Аркадий и Борис Стругацкие «Волны гасят ветер»

Для начала я бы хотел сказать, что поторопился с выводами в своём отзыве к предыдущей части серии «Жук в муравейнике». На тот момент я не увидел хоть сколько-нибудь раскрытую историю центральной фигуры, Странники, (на мой взгляд) из-за которой собственно сам рассказ и повествуется. В этой же книге для меня стало яснее какая роль отводится Странникам. Понятно же стало и для чего писалась эта трилогия.

Стругацких по праву называют гениями. Вообще суть цикла о Максиме Каммерера заключается в прогрессорском развитии человечества. Не отдельно взятых личностей, где, как правило, показано превосходство одних над другими. А целого человечества. И, что примечательно, человечество предстаёт нам вовсе не идеальным. Я так полагаю, братья Стругацкие хотели лишь обозначить ориентир развития цивилизации, не замахиваясь при этом на статус эталона. Что очень похвально. Не потому похвально, что нет идеала или многими любимого «такого не может быть, потому что этого просто не может быть», слишком идеально, шаблонно и прочее. Нет, авторы лишь дали направление и не стали возводить свои мысли в абсолют. Ведь если вниматетельно наблюдать за картиной в общем, то можно заметить что идея Прогрессорства — а главные и центральные герои именно Прогрессоры, кто действующие, кто былые — ставится под сомнение. Т. Глумов, сам будучи когда-то Прогрессором резко для всех меняет направление своей деятельности и становится полной противоположностью Прогрессорам. По сути контрразведкой. И сам Глумов говорит, что ненавидит своё прошлое дело, говорил, что те цивилизации, которым Земляне оказывали помощь (помощь ли?) ненавидели за это их. И вот до этого диалога Глумова я полагал, что Прогрессооство является в книге чуть ли не святой, настолько всё уверены, что это благое дело. Я даже хотел было оставить книгу в расстроенных чувствах. Однако очень меня удивило положение вещей, при котором цивилизация Земли оказалась на месте тех кому Земляне помогали в развитии. Можно сказать, Стругацкие оставили нам самим выбирать отношение к Прогрессорам. Мне же идея вмешательства в естественный процесс развития цивилизации претит и вызывает отвращение. Пусть даже это вмешательство исходит из самым добрых и хороших побуждений. Возможно в нашем языке слишком мало конкретики, почему мы зачастую спорим, например о добре и зле. В «Обитаемый остров», кстати, есть диалог Колдуна с Максимом на этот счет.

Но тем не менее, почему человечество считает своим долгом влезать в чужое развитие, разрушительное оно для этих цивилизаций или созидательное? Вот в этой книге человечество уже в роли «жертвы». И лучше чем КОМКОН 2 ничего не подобрать, чтобы увидеть что как происходит это Прогрессорство и что ему сопутствует.

Трилогия о Максиме Каммерере очень достойное произведение и я очень надеюсь, что оно станет классикой литературы.

Вообще одна из самых «глубоких» вещей АБС. Из-за подобных вещей я согласен с теми, кто хотел бы включать фантастику в список классики.

Идея вертикального прогресса, интенсивного развития человека — в принципе, на мой взгляд, она не столь фантастична. Взять к примеру т.н. «признанных гениев» в разных областях. Они часто тоже далеко и навсегда ушли от обычного человека (конечно, исключительно в плане творческих способностей), но никто же из этого не делает трагедии? Поэтому мне не ясно, почему тут многие комменты да и сами АВС из того факта, что к вертикальному прогрессу способны не только лишь все, делают какой-то конец света и закат цивилизации? ну да, прогрессирующие уходят и уходят навсегда, но их как всегда мало, поэтому демотивирующего фактора для остающихся особей нет, а если присмотреться, то и вовсе наоборот, есть стимул пытаться развиваться, пытаться приблизиться к ушедшим, и в конечном итоге попытаться прищемить им, извиняюсь, яйцы... Прекрасно понятен и логичен тот факт, что продукт вертикального прогресса лишь в какой-то ничтожной степени будет интересоваться людскими делами. Ничего удивительного. Бабочки вряд ли интересуются делишками гусениц и прочих имаго, хотя вроде изначально один набор генов? Так и в случае с АВС можно без ограничения общности считать, что прогрессирующие — это бабочки человеческого вида. Наша задача (остающихся и отстающих) пытаться идти им в след, пытаться что-то у них подсмотреть, украсть, перенять себе во благо. Нормальная обычная жизнь, что не так-то???

