Виктор Драгунский «Он упал на траву»

Отличная военная повесть, пронзительная и эмоциональная.

Осень 1941 года. Москва. Герой этой истории с самого начала войны рвется на фронт. Но, он хромой, путь в армию ему закрыт! Девятнадцать лет, невыносимо мучается из-за своей неполноценности, невозможности с оружием в руках защищать свой город. Хоть какой то выход — записаться в ополчение и рыть окопы...

Книга не про бои — про «трудовой фронт». Про быт подростков, женщин и стариков, кто за считанные дни до немецкого танкового удара успел создать несколько линий обороны. Про то, что чувствует человек, когда, вот-вот, на горизонте покажется враг, а в твоих руках только лопата.

Автор — очевидец. Для меня, это вдвойне ценно. Читать воспоминания человека, видевшего все своими глазами, пережившего все то, что случилось с его героем — это, почти, документальная проза.

Ещё одним плюсом к достоинствам данной повести — ничто человеческое герою не чуждо. Он молодой парень. Поэтому — постоянно влюбляется. Мучается от безответной любви. Искренне дружит с товарищами по работе. Радуется куску чёрствого хлеба, теплой соломе, на которой спит ночью. Ценит все маленькие радости жизни, даже в это нелегкое время.

Книга получилась реалистичная, живая. Про обычного человека на войне. Ну, или, почти на войне. Не фанатика, с горящими глазами, а простого мальчишку, который сбил в кровь ноги, но, все равно, идёт в сторону фронта, потому что — нужно, ведь он сам так рвался на защиту своей Москвы! И, самое страшное наказание для него, когда начальник взвода грозится отправить его обратно, домой...

Повесть заставляет переживать, задуматься, что уже неплохо...

Вставай, страна огромная, вставай на смертный бой...

Свет лампы воспаленной пылает над Москвой В окне на Малой Бронной, в окне на Моховой («Москвичи» слова Е. Винокурова, музыка А. Эшпая)

Для меня чтение этой коротенькой повести стало и открытием, и особым волнующим событием. Открытием стало новое, неожиданное представление о казалось бы совсем детском и весёлом писателе, имя которого назубок знали почти все ребята поколения моих детей, и может быть, знают и нынешние 4-6-клашки. А особо волнительным чтение было уже по совсем другим причинам и обстоятельствам, но об этом чуть позже.

Казалось бы, совсем обычная ничем не примечательная книжка. Главным героем которой является совсем молодой ещё парень — холостой-неженатый, нецелованный и невоеннообязанный. Правда время действия не совсем обычное — идут первые месяцы войны, которую потом назовут Великой Отечественной, и потому весь быт и все помыслы героев и персонажей книги поглощены и подчинены этим обстоятельствам. Ночные налёты вражеской авиации, и значит дежурство на крышах. И вполне понятный порыв записаться в армию или в ополчение — и возраст такой, и воспитание такое. Однако по причине хромоты наш герой признан негодным к военной службе, и потому остаётся только записаться добровольцем на рытьё оборонительных сооружений в Подмосковье — окопы и траншеи, противотанковые рвы и всякая прочая военная земляная премудрость должны помочь отступающей армии остановить фашистов.

А потом только лопата и земля, земля и лопата, лопата и волдыри, мозоли и земля… И друзья — те, с кем вместе делишь пайку и глоток воды, и общий нехитрый кров в полевых условиях, не могут не стать друзьями. Пусть не сразу и не совсем друзьями, но всё равно быть приобщёнными к одному общему большому военному делу — это не может не сплачивать.

