Борис Виан «Пена дней»

Совершенно невообразимое смешение бытовухи и сюрреализма, юмора и драмы. Очень похоже на фильм «Амели» или спектакли Гришковца, такой малосвязный поток мыслей про всякие приятные бестолковые события, которые с нами случаются (любовь, хорошие книги), и про всякие дурацкие неприятные события, которые с нами случаются тоже (разочарование в детских идеалах, смерть близких), и про то, что всё это происходит вперемешку, без всякой логики и структуры, и ещё про то, что в современном обществе довольно нетрудно до седых волос оставаться подростком-долбо(дятлом), и что запоздалое взросление, если оно таки наступает, бывает очень болезненным и жёстким, и про миллион других невероятно важных и совершенно бессмысленных вещей, и всё это обильно залито толстым-толстым слоем абсурдизма и игры слов в духе Хармса пополам с Кэрроллом и Платоновым (и ещё немного Кафки, и Пелевина тоже), и повсюду летают маленькие розовые облака с запахом корицы.

Оригинал, к сожалению, оценить не способен, но перевод Лунгиной — это тот, где фигурируют Пьяномарь с Архиписком, а также Свадебные Педералы — получился более чем достойный. Стилистика там настолько своеобразная, что, наверное, лучше будет накидать живых цитат, чем пытаться это великолепие описать своими словами.

<< Рецепт был такой: «Возьмите живого колбасуся и сдерите с него семь Шкур, невзирая на его крики. Все семь шкур аккуратно припрячьте. Затем возьмите лапки омара, нарежьте их, потушите струей из брандспойта в подогретом масле и нашпигуйте ими тушку колбасуся. Сложите все это на лед в жаровню и быстро поставьте на медленный огонь, предварительно обложив колбасуся матом и припущенным рисом, нарезанным ломтиками. >>

<< — Я ее спросил, любит ли она Жан-Соля Партра, она ответила, что собирает все, что он пишет… Тогда я ей сказал: «Я тоже…» И всякий раз, когда я ей что-нибудь говорил, она отвечала: «Я тоже…» и vice versa. В конце концов, только для того, чтобы поставить экзистенциальный опыт, я сказал: «Я вас люблю», — а она в ответ воскликнула: «О!..»

- Опыт не удался, — заметил Колен. >>

<< на стене висело распятие. Иисус, пригвожденный к большому черному кресту, казалось, был счастлив, что его пригласили [на свадьбу], и с интересом наблюдал за происходящим. >>

<< Хлоя посмотрела в правое окно и вздрогнула. Привалившись к телеграфному столбу, чешуйчатая тварь провожала их пристальным взглядом.

— Гляди, Колен… Кто это?..

— Не знаю… По-моему… оно не злое…

— Это рабочий из бригады, обслуживающей телеграфную линию, — сказал Николя через плечо. >>

У вас когда-нибудь возникало желание взять в руку самый тонкий, ажурный и дорогой музейный экспонат (яйцо Фаберже например) и рассмотреть его как следует, со всех сторон? Скрыть сокровище в ладонях, подальше от чужих глаз, как будто это «ваша прелесть» и больше ничья? Прочувствовать ее вес, фактуру, хрупкость?

Что-то похожее я ощутила после прочтения «Пены дней».

Ну очень изящное творение, с простым, как все гениальное, сюжетом: о любви двух молодых людей. Любви возвышенной, чистой и взаимной.

Казалось бы, что может нарушить идиллию, когда все так прекрасно и впереди молодых ждет радужное будущее, полное поцелуев и джазовых композиций в аранжировке Дюка Эллингтона, скругяющих все углы?

Наверное жизнь не была бы жизнью, а Виан Вианом, если бы не большое, черное и жирное НО.

Как реалистично начинает рушится сюрреалистический мир Виана: квартира уменьшается, окна самозатягиваются, деньги тают, а смысл жизни растворяется в каждом шаге по пути на

И вот, мы вместе с главным героем стоим на тонкой доске через мутную речушку, позабыв куда и зачем шли, глотая слезы и, вдруг!, наше внимание привлекает что-то внизу, на самом дне, неясно колышущееся, белое, похожее на …смерть? Нет, скорее на водяную лилию…

Прекрасно до слез.

Это гиперболизированный и нарочитый абсурд. Одновременно прекрасный, отвратительный и безумный. Здесь на 250 страниц миллион отсылок, годзиллион насмешек и подколок, тысячи тысяч глупостей и сюрреалистичных картинок. А как красиво подобраны и/или перевраты все имена! Ну, прелесть же!