п.с. глубина этой книги в ее идее вертикального прогресса (пусть даже она и подсмотрена у какого-нить кларка), а остальное собственно рефлексия АВС (мне по прочтению показалось, что им неприятен факт возможного расслоения человечества).

Как давно прочитана была впервые эта книга! Когда-то давно («в далекой галактике»)) могла позволить себе выписывать журнал «Знание-сила», вот там и прочла.

С каждым новым прочитыванием открывается какое-то новое видение, новый смысл.

И если раньше книга показалась суховатым отчетом о неких странных делах, творившихся на Земле, то потом, когда перечитывала 2,3 раз, ясно стало что это не просто отчет. Это трагедия. Причем трагедия человечества.

Даже несмотря на бодрое старание Горбовского очеловечить люденов...и рассуждения Каммерера в эпилоге, — мол людены скучают по обществу, по человечеству; ясно что человечеству — крышка...

Помню как в школе класс делили на отличников (их перевели в паралелльный класс), оставив в другом троечников. Это был провальный эксперимент... потому что оставшиеся троечники били морду отличникам. Отличники не стали лучше, а троечники стали хуже.

Знаю, что такое практикуют и сейчас в школах.

Но как сказал Г.Комов: « улетайте подальше от Земли», т.е. нельзя сделать такое, оставшись на единой планете.

Да и сейчас метрополия в виде США высасывает ресурсы провинций со всей планеты — лучшие из лучших уезжают, деньги и идеи улетают туда... а метрополия в виде г.Москва сосет соки России (образно выражаясь))) ну и т.д.

Конечно, и людены никак не могут ограничиться количеством 400 «особей», они и далее будут отбирать лучшее. Да и ресурсы понадобятся. А учитывая их бесчеловечность, — тут и до фашизма недалеко. И как знать — не окончится ли это войной?

Вот о чем вдруг додумалась перечитывая в этот раз!

Воистину, книга — на все времена...

Конечно, очень хочется дописать книгу так, что людены — это заботливые выросшие дети, помнящие родство, любящие родителей. Они освоили планеты, пространства, космос, время...именно они — пресловутые странники, предтечи человека, может они и есть пращуры адама, закинутые в далекое прошлое?

И все предопределено — то что Каммерер воспитал Тойво как сына, Каммерер дружил с Логовенко, а потом выступил как рупор люденов?

Может Каммерер и сам был люденом — одним из первых вместе с Логовенко?

Вопросов куча. И можно домысливать сколько угодно. Искать ответы.

Авторы их не дали.

Так что ищите ответы сами.

Последнее, зыбкое и немного печальное произведение из трилогии про Максима Краммера. Повесть краткая, обрывочная.. написана чуть суховатым документальным языком.

В ней поставлена под сомнение тематика прогрессорства, но и не только. Основная тематика повести основана на неизвестных Странниках, их ошибках, целях и исчезновении, а также о том, могли ли сверхумные инопланетяне вести деятельность на Земле.

Странников попытались бы остановить — но эта сверхцивилизация улетела из Вселенной. Зато появились людены, сверхлюди, схожие со Странниками. И хотя людены — это, безусловно, прогресс и эволюция, появление новой сверхцивилизации — превращение человека в людена описано довольно трагически и печально.

Было ли ошибкой превращать человека в людена?

Неизвестно. Людены не испытывают любви к человеку, но и не стремятся его уничтожить. Они теряют связь с человеком,

поскольку не испытывают человечности, хотя немногие продолжают испытывать глупую ( по их мнению) привязанность к людям. Человечество слишком отстало для люденов — по их оценке, человек для них — что-то вроде предка обезьян для человека.

