СЧАСТЛИВЫЙ ДЕНЬ
С.–Петербург, Инженерная улица
1 марта 1881 г.
Ненавижу Петербург! Только сумасбродный царь Петр мог построить город среди таких гнилых чухонских болот. Холодно, сыро, и дует со всех сторон. Бр-р-р! Вроде бы и мороз небольшой, а пробирает до самых костей, даже тёплая шинель не спасает. Казалось бы – на меховой подкладке, с бобровым воротником, а все равно зябко… И где же этот чёртов Рысаков? Ага, вот он, лёгок на помине. Шинелишка драненькая, тонюсенькая, на голове – вообще не пойми что, общий вид весьма непрезентабельный, зато взгляд – безумный, как и положено бомбисту. А что это он так нежно к себе прижимает? Бомбу? Её, родимую, господином Кибальчичем изготовленную. Значит, уже час пополудни. И господин Гриневицкий тоже, смотрите-ка, уже приготовился – вон прохаживается, у самого парапета, словно поджидает кого-то. Впрочем, кого – это понятно…
Ох, бомбисты вы мои родненькие, век бы вас не видать! Но что делать – служба! Приходится… А Софья наша, Перовская, где? Ага, вот и она, славная такая. Молодец, не подвела, вовремя явилась. И встала, как положено, на углу Итальянской улицы, чтобы знак подать, когда карета государя появится. Тогда господин Рысаков быстренько порысит (ничего себе каламбурчик получился, а?) к Михайловскому саду и метнёт бомбу. А если этого окажется мало (карета-то у государя непростая, а со стальным блиндажом), то швырнёт снаряд и сам Гриневицкий. Чтоб уж наверняка. Конечно же, он при этом погибнет, да Бог с ним, не жалко. Как говорится, революция требует жертв. А господина Рысакова непременно нужно живым схватить, чтобы было кого показательно судить...
Жалко, конечно, государя нашего, царя-батюшку Александра Николаевича, но что делать, такова, видно, его судьба. Недаром ему цыганка смерть от седьмого покушения нагадала. Так оно и получится... Зато будет у нас новый царь, Александр Александрович, защитник веры и усмиритель бунтовщиков. Он разом порядок наведёт, всю эту революционную нечисть – к ногтю! Студентов-смутьянов – в солдаты, либералов-пустобрёхов – в Сибирь, а бомбистов – на виселицу. И начнем мы вот с этих... Только пусть сначала своё дело сделают.
Набережная Екатерининского канала
…Развод гвардии закончился в половине второго пополудни. Государь сел в карету и по своему обыкновению отправился на воскресный обед к кузине Екатерине Михайловне. Через час он вышел из Михайловского замка и коротко бросил кучеру Фролу: «Той же дорогой – домой». Карета в сопровождении полицейского полковника Дворжецкого и казаков охраны понеслась по Инженерной улице.
Александр Николаевич молчал, отворотившись к окну, очевидно, был занят своими мыслями. Когда свернули на Екатерининский канал, он заметил молодую девушку, вдруг взмахнувшую белым платком. «Наверное, невеста кого-нибудь из моих казаков, – подумал государь, – повезло служивому, такая красавица его любит. Надо будет узнать у Колюбакина и поздравить молодца. Пусть хоть кто-то будет счастлив…»
Государь помрачнел: его семейная жизнь в последнее время совсем разладилась. Жена, княгиня Юрьевская, настойчиво требовала провозгласить её царицей и объявить их сына, Георгия Александровича, наследником престола. Вместо Александра Александровича… Что непременно вызовет неудовольствие у членов Государственного совета, стоявших горой за законного наследника.
