Где я видела Кэла. Кто еще жрал «филзу» без специальной техники дыхания. Кто еще удостоился звания «человек-эксперимент». Да это же Дядёк. Если вы посочувствовали Дядьку, значит и Кэл не останется для вас пустым местом. Предыдущий оратор замечательно выразился о стиле, единственное, что я могу добавить — мне очень понравилась повесть.

...Говорят, что после прочтения романа с Бонапарте стали происходить странные вещи, и он едва не застрелился; Сентиментализм — особое направление литературы, западное направление, глоток свежего воздуха для отечественных авторов дабы взмыть над дворцовым аппаратом напрямик к «окну в Европу». Как самый яркий пример, вспомните «Бедную Лизу»- аналог плачевно известного синдрома . Разница в возрасте у обоих авторов небольшая, но ощутима пропасть на стыке разных культур, понимания места человека в обществе и его устремлений в нем. О произведении: остановилась на «сцене у фонтана» и забылась; финал чувственного переживания без сознательной проработки очевиден — к сожалению, звучит как диагноз. Здесь трудно «хвалить» взаимодействие персонажей, пейзажа, композицию в целом, и тем более сюжет; Он здесь, как и во всей литературе XVII-XIX веков, — синоним Истории.

Сегодня, теперь уже обыденные фундаментальные столпы любого художественного произведения, несут на себе максимальную нагрузку, изображая народные настроения из вне, а не снаружи, накатывающее безумство и как ни странно флегматичность, в довольно искаженной форме оголяя «враждебную» действительность, последнее кстати, в большей степени удавалось русской литературе где изнанка чувств человеческих редко ограничивалась одними стенаниями по вечному. Чтобы сформировать основательное суждение о прочитанном, советую обратиться к исторической справке, вникнув тем самым в предпосылки и идею романа, но самый потрясающий вывод вы несомненно сделаете сами —

Это не семь, не десять балов по шкале Рихтера, это — глобальная катастрофа.

Ветер явно противился нам, погода не задалась с самого начала отплытия, направления и идеи разошлись по швам как старые паруса, а читателю погибать в открытом море?

Говоря о собственном издании — немалая благодарность редактору, переводчику, за множество сносок поясняющих географические неточности, описанные Жюлем Верном, их трактовка.

Научность и чистосердечность такого рода произведений едва ли не главный ключ к читателю, а если недостает ни того ни другого , то стоит ли отправляться в путь?

Помните рассказ Шукшина «Обида»? Еще на пластинке, в исполнении Сергея Юрского. Так это — своеобразное продолжение, если бы Сашка Еромолаев все же сумел дать сдачи, но без переоценивания всех ценностей человеческих — это тоже, знаете...роскошь.

Удивительно, какие ассоциации вызывают у человека те или иные флешбэки; В детстве, моя мама читала мне по вечерам рассказы Джека Лондона. Странно, но мне и на тот момент больше всего запомнился рассказ «История, рассказанная в палате для слабоумных» где душевнобольные пытались устроить побег из клиники, возвышавшуюся как раз на холме подле вытрезвителя Фрэнка Мартина (или это действительно был дом Лондона, как он и говорил?). Но и в том, и в другом вольготно, особенно если вспомнить, что пережили герои до -«Зачем мне золотая жила, если мне и здесь хорошо!» говорит Том из палаты. «Если спросит, где я, — скажу как есть»- думает про себя наш герой пытаясь дозвониться супруге. Все так, как должно быть.

Конечно, невероятно удовольствие от перевода; словно вернулась в мир добротных подписных изданий.

На этот раз, предчувствие меня обмануло; Приятный, народный слог, интересный синтаксис так радующий душу, после двадцатой страницы не в силах больше удерживать внимание. Лично мне, не хватало художественного описания героев (ну да, это не Вальтер Скотт, но все же пары атласных тканей в восточной теме прикрыло бы всеобщую «наготу»), особенно в «Джинне по имени совесть». Постепенной вырисовки окружающей обстановки также, не замечено — сравни макетам локаций на начальном этапе, с сеткой вместо ландшафтов (а как хотелось взять Сапковского!) Кислород бы не помешал. Почему так много флеш беков на других авторов? Не ясно, кому читать это произведение; человеку не знакомому с жанром или литературой вовсе, либо натуре не страшащейся после прочтения остаться с ощущением недосказанности, нереальности и даже обманутости, в какой-то мере. Уберите пару-тройку крепких слов, и это прекрасное чтиво для ребенка на ночь, по морали и уровню. Много «притч», но отнюдь не гора самоцветов.

