Памела Линдон Трэверс «Московская экскурсия»

«Московская экскурсия» – является первой книгой Памелы Линдон Трэверс. Это уже потом писательница придумала Мэри Поппинс и стала знаменитой, а в СССР она ездила простой и никому неинтересной (кроме ОГПУ, конечно) журналисткой.

На протяжении всего текста автор заверяет читателей в своей аполитичности, однако очень скоро становится понятно, что это не так. «Здесь боготворят всеобщую занятость, а мы стремимся к всеобщей беззаботности. Иначе — для чего же мы живем?» – пишет Трэверс и её политические пристрастия становятся очевидны. Хочу заметить, что фраза написана в разгар Великой Депрессии, когда миллионы людей в самых богатых странах мира были готовы работать в буквальном смысле за еду. Хотя, чего это я путаю Свободу с Благополучием?

Разумеется человеку с такими взглядами СССР не мог понравится, поэтому путешественница постоянно высмеивает советские реалии. В результате «Московская экскурсия» здорово напоминает «Одноэтажную Америку» Ильфа и Петрова, представляя собой смесь документалистики, сатиры и иронии, перемешанных между собой примерно в равных пропорциях. Читая книгу понимаешь, что Трэверс неплохой писатель, поэтому зачастую её подколки остроумны, а замечания – меткие, но при всём этом автор нередко сваливается в охаивание советской действительности.

Тут надо иметь в виду следующее. Во-первых, Трэверс выбрала крайне неудачное время для посещения СССР. И я здесь говорю не о годе (на дворе стоял 1932), а о сезоне. Поздняя осень (очень похоже, что путешествие случилось в конце октября – начале ноября) мало подходит для путешествий по нашей стране. Стоит ли удивляться, что автор постоянно подчёркивает, что СССР весь какой-то серый и угрюмый!

Во-вторых, как и в случае с Хайнлайном «ненавязчивый советский сервис» сделал всё возможное, чтобы испортить впечатление от нашей страны. К концу поездки Трэверс люто, бешено ненавидела работников «Интуриста». И, ей-богу, здесь её можно понять, ибо некоторые моменты «Московской экскурсии» по степени идиотизма напоминают отличный советско-польский фильм «Дежа вю» (1989 год). Но то – комедия про приключения американского киллера в охваченной НЭПом Одессе, а Трэверс столкнулась с этим в реальности, причём за свои деньги. Добавьте сюда грубое поведение работников «Интуриста», совершенно грабительский курс обмена валют и мелочную опёку со стороны гидов и вы поймёте, почему под произведения у путешественницы прорывается не классовая и даже не национальная, а самая что ни на есть расовая ненависть, когда она сравнивает работников «Интуриста» с монголами.

Тем не менее предвзятости в книге более чем хватает. Иностранных туристов кроме стандартной культурной программы в виде посещения музеев и картинных галерей таскали по самым разным объектам: домам культуры, фабрикам, детским садам и даже тюрьмам! И всюду Трэверс находит повод для недовольства.

Отель в котором поселили её группу – «очень современный, очень уродливый, очень новый, хотя стены уже облупились. Из него вышла бы отличная тюрьма». Вокруг царит «унылость, всеобщая серость, совершенная одинаковость людей». У русских «лица застывшие и невыразительные, а глаза стеклянные и пустые». Декор Исаакиевского собора в Петербурге – варварский, а собор Василия Блаженного в Москве – «нагромождение одного архитектурного кошмара на другой». Картины в Третьяковской галерее развешены неправильно. Двухлетние дети в детском саду – «серьёзные и угрюмые маленькие старички». Приговор советского суда – слишком суров. При этом Трэверс подчёркивает, что так и не поняла, за что судили обвиняемого (процесс шёл на русском языке), но своё мнение составила.

И вообще:

После этого авторского пассажа я сразу вспомнил Доцента из «Джентльменов удачи»: «Украл, выпил – в тюрьму. Украл, выпил – в тюрьму. Романтика...»

