, как рисунок на запотевшем стекле, пока не становится понятно, что второй части (и в самом деле ещё более глубокой, более психологичной) никак не могло быть без части первой. Хотя мне лично первая часть понравилась не меньше.

Можно усмотреть в книге влияние «Пикника на обочине», «Божественной комедии», мифа об Орфее, но путь человека к самому себе и своей любви через ад, через все препятствия — настолько вечная тема, что избежать подобных сравнений просто невозможно, а вот как Галина трансформирует знакомую тему — вот это очень интересно! Уважение к мельчайшим деталям, умение создать ощущение достоверности в абсолютно фантастическом эпизоде и ощущение фантастичности — в совершенно бытовом, глубокий психологизм, насыщенная, просто-таки «кинговская» атмосфера. Книга очень сильна как философской, так и социальной мыслью. Несомненно, роман войдёт в число самых заметных книг последнего времени.

Все рассказы Андреева беспощадно, безумно эмоциональны, гиперреалистичны. Автору мало просто показать чувства героев, он доводит эти чувства до критической точки, когда они становятся материальными, приобретают физическое воплощение: захлёбывается кровью Красный смех, вобравший в себя ужас и отчаяние тысяч людей; несёт свою безграничную, неземную тоску «Он»... И Иуда, Иуда Искариот, вечный символ предательства, становится вдруг воплощением любви, любви искренней, самоотверженной и ... беспощадной. Да, это странный мир героев Леонида Андреева, мир, где существуют только искренние чувства на пределе человеческих возможностей, так — на износ — жил и сам Андреев, умерший от паралича сердца.

О, господи. Мои «бедные железные нервы» этого не вынесут. Придётся и мне поучаствовать в увлекательной фантлабовской игре: Напиши отзыв на «Мёртвый город». Мало кто из писателей классиков удостаивался такого внимания всего за пару дней. Уважаемые участники дискуссии (как с той, так и с другой стороны) хотелось бы вам напомнить, что раздел отзывов предназначен не для словесных баталий, а для возможности обменяться мнением о прочитанном произведении, и писать здесь несколько отзывов на одно произведение, отзывы на отзывы и устраивать прения — всё-таки моветон.

Теперь по сути вопроса. Рассказ не вызвал у меня резкого отторжения, да и каких-то других сильных эмоций. Мой девиз : «Я уважаю любые мнения, тем более те, которые не совпадают с моими». Я даже найду для автора пару добрых слов: мне очень понравилась фамилия главного героя — Верещагин. Красивая русская фамилия. Впрочем, эту же фамилию носит и сам автор. А больше автора похвалить не за что. Если говорить по справедливости, критики тоже порой перегибают палку: гражданская позиция автора мне вполне понятна — статьи на подобную тему можно найти в любом издании, называющем себя патриотическим. В конце-концов — это фантастическая ситуация — Россия в условиях войны с Западом.. Что, таких рассказов о советском нападении не было на Западе? — были. Недавно попадался мне на глаза рассказ болгарского автора о том, как Россия захватывает США... Говорить о ненависти к иностранцам тоже не совсем корректно (в произведении немало упоминается представителей других стран, которые переходят на нашу сторону) и говорить о том, что здесь показана ненависть остального мира к России тоже не надо — например, войска половины Европы воевали с Наполеоном не потому, что ненавидели французов. И в целом, желание автора показать настоящих патриотов, пассивность, даже трусоватость обывателя, показать жизнь страны в условиях страшной войны — понятны. Понятно желание красиво сказать «Лучше умереть стоя, чем жить на коленях». Есть правда и другая поговорка «Худой мир всегда лучше доброй ссоры», а герой Верещагина Верещагин признаёт, что хочет войны — вот это неприятно.

Тем не менее, даже такую жизненную позицию я ещё могу понять (хоть и не принимаю), но вот полнейшее отсутствие литературного вкуса я понять никак не могу. Рассказ смертельно скучно читать. Перечисление раненых, убитых, вооружения — это, извините, просто бухгалтерский отчёт, герои совсем картонные и фальшивые. Возможно, есть любители такой «литературы», но я к ним не отношусь. Мне даже совершенно непонятна полемика вокруг этого рассказа — ей-богу, не стоит он даже прочтения, не то что обсуждения.

Очень сильная вещь. Книга, где каждый эпизод прописан так подробно и достоверно, что каждая мелкая деталь имеет свой насыщенный вкус,своё важное значение. Как часто бывает у Кинга, важна звучащая в книге музыка: а «саундтрек» к роману весьма разнообразен, от «Бэд мун райзинг» «Криденс» (которых в моём варианте перевода зачем-то назвали «Верой в возрождение чистых вод»)) и «Битлз» до вальса Штрауса. Психологические портреты главных героев-выше всяких похвал. Можно убрать из романа «мистическую» и «ужасную» составляющие,и он немного потеряет,ибо главная арена сражения в книге-это сознание героев,вечная борьба человека с самим собой. Настоящее зло существует не вне,а внутри каждого из нас,внешние факторы способны только пробудить его-«сорвать маски». Но и настоящая сила-в нас самих,и человек ,осознавший это ,способен расправиться со страхами,которые становятся просто «колодой карт». На это указывает Кинг ,неоднократно цитируя в книге кэрроловскую «Алису в Стране Чудес» и «Маску Красной Смерти«Эдгара По.

Описания и образы в романе тоже очень интересны и близки мне. Например,открытый лифт мне тоже порой представлялся хищным голодным ртом.:wink:

Как мне кажется, слишком односторонне мы воспринимаем творческое наследие По: отчего-то считается, что он в первую очередь создатель мрачных мистических рассказов и только на мистический антураж читатель и обращает внимания, не замечая, что основные идеи находятся на втором плане. Сам По, кстати, считал себя материалистом. Рассказ «Лигейя» (хотя он страшноват и мистичен) мне видится гимном абсолютно человеческим силам — силе воли, разума и любви. Об этом говорит и эпиграф из Гленвилла: «Ни ангелам, ни смерти не предает себя всецело человек, кроме как через бессилие слабой воли своей».

Пред смертью страха не имея,

Презрев трусливый «Nevermore»,

Возносит в полночи Лигейя

Себя на жертвенный костёр.

Она горит, не зная боли —

И не страшна любая боль

Для силы разума и воли,

Которую творит любовь.

Пусть локоны моей царицы

Чернее вороновых крыл,

Но герб её — иная птица;

То Феникс — вечной жизни пыл.

© Вертер де Гёте

Маленький шедевр большого Мастера.

Рассказы семи человек сливаются в одно удивительное повествование

— словно нить жемчуга.

У каждого — своя правда, у каждого — своя истина, своя причина, своя оскорблённая честь, свой упрёк.

И что заставит их быть честнее — допрос, исповедь или... смерть?

Или же каждый из них по-своему честен? Но как странно меняется правда только от точки зрения.

И только странствующий монах просто сожалеет о хрупкости человеческого бытия...

