Кейт Эллиот, Мелани Роун, Дженнифер Роберсон «Золотой ключ»

Прочитана только первая часть.

Хороший язык и задумка. Все. При классификации не смогла (и как понимаю, не только я) определиться с поджанром фэнтези: даже такой универсальный как приключенческий невозможно выбрать, потому что не то что приключений, а даже событий минимум.

О противостоянии домов Грихальва и Серрано — на каждой странице, но в чем оно? Где борьба, интриги? Где противоборство Сарио? Мечтал тот стал Верховным Иллюстратором — да запросто и стал. На сотнях страниц бесконечные повторы о том, что Одаренные не могут иметь детей, о том, что правящий дом обязан представителю дома Грихальва... Действующих лиц минимум и те совершенно декоративные. Не убедительны для меня ни переживания Сааведры, ни метания Сарио. А ведь хотелось бы, что бы не намеками было описаны тайны Одаренных, магия их живописи, постижение Сарио этой магии, ее использование, а не перечень тел, в которых он жил сотни лет. Поскольку впечатление от книги далеко от восторга, продолжать чтение не буду.

Сразу оговорюсь, что прочитан пока только первый из 3-х возможных томов этой книги. Сейчас читаю второй.

================

Ох, как мне понравилась эта книга! Правда, вначале читать было очень тяжело. Честно говоря, прочитав процентов 5 – 10 книги, я даже собирался ее отложить. Не знаю уж, чья тут вина – авторов, или переводчика… Мне кажется, что и тех, и другого.

Короче, дело в том, что язык данного повествования весьма своеобразен. И я сейчас говорю отнюдь не о литературном языке, который, в общем и целом, достаточно хорош. Авторы же использовали весьма оригинальный прием, обильно перемежая русский язык (английский, конечно же, английский в оригинале) словами, которые пишутся русскими (английскими, конечно же, английскими в оригинале) буквами, но в русском (в английском, конечно же, в английском в оригинале) языке смысла не имеют. Зато, с вероятностью, практически, в 100%, эти слова имеют вполне определенный смысл на другом человечьем языке. Скорее всего – на итальянском, или португальском, которых я не знаю. Зато я знаю испанский, на который похожи два вышеназванных языка. Так что, с определенными усилиями над собственным мозгом, потраченными на перевод этих словечек, обширно рассыпанных по тексту, я, с горем пополам, смог вгрызться в тело этой книги.

Допускаю, что авторы весьма высокого мнения о лингвистических талантах своей англоязычной аудитории, но переводчик-то мог бы подумать, для кого он книгу эту переводит? Для русских интеллигентов, у которых, в подавляющем большинстве (как и у меня до недавних пор) на вооружении «технический английский, читаю и перевожу со словарем», или, тем паче, школьный немецкий – «Гутен таг, Шрайбикус. – Гутен таг, Петя».

Ну да ладно, может, за последнее время, наша страна здорово в языках поднаторела (да же я, и тот что-то по-испански кумекать начал). Но объясните мне – а какова цель этого приема? На каком языке, по замыслу авторов, говорят герои? Единственный логически следующий из текста книги ответ – на английском, обильно сдабривая свою речь итальянскими (или португальскими – мне не разобрать) словечками. Эдакая Одесса-мама советского разлива – где говорят по-русски, обильно сдабривая свою речь украинскими (и не только) фразеологизмами. А если еще учесть, что где-то рядом с этим герцогством тусуются арабы (тза`абы по версии авторов) то очень интересная география получается…

Между тем, мир, придуманный авторами, очень интересен – свеж и сочен. Можно легко представить себе героев, их одежды, увидеть их жесты. Полюбоваться видом из окна дворца Грихальва, и панорамой ближайших к городу холмов, насладиться прекрасными картинами величайших мастеров, и ощутить прохладу, пробегая мимо многоярусного фонтана по раскаленным солнцем мраморным плитам городской площади.

Много интересного придумано авторами и в мистической составляющей романа.

Назову еще один, существенный, на мой взгляд, недостаток. Вместе с тончайшей детальной проработкой текста существуют досадные ляпы, связанные с недостаточной проработкой. Вот такой вот парадокс.

Например. В самом начале книги, юные Сааведра и Сарио тайно пробираются в маленькую кладовку над комнатой, в которой заседают вершители судеб Семьи (в итальянском смысле слова «Семья») и становятся свидетелями того, чего они свидетелями не имели права быть. Сарио – до достижения определенного возраста, Сааведра (как девочка) – никогда. Дети в ужасе убегают. Им удается улизнуть незамеченными. Но, практически сразу, вершители судеб понимают, что у их заседания были свидетели. И эти свидетели – Сааведра и Сарио. Как они узнали – ни фига не объясняется. Но молодые люди никакому наказанию за этот свой проступок не подвергаются. Хотя весь текст, предшествующий описанию этой сцены, подобного развития событий явно не допускает.

Таких ляпов в книге не много, но они, к сожалению, встречаются.