Только вот... Многими отсылками я не прониклась, даже с учётом сносок и комментариев. Понимаю, вроде бы, над чем тут смеяться, но мне, увы, не смешно. И ещё: не вкусно. Красиво, изящно, виртуозно сделано и подано, но... Как «лучшее в Москве дефлопе» или какое-нибудь блюдо из овощной пены. Жаль ужасно! Вероятно, мы с месье Вианом не совпадаем цветом и размером тараканов в голове. Ну, или мне мешают плебейские происхождение с воспитанием.

А вот когда начались тлен и безысходность (мои любимые!), я прям, кажется, лицом просветлела и преисполнилась восторгом. С одной стороны, конечно, все проблемы героев кажутся тут придурочными и выдуманными, с другой — очевидно же, что Виан снова так... эээ... шутит, с третьей — это пример крутейшей, редкой метафоричности. Про то, как рушится мир вокруг, как постепенно надвигаются на тебя стены и потолок, как исчезает свет, а ты лежишь, умирая от жажды, и в груди твоей растёт нимфея, лечиться от которой нужно, окружив себя другими цветами.

И, о! Какие же тут сарказм и ирония! Местами жестокие и грубые, местами на столько призрачные и тонкие, что надо несколько раз перечитать предложение, чтобы дошло.

По итогу я решила поставить нейтральную оценку. И, возможно, позже попытаюсь ещё раз эту книгу распробовать, чтобы ещё раз о ней подумать.

...история эта совершенно истинна, поскольку я ее выдумал от начала и до конца...

Когда же я перестану вестись на обложки книг... Согласитесь, что когда смотрите на данную книгу, где на обложке вставлен кадр из фильма, то создается определенное впечатление, и ты ждешь легкой французской романтики... А на выходе получаешь «Пену дней».

Данный сюрреализм мне сложно воспринимать. Первые несколько страниц я еще хоть как-то, с горем пополам, усвоила и даже попыталась себя настроить на такой стилистический ход автора, но... Меня словно поставили перед картиной Пикассо, и я кручу головой и так и сяк, а увидеть красоты не могу... Это то, что отказывается воспринимать мой мозг. Самое-то главное, что понимаешь суть, но исполнение явно на ценителя.

Произведение, которое понравится далеко не всем — слишком много гламура и красивостей и слишком мало смысла. А уж чтобы задуматься над чем-то или попереживать за кого-то — на это читателям в данном случае и надеяться не стоит.

А угри, выползающие из водопроводного крана или завалы из любителей катания на коньках, счищаемые лопатами в мусорную яму... — без связной мысли вся эта психоделика совершенно не впечатляет, оставляя читателя равнодушным.

Великолепный, легкий и в то же время глубоко депрессивный роман, оставляет яркие образы и красивую грусть в воображении очень надолго. Неожиданно — ничего подобного не встречала больше.

Эта книга — как джазовая импровизация. Где и грусть, и радость, и красота, и нелепость — все сливается в одну мелодию. Здесь ловят угрей в ванной и ходят в гости к Трюизмам. Здесь царит экзистенциализм, и молодые герои готовы жизнь положить, но хоть краем уха услышать лекцию знаменитого философа. И даже прислуга организует в квартале философский кружок. Фейерверк абсурда? Дружеский шарж на Сартра? Да, все есть здесь, но к веселой чепухе приплетается надрывным рыданием саксофона — тема боли и смерти.

Держа в руках книгу размером в 270 страниц, я невольно расстроилась из-за как обычно выдираемых издательствами кровно зарабатонных. Каково же мое удивление было, когда я натолкнулась на историю, похожую на Алису в стране чудес. Здесь вы не встретите динамики сюжета. Скорее это смесь изысканной еды, джаза, блюза. Есть место религии — бесконечно высмеянной Вианом. (Это я уже позже узнала с каким презрением автор относится к церкви).

Шесть главных персонажей книги, вокруг которых плещется жизнь, пропитанная магией. Не знаю как точно сказать, но думаю это тот самый магический реализм. Колен — богатый молодой человек, который хочет влюбиться без памяти. Шик — его бедный лучший друг, фанатично коллекционирующий вещи и книги Жана-Соля Партра (игра слов налицо — Виан создает пародию на Сартра). Прекрасные девушки Ализа и Исида. Николя — повар от бога, работающий на Колена и являющийся его другом. И наконец-то замечательная, мечтательная девушка Хлоя. Именно вокруг Хлои будет играть весь сюжет. Главная музыкальная тема книги — произведение «Хлоя» блюз в аранжировке Дюка Эллингтона. Свадьба Хлои и Колена, их сумасшедшая любовь, ее болезнь.