А идёт сентябрь и приближается, а затем и наступает октябрь — октябрь 1941 года… Люди, интересующиеся историей вообще и историей Великой Отечественной войны в частности, или же много читавшие и читающие, скорее всего понимают, чем был тот самый октябрь для людей и для страны. Прорыв немцев под Москвой и рвущиеся к столице кинжальные танковые клинья, и вопрос ребром — устоит Москва или … — всё тогда висело если не на волоске, то на очень тонкой нити. И вот в эту ситуацию попадают и наши землекопы — уже готовые неприступные эскарпы оказываются обойдёнными, и люди бегут, бегут от отягощённых шмайсерами фашистских рук, от их засученных рукавов, от ревущих моторами и смрадно воняющих газойлем танков «быстрого Гейнца» Гудериана, от воющих моторами и бомбами пикировщиков, от мерной поступи немецких солдатских сапог.

А потом суровая и готовящаяся к обороне Москва, и напористый натиск нашего парня, хлебнувшего голодных и холодных дней бегства от наступающего врага и во время бегства потерявшего своих друзей и ставшего вдруг таким взрослым, что отказать ему невозможно. И потому опять бушлат и сапоги, точно так, как это было при отправке на рытьё окопов…

Сами эти дни в литературе описывались не раз и не два — и у Константина Симонова в его «Живых и мёртвых» мы прочитаем такие эпизоды, и у Ивана Стаднюка в его «Войне», и у Александра Чаковского. А по приближению к реалу эта «невоенная» военная книга сравнима и с такой же «невоенной» военной книгой Евгения Дубровина «В ожидании козы», и с полностью военными «Мой лейтенант» Даниила Гранина и «Прокляты и убиты» Виктора Астафьева, да и Михаил Шолохов, и Виктор Некрасов тоже вспомнятся в связке с повестью Виктора Драгунского. И потому и по силе воздействия на читателя она полностью равновелика этим большим эпическим произведениям.

Я намеренно не пишу ничего о любовно-романтических страницах этой повести — понятно, что влюбляемость является неотъемлемой частью молодости, а нашему герою всего-то неполных два десятка лет — вчерашний и ещё нецелованный школьник, конечно он и влюбляется, и симпатизирует, и ухаживает, и надеется. И эта романтическая линия, казалось бы, лишняя в военной книге, на самом деле тоже уместна здесь и даже важна — важна как контраст между темой жизни и любви и, с другой стороны, войны и смерти — недаром одна из его несостоявшихся влюблённостей гибнет при ночной бомбёжке Москвы, а другая остаётся в оккупированном немецком тылу. Но ведь и в армию, и в ополчение уходят мужчины и женщины и во имя любви тоже — не только во имя жизни, но и во имя любви.

И также намеренно я не пишу имя нашего главного героя — просто потому, что судьба его является одной из сотен тысяч, из миллионов судеб людей того времени. Судьба одного, слившаяся с судьбами миллионов и ставшая одной общей судьбой поколения.

В самом начале своего отзыва я писал об особой для меня волнительности чтения. Объясняю, что я имел в виду помимо написанного выше.

Справка: 77-я гвардейская стрелковая дивизия сформирована в Москве в июле 1941 года как 21 дивизия народного ополчения и принимала самое активное участие в оборонительных и затем наступательных боях под Москвой со 2 октября по 20 апреля 1942 года, а затем была Сталинградская битва (тут она стала 77-й гвардейской), бои на Курской дуге, освобождение Украины и Белоруссии, Польши и далее бои на самых главных направлениях уже в Германии.

А вспомнил я боевой путь этого воинского соединения потому, что служил срочную в составе этой дивизии, и номер её и полное наименование (77-я гвардейская мотострелковая Московско-Черниговская ордена Ленина, Краснознамённая, ордена Суворова дивизия) помню назубок. Помню и горжусь.

А волнительно было то, что вполне может быть, герой этой повести встретил на марше как раз бойцов этой моей дивизии, шедшей туда, где она впоследствии стояла насмерть — встреча эта в тексте повести описана кратенько, а мысли вот появились и засели в голове. И потому всё написанное в этом отчасти автобиографическом повествовании обрело ещё большую достоверность и реалистичность. Ведь сформирована эта моя дивизия была из таких же и тех же самых москвичей того времени — рабочих с заводов и фабрик, работников Мосфильма, научных работников, а также колхозников, и потому особо зримо представляешь себе этих людей и всё сделанное ими.