Отзыв к прозе, на мой взгляд, тяжело писать так же, как и к стихотворениям. Неумелая передача, грозит превратиться в оскудевший пересказ или раскрытие сюжета, а какое-либо «выжимание» мыслей, в банальный анализ, или неизбежное навязывание личного опыта, что только оттолкнет будущего читателя. Поэтому, подражая автору, не растекаясь по древу, постараюсь написать четко и точно — по-мужски.

Качественная мужская проза в наше время, вещь достаточно редкая и ценная; С психологической точки зрения — еще больше, особенно, если автор не ударяется в черный арт-хаус (чем грешат современные писатели) мешая и путая сюжетные линии, как в блендере, выдавая в печать совершенно неприглядную розовую дрянь.

Действие прозы Дибдина — четырехмерное — согласитесь, даже в наш век инновационных технологий не каждый раз сидя в самолете или мотеле окажешься в этой же ситуации, только неделей ранее, с человеком который *был* жив. Почему *был*? Мы все когда-нибудь кривили носы, если едкий запах духов ударял нам в голову, но лишь единицы превращают это в некий культ, уже вначале обреченный стать привычкой и следовать за человеком не как навязчивый запах, а как его истинный носитель, фантом. Никакой паранойи нет, пожалуй, растерянность главного героя, а странное увлечение вуайеризмом у первого мужа – не в счет. Ведь благодаря его записям и фото, герой вновь проживает жизнь с чужой для него девушкой в расцвете лет, затем, женщиной – имевшей детей от первого брака, и наконец, женщиной которую — он любил, осознав, что все их чувства были….Я оставляю Вам смаковать эту блестящую фразу, афоризм если хотите, который вы точно не пропустите. Выводы, об этой несомненно экстраординарной особе, я также оставляю на Вашей совести, ведь, никто не порицает бабочку если она, выполнив свою функцию в продолжении рода покидает очередного партнера и оставив за собой неизгладимый шлейф томно исчезает — ведь она так прекрасна...

По манере повествования отдаленно напомнило Булгаковские очерки и рассказы, чему посодействовал и сюжет (в данном случае, дежавю возникло с «Тараканом» рассказом 20-ого года). Только все это в несколько спрессованном и упрощенном варианте, заправлено «хулиганским» и простым языком, да и сюжет околофантастичен, и в большей степени, не правдив. Как бы выразится...Вам бы понравился калейдоскоп без зеркальных стекол?

Ницше, как человек и как философ персона неоднозначная, поэтому и отзыв мой начнется издалека. Рассматривать это «художественное» произведение (фактически одного из немногих, выступающего с главным героем, сквозь которого генерируется повествование — кстати, самое ясное по восприятию) как отдельное, в данном случае, просто невозможно. Не ознакомившись с фундаментальными работами философа, вы действительно мало что поймете (но и ознакомление не гарантирует оного). «Иисус Христос — мертв!», — да и Бог с ним, — скажите вы, когда Ницше похоронил все христианство еще в 1895 году, проклял и растоптал. Но с объяснениями Заратустра не торопится. Осмеянный народом, к которому тот по милости своей спустился, дабы проповедовать о «сверхчеловеке» (не антропоцентризме! не забывайте о каком философском контексте идет речь, о каком отрицании всего классического), Заратустра продолжает вещать свои притчи, набравшись мудрости за проведенные в отшельничестве годы. «Я прозрел, а вы так и останетесь слепцами, вне зависимости, будете ли вы внимать моим речам или нет» — в принципе, этой несложной фразой можно охарактеризовать весь проповеднический путь...Ницше не понимали современники, его не понимали друзья, его не понимало близкое окружение, и небеса сотрясались от его слов; Тяжело и смиренно вздыхает философ, отрывая себя от приземленного христианства, и пишет труд «Человеческое, слишком человеческое» — слишком, говорящее название. Лично я, ограничилась этими работами, хотя и любой другой будет достаточно, чтобы составить для себя примерную точку зрения об этом интереснейшем, уникальном по взглядам человеке — пускай, она будет немного обывательская, приземленная, неидеальная и недоученная, как и все люди по умозрению философа, а для более детального анализа существуют другие ученые. Хотя мне данная ситуация изучения, напоминает бесконечные иллюзии Маурица Эшера.