Атмосфера этой изящной, мрачной и трагичной истории завораживает и не отпускает. Прекрасный язык и стиль произведения.

Открытие этого автора поистине для меня стало бесценным.

Молодой человек по имени Колен страстно желает влюбится. И влюбляется – в девушку по имени Хлоя. Они женятся, но Хлоя заболевает, и Колен делает всё, чтобы помочь Хлое выздороветь.

Вот такой вот немудрящий у этой книги сюжет. Да и книжка сама в общем-то, короткая и немудрящая, хоть и на её обложке написано «Один из величайших романов XX века». Это величайший роман? Пффф. «Пена дней» в лучшем случае тянет на изящную безделушку, причём не из числа драгоценностей – лишь стразы и позолота, игра слов да пёстрые образы. Неудивительно, что экранизировать «Пену дней» в своё время взялся Мишель Гондри, фильмы которого представляют собой точно такие же безделушки, в которых внешнее впечатление и картинка важнее смысла и глубины. Очень странно читать отзывы, что этот роман, дескать, взрывает мозг. Какие, оказывается, у людей слабые мозги. Кафку бы им почитать, или Ионеско... В их абсурде хотя бы есть смысл, Виан же громоздит нелепицы ради нелепиц, и если отбросить их в книге не останется ничего.

Главные герои, как и само повествование поверхностны. Более того, совершенно не симпатичны. Колен, проматывающий своё состояние, неспособный работать инфантил, Хлоя, типичная девочка-феечка, слуга Колена Николя, не пропускающий не одной юбки, и судя по всему страдающий чем-то вроде раздвоения личности, их товарищ Шик, одержимец, спускающий все деньги на книги Жана-Соля Партра (жирный такой намёк на одного всем известного философа), как некоторые современные аудиофилы собирают релизы своих любимых групп, девушка Шика Ализа, позволяющая Шику это делать и оказывающая недвусмысленные знаки внимания Колену... так, а кто-то ещё из персонажей был в романе? Ах, да. Мышь. Вот она – самый адекватный и приятный персонаж книги.

Я вполне допускаю, что в оригинале, на французском языке роман может оказаться намного более впечатляющим – всё-таки языковые игры сложно перевести, но в таком виде, в каком книга представлена русскоязычному читателю сейчас, она, к сожалению, не представляет собой ничего необычного. Всего лишь история одной неудачной любви с лёгким налётом сюрреализма и саундтреком Дюка Эллингтона. Буквально через пару часов после прочтения в голове не остаётся ничего – чтобы написать этот отзыв мне даже пришлось снова взять книгу в руки и пролистать. Благо дело, она совсем короткая.

Практически всю книгу не понимала почему и зачем это всё так придумано и записано. По–началу хотела бросить чтение, но после всё же решила дочитать и поставить двойку. Но вовремя одумалась и сказала себе, что не имею права так оценивать произведение. Если я не понимаю этот жанр, то это вовсе не значит, что написано плохо. Правду сказать, что серые мышки, пьянококтейль, плавающие угри в раковине вовсе не воодушевляют серьёзно отнестись к этому творению. Решила дочитать из интереса и вовсе не оценивать, благо, что роман очень маленький и читается то очень легко. Но вот роман закончился и спустя короткое время на меня нахлынуло…

А ведь за этими яркими, безумными в разных отношениях образами прячутся потаённые мысли, сильные чувства – те самые, которые глубоко–глубоко и очень личные–личные, которые пытаешься спрятать, но всё же кажется, что все их видят, а иногда и хочешь, чтобы все увидели и разделили. И ведь действительно, когда приходит она, самая что ни есть настоящая, с большой буквы, то, наверное, готов парить на облаках, и солнце самое яркое, и аромат цветов сильней, и вокруг никого не замечаешь. А когда случается беда, то готов терпеть и удар полена в спину, и дом становится совсем не уютным, и дни самые серые, и всё сжимается вокруг, и готов уничтожить бы обидчика самым изощрённым способом ради дорогого и любимого. И рад будешь поддержке каждого, даже серой мышке, которая в кровь сотрёт себе лапки.

Много, очень много можно нарисовать себе картин, ситуаций, некоторые даже и свои вспомнить и самых счастливых, и самых печальных. Конечно, всё это мысли, образы, видения, высказанные словами и выложенные на страницах. Но ведь нельзя отрицать, что подобное, о чём рассказывал Автор приходит или приходило на ум. Не в таком виде, но примерно…

А ещё по прочтению вспоминается, как меняется язык изложения: из лёгкого, светлого, изящного в самом начале, становится мрачным, тёмным и невероятно колючим. Так же и краски блекнут и становятся увядшими, как цветок, который ещё совсем недавно благоухал и радовал своим ароматом и неповторимой красотой постепенно потемнел, пожух, увял, стал почти чёрным – аромат у него затхлый, а тронь рассыпается.

