В сборник «Dystopia» (412 стр.) входят рассказы, которые Ричард Кристиан Матесон написал с 1977 по 2000 годы, общим числом 60 штук.

В сборник «Zoopraxis» (220 стр.) входят рассказы, которые Ричард Кристиан Матесон написал с 2002 по 2016 годы, общим числом 22 штуки.

Длина большинства этих рассказов не превышает пяти страниц. Зачастую они короче.

Ричард Кристиан Матесон (сын и тезка того Ричарда Матесона, который написал «Я – легенда» и «Куда приводят мечты») – ярый приверженец минимализма в хорроре. В его рассказах присутствуют лишь те слова, которые максимально емко передают ситуацию, атмосферу, чувства персонажей – а остальное отброшено за ненадобностью. «Zoopraxis» открывается рассказом «How to Edit» («Как редактировать») – стилизацией под статью опытного писателя, дающего советы начинающим коллегам; советы эти кажутся вполне здравыми, пока не замечаешь, что автор статьи воспринимает фразу «Отрезайте все ненужное» чересчур буквально. Я до сих пор не уверен, что это не чистая автобиография.

(«Как редактировать», кстати, был первой вещью автора, которая мне попалась; именно после нее я подумал, что Матесон-младший заслуживает пристального внимания, – и не ошибся).

Очищенные от шелухи, сведенные к самой сути, эти рассказы производят убойный эффект, который, учитывая их содержание, может ошеломить неподготовленного читателя. Матесона порой упоминают в числе авторов сплаттерпанка, вместе с Джоном Скиппом и Крейгом Спектором, Дэвидом Шоу и прочими достойными людьми. И это оправданная характеристика, хоть и не вполне точная. Сплаттерпанк отличается повышенной жестокостью, подробными описаниями кровавых сцен. Но подробные описания – не метод Матесона. Он предпочитает намекать, подкидывать отдельные детали – так, чтобы полная сцена развернулась в читательском воображении.

Впрочем, к сплаттерпанку (если это сплаттерпанк) его творчество не сводится – Матесон пишет и иронический хоррор в духе «Баек из склепа», и нечто вроде «new weird», и истории о призраках – и вещи, не имеющие к ужасам никакого отношения. Между рассказами о любовном треугольнике «он, она и нож» или о подростках, забавы ради сталкивающих с обрыва машину с запертой в ней женщиной, может неожиданно возникнуть НФ или история о человеке, в отпуске на тропическом острове повстречавшем Санта-Клауса (однако львиную долю сборников составляет все-таки «темная проза»: хоррор и черный юмор). И так же разнообразна форма подачи – «Как редактировать» стилизован под статью, помимо этого встречаются, например, миниатюры в форме рождественской открытки или списка покупок, самая длинная из вошедших в сборники работ, «Whatever» (44 страницы! Немыслимо!), — это трагическая хроника взлета и падения вымышленной рок-группы в документах, стихах и свидетельствах очевидцев, а рассказ «Vampire» написан предложениями, состоящими из одного слова.

Хотя попадаются порой и самоповторы – помимо уже упомянутой истории о сброшенной с обрыва женщине есть и еще одна зарисовка немотивированного насилия, построенная ровно на тех же приемах, а еще Матесон очень любит давать в конце рассказа короткую сцену или газетную заметку, объясняющую произошедшее и переворачивающую наше представление о нем. Но это единичные случаи – сборники слишком пестрые, чтобы создалось ощущение однообразия.

И еще на тему повторов (точнее, сквозных мотивов — в данном случае это вовсе не недостаток) – Матесон много лет работает сценаристом, и в его рассказах постоянно возникает тема кино и Голливуда, решенная как в лирическом ключе («City of Dreams»), так и в сатирическом («Cancelled», «Evil Twins, Temporary Blindness, Bikers and Amnesia»); отношения у Матесона с избранной профессией явно сложные и неоднозначные (впрочем, разве у всех нас они не такие же?). Кино, кстати, посвящены и единственные его крупные вещи – роман «Created by» и повесть «The Ritual of Illusion», до которых я обязательно когда-нибудь доберусь.