Кстати, о советском кинематографе:

Немного об авторской шизофрении:

Двумя абзацами ниже:

И понимай как хочешь: то ли это ошибка переводчика, то ли это изыски самой Трэверс, в результате чего получилось, что сама по себе Москва – очень яркая и пёстрая, а вот Кремлёвский холм и его окрестности – суровы и тёмны. Впрочем, я не исключаю и такой вариант, что автор в своей книге описывает два разных города: который видела своими глазами, и который был у неё в воображении.

А вот обвинять в паранойе автора я бы не стал:

Зная предвоенную шпиономанию в СССР (возникшую не на пустом месте) не приходится особо сомневаться, что за подозрительной журналисткой постоянно норовящей отбиться от экскурсионной группы и пообщаться с местным населением следили довольно пристально. Разумеется, подобное внимание спецслужб положительных эмоций к нашей стране автору не добавляло.

Нельзя сказать, что путешественнице вообще ничего не понравилось в России. Авангардная постановка «Гамлета» Памелу Трэверс, которая успела к тому моменту поработать театральным критиком, привела в полный восторг. Описание этого спектакля, шедшего на незнакомом для англичанки языке, занимает почти четыре страницы! Кстати в этом эпизоде наиболее ярко раскрывается и сама автор, которая оказалась ярой сторонницей экспериментальных театральных постановок. А вот классические версии навевали на неё откровенную скуку, о чём она и писала, когда спустя пару дней попала на «Лебединое озеро».

Немало в книге и просто смешных моментов:

Или:

Итог: Памела Трэверс приехала в бедную и отсталую страну, которая в это время всеми силами готовилась к войне за своё выживание. Автор нашла Россию серой, угрюмой и насквозь старомодной. Однако при всём своём негативе она не стала придумывать откровенных небылиц, чтобы только измазать Советский Союз грязью погуще. Спасибо и на этом.

В сухом остатке мы имеем довольно любопытный взгляд рядового иностранного туриста на СССР в годы первой пятилетки. Суждения автора, конечно, пристрастны и по большей части поверхностны, но ирония писательницы спасает дело и читать это произведение было довольно любопытно.

Эта книжка давно лежала у меня в папке «почитать», но негативные отзывы как-то отодвинули ее в конец списка, а оказывается зря. Любопытным оказался и текст, и комментарии. Мне не так уж было важно, с кем конкретно встречалась Памела Трэверс (переводчик проделал отличное расследование этого вопроса), но понравилось, что комментатор обратила внимание примерно на те же ключевые моменты, что и я сама во время чтения, причем очень тактично и корректно, не навязывая своего мнения, а также добавила немало интересного про реалии 30-х годов.

Но таки про книжку. Примерно в 1932 году Трэверс решает съездить в Россию, и затем публикует свои записки об этом путешествии. Собственно они – книга и есть. Вот за что люблю английские тексты, так это за то, что они всегда содержат внутреннюю иронию. Такое ощущение, что это какое-то врожденное английское качество (да, я в курсе, что Трэверс родилась в Австралии, и наполовину ирландка, но все равно). Если продраться сквозь нескрываемый скептицизм и откровенное презрение к «варварам», то можно даже получить удовольствие.

Сразу надо отметить, что Трэверс в России не понравилось ничего, кроме театра. Люди у нее все серые, одинаковые и со стеклянными глазами, города серые, в Третьяковке ей не на что смотреть, в ванне ожидаемо нет пробки и (внезапно) горячей воды (это возмущается человек, живущий в стране с двумя кранами), еда невкусная (ха, это в Англии то она вкусная!) и приходится покупать лук на рынке (!!!), от лозунгов рябит в глазах. Зато вот постановка Гамлета внезапно оказалась совершенно блестящей. Тем не менее, несмотря на поверхностность впечатлений, бодрое здравомыслие ни разу ей не отказывает, и такой взгляд на Россию — это тоже взгляд.