Брифли:

Теперь всем все ясно.

Добротный — роман. Хорошая — биография. Для серии ЖЗЛ на мой взгляд, совершенно не подходит, в связи с нехваткой научности, фактов, чрезмерной личной оценки автора в некоторых вопросах, в особенности касающихся воспитания героя; в связи с этим по мере чтения вас не будет покидать чувство, словно вы смотрите фильм BBC — с одной стороны научный, с другой — художественный. Но, на то это и роман! Единственная сложность: Стивенсон уже ранее позаботился о своей автобиографии, оставив некоторые записи о себе в детские и юношеские годы. Здесь выбирайте на свой вкус: достоверные автобиографичные данные записанные под диктовку самим писателем (не спорю, что и оные под вопросом), или же художественная интерпретация, не приукрашенная, но все же — художественная.

Надеюсь, мое суждение ошибочно, но судя по всему, роботов среди людей (и в плане мышления и в плане чувств) многим больше чем в обратном случае, что нам и доказывает Гарри Гаррисон.

Обидеть автора, огласив его рассказ «журнальным» обреченным лишь на чтение в метро — обидно и неверно.

Работая адвокатом за счет «Ученического договора» Керри, главная героиня рассказа, в темпе вальса расправляется с кипами дел Земного Альянса, в коротких перерывах питаясь генномодифицированными продуктами, встречается с клиентами (землянами и нет), в определенный момент принимая предложение своей коллеги о небольшой сделке — обмен дел на день в слепую, сбросив львиную долю на чужие плечи, получив взамен дело своей жизни. Несмотря на бешеный темп повествования, мы успеваем познакомится с практикой адвоката, не полагаясь на обольщающее клише: «она была лучшей в своем деле». До «лучшей», ей не хватает всего ничего (да и фабула от этого не страдает). Мимолетное описание гаджетов с помощью которых ведется документация правосудия, не обедняет рассказ, а вместе с заученной схемой зиккуратского устройства Мирового суда создается полная картина предполагаемого храма Фемиды.

Если бы я не прочла этот рассказ в журнале «Если» за июнь, а в каком-нибудь сборнике, нисколько бы не протестовала. Имеет место быть, особенно в кратком перерыве за чашкой кофе, в нашей-то современной «скачке».

На мой взгляд, говорить о банальном «страхе» перед неизведанным довольно сомнительно, а вот подкреплять прогрессирующее психическое расстройство преподобного основываясь на предрассудках и маниакальном страхе перед дьяволом, что не делает ему честь как человеку церкви, куда более прагматично. Как гласит английская пословица «Diseases are the interests of pleasures» — а в умеренности чтения и занятиях богословием (судя по содержанию библиотеки вытекавших далеко за божественные начала), увы, Дженнигсу, было чему поучиться. Обезьяна, во многих культурах почитаемая как символ фантазии и просвещения, манипуляциями самого же героя обратилась в негативный объект, ежевечерне подпитываемый не знаниями, а психозом, что и раскрывается на страницах этого действительно, самого, если хотите загадочного, рассказа. Рассказа — предостережения для человека в любом занятии, особенно столь эфемерного.

Если рассматривать путь одного из мастеров в отдельности, есть риск потерять остальные составляющие филигранной мозаики испанской мистической прозы XIX-XX веков, представленных в сборнике «Чертов крест». Густаво Беккер, Эмилия Пардо Басан, Рамон дель Валье-Инклан, Антонио Мачадо — красочное и метафоричное описание творчества каждого из перечисленных писателей, вы найдете в приложении. Я лишь добавлю несколько слов . В отличие от английского, и тем более французского жанра «темного» рассказа, вы не наткнетесь на исчезающую дверь, не встретите призрака в пустынном коридоре, дабы дружно посмеяться над сим с друзьями за бокалом бренди. Трагическая, явственная проза срывает вуаль с человеческих страстей — чем может обернуться невзначай подобранная драгоценность, воспылавшая ревность, пренебрежение словом старших — и все это не на бытовом уровне, а на более сложном табу, народных преданиях и инстинктах оберегавших наших предков. Но голос страха не ведом молодым. Они летят на манящий роковой свет фонаря как слепые мошки. Это поколение, возжелавшее почувствовать новый вкус к жизни и в порыве страсти сорвать ту самую вуаль, не ведая, что увиденное оголит лишь маску их собственной смерти.