Трансформация от человека до людена описана как нечто неизбежное, но и печальное, полное скорби для всех родных и близких. Несмотря на открытый страх людьми перед люденами, способными за раз уничтожить человество, но не питающего такого желания, сопротивление им бесполезно, хотя лишь малое количество людей превратится в люденов.

Это открытый вертикальный прогресс и эволюция человечества.

С одной стороны да, это глубоко вторичная вещь, но в то же время — своеобразное завершение «прогрессорского» цикла Стругацких, где они довели все эти идеи и мысли до логичного завершения. «Прогрессоры» столкнулись с прогрессорами и, что закономерно, им это не то чтобы понравилось... Как говорится, «А нас-то за что?». И надо сказать, что книга ориентирована даже не на историю, сюжет и персонажей, а, как мне показалось, на авторское высказывание. Стругацкие просто хотели закрыть эту тему и выразить свои мысли. Получилось, всё же, достаточно неплохо и интересно.

При жизни Бориса Стругацкого мне довелось спросить у него лично, не были ли авторы знакомы с творчеством Олафа Стэплдона в связи с возможным его влиянием на роман «Волны гасят ветер». Он мне ответил, что точно знали роман Стэплдона «Создатель Звёзд», но при написании своего романа «он не вспоминался и и не обсуждался», хотя возможно тут косвенно влияние по цепочке Стэплдон-Кларк-АБС. Идеи о мутантах, сверхлюдях, скачкообразной эволюции, слиянии разных разумных существ и космоса в единый разум или коллектив… Все они были давно изложены в конкретных книгах Стэплдона — романах «Странный Джон» и «Создатель Звёзд». Новшеств по сравнению с предшественниками АБС тут не предлагают, а сюжет сводят к детективу с жидкой прослойкой умозрительного философствования. Даже трансгуманизмом или космизмом это назвать трудно, тк фантастические допущения ненаучны и сводят весь смысл книги не к футурологии, а к размышлениям морально-этического характера. По сути дела это просто слегка переиначенный «Жук в муравейнике», но теперь загадка раскрывается: человечество на пороге контакта с космической сверхцивилизацией непостижимого уровня развития. Недостатком книги является отсутствие актуальных идей, привязки к реальности и сюжетной интриги. Если у Кларка в «Конце детства» был сюжет, а у Стэплдона в «Странном Джоне» футурологическая составляющая, то у АБС на выходе проучится просто рыхлый детектив о поимке мутантов на земле и попытке контакта с ними. Серьезно и вне контекста времени написания такие романы уже не прокатывают. Оценка 2 балла, к чтению не рекомендую.

История человеческой глупости, написанная умными людьми.

Или книга о том, как искать то, что у тебя под носом, но при этом не видеть (пардон) ни хрена.

Книга, по ходу чтения которой хочется думать, а после прочтения не сойти с ума.

Сильная вещь. Конечно эту книгу вполне можно воспринимать и как самый обыкновенный, правда хорошо написанный, фантастический детектив, но Стругацкие не были бы Стругацкими, если бы, даже используя в качестве основы такую затертую для фантастики тему, как «вертикальное развитие человека», не предложили бы читателю поразмыслить над своим текстом. Например, над тем, стоит ли вселенское могущество человека потери им, извините за тавтологию, подавляющей части человечности и полного выпадания из общества.

И ещё об одной мысли, воистину мистическим образом оказавшейся незамеченной большинством читателей — мысли о том, что в силу своей зашоренности мы часто не замечаем очевидного — над ней обязательно стоит задуматься. Хотя, что любопытно, подана она авторами в произведении чуть ли не открытым текстом.

Но главное достоинство повести — это, всё-таки, её текст. Поразительно умный, поразительно логичный и поразительно увлекательный. Как ловко построен сюжет и какие любопытные повороты событий. И ни грамма фальши. И всё это при том, что три четверти произведения занимают документы, а читать такую прозу, как известно, вообще-то и тяжело, и неинтересно. А вот у Стругацких в этой повести — интересно. Единственное, что вызывает грусть, так это то, что с возрастом в книгах братьев совсем пропал тот великолепный юмор, который то тут, то там встречался на страницах их ранних повестей. Понятно, что вещица-то и вообще получилась не очень весёлой, но в 60-х и в таких произведениях братьев были места, где просто нельзя было сдержать улыбку :).