Если уж оценивать это культовое произведение пользуясь критериями нашего сайта, то «Незнайка на Луне» — это крутая социальная фантастика, сочетающая захватывающий сюжет с жёсткой сатирой. Автор смело использует сразу несколько популярных в фантастической литературе сюжетных ходов: межпланетное путешествие, контакт, «наши в другом мире», «психология инопланетных рас», «полая земля», «прогрессорство», «генетические эксперименты». Можно провести параллели между этой книгой и, например,«Убиком» Дика (такая же оплата монетками везде и всюду), а также такой классикой «научной фантастики», как «Пиноккио» Коллоди. Впрочем,«Незнайку на Луне «читали очень многие и книга в самом деле очень интересная. Раньше мне казалось, что с критикой « капиталистического общества» Носов немного переборщил, но со временем книга с её финансовыми пирамидами, миллионерами и всеобщей торговлей стала только актуальнее.

Рассказ не только интересен сам по себе, но и входит во всемирный «золотой фонд» как один из главных прародителей всей современной приключенческой литературы. Р. Л. Стивенсон откровенно признавался, что на «Остров сокровищ» его вдохновил рассказ Эдгара По; под влиянием «Золотого жука» и рассказов о Дюпене возникли книги о Шерлоке Холмсе Конан Дойля (рассказ «Пляшущие человечки» — это вообще явный реверанс в сторону «Золотого жука»). Конечно, метод частотного анализа, который используется в рассказе для расшифровки текста, известен ещё с 9 века, а лет за 20 до «Золотого жука» использовался Шампольоном для разгадки секрета египетских иероглифов; но именно По силой своего таланта сделал дешифровку — скучноватое казалось бы занятие — главной изюминкой увлекательного приключенческого рассказа. «Золотой жук» спровоцировал всемирный рост интереса к головоломкам и криптографии. Ещё одна отличительная особенность произведения — метод «ложного акцента»

Страна придуманных чудес

И приключений,

Здесь полон кладов каждый лес.

Из увлечений

Здесь — дедуктивный

Иль другой подобный метод.

и каждый третий здесь Легран,

Дюпен иль Шерлок!

© Вертер де Гёте

В ночи, как и в душе, черно.

Не слышно крика.

Жизнь — просто мутное пятно.

Лишь Береника....

Она одна — как солнца луч,

Где мрак так жуток.

Её присутствие как ключ,

Хранит рассудок.

Между безумием и сном,

Мечтой и явью

Брожу я юным стариком,

Эстетом-рванью.

Хотя бы раз ещё припасть

К родному лику.

Моя единственная страсть.

О, Береника!

© Вертер де Гёте

Рассказ «Береника» — мой фаворит среди «страшных историй По. Пожалуй, квинтэссенция мистической части творчества писателя. Традиционные для По мотивы и образы (влюблённые друг в друга родственники, больные душой и телом; навязчивые идеи,

«Математика соблазнила нас, математика казнила нас...» Б. Гребенщиков ©

Только рассказ совсем не о математике. Да, в основе рассказа — опровержение фундаментальных законов, но речь идёт о математике нашей жизни. Живёт себе человек на свете, радуется, печалится, но какой бы не была его жизнь, в ней всегда есть основополагающие, вечные истины, аксиомы, на которых эта жизнь и держится. Они, эти аксиомы, есть у каждого, только у каждого свои. И вдруг — бац! всё рушится... Причины здесь могут быть самые разные: предательство, разочарование или какой-то злой рок, но итог один — потеря веры, потеря опоры в жизни. Вся твоя предыдущая жизнь оказалась пустотой, вся она была поделена на ноль. И как теперь жить? Арифметика просто объясняла нам, что на ноль делить нельзя, не вдаваясь в подробности; только высшая математика пыталась понять суть этого деления. Мы уже выросли из арифметики, а взрослая жизнь не делит поступки на «хорошо» и «плохо»; она переходит к более сложным формулам...

Что же касается софизма, который упоминается в рассказе и позволяет доказать, что 1=2 , да и вообще, что любые числа равны друг другу , то вот один из таких примеров из сети:

1) Пусть c=a+b, где a, b -произвольные числа .

2) a2-b2=(a-b)(a+b)

3) т.к. a+b=c, то получим следующее тождество: a^2-b^2=(a-b)c

4) раскроем скобки в правой части: a^2-b^2=ac-bc

5) добавим к правой и левой части «ab»: a^2+ab-b^2=ac-bc+ab

6) перенесём из левой части в правую «b^2»: a^2+ab=ac-bc+ab+b^2

7) перенесём из правой части в левую «ac»: a^2+ab-ac=ab-bc+b^2

8) вынесем за скобку в левой части «a», а в правой «b»: a(a-c+b)=b(a-c+b)

9) сократим в левой и правой части на «a-c+b»: a=b

10) Т.к. a и b -произвольные, то все числа равны друг другу.

Одна из многих красивых притч, которые так свойственны всему творчеству Ле Гуин. Стоит только выпустить Тьму и она принесёт в мир страх, смерть, тени. Но вместе с тенью в мир придёт и яркое солнце, ибо они не могут существовать отдельно друг от друга. Тень превращает красивый мир, где ведут бессмысленные битвы бессмертные рыцари в мир, в котором есть что терять и что приобрести, в мир, где остаются следы. Но если в небе светит солнце — дело того стоило.

Читал в подростковом возрасте в журнале «Роман-газета для юношества». Тогда (в конце 80-х) в жанре постапокалиптического боевика у нас почти не писали и повесть произвела достаточно яркое впечатление. Помню, что очень расстроился, когда прочитал, что повесть оказалась для автора единственной и его уже нет в живых... Влияние творчества Стругацких на повесть несомненно (Жилин долгое время был участником их литературного семинара), как, впрочем, можно провести и некоторые параллели с произведениями классиков зарубежной фантастики — с «Куполом» Ф. Брауна, например. Но для своего времени произведение значительное, перечитал его сегодня — показалось немного наивным, простоватым, но всё равно читается хорошо — неплохая мрачная атмосфера, динамичные приключения, интригующая развязка. А ведь это хоть и не проба пера, но, по большому счёту, первая проба настоящих сил молодого способного автора. Очень жаль, что она осталась единственной...

Шокирующий сборник жёстких, эпатажных рассказов. И казалось бы, можно зажав пальцами носик сказать своё возмущённое «фу», но не всё так просто. Да, читать Сорокина нелегко: это и сверхнатурализм и нарушение всех существующих табу и моральных принципов-порой и мне было не по себе , а неподготовленному читателю знакомиться с этим сборником я не только не рекомендую, но даже настоятельно не советую. Но зададимся таким вопросом: насколько оправдан такой стиль с точки зрения литературного замысла. Данный сборник посвящён такому «замечательному» направлению в отечественной литературе, как соцреализм-рассказы мастерски стилизованы под творения сотен беспринципных, а порой и откровенно бездарных авторов, ещё пару десятков лет назад наполнявших книги и журналы своими насквозь фальшивыми опусами о жизни геологов, колхозников, рабочих завода, о счастье первого субботника , о весёлой, трудовой жизни, . У Сорокина же рассказы, начинающиеся как классические «совковые» истории, превращаются в жестокий трэш. Шоковая терапия, позволяющая в полной мере ощутить лицемерие и фарисейство некоторых сторон «советской» жизни, книг, проповедовавших идеи, в которые не верили даже их авторы-вот где была настоящая мерзость!

