Писатель средних лет Адам Сенфт живет вместе с любимой женой в небольшом городишке Дер… нет, этот городок в Центральной Пенсильвании куда более приятное место, чем Дерри. Экономика не загублена, рядом лес, дома опрятны, соседи дружелюбны, и всем смертным грехам предпочитают прелюбодеяние. Брак Адама, удачный и благополучный, расшатывает тот факт, что они с женой никак не могут завести детей — она перенесла уже два выкидыша. Пропитанная сексом и плодородием атмосфера весны отзывается в душе Адама довольно болезненно, но он все еще надеется, что их супружеская жизнь вернется в нормальное русло.

И он никак не мог ожидать, что на обычной прогулке с псом случайно застанет свою симпатичную соседку, когда она ублажает ртом статую сатира, а статуя, гм, оживает на глазах?..

Оказывается, существует очень много способов пробудить древнее зло.

Пробудившись, зло убивает мужчин и зачаровывает женщин, ну а Адам и его друзья пытаются защитить своих жен от превращения в одержимых вакханок и найти способ, как убить монстра.

Роман очень динамичный, кровавый, и спермы в нем даже больше, чем крови. Однако, с учетом выбранного приапического монстра, эти потоки нормально вписываются в сюжет. Тут бы хотелось отметить работу переводчицы Анны Хейворд: в английском намного свободней и спокойней с описаниями секса, а вот на русском переводчик вынужден постоянно искать баланс между Сциллой порно-пошлости и Харибдой отстраненно-медицинской терминологии. В “Темной лощине” чем ближе к финалу, тем сложней задача, но переводчице удалось соблюсти баланс от начала до конца.

На примере “Темной лощины” очень ясно видна разница между сюжетом — тем, о чем, собственно, книга, и фабулой — тем, что происходит в книге.

Брайан Кин очень интересно работает с читательскими страхами: понятно, что никто не боится, что у него под окнами будет стоять огромный сатир, который игрой на флейте лишает женщин разума и уводит за собой в лес для одержимого секса, после которого они ничего не помнят о пережитом.

Но это отличная фабульная обертка для глубокого, присущего и мужчинам и женщинам страха предательства. Ужас перед изменой — вот сюжетное топливо, на котором роман очень драйвово мчится сквозь события, слегка притормозив только на дневнике колдуна, который в восьмидесятые в этом лесу убил свою жену и пропал. (Конечно, дневник дает героям полезные подсказки, но нельзя так явно выдавать, что он для этого и написан. Если домохозяйка в своем дневнике пишет, что “на завтрак приготовила чечевичный суп с ребрышками”, рецепт супа она приводить не будет — зачем?..)

Если рассматривать монстра Хайлиниуса как метафору обычной супружеской измены, то он, буквально — Тот-к-кому-уходят. Другой, монстр, который пришел, чтобы разрушить семью, и только собака (замена ребенка, символ преданности!) тянет изменницу назад в дом. Но, что еще интересней, Хайлиниус не просто Другой: он соблазняет, он зачаровывает, он лишает разума, и его физические параметры превосходят аналогичные человеческие в несколько раз. Он — отражение Любовника в кривом и темном зеркале подсознания. Такой Любовник — верный союзник гадалок, астрологов, белых и черных магов, потомственных мольфаров и прочих “порча, сглаз, темный приворот”!

Более того, с этой точки зрения Хайлиниус не ужасный монстр, он идеальный монстр. Хайлиниус буквально зачаровывает, он лишает воли и уводит за собой, а после лишает памяти о случившемся. Следовательно, Та-что-уходит — не предательница, а жертва. Она не знала, она не управляла собой, она не помнит о случившемся — и потому ее можно простить!

Точнее, только так и можно простить, потому что самое страшное — не уйти в лес с Другим, а мысль, что это была его/ее свободная воля.

Пы.Сы. Еще отдельно хотелось бы сказать про отличную обложку. Самые мрачные и болезненные оттенки желтого и зеленого, деревья вроде бы толстые и старые, но за счет текучих линий не кажутся укорененными, наоборот — вихреобразно надвигаются на зрителя, а пятна темноты превращают зеленую массу в лесной “Крик”, — вопль и оскал одновременно.

В лесу водятся чудовища, но бояться, как обычно, надо людей.

А я вот уже прочитала и проголосовала за все рецензии на конкурсе имени Андрея Зильберштейна. И вы не тяните!)

В Даркере моя рецензия на ужасающий нонфикшн "Радиевые девушки". Когда в реальной жизни есть злодеи, а героев мало и они устают, уходят в тень, переходят на сторону корпорации, а жертвы не знают, доживут ли они до следующего судебного заседания.

https://darkermagazine.ru/page/v-luchah-s...

