5. В рубрике «Фильм и фантастика» замечательный польский кинокритик Анджей Колодыньский/Andrzej Kołodyński весьма увлекательно рассказывает в статье «Freddy nie umarł, koszmar powróci/Фредди не умер, кошмар вернется» о шести фильмах знаменитого киносериала о жутком и кошмарном Фредди Крюгере (стр. 57-59).
6. В этой же рубрике Дорота Малиновская и Ежи Шилак каждый в отдельной заметке, но под общим заглавием «Ze śmiercią (nie) do twarzy/Смерть ей (не) идет» рецензируют фильм режиссера Роберта Земекиса «Death Becomes Her» (США, 1992) (стр. 60-61).
7. В рубрике «Критики о фантастике» неугомонный и неутомимый Конрад Левандовский/Konrad T.Lewandowski публикует итоги проделанного им эксперимента. Собираясь поговорить о фантастике с критиками так называемого «главного течения» литературы, он просмотрел годовые комплекты (1980 – 1990) восьми жанровых и лояльных к фантастике журналов (“Mlody Technik”, “Odglosy”, “Problemy”, “Fantastyka/Nowa Fantastyka”, “SFera”, “Przeglad Techniczny”, “Feniks”, “Fenix”) и собрал кое-какие данные, достаточные для первичной статистической обработки. В результате в его таблице осели 228 (!) имен и 607 (!) названий рассказов. «Расклад» по годам показан на диаграмме, где столбики – количество текстов, а заштрихованные их части – количество дебютов. Завораживающее зрелище, в котором четко отражается реакция … ну-у, по крайней мере части польского общества на события 1980-1981 годов (военное положение и пр.). Тут надо только учесть некоторый временной сдвиг, связанный с длительностью издательского цикла. Стабилизацию количественной характеристики публикаций с одновременным падением количества дебютов в 1987 – 1990 годах можно объяснить формированием устойчивого круга авторов, профессионально занимающихся написанием фантастики. Приняв в качестве определения условного понятия «серьезный писатель» минимальное количество 5 публикации в течение четырех лет, Левандовский насчитал 28 имен. В число наиболее плодовитых авторов входят: Анджей Зимняк – 32 рассказа, Анджей Джевиньский – 29 и Рафал Земкевич – 22 рассказа. “Fantastyka” и “Nowa Fantastyka” опубликовали 39% рассказов вообще и 47% дебютных рассказов.
Ну и сам эксперимент. Левандовский встретился с 12-ю критиками (сотрудниками журналов “Twórczość”, “Literatura na świecie”, “Literatura”, газеты “Gazeta Wyborcza”, учеными-филологами из Варшавского университета, Института литературных исследований ПАН), поинтересовался их отношением к фантастике и показал свои статистические выкладки. Большинство собеседников Левандовского считало фантастику чем-то совершенно вздорным, недостойным называться литературой вообще, а стало быть, недостойным и внимания критики, и тем большим было их удивление, вызванное масштабностью продемонстрированного явления. Левандовский назвал свою статью: «Stary krytyk mocno śpi/Старый критик крепко спит» (стр. 69-71). Весьма занимательное и поучительное чтение.
8. В рубрике рецензий Марек Орамус размышляет над романом американского писателя Джонатана Кэрролла «Кости Луны» (Jonathan Carroll “Kości Księżyca” – это “Bones of the Moon”, 1987. Tłum. Roman Palewicz, Maria Machnik-Korusiewicz. “Rebis”, 1993. Серия “Z salamandrą”); «мы находимся где-то между фантастикой и реальностью, в том особом месте, где сходятся границы трех держав: фэнтези, “хоррора” и “главного течения”. Я издавна считаю, что на таком пограничье произрастает самая сочная трава, и мне приятно утвердиться в этом мнении. Я также считаю, что должным образом использованная “заземленность” усиливает воздействие фантастики – излишнее удаление от земных проблем чревато унесением ее в регионы абстракции»;
Ежи Шилак хвалит роман американской писательницы Энн Райс «Интервью с вампиром» (Anne Rice “Wywiad z wampirem” – это “Interview with the Vampire”, 1976. Tłum. Tomasz Olszewski. “Rebis”, 1992); «этот роман очень интроспективен. Он дистанцируется от событий и сосредоточивается на портретировании души героя. Да, в нем хватает жестких, кровавых, исполненных насилия сцен, но они появляются в тексте лишь потому, что как-то отразились на способе мышления героя. Это сосредоточение внимания на психологии действующего лица снижает темп смены событий, но зато делает книгу многомерной и правдоподобной (несмотря на всю ее фантастичность). Вместо “хоррора” Энн Райс предоставляет в наше распоряжение хорошую литературу»;
Мацей Паровский столь же высоко оценивает роман американского писателя Филипа Дика «Лабиринт смерти» (Philip K. Dick “Labirynt śmierci” – это “A Maze of the Death”, 1970. Tłum. Arkadiusz Nakoniecznik. “Alfa”, 1992. Серия “Fantastyka”, t. 9); «Фантастика первого уровня, фантастика наивная, прогрессивная, космическая, занималась тем, что творится за стенками корпуса и иллюминаторами космического корабля. Дика интересуют души членов экипажа этого корабля. <…> А поскольку этой духовной атмосферой насыщено все, что он писал, пожалуй, неважно, благодаря чему осуществится это погружение в тайну. Будут ли это книжки, считающиеся вершинами его творчества, или “Наши друзья с Фроликса 8”, “Око в небе” или даже “Космические марионетки”, мы все равно попадемся на крючок» (стр. 72-73).