Чуть было не поставил в жанровом классификаторе галочку напротив «Конфликта отцов и детей». Наверно, следовало...

Ну что же, вполне логичное завершение цикла о Мире Полудня. Полудня человечества, который в последних нескольких повестях плавно, но неумолимо переходит в вечер, а там — и в сумерки. Время привычного человечества приближается к концу, который станет началом новой эпохи — эпохи люденов. Людены на этих страницах оптимистически настроены, смотрят в будущее смело, с задором, увлечённо.

С забывчивостью, граничащей с игнорированием, относятся к прародителям. Казалось бы, ещё только что Тойво с трепетом взирал на своего начальника-человека Каммерера, писал для него подробные, дотошные отчёты, в рот ему заглядывал. Чуть позже клялся и божился, что будет держаться от люденов в стороне, не предаст человечество. И вот — уже не является на встречи, манкирует, не желает ничего общего иметь. Подобно живому, любопытному, увлекающемуся подростку, который, уходя из дома, с искренней верностью целует родителей, но уже через пять минут не помнит о них и не отвечает на их звонки. Вот так вот. А ребятишки-то повзрослели...

Абсолютно открытым остаётся вопрос по Странникам. И здесь напрашиваются две равнозначно возможные гипотезы.

Первая — всё это дело рук люденов. И возраст артефактов тут — не контраргумент. Обладающим описанными в тексте талантами и возможностями люденам ничего не стоит создать так называемые артефакты наподобие ковчега подкидышей и искусно подделать их возраст. Так, что очумевшие человеки будут трястись перед жуками в муравейнике, а усы тех жуков растут — откуда надо растут, прямо из соседней лаборатории, в которой творятся доморощенные теории заговора. Чем вам не эксперимент, подобный тому, что имел место в Малой Пеше? Отношение Каммерера к Абалкину — это ли не тест на лояльность, который Мак успешно прошёл? Не этим ли способом отсеяли Мака для последующей миссии?

И суть миссии в таком случае вполне очевидна: воспитать, подготовить Тойво. Воспитал, подготовил? Спасибо тебе, старый добрый Мак, вот теперь можешь и на покой идти. Писать мемуары. Стоп! Ещё одна, последняя просьба: в мемуарах напиши про Тойво что-нибудь хорошее. Ещё небольшая толика лояльности со стороны человеков нам лишней не будет.

Кстати, а сам-то Каммерер не люден ли случаем? Физические сверхспособности в «Обитаемом острове» у него зашкаливают, даже для обитателя Мира Полдня. А когнитивным возможностям поражается даже Тойво, уже в этой повести. На минуточку — Каммерер последовательно протаскивает всех своих сотрудников через тест в Институте Чудаков, однако ни разу не упоминает о том, что сам там был. Или был, но результаты теста, само собой, не публикует в рамках мемуаров? Ни намёка, ни оговорки. Это, конечно, ничего не доказывает, однако, как говорится, осадок остался...

Вторая гипотеза — никаких Странников сроду не существовало. Артефакты — безобидные погремушки других цивилизаций. Никакой угрозы, никакой загадки, никакого вторжения. Ничего вообще, просто материальные памятники, оставленные иными цивилизациями, уже давно изжившими себя, канувшими в Лету. А зловещий ореол — целиком и полностью надуман человеками. Это в природе у нас: незнакомое — опасно. Ничто так не пугает, как неизвестность. Заточенный кусок камня — оружие, палка-копалка — стрела. Бессмысленный узор, созданный ради красоты, — роковое предсказание. Сами себе на ум накрутили, надумали.

Ну, или как вариант, подспудно опасались новой расы, вызревающей в текущей популяции. Надо полагать, людены появились не так вот — внезапно, а формировались десятилетиями. А коллективное бессознательное никто не отменял, оно есть, оно переваривает в себе неосознанные опасения, архаические отголоски социальных инстинктов. Сон разума рождает чудовищ, сон коллективного разума рождает социальную страшилку.