…Семья давно уже косо смотрит на княгиню Юрьевскую, особенно после смерти государыни, Марии Александровны. Не утерпела княгиня, прыгнула в ещё не остывшую супружескую постель, трех месяцев после похорон не прошло! Притязания же её на престол могут вообще расколоть общество и вызвать ропот в гвардии. А с этим шутить опасно…
Александр Николаевич тяжело вздохнул и посмотрел в другое окно – по набережной канала шел караул Восьмого флотского экипажа. Император привычно поздоровался с моряками, те ответили дружным «ура». У решёток Михайловского сада было по-воскресному малолюдно, лишь спешил куда-то гвардейский подпоручик да стоял со свертком в руках одинокий молодой человек. По виду – типичный студент, из разночинцев...
Александр Николаевич решил поторопить Фрола – скоро три часа, княгиня Юрьевская, наверное, уже нетерпеливо ходит по комнатам, нервно поглядывая на часы. А он дал ей твёрдое слово, что отвезет ее и маленького Гогу в Летний сад, где, по слухам, устроили отличный каток…
Фрол пустил лошадей крупной рысью, но не успели они проехать и десяти саженей, как молодой человек, стоявший у решеток сада, вдруг резко подался вперёд и метнул сверток прямо под ноги орловским рысакам. Раздался оглушительный взрыв, взметнулся из-под колес чёрный дым. Карету сильно встряхнуло, однако прочный корпус выдержал – надёжный стальной блиндаж не подвёл...
Карета проехала еще пару саженей и встала. Правая дверца отворилась, из неё показался государь. Он был абсолютно спокоен, только немного бледен. К Александру Николаевичу подбежал полковник Дворжицкий и помог спуститься на обледеневшую мостовую. Государь огляделся – на снегу лежали двое раненых казаков, а чуть в стороне – мальчик, случайно попавший под взрыв.
– Как вы, Ваше Величество? – с тревогой спросил Дворжицкий.
– Слава Богу, не ранен, – ответил государь. – Что преступник?
– Задержали. Прикажите привести?
– Не надо, сам подойду.
– Поехали бы скорее, Александр Николаевич, – тревожно произнес кучер Фрол, наклоняясь с козел, – с Божьей помощью доберёмся до дворца, тут недалеко осталось…
– Карета сильно просела, – вмешался Дворжицкий, – нельзя ехать. Разрешите предложить вам мои сани…
– Хорошо, только сначала взгляну на преступника, – ответил Александр Николаевич, – спрошу, за что он хотел лишить меня жизни.
С этими совами государь направился в сторону Рысакова, которого крепко держали несколько человек. Александр Николаевич слегка поскользнулся на обледенелой брусчатке, Дворжицкий поддержал его под локоть.
– Спасибо, – улыбнулся Александр Николаевич, – но я вполне могу идти и сам.
Он подошел к Рысакову, с минуту молча разглядывал бомбиста, а потом чуть охрипшим голосом спросил:
– Ты бросил бомбу?
– Я.
– Кто таков?
– Мещанин Глазов, – ответил Николай, старательно отводя глаза в сторону.
Александр Николаевич взглянул на Рысакова еще раз и после короткой паузы бросил:
– Хорош, нечего сказать...
После этого повернулся и медленно пошел в сторону Театрального моста. Его окружили моряки флотского экипажа и спешившиеся казаки. Все видели, что государь чувствует себя неважно – скорее всего, был оглушён взрывом. «Покажите мне раненых», – попросил Александр Николаевич. Полковник Дворжицкий повернулся в сторону большого черного пятна, отчётливо выделявшегося на снегу, государь сделал два шага в указанном направлении и тут…
Инженерная улица
Ну, что же ты, Гриневицкий, бросай же свою бомбу! Момент самый подходящий, государь всего в двух шагах от тебя. Чего медлишь, чего с ноги на ногу переминаешься? Никак струсил? Ох, горе ты мое луковое! Правильно говорят – революционеры фиговые, ничего сделать, как надо, не умеют. Рысков карету лишь чуть повредил, а ты мнешься, словно девица на выданье… Куда, куда побежал? Вернись немедленно назад! Вот болван-то! Припустил, что есть мочи... А взрывать государя кто будет? Эй, я тебе говорю! И нечего тут бомбой размахивать, еще убьёшь кого-нибудь ненароком. Как Рысаков… Но не того, кого надо. Вот чёрт, убегает. Ну, я сейчас…
Набережная Екатерининского канала
– Хватайте, хватайте его! – полковник Дворжицкий показал рукой на молодого человека со свёртком, быстрым шагом удалявшегося в сторону Инженерной улицы. – Это бомбист!