Матесон – писатель штучный, и мне сложно сказать, есть ли в мире хоррора у него какие-то аналоги (но мои познания в этой области, конечно, далеки от исчерпывающих). Ближе всего к нему, по-моему, Джо Лансдейл – еще один мастер короткой прозы с богатой и замечательно больной фантазией, работающий во множестве направлений сразу. Но стилистически они далеки друг от друга – Лансдейл славен своей разговорной, «южной» интонацией, Матесон экономен и лапидарен. Для любителей коротких, хлестких и кусачих рассказов «Dystopia» и «Zoopraxis» — идеальная находка. Концентрированное вещество, никаких примесей.

Только не читайте их залпом — может наступить передозировка.

Бен Стерлинг родился в очень странной семье, державшейся наособицу от прочих людей и неукоснительно следовавшей собственным ритуалам, в которых особая роль отводилась зиме и холоду. Однако, когда он был еще ребенком, вся его близкая родня погибла в аварии, и Бен оказался на попечении тети, сестры его матери, которая с большой подозрительностью относилась к верованиям Стерлингов и сделала все, чтобы племянник о них забыл. Но проходит множество лет, тетя умирает, и Бен – к этому моменту уже счастливый муж, отец двоих детей и набирающий популярность автор детских сказок, неизменно основанных на образах мороза, льда и снега, — узнает, что унаследовал фамильный дом. А с ним – высаженный его предками лес, деревья в котором словно образуют странный симметричный узор…

«Midnight Sun» («Солнце полуночи») – своего рода программный роман Рэмси Кэмпбелла. И даже тридцать лет спустя он явно остается важным для автора – он неоднократно называл «Midnight Sun» в числе тех книг, с которых стоит начать знакомство с его творчеством, но одновременно, если верить англоязычной википедии, считает его своим «благородным поражением». Собственно, именно это (я имею в виду реплику про благородное поражение) и привлекло мое внимание к «Солнцу полуночи», когда мне захотелось почитать у Кэмпбелла что-то еще, помимо переведенной на русский «Усмешки тьмы» (отличной, несмотря на мнение многих читателей серии «Мастера ужасов») и прославленного Кингом в «Пляске смерти» дебютного романа «The Doll Who Ate His Mother» (хорошего, несмотря на чудовищное название).

Намерения автора раскрываются сразу же в эпиграфе к первой части книги – цитате из статьи критика Дэвида Эйлварда: «Авторы литературы о сверхъестественном, прежде стремившиеся вызвать благоговейный трепет и вызывавшие страх, теперь стремятся вызвать страх, а вызывают только отвращение». Именно из-за этого я и назвал роман программным — Кэмпбелл не просто хотел написать что-то большее, чем очередной роман ужасов, он заявил об этом во всеуслышание, походя упрекнув коллег в том, что они не стремятся к тому же. Ход смелый, но опасный, потому что может зародить в читателе как скепсис и дух противоречия, так и чрезмерно завышенные ожидания.

И ожидания эти не оправдаются в полной мере. Вызвать благоговейный трепет у Кэмпбелла не получилось (сам он, похоже, считает так же – «благородное поражение», помните?), хотя подошел он к этому очень близко. «Midnight Sun» — из тех романов, где писателю удается показать, как в сверхъестественном сплетаются невероятная красота – и невероятная чудовишность, абсолютная чуждость человеку (во многом этому способствует фирменный стиль Кэмпбелла, одного из редких авторов, способных рождать причудливые метафоры, которые выглядят естественно и не кажутся надуманным интересничанием). Особенно хорош в этом плане финал, в котором мир вокруг героев преображается в мертвую страну холодных чудес.

Но до финала нужно еще добраться, а путь этот оказывается чуть длиннее и ухабистее, чем хотелось бы.

Нет ничего плохого в том, чтобы писать неспешные книги, даже если это романы ужасов. Но «Midnight Sun» бродит в опасной близости от границы, отделяющей неспешность от затянутости, и порой эту границу переступает. И тогда бесспорно эффектные художественные образы Кэмпбелла начинают повторяться, теряя часть своей силы, а действие увязает в ненужных мелочах. Скажем, ближе к началу книги автор уделяет неоправданно много времени рассказу о том, как Эллен, жена Бена, пытается устроиться в рекламное агентство, где работает человек, однажды присвоивший ее идею. В конечном итоге это не окажет никакого влияния на сюжет – Эллен откажется от предложенной должности, супруги переедут в другой город и поселятся в фамильном доме Стерлингов – и, похоже, эта линия нужна в романе только чтобы один из хозяев агентства высказал сомнения в том, что Эллен способна на необходимую для такой работы агрессивность. И да, настанет момент, когда агрессивность окажется для нее жизненно важна – но все это можно было бы передать в гораздо меньшем количестве слов. Многословие, увы, враг благоговения.