Кроме того, нельзя упускать из внимания и социальных технологов. Даже в Мире Полдня они есть, и на то имеются отсылки в текстах повестей. Удобный образ — образ Странников. Образ незримого, могущественного и чуждого человеческой логике врага. Очень удачное порождение тёмного коллективного подсознания — монстр из-под кровати, которого приняли и искусственно вскормили сильные мира сего. Из благих побуждений, конечно, — дабы, противопоставляя обществу образ врага, сплотить это самое общество. Тот самый случай, когда можно сказать: если бы Странников не существовало, их стоили бы выдумать.

Такие вот размышления. Впрочем, не будем сгущать краски. История привычного человечества заканчивается на этой повести. Волнам так и не удалось погасить ветер. Свежий бриз уже навеян с бескрайнего моря Вселенной. И он, безусловно, имеет право на существование. У люденов впереди — большое и славное будущее. Но это, по всей видимости, уже совсем другая история...

Впечатление и послевкусие от повести двоякое.

С одной стороны, это все те же гениальные и легко узнаваемые Стругацкие, со своим изумительным стилем, богатейшим, как научным, так и художественным языком, с неповторимой аурой реалистичности и яркости характеров главных героев, их мыслей и действий.

С другой, неожиданный переход Стругацких на текст документов, рапортов, протоколов и стенограмм, который усложняет восприятие и вовлеченность читателя в действие и делает произведение более скучным, безликим, сложно читаемым.

Я люблю Стругацких и не критик их творчества, но мне показалось, что к моменту написания Волн гасящих ветер они уже порядком устали от Мира Полудня и в частности от Максима Каммерера. Тема изжила себя. Надо либо ставить точку и двигаться дальше, либо переходить на какой-то новый уровень, невообразимый и недосягаемый.

Получилось что-то среднее, а точнее попытка сделать и то и другое.

Как по мне — вышло грустно, пессимистично и слАбо. Волны гасят ветер — самая слабая повесть из трилогии, и, пожалуй, одно из самых слабых произведений всего цикла. Что абсолютно не умаляет таланта и не принижает высоченной планки уровня всего творчества братьев Стругацких, а лишь ставит многоточие (оказавшееся точкой) в огромной Вселенной Мира Полудня.

Классический пример свидетельства специфичности, неповторимости, элитарности фантастики Стругацких.

Самая точная характеристика данного чтива – это «МАСШТАБ» (именно вот так, все буквы – в верхнем регистре). При этом уровень оной масштабности определяется не конкретикой, собственно, литТриады (Тема + Идея + Антураж), хотя в оной литТриаде – тоже всё более чем приемлемо. Масштабность локализуется в рамках самого Замысла чтива, это что-то из области принципиальной реализуемости рассматриваемого фантДопущения в качестве вполне естественного элемента данного нам Бытия.

Одно дело – принцессы с драконами, и прочие эльфы с гномами (ну, или – императоры галактик и Вселенных), и совсем иное – принципиальная недоказуемость невозможности «технологического чуда» или «чуда могущества Разума», живописуемых автором потенциальному читателю. Это завораживает. Это заставляет поверить в «реальность возможного воплощения». Это именно та грань тончайшая между выдумкой и фактологией, что и создаёт неповторимую прелесть Светлого Храма Фантастики

Стояли люди робко у двери,

За дверью резвились играючи звери.

И люди друг в друга от страха стреляли:

Зверей средь своих безуспешно искали.

________________________________________

Уж простите мне такое наглое вступление. Тому, кто повесть уже прочитал, думаю, понятно, что запущенные Институтом Чудаков события вполне могут привести к такому печальному финалу.

Безуспешно пытаюсь ответить самому себе на вопрос почему мне столь трудно читать поздних Стругацких? Их текст не стал менее густым, некая избыточность в описании присутствует, но таков авторский стиль – он работает на то, что сейчас принято называть погружением в атмосферу. Не каждую идею, высказанную в романах, опубликованных братьями после 1972 года я готов принять. Да что там! Остается надеяться, что хотя бы половину из зашифрованных ими смыслов мне удалось интерпретировать более-менее верно.