Конечно, нельзя не отметить юмор Автора, как остро, колюче, но изящно он прошёлся по всем новомодным течениям и увлечениям, которые были популярны в то время. Да в общем то и на сегодняшний день многое осталось актуальным: музыка, высокая кухня, мода, доктора, модные авторы, материальный достаток, увлечения… Понимаю, что в эту книгу либо влюбишься сразу, либо единение с ней придёт чуть позже, как у меня, либо уж совсем не пойдёт – и это тоже ничего страшного, наверняка есть автор, который выразит то же самое только по–другому и это окажется более ближе и понятней. А мне, в итоге, неожиданно понравилось – это едва ли ни первый случай, когда столь нестандартное для меня изложение оказалось понятно и принято.

Удивительно...Прочитав предисловие к книге, подумала....боже, что за чушь про какую-то водную лилию. прошло 4 часа. И оказалось что это совсем не чушь)

Очень трогательное, романтичное, но при этом не лишенное иронии в отношении нашего обыденного существования.

Религия, работа, медицина,наука, структура общества — всё вывернуто самой не приглядной стороной. Но это не бросается в глаза. На первом месте любовь.

Это одним словом сказка для взрослых.

Советую прочесть...у этого произведения очень приятное послевкусие.

«А по улице, распевая псалом, шли одиннадцать слепых девочек из приюта Юлиана Заступника»

Посмотрите вокруг и вы заметите, как вокруг всем своим великолепием бурлит жизнь, пенясь и играя. И просыпаясь каждый день представляйте, что есть у вас мышка, танцующая под лучами ярких солнц, которая, в случае чего, отдаст всё, только бы помочь в момент, когда всё катится к чертям. И стоит, наверное, прислушаться, тогда вы услышите потрескивание пенящейся жизни.

Перед нами мир причудливостей, нелепостей и неправдоподобностей, но он пугает своей реальностью так сильно, что хочется затеряться, как иголка в стоге сена. И пахнет хорошо, и никто меня там не достанет. Мир несуразностей, которые никогда ни с кем не произойдут в то же время показывает людей, таких как мы, с такими же проблемами, мечтами и стремлениями. Мир, где человеческое тепло отдаётся холодному металлу оружия, в котором молодые люди хотят любви, а не работы; кто-то отдаёт последние деньги на одержимость, не замечая и отвергая самое ценное.

Роман, начинающийся светом и яркими красками, оканчивается потускневшим светом и безысходностью. Все герои в конечном итоге — трагичные судьбы. В этой пене дней кругом нас есть такие же, которым, возможно, не хватает маленькой мышки, способной изменить их бытие. Или неспособной. Это история любви, настолько трагичной, что никакой сюрреализм с его необычными образами не в силах ослабить ту тяжесть несчастной любви, раздавившей главных героев. Постепенно комнаты сужаются, окна зарастают, кафель превращается в дерево, а солнца тускнеют. Что это? Нет, для каждого это что-то своё.

Всё кончено. Все судьбы расплелись и прояснились. Но тут появляется та самая мышка, показывающая в последних строках квинтэссенцию всей жизни...

Кино-роман.

Долго замахивался на, и только обрушившаяся летом премьера одноименного фильма Мишеля Гондри (сам мастер из редких: «Наука сна», «Перемотка», «Вечное сияние чистого разума») заставила-таки прильнуть к роднику исходного текста.

Уровень визионерства — сейчас смешаю в пианококтейль два взаимонеуместных, но подкрепляющих друг друга понятия: провидчество и визуализация — просто запредельный.

Несомненно, стоит добавить еще глубочайшую кинестетичность (опять-таки в двух слоях: трогательность и гадливость в прикосновении) и легкость. Виан не пишет, он курит и выписывает этот текст тончайшими перьями ароматного табачного дыма.

Именно на примере сего труда пера Вианова смог сформулировать для себя разницу между фантастической и человеческой литературой:

- первая коленопреклонена перед идеей (тот самый принцип: вырви корень фантдопущения, и весь росток исчахнет)

- вторая может сколько угодно заигрывать с нереалистичными деталями, но повествует о человеке, чувствах и взаимоотношениях, рассказывая по сути некую прото-историю, навроде изгнания Адама и Евы из Эдема

ВОЗМУЩЁННЫЙ ОТЗЫВ ЧИТАТЕЛЯ.