Ну и еще этот бубнеж — скороговорка на последних страницах книги – под девизом «кто в кого когда и с кем» — не добавляет чести авторам. Похоже, авторы, поняв, что со своими замыслами явно не укладываются в одну книгу, на скорую руку, широкими мазками набросали сюжетец задуманный – типа, задел на том нумер 2. Но уж больно как-то неуклюже они это проделали…

Оценка – 8 из 10.

Огромного размера, трехтомный роман открывает перед нами панораму 400-летней истории страны Тайра-Вирте, страны вымышленной, но явно созданной по образу и подобию средиземноморских стран – Италии или Испании.

Страна эта, ее города, земли, сады, леса написаны очень ярко, сочно, кажется, что сам идешь по каменным мостовым средневекового города или сидишь в тенистом дворике, в который доносится запах винограда.

Отличается от реального мира эта страна только тремя моментами. Во-первых, в ней исторически сложилось так, что все документы, от свидетельства о рождении до договора купли-продажи не составляются нотариусами, а рисуются художниками. Язык живописи для тайравиртцев ближе и точнее слов, написанных на бумаге. Хотя письменный язык существует, есть книги, но документом является только картина. Отсюда почетное звание иллюстратора, даваемое лучшим художникам, должность верховного иллюстратора, первого помощника герцога, правителя Тайра-Вирте.

Во-вторых, религия Тайра-Вирте – поклонение Матери и Сыну, в храмах служат священники-мужчины и женщины, и глава церкви – тоже не один: главный священник и главная священница (ну как еще сказать, если в нашем языке нет священников – женщин…). Впрочем, религия имеет примерно ту же власть, что и в нашем мире, чудесами тайравиртские боги народ не балуют, но в них верят – от всей души.

И в-третьих, где-то рядом с Тайра-Вирте обитают полудикие племена Тза’абов, периодически нападающие на страну. И эти племена владеют странным и загадочным волшебством, которое непростыми путями попадает в руки семьи Грихальва, что дает им возможность стать и многие сотни лет оставаться великими художниками.

Впрочем, действительно ли волшебство является первоосновой таланта или всего лишь инструментом, который этот талант использует – прояснится далеко не сразу, да и не до конца… Семья Грихальва, замкнутое сообщество, жестко, а порой и жестоко управляемое чем-то вроде совета старейшин, свою цель видит только в служении герцогу. И любые попытки отклонения от этой цели пресекает решительно и безжалостно. Впрочем, даже главный герой, за которого более всего боялись старейшины, конечную свою цель видит точно так же, хотя пути, которыми он к этой цели следует, в итоге меняют ее до неузнаваемости.

Довольно часто писатели для создания местного колорита используют в своих произведениях местные слова. Популярный прием. Здесь он использован, что называется, от всей души. Тайравиртские словечки, целые фразы на языке, напоминающем итальянский, испанский, и даже латынь, встречаются в тексте настолько часто, что поначалу это мешает, но – привыкаешь и уже спокойно воспринимаешь целую строчку по-тайравиртски. Отмечу пару слов – «компордотта» — с одной стороны, это внутренний уклад семьи Грихальва, дисциплина, что-то вроде правил Домостроя, но встречается и сочетание «чья-то компордотта» — вот это перевести уже сложнее, есть над чем подумать.

И еще – вкусное словечко «эйха!», которое, при всей его допустимости в приличном обществе, перевести можно ну разве что как «черт побери!».

Четырехсотлетняя история Тайра-Вирте трижды притормаживает, разворачиваясь подробным описанием событий одного поколения, а в конце каждого тома пускается вскачь, давая очень поверхностный обзор происшедшего за прошедшие века. И вот уже те люди, вместе с которыми мы жили, любили, страдали, уходят в прошлое, оставаясь в памяти людей и на картинах, кто-то навсегда герой, кто-то навсегда ненавистен, от реальных образов остается только тень, отбрасываемая ими на будущие века, а им на смену приходят новые люди, и снова мы живем их жизнью и переживаем за них, пока они тоже не уйдут в прошлое...

Основная линия романа, собственно, только и начинается в конце первого тома, так что вопрос – браться ли за следующие тома – даже не возникает. Второй том имеет черты женского романа – главная сюжетная линия описывает противоречие между женой и любовницей – все же авторы-то женщины… Но, блестяще написанная, эта линия читается легко и с интересом. В конце второго тома начинают пробиваться признаки социальных изменений в описываемом мире (и первое упоминание прогресса – это брюки и туфли у мужчин, сменившие средневековые одежды – о, женщины!), а том третий уже весь написан на фоне революционных потрясений. Но над всем этим, над всеми событиями всех веков возвышается Искусство. Произведения гениальных художников царят над этим миром, будь то портрет герцога или заурядная купчая, и постепенно проникаешься чувством, что волшебство не в загадочных письменах, позволяющих делать странные вещи, а в самих картинах, даже не в тех, которые написаны с заклинаниями, а в тех, что написаны с душой гениальными живописцами. И что Золотой Ключ искусства вполне подвластен и нашим художникам, основное предназначение которых – Служение. Своему народу, своей стране.