Вот и с «Волнами…» та же ерунда приключилась. Нет нужды ломать мозг над дешифровкой основной идеи, заложенной братьями в заключительное произведение «трилогии Каммерера». В общих чертах эта идея зафиксирована в самом начале книги – в меморандуме Айзека Бромберга. Все человечество будет разделено на две неравные части по непонятному критерию, причем меньшая часть стремительно «возвысится» и уйдет из привычного большинству пространства понимания.

Вы удивитесь: «Ну и что здесь такого?» В самом деле, разве до Стругацких фантасты не писали о том, что в будущее части человечества пойдут разными дорогами? Идея не нова – и Герберт Уэллс писал об этом, и «Конец детства» Артура Кларка также посвящено этой теме. Но в том и дело, что ответить на этот вопрос у меня не получается. За внешней постановкой проблемы в виде «человечество разделится» Стругацкие спрятали что-то еще, и лишь интуитивно я могу чуть коснуться этого «что-то». Мне кажется, что для братьев важен был не сам факт разделения человеческой цивилизации и даже не попытка предсказать когда оно пройдет эту точку бифуркации. Критерий разделения и последствия выбора – вот, что их интересовало более всего.

Читателю повесть предстает в виде подшивки архивных документов: газетных заметок, записок, корреспонденции, мемуаров Максима Каммерера и отчетов оперативных агентов КОМКОН-2. Похоже на то, что Стругацкие нарочно придали художественному произведению форму аналитической публикации или, если хотите, научного исследования. Как и любое исследование, повесть начинается с постановки проблемы, а затем авторы определяют объект и предмет исследования. С объектом все более менее ясно: протеже Максима Каммерера, сотрудник КОМКОНА-2 Тойво Глумов. А вот что предстает предметом, или, вернее сказать, предметами, которыми авторская фантазия проверяет Глумова, понять куда труднее.

Оперативник Глумов гоняется за неуловимыми фантомами внеземной воли, Странниками, но со свойственной ему остротой ума скоро понимает, что это бег в никуда. Надвигаются сумерки долгого мира Полудня, и длинные тени ложатся на маленькую голубую планету, отмечая наступление новой эпохи. Естественный этап эволюционного развития или тонкая манипуляция рукотворного прогресса – какое это имеет значение, когда настоящее на глазах превращается в зыбкое, неустойчивое прошлое. Человечество распадается, и понимающий бесповоротность этого события Глумов отчаянно цепляется за прошлое, хотя и само это прошлое (читай, Горбовский, Комов) махнуло рукой: ну что тут поделать? Глумов не может не понимать, что сражение с будущим заранее проиграно, потому как его уже просчитали за людей. И к неизбежности выбора эта борьба приведет быстрее, чем удастся осознать его последствия. Трагичные последствия.

Ну а что с проблемой, которую ставят Стругацкие? Возможно, это критерий разделения. Мне кажется, они опасались, что рано или поздно и в нашем мире одна часть цивилизации начнет форсировано дистанцироваться от другой. Сохранит ли она при этом хоть какие-то гуманистические установки, допускающие возможность сосуществования некогда идентичных цивилизаций? Не знаю. С одной стороны, события повести, произошедшие в Малой Пеше дают для этого какое-то оптимистичное основание, с другой… От произведения веет тоской и таким осознанием неизбежности, что нескоро мне еще захочется вернуться к циклу Полудня. Принцип, по которому запустится демонтаж цивилизации, страшит меня. Уж лучше уверенно вышагивать по поверхности неизвестных планет, освещенных чужими звездами, и верить в маленькое наивное человечество, отважно постигающее Вселенную. Как Горбовский, как Каммерер… Ведь если «Жук в муравейнике» оказался деконструкцией мира Полудня, то «Волны…» – это реквием по нему. И чуть ли не с научным обоснованием.