Классика мистической литературы. Повесть написана в середине 19 века — значительно раньше, чем стокеровский «Дракула», но и сейчас выглядит интересной и пугающей. Тем более, действуют в произведении не заморские графья-вампиры, а наши родные великосветские упыри. «Упырь» стал первой русской повестью о вампирах («Семья Вурдалака» того же Толстого, была написана раньше, но издана лишь в 80-х годах 19 века) и внёс существенный вклад в мировое развитие этой темы, вывел её на более высокий уровень — это уже не подражание довольно-таки академичному «Вампиру» Полидори, добавлен национальный колорит, сложный, многогранный сюжет. Создатель «Энциклопедии вампиров» Дж. Гордон Мелтон уделил Толстому отдельную главу в своём капитальном труде в знак признания его заслуг.

Цитата из повести:

- Вы их, бог знает почему, называете вампирами, но я могу вас уверить, что им настоящее русское название: упырь... Вампир, вампир! — повторил он с презрением, — это всё равно, что если бы мы, русские, говорили вместо привидения — фантом или ревенант !

Толстой даёт даже практические советы — как изобличить вамп...упыря по характерному щёлканию языком.

Всем любителям вампирской темы, русской готики и просто качественной литературы — настоятельно рекомендуется к прочтению.

«Стоя по стойке смирно, танцуя в душе брейк-денс,

Мечтаешь что ты генерал, мечтаешь что ты экстрасенс,

Зная что ты воплощение вековечной мечты —

Весь мир это декорация и тут появляешься ты.»

© Борис Гребенщиков

Судя по отзывам, сравнение этого рассказа с «Цветами для Элджернона» стало просто общим местом. Хотя на тему резкого поумнения и сверх-интеллекта писали многие авторы и определённые параллели можно найти даже у писателей «Золотого века». Итак, герой произведения колоссально, чудовищно умнеет и становится сверхчеловеком прямо-таки в ницшеанском смысле этого слова, ибо выходит за грань деления окружающего мира на добро и зло, и не потому, что он настолько порочен, просто его новому сознанию скучно с людьми, скучно жить по их законам. Помните у Ницше: «Что такое обезьяна по сравнению с человеком? Посмешище либо мучительный позор. И тем же самым должен быть человек для Сверхчеловека – посмешищем либо мучительным позором.» Люди становятся для героя почти что микроорганизмами, живущими совсем в ином мире. Но кто более опасен для людей: сверх-эгоист , которому люди «до лампочки» или добрый сверх-интеллект, решивший облагодетельствовать человечество? Это один из основных вопросов рассказа.

Прежде всего роман порадовал очень хорошим языком. Понимание, «чутьё» языка есть далеко не у каждого автора; многие пишут неживым, внешне правильным, но фальшивым и оторванным от жизни языком, точнее набором словосочетаний, которые когда-то выучили; иные творцы в надежде оживить свои произведения насыщают их уродливыми просторечиями и слэнгом. Иванову удаётся найти золотую середину: язык его произведения живой, ироничный, образный, автор понимает слово, знает ему цену и потому не боится играть с ним. Что же касается «обилия « мата, то его не такое уж и обилие, там же , где «непарламентские» выражения встречаются, они выглядят вполне к месту, как необходимый элемент истории. То же самое можно сказать и об эротических сценах, описанных смело, но, как ни странно, в тоже время — деликатно. И несмотря на лукавое определение «плутовская порнография», ничего неприличного в романе нет, присутствует разве только озорство. Фантастики, конечно, в книге немного, точнее — почти и нет, так, намёки. Но уж реализм реальный.

Главный герой произведения — Борис Моржов — житель классического провинциального городка Ковязин, серого и скучного,«где первые на последних похожи». Моржов — успешный художник. Но «успешным художником» его считают в Москве и за рубежом, для ковязинцев он просто странный тип, который умеет «рисовать похоже» и каким-то непонятным образом сумел устроиться в жизни. Ковязинцы тоже хотят стать успешными, но у них совершенно иные представления об успехе: хорошая работа ( продавцом в супермаркете или даже проституткой), удачное замужество ( пусть даже жених — сутенёр и алкоголик), культурные развлечения ( бухнуть, потрахаться, спереть, что плохо лежит), главное — жить не хуже других. Принципы другой жизнь многим из ковязинцев трудно понять, ведь они противоречат их житейскому опыту. Это не просто картина мрачных сторон российской действительности, а в более широком смысле — описание оскудения человеческих личностей, очутившихся в болоте духовной бездеятельности и безысходности. И Моржов предполагавший лишь несколько амурных приключений, начинает борьбу со злом, для этого ему нужны таланты Казановы и Остапа Бендера. Книга не ограничивается социальной сатирой, здесь немало философских размышлений, интересных психологических наблюдений и целая философская жизненная система.

Экстраординарного в рассказе, может, ничего и нет, но этим он и хорош. Только представьте себе: Британия конца 19 века, мировая сверхдержава, владелица самых экзотических территорий-колоний в Азии и Африке, однако большинство простых англичан живут простой, довольно скучной жизнью и знают об этих странах только понаслышке, да благодаря «колониальным товарам». Но воображение обывателя, конечно, рисует дьявольски прекрасные и дьявольски опасные картины. И вдруг заморское «нечто» нарушает спокойную жизнь обычного человека в спокойной викторианской Англии! Остроумное, мастерски написанное произведение. Рассказ породил целую волну подражаний в литературе и кино: от «Строптивой орхидеи» Артура Кларка и аллюзий в произведениях Муркока до «Маленького магазинчика ужасов».

Одной из самых любимых книг моего детства стало популярное изложение «Рамаяны», когда-то случайно попавшее мне в руки; понятно, я воспринимал её тогда как оригинальную сказку, но герои книги очень запомнились и полюбились, особенно демоны-ракшасы, одно только описание их уродливых обликов занимало страницы полторы)). Конечно, я сильно обрадовался встретив старых знакомцев в книге Желязны. Книга мне не просто понравилась, но заставила взглянуть на весь фантастический жанр совершенно по-другому: удивительное сочетание фантастики и фэнтези, науки и волшебства, серьёзная философия и интересные приключения, отсылки к индуистским, буддийским и христианским мифологическим сюжетам. Эмоциональность, порой трогающая до глубины души и удивительная понятная, просто житейская мудрость. Для меня эта книга несомненно стала вехой, событием.

«Плюнь тому в глаза, кто скажет, что можно обнять необъятное!», «Смотри в корень», «Бди!», «Козыряй!», «Если хочешь быть богатым, будь им», «Не ходи по косогору, сапоги стопчешь!».

Банальные откровения графомана-обывателя Козьмы Петровича Пруткова настолько вошли в наш разговорный язык, что уже воспринимаются как ... народная мудрость. Сейчас уже невозможно определить какие из афоризмов придуманы Толстым, какие братьями Жемчужниковыми, многие, наверно, писались совместно. Но всё же есть серьёзные основания полагать, что именно Толстой внёс основной вклад в создание «Мыслей и афоризмов». Упорно доказывающие очевидные истины и парадоксальные, короткие и хлёсткие или демагогически замысловатые афоризмы Пруткова — одна из вершин мировой сатиры, такая же, как «Басни» Эзопа, «Путешествия Гулливера» Свифта», «Гаргантюа и Пантагрюэль» Рабле, «Швейк» Гашека, «Двенадцать стульев» Ильфа и Петрова. Вас удивляет, что я ставлю афоризмы на пьедестал вместе с романами? Тогда обратимся за мудростью к самому Козьме. У него есть на любой вопрос ...