Вообще, пожалуй, самой любопытной была программа тура. По словам Трэверс, туристам демонстрировали почти исключительно приметы новой жизни – ясли для детей, стадионы, суды, тюрьму (???), дома культуры, разумеется, мавзолей, и лишь вкраплениями – Эрмитаж и Третьяковку. Странно? На первый взгляд – да, но на второй – вполне логично.

Ясли освободили рабочего человека от заботы о детях. И это, вообще-говоря, было очень круто! Равно, как и всеобщая занятость с уверенностью в том, что работа найдется всегда. Достаточно посмотреть на нашу нынешнюю жизнь – один из серьезных стрессовых факторов – потеря работы и поиск новой. А тут – новый мир, в котором все для человека. Только честно трудись, а государство позаботится обо всем остальном. Так почему бы не показать его туристам? Поди, церкви-то они и раньше видали.

Второй момент, это вопрос о том, а что, собственно говоря, хотела увидеть Памела Трэверс в России? Судя по ее запискам, ни архитектура, ни живопись, ни новые парадигмы ее не интересовали. Пожалуй, интересовали люди, но она заранее ставила всех русских на полку граждан второго сорта, так что тут интерес тоже довольно специфический.

Театр? Все-таки, это ее тема, она писала массы рецензий. Ну отчасти. Гамлета она посмотрела, но на лекцию о советском понимании Гамлета при этом не пошла. Хотя, казалось бы. Подозреваю, что путешествовавшие вместе с ней Профессора Первый, Второй и Третий оставили бы совсем иные впечатления, если их можно было где-нибудь найти.

В общем, чтение занятное, хотя и противоречивое.

Желчь и сарказм, помноженные на культурный шок и откровенное изумление советскими порядками и советской бюрократией, составляют ядреную смесь, которая производит потрясающее впечатление. Комментарии Памелы Треверс обо всем увиденном и испытанном в Ленинграде и Москве 1932 года дико смешные даже когда обидные — она вполне бы могла сделать сейчас карьеру стенд-ап комика. Пишет довольно цветасто и с обилием откровенного троллинга, я хотел сначала выписывать цитаты, но потом понял, что выписывать придется всю книгу. Правда, по-моему, она сгущает краски и, игнорируя контекст, временами передергивает для пущего драматизму и комического эффекту, а некоторые моменты (с колхозом, например) вообще сильно сомнительны.

Понятно, что кругозор у Треверс ограничен и искажен — частично из-за одиозной манеры работы Интуриста, частично из-за того, что она просто не знает, как дела обстояли до революции (да и вообще про Россию ничего не знает), и игнорирует положение низших классов на Западе и продолжающуюся Депрессию; зато довольно удачно проводит параллели между коммунистическими экспериментами и практикой британского империализма, между большевизмом и религией.

Однако взгляд англоавстралийской пока еще журналистки кажется мне вполне честным и искренним, ее очевидно в первую очередь интересовали простые люди, а не достижения идеологии и построения нового человека — заметно, что Треверс ничего в идее коммунизма не понимала и не хотела понимать, путаясь в догадках, почему же ей показывают именно ясли, фабрику и тюрьму. Несомненно, в ее словах сквозит культурный снобизм («корявый варварский язык», «варварская необузданность»), но она в общем-то, с удовольствием тратит яд и на своих соотечественников, критикуя их консерватизм, зашоренность и высокомерие.

Книжка маленькая, скорее брошюра — половину занимают полдесятка писем на родину, вторая половина — несколько неряшливые комментарии к этим письмам; комментарии написаны Ольгой Мяоэтс, во многом она повторяет, обильно цитируя, впечатления Треверс, всячески и не всегда убедительно защищая точку зрения забугорной гостьи. Брошюра, впрочем, весьма занимательная, но подходить к ней как к историческому источнику, следует с осторожностью — это талантливо написанный фельетон.