На самом деле странно, что есть такое мнение, будто коммунистический вид отношений между людьми, показанный в мире Полдня братьями Стругацкими, — это какая-то фантастика. А никакой фантастики нет. Аркадий Натанович работал военным переводчиком на Дальнем Востоке, Борис Натанович работал в астрономической лаборатории. И в том и в другом случае они состояли в коллективах сработанных между собой людей, понимающих друг друга с полуслова. Эту модель рабочих отношений братья-авторы и экстраполировали в свой Мир Полдня. Ничего революционного нового в этом нет.

В «Волнах» похожим образом показаны взаимодействия между сотрудниками секретной службы. Люди на переднем крае такие же как и везде: стараются, ошибаются, вычисляют цели. Чисто научная работа.

Отсюда и психологическая достоверность произведений Стругацких: минимальное количество лишних сущностей в сюжете.

«Волны гасят ветер» — это в первую очередь повесть о людях, которые пытались предвидеть будущее, но в конечном итоге оказались к нему не готовы. Не готовы ни морально, ни физически. Это откровение главного героя Максима Каммерера, который пытается оправдаться перед обществом, развеять лишние выдумки и додумывания, выходя из тени, и вскрывая подноготную всех событий, которые по понятным причинам были не раскрыты до самого конца.

Это повесть во многом пересекается с произведением «Гадкие лебеди», имея тот же подтекст и характер последствий, которые стремительно идут к своей развязке, безапелляционно и беспрепятственно, ставя всех главных действующих лиц перед фактом, провозглашая новое будущее, странное и неуютное для большинства.

Во многом после этого произведения Стругацких стали воспринимать по другому: во многом стали критиковать и ругать за пессимистичные настроения в их позднем творчестве, за практически отказ от будущего, описанного ранее, как «мир полудня» — мир новых возможностей и новых способностей. Современное же общество воспринимает еще более одиозно, пытаясь привязать к этому свое разочарование или нетерпимость к советскому прошлому. Я же попробую рассмотреть это произведение с точки зрения эволюции тех идей, которые были предложены и раскрыты в «мире полудня» ранее, которые теперь в каком-то смысле просто дошли или еще дойдут до своей кульминационной точки.

1. Вертикальный прогресс — вертикальный раскол. Идея — мечта Геннадия Комова, который радел за прогресс в области человеческого знания и человеческих возможностей. Человечество, идущее стремительно вверх по своей гноссеологической спирали, в конечном итоге должно претерпеть какие-то преобразования, встать на следующую ступень развития, получить доступ к новым возможностям и новым, что самое важное, знаниям — такова парадигма этой идеи, которая все таки воплотилась в жизнь, но с одной важной оговоркой: не все человечество, а только часть, причем самая малая. В итоге прогресс всей цивилизации обращается в её раздробленность. Происходит разделение общества на тех, кто смог и сможет, и на тех, кто не сможет никогда. Тем самым пропадает самая важная часть во всей этой рекуррентной формуле вертикализма, а именно равенство всех перед всеми.

2. Прогрессорство — самая нелюбимая профессия. Рассуждая о Странниках и о их роли в жизни человечества, главные герои приходят к выводу о том, что прогрессорство — скорее явление отрицательное, чем положительное. По их мнению подтягивание отстающей цивилизации, вмешательство в исторические процессы чужой цивилизации — это совершенно наглое в глобальном смысле и неблагодарное занятие, которое приносит слишком мало пользы, либо не приносит вообще. В большинстве своем это множество загубленных жизней, радикальные решения, радикальный выбор в пользу меньшего зла, в конце концов это потеря опыта — опыта, который должен быть приобретен этой самой молодой цивилизацией самостоятельно. Под призмой такого искаженного взгляда на саму идею прогрессорства, как явления, люди пытаются интерпретировать философию Странников, налагая на них те же самые обязанности, которые когда-то были у прогрессоров, но только теперь объектом для изменения является само человечество — именно это не нравится Тойво Глумову (инспектору КОМКОНа), который в каком-то смысле становится в ответе за безопасность своей цивилизации, постепенно теряя над нею контроль. То есть идея как бы переворачивается с ног на голову, показывая неподготовленность людей к таким изменениям, а так же раскрывая их довольно ксенофобские взгляды на возможные последствия. На это так же намекают события, произошедшие в Малой Пеше.