Далее некто Predator как раз обсуждает один из названных Паровским романов Филипа Дика – «Наши друзья с Фроликса 8» (Philip K. Dick “Nasi przyjaciele z Frolixa 8” – это “Our Frends from Frolix 8”, 1970. Tłum. Wiesław Lipowski. “Alfa”, 1993. Серия “Biblioteka Fantastyki”, t. 32); «моя более низкая оценка “Фроликса 8” обусловлена повторением Диком того мотива, который он уже использовал в ранее написанных “Трех стигматах Палмера Элдрича”. Бунтовщик Торс Провони, сбежавший некогда с Земли, возвращается как спаситель человечества, чуть ли не мессия. Здесь, однако, эта тема трактуется поверхностно, не столь демонически, как в “Трех стигматах”. Там Дик вложил в работу все свое безумие, здесь он холодно и приземленно повествует о том же самом»;
некто Denuncjator знакомит читателей журнала со сборником трех повестей американского писателя Роберта Сильверберга «Рождаемся с мертвыми» (Robert Silverberg “Rodzimy się z umarlymi” – это “Born with the Dead”, 1974. Tłum. Marek Rudowski. “Rebis”, 1993. Серия “Science Fiction”); «эта хорошо написанная книга показывает три альтернативных мира, в которых жизнь и смерть имеют несколько иное значение и несут несколько иной моральный оттенок, где возможность жизни после жизни или продления жизни за обозначенные биологией пределы создает новые философские ценности и формирует новые ситуации общественной жизни»;
некто Karburator недоумевает, листая роман американского писателя Клиффорда Саймака «Волшебное паломничество» (Clifford D. Simak “Czarodziejska pilgrzymka” – это “Enchanted Pilgrimage”, 1975. Tłum. Janina Kurasińska. “Phantom Press”, 1992. Серия “Fantasy i SF”); «прежде всего непонятно, что это вообще такое: сказка для детей, приключенческая книжка для молодежи или солидный роман для взрослых. В “Паломничестве” содержатся ингредиенты и того, и другого, и третьего. <…> И хоть бы это все было хорошо написанным, так ведь нет – в тексте полным полно банальных высказываний и наивностей, пустых сцен и никчемных разговоров, а не слишком умелая работа переводчика лишь подчеркивает все это…»;
некто Wentylator деловито разглядывает роман английского писателя Джона Браннера «Рожденный под Марсом» (John Brunner “Urodzony pod Marsem”. Tłum. Krzysztof Masłowski. “Alfa”, 1993. Серия “Fantastyka”); этот «роман должен понравиться тем любителям классической научной фантастики, которые ищут в ней убедительные “картинки будущего”»;
а Яцек Собота/Jacek Sobota хвалит монотематический авторский сборник рассказов американской писательницы Урсулы Ле Гуин «Девушки Буффало и другие присутствующие животного мира» (Ursula Le Guin “Dziewczyny Buffalo, i inne zwierzęce obiecności” – это “Buffalo Gals and Other Animal Presences”, 1987. Tłum. Lech Jęczmyk, Anna Kraśko, Blanka Kuczorbska, Agnieszka Sylwanowicz, Zofja Uhrynowska-Hanasz. “Alkazar”, 1993); «это сборник рассказов о животных, растениях и даже минералах. Ле Гуин старается внушить читателям довольно таки спорную мысль о том, что между людьми и “меньшими братьями” нет существенной разницы. И делает это настолько убедительно, что мы готовы ей поверить. Характерной чертой большинства текстов является инверсия ролей: повествование ведется “устами” животного, растения и т.д. Животные – внимательные наблюдатели. Люди не очень-то хорошо выглядят с их точки зрения: они жестоки, грубы, иррациональны в своих поступках и вечно куда-то спешат…» (стр. 74).
9. В номере напечатана вторая часть (первую см. № 5 “NF”) откликов известных польских писателей научной фантастики на просьбу редакции журнала рассказать о их основной (профессиональной) работе и ее связи с работой литературной. В номере рассказывают о себе:
преподаватель русского языка и литературы, школьный учитель Эугениуш Дембский/Eugeniusz Dębski;
«эколог, друг пса Дропсика, учитель, журналист, рыбак, автор рассказов и нескольких не завершенных романов, алкоголик, доктор наук, отец двух детей, вечный студент» Ежи Липка/Jerzy Lipka;
журналист, сотрудник Radio WAWA и IV программы Польского радио, публицист, пресс-атташе UPR Рафал Земкевич/Rafał A. Ziemkiewicz (стр. 76-77).
10. В рубрике «Наука и НФ» напечатана небольшая заметка Анджея Зимняка/Andrzej Zimniak «Szczęście z fantomatu/Счастье из фантомата», в которой автор отвечает на известный вопрос: “А не уйдет ли человечество в поисках счастья в иллюзорный мир компьютерных фантоматов?” примерно следующее: “Не успеет, потому что как пить дать появится нечто другое, что заставит человечество повернуться в поисках счастья в некую другую сторону” (стр. 78).
11. В рубрике «Список бестселлеров» за май 1993 года красуются все те же англо-американские имена. Книг польских авторов – ноль. Книг авторов других национальных регионов – ноль. И, поскольку польское правительство ввело-таки налог на добавленную стоимость в 7 % и в 22 % на полиграфические услуги, высказывается весьма пессимистический прогноз относительно дальнейшего существования книжной отрасли экономики вообще (стр. 78).
(Продолжение следует)