..................................

По точке на каждый раз, когда мне при прочтении этой коротенькой повести перехватывало горло и наворачивались слезы.

Трудно поверить, что это тот же самый Виктор Драгунский, который «Денискины рассказы» — трах-тарарах, каша... ммм... манная, этого вы никогда не добьётесь, гражданин Гадюкин! Но это он, и тем же замечательным языком, запомнившимся с глубокого детства, он рассказывает совсем о другом.

Осень сорок первого, Москва. Митя Королёв, не попавший в армию из-за хромоты, записывается в ополчение и едет в Подмосковье рыть окопы.

Повествование захватывает сразу же. Театральный маляр Митя, в ночь перед отправкой на работы дежурит на крыше своего дома во время бомбёжки. Моментально нахлынули яркие образы откуда-то из детства ― сборники рассказов о войне, как пионеры тушат «зажигалки», затемненная Москва, вой сирен, прожекторы, гул фашистских самолетов... Очень меня, помнится, это цепляло, видел, как наяву. И сейчас снова. Очень правдиво и ёмко автор описывает то, что сам видел в молодости. И вот Митя утром после отбоя идёт к соседнему дому, в который попала бомба, а ему навстречу два человека несут носилки с девочкой Линой, с которой он только сейчас вечером познакомился, и грузят в черный фургон... Просто и буднично. Страшно.

Пожалуй, эту книжку детям читать рановато, хоть и издают её прямо в сборнике с «Денискиными рассказами», хоть и говорится в ней всё о том же ― о любви, о человеке и его взрослении, о мечтах, пусть уже и не совсем детских. Но ещё там говорится о ненависти к врагу, настолько сильной, что она сметает всё и об ужасных вещах, которые люди могут делать друг другу. А вот когда наберётся в ребенке намного побольше, чем «25 кило» — вот тогда прочесть её нужно обязательно.

...потому что человеку нужен друг, и на войну его должен провожать друг, а без друга человек не человек.

Это было страшно. Да что там страшно, это был натуральный ад на Земле. Выжить и остаться человеком тогда было равносильно подвигу. Я не уверен, что смог бы не сойти с ума в таких нечеловеческих во всех смыслах условиях.

Жуткая в своей кажущейся немногословности и безэмоциональности повесть о москвичах разного возраста, образования и сословия, по разным причинам не попавшими в спешно собираемую Советскую армию, которую асфальтовым катком методично давит прагматичная тевтонская армада. Кто-то не подошёл по возрасту, кто-то по болезни...Кто-то важнее в тылу...отправляясь добровольцами на рытье окопов для сдерживания фашисткой армии, которая уже рядом, уже почти здесь, у самой Москвы, они даже не представляли, что их ждёт. Без оружия и без подготовки, им суждено столкнуться с передней линией наступления немецкой армии. Голод, холод, зверства, жестокость и скупое безумие войны. Незаметный такой бытовой героизм, подчас более героический, чем в сдерживающих нацистов все ещё (осень 1941) слегка деморализованных и растерянных войсках.

Эта не очень толстая книжечка придавила между страниц моё сердце и душу, достала из глубин нашу русскую, страшную и кровавую, но нашу, генетическую память, чтобы гаснущие вместе с уходящими ветеранами жуткие в своей обыденности воспоминания ещё немного пожили у меня внутри.

Потом чувство прикосновения к настоящей, живой фронтовой прозе слегка затуманится, ожидая новых правдивых книг. Их будет ещё много, уверен. Несколько лет бойни и ужаса вместили в себе миллионы изломанных судеб и сотни счастливых событий. Я терпеливый, я подожду.

Скорблю и плачу.