Прочитал на днях книгу Виана «Пена дней». С самого же начала начал начинать сходить с ума ногами вперёд. Кто такой этот Ворис Биан, то есть, Борис Виан?! Что его там, во Франции, выпустили из сумасшедшего дома перед тем, как он ЭТО написал? Или сразу то, что он написал, выпустили из сумасшедшего дома? Никак не пойму.

Но я о чём.... Ага, вот значит. Хотелось бы возмутиться беспокойством по поводу и без о том, что данная кем-то мне книга нарушила мой покой и сон самым непотребным образом, а то есть: не даёт мне подумать о чём-то, как сразу же всплывает на волнах памяти подобно пиратскому кораблику, берёт старую мысль на абордаж и начинает так её вертеть, что от несчастной и следа не остаётся! А ночью... Ночью мне всё время снятся сжимающиеся стены и водяные лилии, отчего весь я просыпаюсь как-будто разрубленный на части, и не весь, а кусочками. И ещё кое-что, да, кое-что ещё. Не могу читать другие книги. Да-да-да, это всё из-за проклятой вашей книги Виана, это его виан, то есть, вина... Беру я, значит, какую-нибудь книгу в руки, как она — хлоп! — и прям перед самым моим носом захлопывается. Нет, после долгих уговоров и угроз она всё же открывается, только вот при всём желании не желает выдать мне хоть какую-то информацию. После долгих мучений и пыток книга всё же открывает мне пару-тройку слов, а потом, обессиленная, умирает, и мне приходится хоронить её на полке вместе с другими похороненными, такими же, как она.

Прошу помощи. Подскажите, кто не злой (ладно, злой, тоже можешь подсказать), что мне делать? Вот мне только и остаётся сейчас, что сидеть перед экраном компьютера и писать это гневное, возмущённое письмо, ибо ничем иным заняться я ужо не могу.

И печаль живёт в моём сердце подобно лилии, и подобно лилии она прекрасна, ведь печаль эта о том, что такая история: история любви, история смерти, история жизни и не жизни — что всё это подошло к концу. И я, словно какой-то обжора, хочу ещё, хочу, чтобы лакомство под названием «Пена дней» не заканчивалось, не заканчивалось никогда.

Но, увы. И я теперь в печали. И я сижу, и стены вокруг меня сжимаются, и солнце за окном теряет свою яркость, и даже маленькая мышка, сидящая рядом, уже не в силах ничего изменить...

Немного безумная, несомненно визионерская и местами сногсшибательно гениальная вещь, раскрывающаяся поразительным веером смыслов. Сразу бросается в глаза слегка сюрреалистичная манера Виана писать, невероятная насыщенность текста красками, образами и звуками. Пожалуй, давно я так не жалел, что не знаю французского: сдаётся мне, выдуманные переводчиками каламбуры — лишь верхушка айсберга, скрывающая головоломные языковые выверты оригинала. Совершенно безумные вещи Виан говрит с уморительно серьёзным лицом. Автор приглашает нас полюбоваться игрой солнечных лучей на мозаике витражей, отведать коктейля из импровизаций Дюка Эллингтона, побеседовать с говорящим мышонком, который живёт в ванной комнате героя. Примерно здесь же начинается пастрорально-трогательная история любви, все смеются и танцуют. Читатель очарован, и ничто не предвещает беды.

И здесь наступает перелом. История любви оборачивается грустной сказкой о смерти и жертве. Счастье, смех и свет утекают из жизни героев, как воздух из проколотого воздушного шарика. Мир съёживается, краски блёкнут, звуки джаза становятся глухими и невнятными. Милая пародия на Сартра становится злой издевательской насмешкой, мышка из ванной стирает лакпи в кровь, Хлоя заболевает и вот-вот умрёт. Красочный сюрреализм перерастает в гротеск, громоздятся горы трупов, торжествует двуличие и материализм, холодный металл восстаёт против живого человеческого тепла. И при всём этом та же серьёзность, та же невероятная образность и фантазия, то же умение парой штрихов нарисовать живой, выпуклый облик трагедии, бесконечно далёкий от избитых фраз и клише. Крушение надежд героев по силе и экспресии не уступает картинам их же недавнего счастья, и самые вычурные авторские построения не способны скрыть от нас жестокую реальность происходящего. Пожалуй, это даже страшнее виановских фантасмагорических страшилок. Словом, книга чертовски хороша. Я даже и не припомню, где ещё банальные ужасы повседневности показаны с такой визуальной мощью. Поразительный роман, такой необычный и такой живой, что остаётся только восхищённо вздыхать.