«На беспристрастном безмене истории кисть Рафаэля имеет одинаковый вес с мечом Александра Македонского» © Козьма Прутков.

Влияние рассказа на последующее развитие вампирской темы огромно. Полидори создал не только первого литературного кровососа, он заложил основы классического образа вампира — загадочного аристократа, соблазнителя, обладателя многих имён, чудовища, живущего среди нас и искусно маскирующегося под «порядочного человека». Да, конечно, самым ярким, интересным и знаменитым вампиром стал граф Дракула , но основные черты воплощения «притягательного зла» были созданы Джоном Полидори. До середины 19 века лорд Ратвен (Рутвен) был одним из наиболее популярных литературных персонажей (кстати, упоминался он даже в « Графе Монте-Кристо» Александра Дюма), впрочем, в произведениях некоторых писателей он появляется до сих пор.

Неизвестно как бы ещё сложилась судьба рассказа, не будь он опубликован первоначально под именем Байрона, одного из самых популярных писателей того времени. Возможно, читающая публика не проявила бы интереса к творению никому не известного Полидори. В таком случае вся мировая мистическая литература была бы сейчас совсем другой.

Полидори иногда упрекают чуть ли не в плагиате, но хотя он и воспользовался замыслом Байрона, всё же очень серьёзно переделал его, развил в ином направлении и сотворил из довольно-таки бесформенного фрагмента оригинальное произведение. А история создания рассказа в один из вечеров на Женевском озере в ходе литературного соревнования (другим результатом которого стал «Франкенштейн» Мэри Шелли) знаменита, пожалуй, больше рассказа, обыгрывается во многих книгах и фильмах и Полидори сам постепенно становится таким же литературным персонажем, как его лорд Ратвен, частично списанный с лорда Байрона (да и вся история о Вампире — зашифрованная история разрушенной дружбы между Байроном и Полидори).

Рассказ представляет интерес и для современного читателя, хотя, конечно, может показаться немного наивным и старомодным, так как история относится к тому странному романтическому времени, когда данное однажды слово держали даже под угрозой смерти и угрозы для близких, и когда слово «честь» казалось одной из основ мироустройства. Читать рассказ лучше всё же в современном переводе Лихачёвой, чем в классическом переводе Киреевского.

Писатели и издатели, работающие в жанре «хоррор» — кто они такие: подозрительные и опасные извращенцы или тонкие психологи, хорошо понимающие потребность человека вновь и вновь щекотать себе нервы одной из самых сильных эмоций? А что было бы, окажись такой писатель на месте своих персонажей? Джо Хилл помогает нам заглянуть на литературную кухню хоррора, а уж этот человек, понятно, знает всю подноготную жанра, вкрапления в рассказ реальных фактов только усиливают достоверность всего происходящего: дочка героя, например, играет в пейнтбол с Нилом Гейманом. Хилл настолько хорошо выдерживает стиль мрачноватой, но неожиданно элегантной трэш-истории, что позволяет себе немного иронии, несколько шаблонных ходов, которые очень органично вписываются в сюжет. И всё же, что так притягивает людей в ужасах? Помните, в «Котёнке по имени Гав»: «Пойдём ещё немного побоимся...»

«Красота — это страшная сила

И нет слов, чтобы это сказать.

Красота — это страшная сила,

Но мне больше не страшно —

Я хочу знать.» © Борис Гребенщиков

Очередная грандиозная идея от Теда Чана. В этом рассказе автор предлагает нам мир близкого будущего, в котором каждый человек по желанию (пока ещё) может установить себе так называемое «калли» , блокирующее восприятие красоты. Цель подобного изобретения безусловно благородна: люди будут воспринимать друг друга «такими, какие они есть» — в соответствии с высшими принципами политкорректности. Автор не показывает своего отношения к фактору «калли» , сохраняет нейтралитет, оставляя за читателем право решать к чему приведёт использование этой системы: к раю истинного равенства на Земле, когда фраза «я не прекрасен, может быть, наружно, зато душой красив наверняка» потеряет смысл; или к тоталитарной уравниловке и потере людьми способности вообще воспринимать прекрасное? Скорее всего рассказ написан Чаном на основе его собственных впечатлений, со своей ярко выраженной китайской внешностью, он вряд ли считался красавцем в США. Но вот что я подумал: давайте поставим всем «калли», давайте уравняем Квазимодо и Давида, Бабу Ягу и Венеру Ботичелли, а как же способность человека преодолеть себя, увидеть прекрасное в уродливом, вопреки всему? Красавица полюбила Чудовище безо всякого «калли», она и теперь его полюбит, но без стресса и переживаний. Всё просто: ты моя женщина, я твой мужчина. И ещё одним чудом любви станет меньше.

«Вавилон, город как город, печалиться о об этом не след,

Если мы идем, то мы идем в одну сторону, другой стороны просто нет!» Б. Гребенщиков ©

Да, Вавилон — город как город, но есть в нём Вавилонская башня, которой нет больше нигде. Как известно из текста Ветхого Завета, строительство этого циклопического сооружения не было завершено, но что если бы людям удалось довести до конца эту стройку многих веков? Об этом и повествует рассказ Чана. Стройку он описывает деловито, достоверно и рассказ порой приобретает черты «производственного романа», но от масштабности, грандиозности замысла всё равно захватывает дух. Ритмичная мелодия сюжета нарастает, приближаясь к развязке, как «Болеро» Равеля. Многомесячные доставки стройматериалов к месту строительства, целые поколения, привыкшие жить между небом и землёй, страх высоты и восхищение человеческой дерзостью — вот из таких кирпичиков строит свой рассказ Тед Чан, а раствором, скрепляющим эти фрагменты, служит Вера. Ведь именно ради Веры и ради Познания, а не из-за гордыни, работают вавилоняне и «гастарбайтеры» из близлежащих стран. Впрочем, нашей стране это тоже хорошо знакомо — здесь тоже в едином порыве и во имя Великой Цели построили немало каналов, дворцов, городов, потемкинских деревень и прочих «вавилонских башен» малого масштаба.

Назад в будущее...

Вот и я добрался до произведения, из которого — как считается — выросла вся отечественная фантастика 60-80-х гг, а главное — здесь был сформирован «эталонный» для советских авторов образ далёкого будущего нашей планеты. Конечно, в юности пару раз я пытался подступиться к этой книге, но не пошла... Советскую фантастику в целом я знаю (смею надеяться) неплохо и захотелось мне для лучшего понимания обратиться к её истокам, ибо — «что посеешь, то и пожнёшь». И вот мои впечатления...

