Случайно нашел некогда напечатанный в «Литературной газете» отзыв Евгения Евтушенко на мой первый роман-трилогию, «Павел II». Размещаю здесь как память.
Евгений Евтушенко — статья «Новый великий комбинатор» (Смертный приговор русскому постмодернизму, или Роман Евгения Витковского “Павел II”) в «Литературной газете» 2001, № 10
ПИСАТЕЛЬ О ПИСАТЕЛЕ.
Новый Великий Комбинатор.
Смертный приговор русскому постмодернизму, или Роман Евгения Витковского «Павел II».
Новый Великий Комбинатор вырвал из грязных рук румынской сигуранцы негостеприимно конфискованное серебряное блюдо и сделал его зеркалом истории.
Первый роман Евгения Витковского «Павел II»* похож на модифицированную по-русски песню пиратов из «Острова сокровищ»:
«Пятнадцать человек на сундук мертвеца — йо-хо-хо, йо-хо-хо! — и цистерну водки!» А если уж говорить языком Венедикта Ерофеева, то этот роман не что иное, как адский «ерш» — почище коктейля «Поцелуй комсомолки» — тут вам и апулеевщина, и барково-генримиллеровщина, и виевщина, и воландовщина, и взболтанная в шейкере вместе с мелко наструганными Стругацкими и Брэдбери-оруэлловщина, и поздняя барочная феллиниевщина, и кустурицевская балканщина-цыганщина, и «наворотная» пелевинщина, и, наконец, через край бьющая жизнерадостностью бендеровщина, когда, перевоплотившись в неотразимого Остапа, новый Великий Комбинатор — сиречь Витковский — успешно продает билеты на созерцание Содома и Гоморры, которые, впрочем, и вполне бесплатно открыты на всеобщее обозрение. Эпиграфом к роману могла бы стать строчка из пародии, превратившаяся в пословицу: «Мы рождены, чтоб Кафку сделать былью».
Интриганство двух конкурирующих измов — капитализма и социализма — при отсутствии присутствия человеческого лица и в том и другом случае превращается в кафкиаду. Вместо обещанной марксизмом классовой борьбы на самом деле происходит борьба одних циников с другими. Первым, кажется, это понял Иван Елагин: «Гасли тысячи свечек. В город вошли, как в морг, мистер Смит-контрразведчик, товарищ Петров-парторг».
Однако в будущем мистер Смит, поселившись в гостинице «Рэдиссон Славянская», беззастенчиво стал под застенчивым предлогом борьбы с коммунизмом разработчиком избирательной кампании бывшего секретаря обкома, взорвавшего дом Ипатьевых, а товарищ Петров-парторг ударился о мать сыру землю и оборотился капиталистом-монополистом — сразу и водочным, и аптечным, и, в зависимости от обстоятельств, то алюминиевым, то казиношно-стриптизовым.
Выяснилось, что обе когда-то противостоявшие друг другу стороны готовы согласиться в России даже на монархию — лишь бы на троне сидел «их царь» — по принципу, высказанному когда-то одним из американских президентов о диктаторе одной из банановых республик: «Да, конечно, это мерзавец, но наш мерзавец». Как это напоминает бородатую мечту-анекдот о своей, а не пришлой бабе-яге, выращенной в собственном коллективе.
Роман написан не в конвейеризированном ныне жанре «стеба», а в жанре «суперстеба», для коего у многих, пожалуй, за исключением Пелевина, кишка тонка.
Витковский-энциклопедист и антологист, и его первый роман — это энциклопедия фантасмагорий, итогово прощальная антология постмодернизма. Это цирковой парад-алле оборотней. Да и сам этот роман — оборотень.
После этого романа русский постмодернизм можно считать исчерпанным. Постмодернизму наконец повезло. После стольких открывавших его крестоносцев цинизма, крикливо амбициозных, но сомнительных по одаренности, постмодернизм, наконец, закрывает такой феноменально одаренный литературный Кио — Евгений Витковский.
От его элегантных манипуляций и замораживающих психологических распиливаний нельзя оторваться загипнотизированным взглядом, хотя заранее знаешь, что, безжалостно распиленная, наша отечественная, бухая вдребадан Мата Хари, посылающая из транзистора, встроенного между ее гостеприимно раскинутых ног, сигналы оргазма на пульт Лубянки, в конце концов срастется, а визжаще поросящаяся на бывшей территории одной шестой земного шара свинья — на самом деле телепортированный тайный агент ЦРУ.
ТАЛСА, ОКЛАХОМА.
Евгений ЕВТУШЕНКО.