Джон Апдайк «Кентавр»

Что же делать, и боги спускались на Землю...

Школа как социальный институт занимает довольно значимое место в общественном устройстве. Причём с давних времён. Возможно даже с доисторических — легко себе представить пещеру, где вокруг костерка сидели подростки-кроманьонцы, а убелённый сединами хромой старец (лет этак чуть за 30, ибо редко кто жил долгую жизнь в те времена) учил их уму-разуму, первобытной жизни и всему прочему. Хотя, скорее всего, вряд ли обучение было оторвано от реала, ведь теория прочнее влезает в голову вместе с практикой… если жив остаёшься.

В общем, учиться, учиться, учиться было лозунгом во времена чёрт те знает какие. И по крайней мере, в древнегреческие времена учёба точно осуществлялась специальными на то назначенными людьми… и нелюдьми. Кентаврами, например — об этом нам повествуют мифы Древней Греции.

И об этом же поведал читателям американский писатель Апдайк. Проводя в своём романе аналогию между более-менее современным учителем естествознания Джорджем Колдуэллом и мифологическим древнегреческим кентавром Хироном. Причём сделал это он — Апдайк — с изрядной долей авторского мастерства и изящества. И образ раненного отравленной стрелой Хирона выводится на первый план в первой же мизансцене, при этом сама мизансцена наполнена интригой и загадкой — в реале ли это всё происходит, или только тенью былого проносится в сознании Колдуэлла? Тем более, что начинают мелькать имена эллинских богов и героев…

А вот дальше мы погружаемся в историю жизни нашего учителя и параллельно-последовательно в жизнь его семьи, преимущественно его сына-подростка. И тут мы волей-неволей вникаем в целый ряд деталей и подробностей, начиная от вероятной предполагаемой болезни Колдуэлла (который подозревает, что болен раком и начинает вести себя соответствующим образом) и заканчивая … а ничем не заканчивая. Ибо мы вместе с обоими Колдуэллами катаемся на машине, ночуем (без копейки денег) в гостинице, попадаем в снегопад и не можем добраться до дома, попутно переживаем болезнь Джорджа — сам Джордж мнится этой болезнью, а сын сочувствует и тоже определённым образом ведёт себя. Попадаем в неловкую ситуацию, когда едва ли не застаём директора школы в любовной интрижке с одной из школьных родительниц и переживаем вместе с Колдуэллом-старшим по этому поводу (уволят — не уволят). Ну и так далее, пересказывать часть сюжета не имеет смысла. Отметим только высокий уровень психологизма, причём как при погружении во внутренний мир отца, так и при проникновении в глубину души подростка, да и других персонажей тоже — впрочем, это ведь Апдайк!

И понятна и так слишком прозрачная аналогия Джорджа Колдуэлла с Хироном, ибо каждый педагог и является вот таким учителем-кентавром, впихивающим и вталкивающим знания, умения и навыки в голову своих учеников, получающим от них клички и порой даже стрелы, но и любовь тоже — если ты не притворяешься учителем, а являешься им.

А маленькая лекция по естествознанию, прочитанная Колдуэллом для своих учеников, была весьма наглядной и образной, и даже ваш покорный слуга, со школьной скамьи интересующийся этими вопросами и потому знающий и представляющий себе временнЫе масштабы происхождения нашей Вселенной, рождения Солнца и планет и затем эволюции Земли — был впечатлён.

Хорошая книга. Браво Апдайк!

Первая книга в жанре так называемого магического реализма, которую мне посчастливилось «откопать» старшеклассницей в школьной библиотеке — да, то самое издание 1966 года. Первая мысль при начале чтения была — что это? Вторая — это нечто! И до сих пор — уже после шикарных «Иствикских ведьм» и «Бразилии» (странно, что их нет с списках ФантЛаба) — «Кентавр» — как первая любовь — для меня лучшее у автора.

Чем же восхитил наивную советскую школьницу этот роман про американскую школу и американского же учителя? Да он бил наотмаш первой же сценой. Итак, урок. Старшеклассники изводят учителя так, что он выбегает из класса (кто-то пускает в него металлическую стрелу!) и вдруг фраза: «Он старался не наступать на больную ногу, но неровное цоканье остальных трех его копыт было таким громким, что он боялся, вдруг какая-нибудь из дверей распахнется, выйдет учитель и остановит его.» ??? Какие копыта?! И чем дальше, чем «страньше».

Но после первого шока от необычного (а в начале 80-х такое было весьма необычным) приходит понимание действия в его восприятии главным героем. Да — он — обычный препод из американской глубинки Колдуэлл, и одновременно он же кентавр Хирон, а суровый директор школы Зиммерман — Зевс-громовержец, а остальные... Впрочем, стоит почитать самому. Американские реалии переходят в древнегреческий миф и обратно настолько органично, что отдельные курски перечитываешь по несколько раз, восхищаясь мастерством автора (и переводчика, потому как язык перевода отменный). Быт, возвышенный до эпичности мифа.

Уже практически в самом начале романа — одна из самых сильных его сцен: краткое и поэтичнейшее изложение эволюционной теории на фоне вакхического разгула в классе с финалом (цитирую):

«Он открыл рот; всем своим существом он ненавидел то, что ему предстояло сказать:

– Минуту назад, с отточенным кремнем, с тлеющим трутом, с предвидением смерти появилось новое животное с трагической судьбой, животное...

Зазвенел звонок, по коридорам огромного здания прокатился грохот; дурнота захлестнула Колдуэлла, но он совладал с собой, потому что поклялся кончить:

– ...имя которому человек.»

Вырванный из контекста кусок звучит патетично, но в рамках всей сцены он естественен, и так — по всему роману. Да, герои периодически оказываются в трагических или комических древнегреческих масках, но они живые, и это их настоящая и единственно возможная — как и у каждого человека — жизнь.