Пропущенный материал со стр. 70 – это небольшая статья Збигнева Дворака/T. Zbigniew Dworak, которая называется:
Тайнам, содержащимся в романе Жюля Верна «Таинственный остров», дано множество удивительных, пленительных и остроумных интерпретаций. Перечитав недавно роман и посвященные ему критические материалы, в том числе книги “Potrójne życie Juliusza Verne’a/Три жизни Жюля Верна” Кирилла Андреева и “Jules Verne – tajemnicza wyspa?/Жюль Верн – таинственный остров?” Яна Томковского/Jan Tomkowski, я с некоторым удивлением обнаружил, что список тайн или их интерпретаций отнюдь не исчерпан.
И первую загадку может представлять собой год издания этой книги. Некоторые из польских – в том числе “Encyklopedia Powszechna PWN” – и русских источников (например, биография К. Андреева) называют годом первого издания 1874. Другие источники: французские, польские, русские, американские – указывают годом издания 1875. Так вот в 1874 вышел третий том этого романа под названием «Тайна острова» в журнале “Magazin d’education et de recreation/Журнал воспитания и развлечения”, издававшемся Пьером-Жюлем Этцелем, а отдельной книжкой “L’ile Mystérieuse” роман был издан именно в 1985 году – отсюда и разногласия в датировке первоиздания.
На идею использования воздушного шара в качестве средства побега из осажденного Ричмонда Верна натолкнуло действительное событие франко-прусской войны 1870 года. Выдающийся астроном P.J.C. Janssen (1824 – 1927) вылетел на воздушном шаре из осажденного Парижа, чтобы произвести наблюдение за затмением Солнца 22 декабря 1870 года. «Поддержанный в своем замысле Академией наук, Янссен добрался до места назначения на воздушном шаре, названном “Volta”. Он поднялся на высоту 2000 метров и, двигаясь в восточном направлении под давлением ветра, благополучно приземлился – вместе с инструментами и ценными посылками – вблизи атлантического побережья» (John North “Historia astronomii i kosmologii/Джон Норт. История астрономии и космологии”).
Хорошо известен также упрек в том, что остров Линкольна в том геолого-географическом виде, в каком он представлен в романе, не смог бы существовать. Но как возражения ученых критиков (в том числе геологов, географов, биологов), так и высказывания защитников творчества Верна, утверждавших, что остров имеет аллегорически-символический характер, по сути излишни. Верн знал, о чем писал, свидетельством чего являются следующие слова, вложенные в уста Сайреса Смита: «Этот остров вообще производит на меня некое странное впечатление – и в том, что касается его вида, и его природы…» И чуть далее: «Я считаю, что остров Линкольна был некогда частью некоего обширного континента, который постепенно погрузился в волны Тихого океана». Тут и ссылка на гипотетическую Пацифиду на месте Австралоазии (а может быть даже на легендарный континент Му?), и отчетливое подтверждение условности природного характера острова.
Интерпретации – поэтические или философские, и даже психологические – могут быть разными, но мне пришла на ум еще одна, пожалуй, простейшая. Верн после издания двух первых частей трилогии получил множество писем с просьбами объяснить, кем был капитан Немо, что случилось с Айртоном. Он исполнил эти просьбы, однако, обладая острым чувством юмора и изрядным запасом иронии, сделал это по-своему: одну тайну заменил другой, впрочем, не без причины. Был в этом некоторый оттенок злости, излитой им в адрес как читателей, так и издателя, Этцеля, который не позволил Верну осуществить его первоначальный замысел. Как известно, – что подтверждают хотя бы Томковский и Конрад Фрейдлих/Konrad Frejdlich (переводчик книги К. Андреева. W.) на основании сохранившихся писем Верна, -- капитан Немо должен был быть поляком, повстанцем 1863 года, преследуемым русскими, семья которого погибла в Сибири. Однако Этцель, похоже, боялся дипломатических протестов и утраты читателей в России. Этого последнего опасался, якобы, и сам Жюль Верн, но, я считаю, что это уже, скорее, домыслы. Ведь не боялся же он, например, утратить английских читателей, выступая в защиту шотландцев. В Англии, однако, свобода слова была гарантирована уже в XVIII веке, а в тоталитарной (с монгольского нашествия до наших дней) России отсутствие штампа «Дозволено цензурой» могло послужить причиной абсолютного запрета публикации. Верн уступил, написав в письме издателю: «Согласен. Ни слова о России. Пусть эта история сохранится в тайне». Ну и сохранилась, поскольку объяснение, что капитан Немо это принц Даккар, ничего не объясняет, а лишь переносит действие трилогии Верна в страну фантазии, как бы в «параллельный мир» -- к чему мы еще вернемся.