Роман по сути двуслоен: коммунистическая утопия далёкого будущего сочетается с «космической оперой». Что касается первой составляющей, то это — романтизм чистейшей воды, подобные утопии охотно писали романтики в 19 веке, да и гораздо раньше. Естественно, о преимуществах социализма (и коммунизма, как его высшей стадии) говорится немало, но Ефремов искренне пытается рассказать о людях будущего с совершенно иной логикой, людях, которые вышли на совершенно иной духовный уровень: они почти не испытывают агрессии, зависти, ревности, лени, алчности, не нуждаются во лжи, стараются помочь ближнему даже в ущерб себе. Это идеалы не только коммунистической философии, но и любой философской школы. Несомненно, Ефремов вдохновлялся идеми и культурой античного мира, особенно заповедью «mens sana in corpore sano» («в здоровом теле здоровый дух»): лёгкий эротизм, воспевание красоты здорового женского и мужского тела пронизывают всё произведение: «крепкие груди, похожие на широкие опрокинутые чаши, были почти открыты» — в таком духе. То есть, тема...хм, может, и не вполне раскрыта, но физическую красоту автор не упускал из вида. А впрочем, эстетика античного мира всегда была популярна при тоталитарном строе.

Приключения в космосе, развивающиеся параллельно с действием на Земле, наиболее интересная часть романа. Отдельные эпизоды написаны просто здорово, захватывающе и остаётся только сожалеть, что они остались на втором плане по сравнению с философско-социальными фантазиями писателя, очень неглупыми, в целом, но преподнесёнными однобоко и порой нудновато. Масштаб замысла автора, конечно, поражает воображение и сейчас: Великое Кольцо и все образы далёкого будущего, безграничная вера в Человека, в творческую силу человеческого разума — всё это вызывает большое уважение. А ведь создавалось произведение ещё до начала «космической эры«! Но некоторой скованности и суховатости романа это не отменяет, а заключительная его часть и вовсе безнадёжно скучна.

Так что сам по себе роман вполне заслужил своё место в галерее отечественных фантастических произведений, а вот то, что он стал официальным «эталоном», по которому оценивали всю советскую фантастику (и любая ирония по поводу этого романа, как вспоминал Булычёв, считалась кощунственной) — это просто ужасно.

«Хвалебные слова всегда банальны», как справедливо заметил Роберт Рождественский в одном из своих стихотворений. Казалось бы: всё, что только можно сказать, сказано об этой повести, одной из вершин русской литературы. Но обаяние произведения таково, что поделиться своими впечатлениями так и тянет — так же как героев Гоголя тянет вдруг пустится в лихого гопака.Язык произведений Николая Васильевича всегда был великолепен, но здесь он безупречен: красивый, певучий, каждое слово живёт , переливается причудливо, и каждое словечко на своём месте — чуть поменяешь слова в предложении — ан нет уже той гармонии. Господи, как же красив может быть русский язык под умелой рукой! — по повести Гоголя можно как по эталону проверять современных писателей: почитал такого нынешнего классика — вроде ничего, а открыл после него книгу Гоголя — вот тогда на контрасте всё и понятно. И не правы те, кто считает, что язык Гоголя устарел. Вот писатель Михаил Веллер, например, пишет: «юмор Гоголя скучен — на взгляд с нашего сегодняшнего юмора»... Да ни черта подобного! Шутки некоторых сегодняшних ,с позволения сказать, юмористов второй раз уже невозможно слушать — становятся смертельно скучны, а «Ночь перед Рождеством « я в очередной раз не могу перечитывать без смеха. Самое удивительное, что язык-то гоголевский не устаревает! Уж почти пара сотен лет прошла, уж та эпоха ушла безвозвратно, а герои Гоголя сидят покуривают свои трубки-люльки, попивают варенуху и рассказывают были и небылицы. И плевать им на мобильные телефоны и компьютеры, и выглядят они при этом гораздо более живыми и реальными, чем наши современники. Украинский колорит, конечно, украшает повесть ( и весь цикл о Диканьке) — безмерно. С таким вниманием, уважением к традициям народа и к родной природе написано.

Читая в детстве эту книгу, я впервые столкнулся с таким понятием как «цензура»: дело в том, что знаменитой двадцатитомной «Библиотеке приключений» (которая вроде как предназначалась для детей) вырезали чуть ли не половину главы «Хао» — сцену, содержащую намёк на эротику. Но я-то до этого уже читал «Аэлиту», вышедшую во «взрослой» серии «Каравелла» и отсутствие части текста меня покоробило. Как для многих советских детей, «Аэлита» стала для меня одной из первых фантастических книг. Пропагандистская линия сюжета уже и тогда казалась немного нелепой, а сейчас и подавно выглядит откровенно наивной. И я вполне понимаю Ивана Бунина, который в своих «Окаянных днях» возмущался : мол, пишет сейчас Алексей Толстой какую-то агитку про красноармейца, полетевшего на Марс и зачем-то устроившего там революцию. Так же довольно наивно описано путешествие на Марс. Жизнь обитателей Марса, природа и история цивилизации Красной планеты, технические достижения представлены гораздо интереснее, хотя без влияния марсианских историй Э. Р. Берроуза, наверно, не обошлось. И всё же несмотря на столь очевидные недостатки я выставил книге высокую оценку. Почему? Ответ прост: романтика. Эта книга одна из самых романтических в советской фантастике. И не случайно именем Аэлиты назван и фестиваль фантастики и старейшая фантастическая премия в стране.

Нашумевшее в Советском Союзе в середине 80-х произведение. Публиковалось в «Технике молодёжи». Не помню уже по какой причине (видимо, подписка у меня была на пол-года) , но прочитал я только начало истории и то, как она закончилась мне рассказывал одноклассник. Впрочем, в скором времени вышла антология «В тени сфинкса» и там я прочитал повесть полностью. Да, для тех лет это было круто! Вторжение одноглазых «чужих», захват человеческих тел, супергерой-одиночка- всё в лучших традициях добротного голливудского боевика. Справедливости ради, следует сказать ,что акцент Нефф сделал не на стрельбу, а на психологические и философские аспекты: прослеживается чёткая антивоенная идея .

Великий рассказ. Хотя понравится он далеко не всем — слишком уж мрачен и даже жесток, но в мастерстве Эллисону не откажешь. Нигде и никогда не встречал я подобного ощущения абсолютной безнадёжности и обречённости. Человек становится игрушкой и теряет всё — свободу, веру, надежду; фактически,теряет он и жизнь, а самое страшное — он теряет смерть. Тяжёло бьющий по сознанию, но, повторюсь, великий рассказ.

Как же классно Шекли (позволю себе что-то вроде спортивного термина) распоряжается «литературным пространством«! Сначала мы проникаемся симпатией к инопланетянину-неудачнику,который вынужден охотится на кровожадных мирашей.Потом с тревогой узнаем кто же эти «коварные создания» и наши симпатии быстро меняются.Но и наивному Дрогу мы все же продолжаем сочувствовать-ибо без гомерического хохота читать о его ухищрениях невозможно.Ну а концовка,как обычно у Шекли,совершенно непредсказуема.

Самое загадочное и спорное произведение Эдгара Аллана По. Отношение к роману, при жизни автора почти безоговорочно признанному неудачным, значительно изменилось в конце 19 века и особенно в веке двадцатом: продолжение книги создал Жюль Верн («Ледяной сфинкс»), под впечатлением от приключений Пима Лавкрафт написал «Хребты безумия». По мнению Борхеса, «Приключения Артура Гордона Пима» — вообще лучшее из всего, созданного По; включил роман в список своих любимых книг и Борис Стругацкий. Книга начинается как классический «морской» роман — с увлекательных приключений с множеством придающих событиям эффект достоверности деталей, порой натуралистичных — вплоть до сцен каннибализма. Ближе к концу повествование становится всё фантастичнее и «чудесатее», превращаясь в почти «лавкрафтовскую» историю.