ГРОТЕСКНЫЕ ПОЛЕТЫ ВООБРАЖЕНИЯ

Гротескные рассказы / Tales of the Grotesque: A Collection of Uneasy Tales (авторский сборник)

Автор: Лесли Аллин Льюис

Жанр: готика, мистика, фантастика

Издательство: Фобия (самиздат)

Перевод: Р. Аничкова, А. Вий, Л. Козлова, А. Минис, Р. Насрутдинов

Год издания: 2019 (в оригинале — 1934)

Похожие произведения:

Эдгар Аллан По «Гротески и арабески»

Жан Рэй «Мой друг, покойник»

Элджернон Блэквуд «Вендиго»

Сборник «Гротескных историй» трудно воспринимать в отрыве от биографии автора. Судите сами: Лесли Аллин Льюис родился в 1889 году в состоятельной британской семье, в 1916-м пошел добровольцем на войну (год пилотировал истребитель во Франции), демобилизовался в звании капитана, работал авиаинструктором, выступал в воздушном цирке. Душевное и физическое здоровье Льюиса становилось все хуже. Случайные публикации, отсутствие читательского интереса. Поддержка преданной супруги Элизабет Рикелл помогала бороться с приступами маниакальной депрессии, галлюцинациями и подступающей слепотой. В шестьдесят два года Льюис умер от кардиомиопатии.

Эта биография, одновременно трагическая и романтическая, настолько идеально подходит автору готических рассказов, что начинаешь искать в его творчестве биографические следы. Глубоко копать не приходится: лучший рассказ сборника, «Железный хряк» — это история самолета со злобной душой, который старается убить всех своих владельцев, но так, чтобы самому остаться целехоньким. В «Гибриде» есть весьма примечательное описание деперсонализации, когда человек наблюдает за поступками своего обезумевшего тела со стороны, а в «Кинжале» витающее в воздухе мстительное пятно напоминает об ауре при мигрени.

Однако выискивание таких пересечений — далеко не единственное читательское удовольствие. Рассказы Льюиса хороши и сами по себе, без оттеняющей их биографической подложки. Самый слабый, «Пенковая трубка», вполне соответствует среднему журнальному уровню «Weird tales», а самый лучший (тут сложно выбрать между «Железным хряком», «Рассказом Автора» и «Башней Моава») мог бы занять достойное место в любой тематической антологии.

Честно говоря, характеры (за исключением характера Железного хряка — вот уж убедительное зло!) Льюису не слишком удаются. В лучшем случае они не выходят за пределы функций, в худшем — интересная идея, как в «Пенковой трубке», забивается дневниковой манерой подачи, которая моментально превращает всю историю в плоскую и недостоверную.

Но образы, образы!

Жалкая и жуткая утопленница из «Марионетки смерти», визионерская, галлюцинаторная башня Моава, которая вырастает на горизонте исполинским чудовищем, по-настоящему больная эротика «Рассказа Автора»… Ужасы Льюиса, несмотря на почти сто лет с момента публикации, не выглядят комичными выдохшимися страшилками. Они не продирают до костей сразу, но потом мысленно возвращаешься к ним снова и снова — пока не замечаешь, что холодная раздутая жаба уже сидит у тебя на плече.

Часто оригинальная идея Льюиса перекликается с классикой жанра, написанной намного позже, например с «Убийцей» Брэдбери и, конечно же, «Кристиной» Кинга.

Жаль, что автор не сделал сборник рассказов на тему авиационной готики! С его жизненным опытом и богатым воображением могла бы получиться книга, достойная стоять на одной полке с рассказами антиквария, приключениями Карнакки и расследованиями Джона Сайленса. Тем более что в «Тревожных небесах» уже сделан шикарный зачин:

«Питчманн, летчик-рекордсмен и известный по всему миру воздушный извозчик, запустил пустую кружку вдоль барной стойки и мрачно уставился в окно: раскисший аэропорт еле просматривался сквозь залитое дождем стекло. По углам здания судорожно завывал ветер, и конусы ветроуказателей, вытянувшись горизонтально над ангарами, тряслись, как сумасшедшие».

При всем разнообразии тем сборник объединяет стиль — нечто трудноуловимое, но явственно отделяющее готику двадцатого века от классической уютной готики девятнадцатого и пародий-пастишей-подражаний двадцать первого. Особенно здесь характерна визионерская «Башня Моава»: да, человек — игрушка в руках Рока, но рассказчик уже не поэт в опиумном притоне, а пьющий коммивояжер.

Стиль Льюиса не самый простой, но переводчикам удалось передать его оригинальность, при этом сохраняя читабельность и стилистическую цельность.

Еще в сборнике, кроме самих рассказов, есть небольшая статья Ричарда Дэлби о том, как он заинтересовался творчеством Льюиса (это почти детективная история) и подробные примечания.