За молодым человеком погнались, но куда там! Он припустил бегом, видимо, намереваясь скрыться в проходных дворах. И это ему, скорее всего, это удалось бы, если бы наперерез не кинулся некий господин – солидный, в хорошей темно-зелёной шинели, вероятно, чиновник ближайшего ведомства. Бомбист побледнел и поднял свой свёрток над головой. Все ахнули – сейчас метнёт, взорвёт и себя, и храброго чиновника…
Инженерная улица
…Что ты, дурак, бомбой своей размахиваешь? Не меня взрывать надо, а царя-батюшку. Беги к нему, мешать не стану. Почему? Да не твоего ума дело, болван, делай, что говорю. Вот чёрт, побледнел как… А вдруг и правда — в меня метнёт? Они же, бомбисты, все ненормальные. Что делать-то, а? Жить-то хочется…
Набережная Екатерининского канала
Господин в темно-зеленой шинели неожиданно выхватил из кармана небольшой револьвер и почти в упор выстрелил в бомбиста. Тот согнулся пополам, словно от сильного удара в живот, и медленно опустился на снег. Чиновник подскочил и выхватил из уже готовых разжаться пальцев опасный сверток... Бомбист упал на бок, поджав под себя колени, громко застонал, задёргался, захрипел… На ледяной брусчатке начало расплываться тёмно-красное пятно... А к ним уже бежали люди – и казаки, и флотские, и просто прохожие. Государь, повернувшись к парапету, внимательно наблюдал за происходящим. Раненого бомбиста скрутили, смелый чиновник отдал опасный свёрток подоспевшим казакам.
Наконец полковнику Дворжецкому удалось уговорить государя пересесть в полицейские сани и продолжить путь в Зимний. Резвые, сытые лошади дружно взяли с места и, подняв лёгкую белую пыль, полетели к дворцу. А на набережной уже вовсю звенели тревожные полицейские свистки…
Инженерная улица
…Спасибо, господа! Нет, я не ранен, благодарю вас. Что вы, это мой священный долг – защитить государя. Уверен, каждый на моём месте поступил бы точно так же…
…Да-да, я еду с вами, господин полковник. Понимаю – необходимо составить протокол, написать рапорт. Только отдышусь немного, приду в себя. Согласитесь, не каждый день такое происходит. Государь уже уехал? Слава Богу, всё обошлось…
Вот чёрт, опять не повезло! Придётся всё начинать сначала, уже в который раз… Александр Александрович будет очень недоволен – сколько же можно? Года-то уже немалые, давно готов сам править, а все ходит в наследниках. Не дай Бог, Александр Николаевич объявит своим преемником Гогу… Тогда беда будет, до бунта дело может дойти. А этого допустить никак нельзя….
…Это я так, господа, про себя говорю, чтобы нервы успокоить, не обращайте внимания. От неожиданности и, так сказать, потрясения. Куда, вы говорите, нужно ехать? Как, к самому господину Лорис-Меликову, министру внутренних дел? Ну, что ж, раз надо – значит, надо, поедемте! Служба есть служба, всё прекрасно понимаю. Сам почти пятнадцать лет при наследнике Александре Александровиче состою, порядки знаю. Едемте, чего тянуть-то! Как замечательно, что все обошлось, государь не пострадал! Его сам Господь бережёт… Воистину – счастливый сегодня день, счастливый!
облако тэгов