Я читал книгу взахлёб, почти не отрываясь.

Я Вас приветствую опять

В красивой сказке,

Она залезет под кровать

В кровавой маске.

Она откроет Вашу дверь,

Пугая скрипом;

Она опасная, как зверь,

Схвативший бритву.

Протянет руку Вам она

В кровавых струпьях,

Весьма волшебная страна

Красивых трупов.

Но если станет не смешно —

Заприте двери.

Увидит в сказке каждый то,

Во что поверит.

© Вертер де Гёте

Рассказ был впервые прочитан в очень юном (особенно для таких историй) возрасте, и произвёл сильное впечатление; помню, как руки хотелось вымыть после книги: настолько ярко описана кровавая чума, что казалось, она может передаться с книжных страниц. Позднее перечитывал не один раз — превосходная аллегорическая история о неотвратимости рока и высшего наказания (это вообще конёк Эдгара По). Интерес к произведению также возрос после просмотра классической британской экранизации 1964 года с Винсентом Прайсом, впрочем, в фильме был введён дополнительный интересный мотив — мотив смерти-освободительницы, святости смерти.

Я — варвар. Пьяный и небритый,

Пусть даже не раскосы очи —

Я правнук скифов, гуннов, бриттов,

А также очень многих прочих.

Мой дом — леса, поля и горы,

Везде хозяин, а не гость;

И только этот душный город

Противен, словно в горле кость.

© Вертер де Гёте

Этимологию слова «варвар» нам всем раскрыли ещё в четвёртом классе — так гордые эллины называли тех, кто говорил на чужом, непонятном языке, а все иностранные языки казались древним грекам набором грубых звуков, бормотанием «вар-вар». То есть, по сути дела, таким словом греки обозначали любого чужака. Порядочные шовинисты были эти греки. Говорят, каждый день благодарили своих богов, что те позволили им появится на свет свободным человеком, а не рабом, мужчиной, а не женщиной, эллином, а не варваром. И слово «варвар» сразу получило негативную окраску , ибо любой чужак «по определению» был существом низшего сорта, грубым и опасным.

Именно с книги с многообещающим названием «В ожидании варваров» (самой, пожалуй, знаменитой книги автора, — а что мелочиться?! ) я и решил начать знакомство с писателем Кутзее. На обложке «ничтоже сумняшеся» красовалась ещё более многообещающая реклама: этот роман включён в список ста лучших романов всех времён! Смелое заявление. Ладно, — подумал я — посмотрим, что ты за Кутзее.

Суть происходящего на страницах романа понятна из аннотации и предыдущих отзывов: маленький провинциальный городишко на краю некой Империи оказывается вовлечён в войну с варварами, населяющими окраины этой самой Империи. Повествование ведётся от лица местного судьи, первого человека города. Скажу сразу: если вы ожидаете стремительного развития событий, искромётных приключений, батальных сцен, то оставьте эти надежды — вам предстоит погружение в неторопливый и мучительный самоанализ, философию взаимоотношений толпы и индивида, извечную дилему — противостояние долга и совести, и другие «кутзеизмы». Но как ни странно — роман завораживает. Необычна фигура главного героя, хотя симпатии читателя целиком на его стороне, это почти антигерой — слабый физически и духовно, неуверенный, снедаемый многочисленными сомнениями человек. Автор своего персонажа не щадит и подвергает его невероятным унижениям. Но даже униженный, растоптанный, откровенно жалкий, почти потерявший человеческий облик, он сохраняет свои нравственные идеалы. А разве это не высшая победа человеческого духа?! В этом смысле роман Кутзее кажется мне оптимистичным, несмотря на внешне депрессивную атмосферу.

Многие увидели в романе столкновение интеллигенции и тоталитаризма. Безусловно, эта тема в произведении проходит красной нитью, но, как любое талантливое произведение, роман Кутзее многомерен и многозначителен. Не хочется говорить о том, что и так на виду, более важным мне кажется заключённая в романе идея внутренней свободы, варвары — люди живущие вне Империи, в более широком смысле — вне системы, условностей «цивилизованного общества». Империя же порождает таких чудовищ в человеческом облике, как сотрудники Третьего отдела; или растерянных, не понимающих своих собственных желаний, скованных своей собственной «внутренней полицией» людей — таких, как главный герой.

А Империи всегда нужны внешние враги — иначе она пожрёт себя изнутри. Когда-то мне самому хотелось написать об этом книгу. Но, думаю, что Кутзее сделал это лучше.

Итог: отличный философский роман, уж не знаю: достоин ли он места в «сотне лучших романов всёх времён» (это всё-таки уровень вечной классики), но произведение очень достойное, с тонким пониманием психологии — личности, толпы и даже целой Империи.

А это уже Вадим Степанцов ©:

Были радостные звери мы —

Стали скользкие рептилии.

Я люблю тебя, Империя,

царство грязи и насилия.

Расфуфыренная, гадкая,

Видишь: как младенец, хнычу я,

Глядя на твое закатное,

Обречённое величие.

Произведения фантастов первой половины 19 века о далёком будущем всегда интересно оценивать с точки зрения творческой смелости. Насколько человек из неспешной, внешне почти статичной в технологическом отношении, эпохи способен выйти за пределы своей фантазии, насколько он сам способен поверить в то, что в его время считалось чудом. Как зрители «Чапаева» гадали: «Доплывёт? Не доплывёт?», изначально зная ответ, так и тут — понимаешь, что подробное описание лазера или микроволновки в книге, созданной более полутора веков назад, найти трудно. Но вот в произведении Одоевского можно найти немало достаточно смелых сбывшихся прогнозов. Это не интуиция, не случайно сбывшиеся фантазии, а плоды аналитического мышления и твёрдой веры в науку, то есть самая, что ни на есть НАУЧНАЯ ФАНТАСТИКА. Хотя это только наброски к роману, они всё же представляют интерес. Одоевский предсказывает электронные книги, полёты на Луну, управление климатом, метро, стекловолокно, проблему перенаселённости... Но даже князь Одоевский, один из образованнейших людей своего времени, человек научного склада ума и богатой фантазии не обладает достаточной верой в торжество прогресса, чтобы отнести описываемые технические достижения раньше. чем к 4-ому тысячелетию от РХ. Многие прогнозы давно сбылись, другие выглядят сейчас немного смешными. И опять же, летают люди на воздушных шарах. В аппараты тяжелее воздуха трудно было поверить даже Одоевскому.

Классическая история в стиле «встреча с уцелевшим ископаемым». А встречи уцелевших ископаемых с человеком, как правило, трагичны для первых. Я даже сочинил такую частушку :

-Снёс Илья без лишних слов

Змею три из трёх голов.

Так опять погиб напрасно

Редкий зверь из Книги Красной.