3. Какими вы будете? Именно этот вопрос авторы задавали нам со страниц романа «Полдень. 22 век», делая прогнозы и давая некую надежду на светлое будущее, намекая в каком-то смысле, что что-то в человеке должно измениться. Теперь они сами же отвечают на свой же вопрос, но меняют при этом вектор настроения, предвосхищая будущее скорее странное, чем светлое. Людены — новая веха в развитии человека, отличающиеся от людей иным мировоззрением, способностями и психическими особенностями. Как и у Ефремова в произведении «Туманность Андромеды» в человеке развивается третья сигнальная система, но если человечество по Ефремову шло рука об руку, пытаясь обустроить свою жизнь так, чтобы не быть равнодушными к искусству, творчеству и к друг к другу, то у Стругацких люден — это за-человек, который равнодушен к людским слабостям, страстям и привязанностям. Примером такой характеристики по иронии судьбы и становится сам Тойво, который, как оказалось, боролся с подобными себе, но в конечном итоге все таки перешел на ту сторону баррикад. Тем самым авторы намекают на то, что дальнейшее развитие и эволюция сознания требует кардинальной смены мировоззрения и отношения к знаниям, к собственным чувствам, да и просто друг к другу. Тем самым данная идея об определении человека будущего так же претерпевает изменения.

4. Возросший оптимизм Леонида Горбовского. Леонид, наверное, один из самых харизматичных персонажей данной вселенной, который относится ко всему по-своему, имея всегда свое непохожее ни на чье другое мнение. Это человек, за плечами которого, вся история становления человеческой цивилизации. Это человек, который устал от своей жизни, потеряв к ней интерес, заведомо решив, что мир теперь может полностью без него обойтись. Но стоит Тойво Глумову и Максиму Каммереру появиться на его пороге и рассказать о надвигающемся глобальном кризисе, как Леонид практически сразу приходит в себя, трактуя (ну а как иначе) и парируя все опасения комконовцев по-своему. Ко всем перечисленным мною выше изменениям Горбовский относится иначе, более оптимистично, видимо, разглядев своим зорким взглядом где-то там за всеми этими нагромождениями некую истину, которая не позволит пропасть всему человечеству. Авторы как бы говорят нам: да, мир изменился, а человечество не готово, но если отбросить все предубеждения и страхи (ксенофобию), то можно и нужно выйти из этой непростой ситуации достойно.

В итоге произведение получилось действительно грустное, с какой-то сквозящей долей разочарования, с идеями, получившими не самый оптимистичный исход, но тем не менее имеющими продолжение и возможность на возрождение, которое, казалось бы, еще возможно. Людены уходят в свой мир, повторяя судьбу детей из произведения «Гадкие лебеди», а люди смотрят им вслед с облегчением. Но все таки, что означает их взгляд? Разочарование — как намек на упущенные возможности, или же все таки это попытка продолжать быть человеком в мире глобальных и кардинальных потрясений..Каждый ответит себе на этот вопрос по-своему.

Книжка — послание к миру от разочарованных 60-сятников. Оказывается, человек не переменился в этом чУдном мире Полдника) благополучном, культурном, милом.

Новая религия, которую исповедовали коммунисты-антисталинисты, никого никуда не повела, а только разочаровала.

Крушение этого сектантства воспринимается и передается АБС как моральных крах человечества. В общем, текст отчаянья.

Такие рассказы, повести, романы, эпопеи стали появляться в большом количестве после кризиса нефтяных цен в 2014-2016 гг., когда власть отказалась своего морального постулата «бабло побеждает зло», и перешла на изъятие у граждан денег так же, как в 1917-1920-е, продотряды изымали у крестьян хлеб...

Полагаю, что депрессивных, мрачных, психопатичных текстов в р-язычной фантастике будет становиться всё больше. А «Волны» — всё популярнее.