Для меня книга «Дом дневной, дом ночной» была первой при знакомстве с польской писательницей. Мне не хотелось бы, вдаваться в сентиментальные рассуждения о содержании, поэтому я ограничусь лишь глубоким выдохом, и вновь повторю — Я отдохнула, по-женски, мудро, отдохнула вместе с этой книгой. Я вспомнила, что у каждого из нас на даче, за городом, была знакомая Марта. Мы снимали резиновые сапоги и тихим вечером наблюдали за звездами. Мы засыпали под гул цикад и остывающих автомобилей. Мы высчитывали конец света, как ни странно вместе со Львом — и как полагалось, мы все остались живы и живем по сей день. Мы верили в знаки судьбы, зная, что именно сейчас это не нужно. Мы слышали голос в телефонной трубке, и ехали в автобусе на работу снимая под столом туфли. Мы готовили грибы, сожалея о том, что не знали их названия. Мы выгуливали собак и встречались с N — на редкость ненавязчивым и естественно-существующим.

Эту книгу можно открыть на любой странице, находясь в любом месте, и рассуждать над каждым рассказом бесконечно. «Если у вас нет собаки — ее не отравит сосед», а если и соседа у вас нет — открывайте дверь, и днем, и ночью. Ваш дом всегда с вами, ваш дом — внутри вас.

Принципиально новый взгляд на жизнь, в отличие от меланхоличных деревенских пейзажей и городских фантасмагорий своих ранних произведений предлагает нам прозаик Ольга Токарчук. На сей раз, мы оказываемся во Франции 17 века, в компании маркиза, куртизанки и немого мальчика, объединенных поисками одного артефакта — Книги книг. В мире современном, да и тогда — в эпоху становления науки, пробуждения человека ото сна, поиски собственного Я не прекращались ни на минуту, облекаясь то в немых юношей, то гулящих женщин, или господ высокого общества. Барочные отражения людской мысли, мечущихся в поисках Правды, не находили отклика в таких же «путешественниках» жаждущих получить заветный ключ к тайнам мироздания, жизни и смерти, секрета изготовления серебра и золота. И на фоне столь дерзких желаний находились те, кому попросту — хотелось испытать себя. Философский камень, Золотое руно, ящик Пандоры — каждый видит Книгу по-своему. Но только в себе самих, плутая в коридорах сознания, как и герои книги, преодолевая бесконечные дороги, приводивших не всегда в нужное место, тем самым поучая, сея сомнения, в конечном счете, приведя в Эдемовский сад – кого в физическом, кого в моральном смысле. Может быть, после такого путешествия, вы откроете в себе этот могучий фолиант (или же это будет всего лишь свиток?) и в первый раз скажете себе, то, чего ранее не могли. Или просто не знали?

Потрясающая, мелодичная по своему языку и содержанию книга. В «Пирамиде Кецалькоатля» в очередной раз предпринимается попытка ответить на самые сокровенные вопросы мироздания. Весомое в своей нише произведение, пользуясь инструментарием ацтекской мифологии раскрывает нам, порой, совершенно христианские ценности, но на то и «плащ» мифологии, покрывающий каждое слово Кецалькоатля, заставляющий нас невольно сопоставлять все содержание прозы в целом с христианскими реалиями. «Крылатый змей» на удивление ярко перекликается с двумя символическими животными Заратустры Ницше, а вместе с комплексным анализом остальной мифологии произведения, обнаруживаешь глубокий космологизм, тонкую философию не разнящуюся по своим трактовкам, а приводящую к одному Первоисточнику, споры о котором, пожалуй, чаще разъединяют людей на Школы и Верования, нежели приводят к Нему. Мученический путь главного героя, лишний раз подтверждает насколько одинок в своих духовных исканиях человек на Красной дороге жизни, тем более, если Истина — он сам.