Вадим Шефнер — удивительный писатель. Будучи уже признанным поэтом, он вдруг увлёкся таким «низким» (по мнению литературных «светил») жанром как фантастическая проза. И только сейчас мы начинаем понимать, что фантастика Шефнера, это не прихоть, которую обычно снисходительно-уничижительно называют «прозой поэта», а одна из вершин всей отечественной фантастики, да и всей русской прозы второй половины XX века. Самобытные, искренние произведения, без эпигонства, без жалкого повторения западных образцов, вне политической коньюнктуры и социального заказа. Проза Шефнера — это великолепный слог, превосходное владение русским языком (не «сухим», академическим, а живым языком питерских улочек и «дворов-колодцев»), проза Шефнера — это истинная лирика и романтика, благодаря книгам Шефнера я мечтаю побродить по улицам Васильевского острова, проза Шефнера — это та самая знаменитая интеллигентность «Культурной столицы». Конечно, герои Шефнера совсем не против пропустить порой рюмочку-другую и почитать озорные стихи, но делают это с безупречным тактом. Читайте Шефнера: вы поймёте какими невероятно смешными (а иногда печальными), увлекательными (а иногда опасными) и наполнеными глубокой житейской мудростью могут быть самые обыденные на первый взгляд ситуации; и, конечно, вы полюбите его героев, которые в любых ситуациях остаются романтиками.

Это, вероятно, одно из самых ярких произведений об ужасах войны за всю историю мировой литературы. Бессмысленность и безумие кровавой бойни вторгаются в жизнь людей с такой яростью, что обретают наконец физическое воплощение. Жуткие сюрреалистические образы создают впечатление незабываемое. В начале прошлого века повесть вызвала немалый резонанс, оказала серьёзное влияние на русскую литературу того времени, появились даже откровенные «перепевы» повести, например, «Хохот жёлтого дьявола» Антона Сорокина, где влияние Андреева очень заметно. А в конце века «Красный смех» продолжил «гулять по стране» в одноимённой песне Егора Летова.

Без всякого сомнения, великое произведение! Возможно слово «великое» кому-то покажется слишком громким для произведения, которое является детской сказкой, но «Буратино» — произведение гораздо более глубокое, чем кажется на первый взгляд. Хотя в первую очередь — это действительно великолепная сказка, увлекательная, очень добрая, но и озорная, написанная прекрасным живым языком. Взяв за основу сюжет «Пиноккио», Толстой очень серьёзно изменил саму суть сказки Коллоди, сделал её более весёлой, доброй, удалил излишнюю назидательность. Как часто бывает, известная зарубежная сказка в русском пересказе оказалась симпатичнее оригинала. Кроме того сказка имеет и второй смысловой уровень, доступный и интересный уже более старшему читателю. Это отличная пародия на культуру «Серебряного века».

Буратино пишет в диктанте «А роза упала на лапу Азора» ( палиндром любимого символистами Фета), страдает напоминающий Блока и Вертинского Пьеро... Впрочем, о «тайнах» известной сказки замечательно написал в своём отзыве baroni.

P.S. glupec в своём отзыве затронул тему иллюстраций к Буратино. Я тоже впервые познакомился с Буратино благодаря изданию 77 года с иллюстрациями Каневского (до сих пор её бережно храню) и должен признать, что его иллюстрации, наверное, лучшие, даже несмотря на то, что классический образ самого Буратино создан Владимирским.

Не пугайтесь: несмотря на захватывающее название, нет в книге никаких извращений ( увы :gigi: ). Впрочем, достоинств книги это ни сколько не умаляет: прекрасный образец постапокалиптики, странной красоты цивилизации создающейся на руинах цивилизации прежней и превратившей воспоминания о старом мире в набор причудливых легенд. Очень неплохи социальная ( секты, тоталитаризм) и философская ( борьба человека с самим собой, своим негативным «эго») составляющие сюжета. Есть ироничные эпизоды, показывающие, что автор отличается тонким чувством юмора, но общий настрой книги довольно серьёзен. Отчего-то произведение показалось по духу немного похожим на произведения из цикла «Умирающая Земля» Вэнса, в частности — на «Глаза чужого мира» — вероятно, богатой фантазией, реальностью придуманного мира и некоторым цинизмом, который изредка свойственен главному герою. В то же время я согласен с мнением, что полностью свой потенциал Пауэрсу в романе реализовать не удалось — ещё более глубокая проработка характеров, образов и некоторых сторон постапокалиптической жизни пошла бы произведению только на пользу. Но это отнюдь не означает, что роман плох, он превосходен. Но мог бы стать шедевром.

Это моё первое прочитанное произведение Пратчетта... Неплохо я начал отзыв — четыре слова подряд на «П», добавлю ещё одно — потрясающе! Каюсь — недооценивал я раньше Пратчетта и всячески тянул со знакомством с его книгами...каюсь, но лучше поздно, чем никогда. Итак, что можно сказать о книге «Мелкие боги»? Это отличное сатирическое произведение, продолжающее самые лучшие традиции английской сатиры, заложенные великим Джонатаном Свифтом. Повторю, это именно сатира, а не «юмористическое фэнтези» ( не к ночи будь оно помянуто), не ждите тупых шуток и бессмысленного «отдыха» с книгой в руках, роман заставляет работать мозги, а смешно( на самом деле смешно) будет тем, кто знает предмет, объект пародии. А объект этот — наша Вера, даже не религия, а именно-Вера. Со здоровым цинизмом нашего неверящего века Пратчетт размышляет: а верили ли люди когда-нибудь по-настоящему? Неужели человеку настолько легче поверить в придуманных божков, точнее свалить на них свои проблемы, чем поверить в самого себя? Пощады не ждите: Пратчетт с юмором обыгрывает огромное количество литературных первоисточников — от языческих верований и стереотипных историй о древнегреческих философах до основы основ монотеистических религий. Использует он и идеи своих коллег по цеху — Боги хиревшие от недостатка веры были ещё у Спрэг де Кампа, а христианская церковь проповедующая идею круглой Земли (тогда как на деле она оказывается плоской ) — в знаменитом рассказе Фармера «Вперёд! Вперёд!»; в романе встречаюся аллюзии к произведениям Брэдбери, Сартра и даже фильму Ингмара Бергмана. Многие фразы в книге- просто готовые афоризмы и теперь я знаю, что уже не раз сталкивался с ними не догадываясь об авторе.

Меня уже не удивляют казавшиеся раньше спорными предположения, что Пратчетта со временем будут изучать в школах. «Мелкие боги»- один из образцов, эталонов в жанрах сатиры и пародии.

Смысл рассказа начинает раскрываться уже в его названии (а более верное название -«У ночи — 999 глаз») — и это очевидная аллюзия к стихотворению Бурдильона «У ночи тысяча глаз».

У ночи тысяча глаз,

А у дня один.

Но день уходит и мир погас.

Не уходи!

У разума тысяча глаз,

А у сердца один.

Но любовь уходит и мир погас.

Не уходи!

(перевод Якова Фельдмана)

Воспоминания о красоте и совершенстве мира, о красоте, которая хранится в самых привычных ,обыденных вещах — в тающем снеге, в зимнем молчании птиц, в расчёсывании шерсти колли (какие образы!). В понимании этой простой красоты и содержится душа человеческой цивилизации. Без этой малости, этих воспоминаний человечество лишится своих корней, своей человечности. Об этом и рассказывает робот. Но кому? Из тысячи глаз-звёзд ночи осталось только 999. Мир гаснет. Кому нужны воспоминания о простых человеческих радостях, когда нет Человека?