Замечательно, что у этого своеобразного автора нашелся поклонник, который в 90-е скрупулезно собрал его рассказы по журналам и антологиям 30-х и 40-х годов, и что существует русский перевод сборника. Замечательно и, пожалуй, закономерно: хотя бы раз, хотя бы посмертно, Лесли Аллину Льюису должно было повезти. Его талант на стыке готики и странной фантастики честно заслужил свою толику читательского любопытства.

Бездушный механизм

Автор: Филип Рив

Жанр: фантастика, постапокалиптика, стимпанк

Издательство: Росмэн-Пресс

Год выпуска: 2003 (оригинал — 2001)

Перевод: В. Вебер

Пятнадцатилетний Том Нэтсуорти работает в Лондонском музее естествознания. Он сирота. Его обижают. День начался вроде бы неплохо: Том оказался в компании своего кумира Валентайна и его очаровательной дочери Кэтрин, — но закончился хуже не придумаешь. Тома едва не убили, и вот он уже вместе со странной изуродованной девушкой по имени Эстер Шоу смотрит вслед Лондону, удаляющемуся на полном гусеничном ходу.

Что и говорить, Лондон сильно изменился за пару сотен веков, прошедших со времен «Шестидесятиминутной войны», в которой Древние уничтожили себя с помощью ядерного оружия. Те города, что выжили, встали на гусеничные траки и принялись охотиться друг на друга, окрестив это занятие «муниципальным дарвинизмом». Со временем появилась и «Лига противников движения» — страна за оборонительным горным массивом.

На этом фоне и должен был бы разворачиваться сюжет.

Он как будто и разворачивается, но очень неторопливо… Впрочем, читатель давно привык к тому, что первый том цикла редко представляет собой нечто большее, чем затянутая экспозиция. «Смертные машины» — совсем не исключение, и главные герои низведены до роли экскурсоводов по городу и миру.

За мир отвечают Том и Эстер, которые то и дело подвергаются какой-нибудь смертельной опасности в попытке догнать Лондон: то пираты, то рабовладельцы, то полеты на дирижаблях в компании добросердечной красавицы Анны Фанг.

За город — дочь Валентайна Кэтрин, которая прозревает его общественное устройство и начинает понимать, какой ценой немногие, и она в том числе, наслаждаются своим благосостоянием. (Герберт Уэллс с его элоями и морлоками в очередной раз устало вздохнул.)

В общем, после первой прекрасной вспышки оригинальности сюжет полностью перемещается в знакомые, крайне затрепанные декорации, и автор даже не пытается их обновить. К немногочисленным удачным деталям можно отнести «артефакты Древних», которые изучает Гильдия историков, и забавные культурные отсылки вроде названия дирижабля «Лифт на тринадцатый этаж», позаимствованного у техасской психоделической рок-группы.

Однако не только декорации выглядят плоскими и потертыми. Каждого персонажа можно описать максимум пятью словами. Том — сирота, который должен стать круче. Эстер — бедная девочка, которая уже крута. Кэтрин — бедная богатая девочка. Взрослые герои — Валентайн и Анна Фанг — чуть поинтереснее, но лишь потому, что автор уделил им меньше внимания. Окажись эти фигуры на первом плане, и намек на объем моментально исчез бы.

Диалоги Тома и Эстер, которые вроде бы должны показать зарождение и развитие «непростой дружбы», — прямолинейные, шаблонные и скучные. Не похоже, что героям интересно друг с другом. Эстер скупо выдает часть личной информации — Том осознает, как нелегко ей пришлось. И еще раз, и еще раз, и еще.

Способы, которыми герои спасаются от смертельной опасности, делятся на два вида: «автор выпускает бога из машины» и «автор, вы что, серьезно?». Пират, который хочет научиться правилам этикета и дрессирует злобно огрызающуюся команду? Наверное, это и правда могло быть смешно, но есть гротеск, а есть топорное исполнение, и в «Смертных машинах» одно с другим не перепутаешь.

То же самое касается и линии Кэтрин. Когда она опускается в недра города и находит там свой любовный интерес, становится неловко от того, как неуклюже автор старается вызвать к нему симпатию. Прием «спасти котенка» плюс фекалии. Много фекалий. Нет, это не шутка, хотя автор, похоже, считал, что да, и упомянул даже в финале, для верности.

Кроме того, по книге очень чувствуется, что это первое произведение начинающего автора. В ней нет даже той бойкой легкости, которой отличаются ладно сработанные образцы формульной литературы. Неловко смотреть, как скрипят и застревают на каждом обороте плохо пригнанные друг к другу колеса сюжета, чтобы выдать все то же: дважды два четыре, дружить лучше, чем воевать, преодолевать предрассудки сложно, но нужно.

В общем, лучшее в книге прекрасно уместилось в трейлер фильма. Он же отлично дает понять, почему книга все-таки вышла и стала хитом. Эффектно, Лондон меня задави!