Владимир Торин. Амальгама 2. Тантамареска. – М.: Вече, 2017. ISBN 978-5-4444-6053-5
И всё, как говорится, заверте… Вмешавшегося в ход лекции парня преследуют спецслужбы, его спасает таинственная красотка, сражающаяся круче любого суперагента. Автору удалось обеспечить отличный саспенс на протяжении всей книги. Человеческими снами, а значит и людьми, можно незримо управлять? То есть, управлять каждым из живущих, ведь нет такого человека, который не нуждается во сне. Хотя такие, кто не видит снов или не помнит их, существуют. А почему, собственно, у них проблемы с памятью? Или эти люди просто не очень интересны тем, кто давным-давно обитает в человеческих снах, проникая туда из зеркал. Осторожнее надо заглядывать в зеркала, тем более, старинные… Перед некоторыми силами все беззащитны, как превращенный в тантамареску человек на обложке романа (за ее основу взят этюд Жана Ипполита Фландрена «Юноша, сидящий на берегу моря»).
Автор продолжает и тему первой «Амальгамы», историю знаменитых и таинственных зеркал с острова Мурано и венецианского Совета Десяти, который этот секрет ревностно охраняет на протяжении веков. Тайна снов и ее связь с теми самыми зеркалами Совету Десяти тоже известна. «Речь идёт о так называемом зеркале Сталина. Достаточно давно это венецианское зеркало из муранского стекла было подарено кому-то из российских императоров. Зеркало находилось на ближней даче Сталина и однажды открыло портал в какую-то другую эпоху. И по этому порталу в другую эпоху отправился человек, как две капли воды похожий на… — Иван Иванович посмотрел на Верхотурова, а тот едва заметно отрицательно качнул головой, — впрочем, неважно, на кого похожий. Важно, что это зеркало точно является каким-то недостающим элементом в конструкции для проникновения в человеческие сны».
Но кому под силу во всем этом разобраться? Неужели только тем самым спецслужбам, из чьей секретной лаборатории сбежал упомянутый выше возмутитель спокойствия – талантливый компьютерщик Алексей, однажды осознавший, во что ввязался… «Наши умники научились как-то проникать в сон конкретных людей и заставлять их что-то во сне делать. Так? Американские умники тоже лаптем щи не хлебают и тоже давно умели это делать… — Не совсем так, — аккуратно вставил Смирнов. — Это умели делать много лет назад высшие иерархи испанской и итальянской инквизиции… Держалось всё это в строжайшей тайне, пока американцы не добились, чтобы им открыли доступ к этим секретам».
Только лихие экспериментаторы не успели разглядеть то, с чего надо было начинать. А именно, что на тайне сновидений, в общем-то, держится наш мир, какой бы он ни был, но держится ведь. Но вот если начать грубо хватать ускользающие сны за их легчайшие крылышки, мирозданию грозит беда. «Запущенный процесс разрушения мира внутри сознания переходит от одного человека к другому, если он спит и находится на расстоянии 20–50 метров от источника. Прошли уже сутки, на базе сменилась охрана, люди спали у себя дома, одновременно генерируя кошмар апокалипсиса в сновидение всех, кто находился от них на расстоянии 50 метров. Вы представляете современные многоквартирные дома?».
Всех героев стремительно затягивает один и тот же гибельный водоворот. Есть в романе даже одна из классических пар отечественного фольклора старушка-мама и сын-каторжанин… ну, то есть уже более современный уголовник. Но все же не настолько современный, чтобы начисто забыть о человеческих чувствах, как минимум, о том, что он когда-то был вихрастым мальчишкой, и мама очень его любила. «Алексей вспомнил, что, действительно, уже несколько дней не видел эту смешную старушку. А вроде бы три дня назад они вместе с Иваном Ивановичем экспериментировали именно с ней. Алексей плохо помнил сон Олимпиады Тарасовны. Помнил, что был какой-то берег моря, какие-то чудовища, молнии. Плохой сон. Странно. Действительно, где она?». А давно выросший непутевый мальчишка, которого мама пыталась во сне ценой собственной жизни заслонить от чудищ, гибнет на детской площадке в перестрелке с теми, для кого уже не существует ничего человеческого.
Такая вот отчаянная попытка спасти этот мир, который летит в тартарары, подкошенный опасными экспериментами, выросшими из честолюбивого научного любопытства и жажды власти. Рядом разворачивается и еще одна мучительная история, в которой разведчик, отличившийся на одной из недавних войн, любит девушку, являвшуюся ему только во сне. Порой она жестока, но иногда способна и помочь, например, предупредить об опасности за считанные минуты до нападения врагов на спящий лагерь. Вот только объяснить, почему ты поднял тревогу, когда ничто не предвещало, весьма сложно. Разведчик попадает в подопытные на объект, где изучают сновидения. Но ему суждено донести до людей, что же скрывается за чередой снов.
И именно на его часах включится обратный отсчет, показывающий безжалостное убывание времени до катастрофы человечества и той удивительной цивилизации, которая все время существовала с ним рядом. А в это еще никто не верит. «Это я с Иваном Ивановичем в твои сны проникаю. Мы пока просто ещё не научились передавать изображение с твоей головы на монитор, но это дело нескольких лет. Но мы уже можем заказать, чтобы во сне ты, например, испытывал те или иные эмоции. — Алексей, вы не понимаете, что вместе с вашим глупым Иваном Ивановичем влезаете в страшную историю, которая может погубить всё человечество!»
Говорят, настоящая любовь даже в этот момент может оказаться спасительной… «Её не надо получать за что-то взамен, она появляется сама. И этот дар — единственное, что есть в нас божественного и по-настоящему сильного. И только этот дар может защитить человека от бед и напастей. Мы же знаем с тобой, что надвигается». Та самая таинственная и непобедимая красавица Глафира, сирота из приюта, воспитанная в обители воинов, любви не знает, но безмерно тоскует по ней. Даже если «железный воин Совета Десяти, несокрушимый страж тайны Амальгамы» самой себе в этом не признается. Даже если лучшему агенту Совета Десяти это совсем не пристало. Она пытается заглушить тоску мимолетными связями, но утолить душевную боль сменой партнеров еще никому не удавалось. И вот она сталкивается лицом к лицу с тем, кто прожил множество жизней в рамках одной, со средневековым рыцарем, попавшим волею судеб – и венецианских зеркал – из эпохи битв в эпоху гаджетов. Кто бы предположил, что он способен влюбиться… да не влюбиться, а полюбить эту самую неистовую, опасную и порой сумасбродную Глафиру, которой будто бы доставляет радость мучить бедного храбреца своим демонстративным равнодушием и легкомыслием. Если речь не идет о деле, конечно. А поиск любви в собственной душе может в один далекий от прекрасного момент оказаться самым важным делом.
цитировать