Вероятно, первая в мировой литературе история предупреждающая об опасностях Интернета, информации находящейся абсолютно в свободном доступе. И этот рассказ был написан в 1946 году!!! Когда ещё не было не только Интернета, но и только появились первые ЭВМ,а уж персональные компьютеры (называемые в рассказе «логиками» ) были настоящей фантастикой! Удивительно пророческий рассказ.

От высшего не скрыться рока —

Я говорю начистоту —

Детали моего порока

Известны Чёрному коту.

Запомни же, читатель, фразу,

Что, без сомнения, верна:

«Я знаю, совесть одноглаза

И, как душа моя, черна».

© Вертер де Гёте

Мотив неизбежной высшей кары для преступника — один из наиболее популярных у Эдгара По. Особенно занимало писателя не собственно наказание, а обличение преступления, принимающее порой особенно изощрённые формы. Интересно, что и совершение преступлений и их обличение (преступник у По чаще всего невольно выдаёт себя сам) автор приписывает якобы существующему в каждом человеке чувству противоречия, которое и подталкивает на неожиданные поступки. В рассказе присутствуют жестокие сцены, но никакого смакования жестокости я не увидел. Конечно, жестокость по отношению к животным всегда отвратительна, но особенно отвратительна она тем, что с неё и начинается жестокость по отношению к людям.

«Не коси меня косой, Не втыкай в ладонь гвоздь...» © БГ

Сразу обратим внимание на дату публикации — 1943 год. Разгар самой страшной в истории человечества войны, когда гибли миллионы людей (в том числе и совсем молодых). Отсюда и тема рассказа. Не составляет особого труда сразу же догадаться, в чём состоит назначение косы, доставшейся главному герою. Но написан рассказ на удивление зрело для 23-х летнего писателя, с глубокой мудростью. Не умозрительными философскими рассуждениями, а именно житейской мудростью, которая бывает только у человека, сталкивавшегося со смертью близких и с тревогой за их судьбу.

Интересно, что сам Лейбер вырос в семье актёров «шекспировского» театра и главный герой романа, потомственный актёр — «альтер эго» автора книги. Итак, не слишком талантливый, но старательный актёр (себя он считает гением) прилетает по очень важным делам на постъядерную Землю с Циркумлуны — искусственного спутника Луны. Циркумлуну населяют в основном «высоколобые» учёные, а «придаток» Циркумлуны — «Мешок» — хиппари и богема (искусство частенько становится просто «придатком»), на Земле же после атомной войны произошли немалые перемены — почти всю Северную Америку захватил непомерно разросшийся Техас. Привыкшему к невесомости герою приходится на Земле постоянно носить специальный экзо-скелет, без которого он шагу ступить не может, а поскольку наш герой ещё и худ, как смерть, то земляне называют его Призраком или Черепушей. Как известно, в мексиканской традиции особое отношении к смерти. «Мексиканец со смертью знаком близко; он шутит о ней, ласкает ее, прославляет, спит с ней; это одна из его любимых игрушек и самых крепких привязанностей» (Октавио Пас). А угнетённые мексиканцы составляют значительную часть населения Техаса. Придётся Черепуше стать вождём народных масс... Произведение представляет из себя социальную сатиру, представленную форме яркого, почти «карнавального» гротеска. Автор высмеивает разнообразные штампы — «русских медведей», самомнение техасцев, ставшее притчей во языцех, немецкий «милитаризм», революционную романтику. Иронизирует по поводу мнимой свободы искусства, которое вынуждено служить то денежным мешкам, то революционным идеям.

Некоторые шутки великолепны, хотя встречаются и такие, которые будут интересны, в первую очередь, американскому читателю.

Классика русского «страшного рассказа», одно из основополагающих произведений, один из «столпов» отечественного хоррора! При всём при этом русский читатель знаком с рассказом в переводе — молодой граф Алексей Толстой написал его на французском (свободное владение несколькими языками было тогда в порядке вещей). Во многом благодаря именно этому рассказу слово «вурдалак» прочно вошло в русский язык. В народных поверьях мертвецов-кровососов никогда не называли вурдалаками и впервые в таком значении слово употребил Пушкин в одноименном стихотворении (видимо, от искажённого вовкулак — оборотень). В подростковом возрасте повесть произвела на меня довольно сильное впечатление — было жутковато. Простота сюжета с лихвой окупается яркостью образов и богатством фантазии. Всем любителям мистики — если кто-то ещё не читал — настоятельно рекомендую к прочтению. Классику нужно знать.

Фаддей Булгарин — личность в русской литературе одиозная. Ещё бы: враг Пушкина, осведомитель Третьего отделения; советские литературоведы если и упоминали Булгарина, то исключительно с отрицательных позиций. А ведь Булгарин был одним из самых популярных писателей своего времени, он в совершенстве овладел русским литературным языком (который отнюдь не был ему родным: Булгарин — поляк), обладал несомненным талантом литератора, проявил себя как хороший сатирик и критик, а бурная молодость писателя достойна историко-приключенческого романа (он воевал то на стороне России против Франции, то на стороне Франции против России, оставаясь патриотом своей родной Польши). Немало сделал Булгарин для русской фантастики. Например, повесть «Правдоподобные небылицы...», вероятно, первое в русской литературе описание путешествия во времени. Самому процессу перемещения Булгарин не уделяет много внимания: герой теряет сознание в 19-ом веке и приходит в себя в 29-ом. Там он наблюдает невероятный рассвет цивилизации и неслыханные достижения техники. Автор, правда, честно признаётся, что использовал в произведении некоторые идеи зарубежных писателей — француза Мерсье и немца Фосса, которые также писали о далёком будущем, сделав эти идеи более (с его точки зрения) правдоподобными. Что из себя представляли фантастические идеи этих уважаемых писателей я могу только догадываться, но если уж у Булгарина в 29 веке(!) — аэростаты, управляемые паровыми машинами (у Фосса, как я понял, аэростаты вообще перемещались при помощи упряжки орлов), то что тут скажешь... В целом, произведение Булгарина — вещь очень любопытная. Не сколько попытками предсказать будущее — у Булгарина немало на удивление смелых, провидческих технических идей — ранцевые парашюты, подводные лодки, газопровод, хотя справедливости ради надо сказать, что немало прогнозов во многом наивных, смешных, а порой и просто безнадёжных (все эти паровые машины, воздушные шары, шляпы с громоотводами — всё это не далёкое будущее, а уже позапрошлый век), интересен в первую очередь взгляд человека 19 века на необычное и фантастическое. То, что эскимосы способны стать культурной нацией, видимо, казалось обывателю позапрошлого века такой же фантастикой, как и то, что газ одним поворотом ключа поступает в любой дом для освещения и приготовления пищи. Встречаются в книге и такие, до сих пор актуальные идеи, как использование богатств мирового океана и экологическая тема (предупреждение о неразумном использовании природных богатств), но главным для автора всё же было не сколько рассказать о будущей утопии, а показать недостатки современной ему эпохи и некоторые замечания получились у него весьма едкими.