Великий эпигон Верна, писатель Гюстав Ле Руж/Goustave Le Rouge в романах «Узник на Марсе» и «Невидимки» безо всяких колебаний учинил главным положительным героем поляка.
Им стал инженер-изобретатель Боленьский, пребывавший ранее в «сибирских степях». Знал ли Ле Руж о первоначальных намерениях Верна. Весьма сомнительно – первая монография о Жюле Верне вышла из печати в том же 1908 году, что и “Le prisoner de la planéte Mars”, а издатель произведений Верна, Пьер Жюль Этцель, умер в 1886 году.
Пытаясь интерпретировать смысл «Таинственного острова» и в особенности временные соотношения, связывающие этот роман с двумя предыдущими частями трилогии («20 000 лье под водой» и «Дети капитана Гранта»), критики не обратили внимания на еще один временной феномен. Действие этого произведения – а именно пребывание героев на Таинственном острове – начинается 24 марта 1865 года, а заканчивается ровно четырьмя годами позже – 24 марта 1869 года.
Ян Томковский в названной выше книге пишет: «Попробуем прочитать такой забавный роман, как “В 80 дней вокруг света”, без двух последних глав. <…> В тридцать пятой главе содержится действительное окончание романа, в тридцать седьмой – возможное, но не реальное, которое не имеет с действительностью ничего общего, а случается лишь в романе, да и то лишь в таком, в котором автор пожелает сослаться на чудо» (речь вновь идет о «манипулировании временем»).
Используя этот же подход, давайте-ка мы лишим «Таинственный остров» последней его главы и получим «действительное» окончание; поскольку трудно поверить в то особое совпадение обстоятельств, благодаря которому колонисты спаслись буквально в последнюю секунду. Отсюда символическое звучание даты 24 марта – тут герои как бы возвращаются из альтернативного пространства и фантастического времени в реальный мир, и вновь с пустыми руками! «Время описало окружность, и мы вернулись к исходной точке», -- пишет Ян Томковский. И остров, который не имел права на существование – не существует.
В этом месте я снова вставлю свое словцо: описанный в романе катаклизм и гибель острова Линкольна – это гениальное предвидение извержения вулкана Кракатау, случившегося через десять лет (1883) после написания романа. Сам замысел вулканической катастрофы осознанно использовал – ссылаясь в т.ч. и на Жюля Верна – в книге «Zagłada wispy Avira/Гибель острова Авира» Славомир Сeрецкий/Sławomir Sierecki, автор нескольких других произведений с элементами научной фантастики.
Уничтожение острова в ходе вулканического извержения использовалось также в забытом уже ныне романе Фенимора Купера «Колония на кратере». Иначе поступила Кристина Гжибовская/Krystyna Grzybowska, использовав инверсию понятий и значений. В ее романе «Юлиан, или О конце света» это уничтожение (вулкано-космическая катастрофа) охватило в 2000 году почти весь мир! Остался лишь…одинокий Остров (в околицах Кракова?), на котором воистину необычную робинзонаду – во времени (!) и в измененном пространстве – переживают герои романа-дневника: Петр и Ева.
Проблема времени (хронологии событий) в «Таинственном острове» не дает, однако, покоя. Ведь не без причины Верн занимался такой эквилибристикой с датами и последовательностью событий. Возможно не будет в таком случае дерзостью предположить, что двукратное использование даты 24 марта являлось все-таки упрямым намеком на польские дела? Ведь это дата принятия присяги Тадеушем Костюшко на Краковском рынке, а у капитана Немо в каюте «Наутилуса» висел на стене портрет Костюшко.
Так чем же был таинственный остров Линкольна в романе Жюля Верна? Ян Томковский пишет следующее: «Он был продуктом живого воображения писателя, прекрасным сном об иллюзорном в конце концов рае. Поэтому переход от литературного вымысла к действительности должен был быть полным. Все эдемы искусственны, как установил ранее Шарль Бодлер. Добавим, что они существуют вопреки законам времени и пространства»
Трудно с этим не согласиться. В каждом из нас содержится таинственный остров, иногда очень уединенный.