И тем не менее финал заслуживает того, чтобы до него дойти. Он яркий, напряженный и – пусть и не вызывает благоговейного трепета – все-таки способен захватить дух. Да и по дороге, хоть местами она и вязкая, найдется, на что посмотреть. Помимо прочего, «Midnight Sun» — это идеальное зимнее чтение: он пронизан морозной атмосферой, а действие последних глав происходит в канун Рождества, и в них Кэмпбелл умудряется слить воедино ощущение ужаса и ощущение праздника. (А лично мне книга подарила еще и крайне любопытный опыт, когда я ночью прервал чтение незадолго до кульминации, выключил лампу – и увидел за окном подсвеченную уличными фонарями метель). Это не во всем удачный роман, но если вы цените хоррор, в котором ужасное еще и красиво, – он достоин внимания.

Те, кто следит за номинациями на «Небьюлу», наверняка заметили в шорт-листе этого года повесть «Tower of Mud and Straw», написанную автором с неожиданно родным для русского читателя именем – Ярослав Барсуков. Это, кажется, первый после Азимова случай, когда на Небьюлу номинируется уроженец России – но, в отличие от Азимова, увезенного родителями в Америку в раннем детстве, Ярослав в России вырос и получил первое образование. Сейчас он живет в Вене, работает программистом и пишет фантастику на английском языке. На его счету несколько опубликованных рассказов и одна повесть – как раз та, что попала в поле зрения номинаторов «Небьюлы».

«Tower of Mud and Straw» — это история министра Шея Эшкрофта, попавшего в опалу после того, как он не дал разрешения применить газ во время беспорядков в столице. В наказание королева ссылает его на границу государства, в город Овенбег, надзирать за воплощением ее величайшего проекта – той самой башни из названия повести, колоссального оборонительного сооружения, которое строится с использованием технологий, позаимствованных у живущей бок о бок с людьми расы дракири. Очень скоро министр понимает, что исполнить указание королевы будет непросто – в планах башни допущена ошибка и, чтобы компенсировать ее, строители используют опасные в обращении антигравитационные устройства-«тюльпаны», а дракири не желают иметь со стройкой ничего общего, поскольку в их легендах говорится о том, что когда-то давно попытка возведения подобной башни закончилась чудовищным бедствием. Эшкрофту придется сделать выбор – прервать строительство или продолжить его. На одной чаше весов – собственная добросовестность и стремление избежать жертв, на другой – возвращение в столицу, возобновление карьеры и благосклонность королевы.

Впрочем, линия с башней – пожалуй, наименее интересное, что есть в повести. Естественно, дракири окажутся правы, естественно, завершение строительства грозит катастрофой – разве кто-то сомневался, что будет иначе? Гораздо любопытнее все то, что происходит вокруг башни, которая оказывается на пересечении интересов множества персонажей. Самого Эшкрофта. Королевы. Правящего в Овенбеге герцога. Его любовницы-дракири Лены. Инженера Бриэлль, которая руководит строительством. Рожденного в соседнем государстве придворного по имени Эйден. В небольшой объем – двухсотстраничную книжечку карманного формата – Барсуков умещает множество сюжетных линий и конфликтов; по сути это полноценный концентрированный роман, в котором находится место любви, интригам, политике внешней и внутренней, трагическому прошлому отдельных персонажей и целой расы. Однако при чтении не возникает ощущения поспешности и смазанности – автор уделяет всем составляющим сюжета достаточно времени, и каждый маленький эпизод работает на общее целое.

При этом мир повести остается во многом условным. У страны, где живут герои, нет названия, как нет его у столицы. Единственное соседнее государство, о существовании которого мы знаем, называется Дума, а в государстве Дума есть деревенька Полтава. Казалось бы, стоит ожидать, что его граждане будут носить славянские имена – но нет, их зовут Эйдан, Изабель, Майкл… Эта условность явно нарочита, призвана подчеркнуть искусственность декораций, в которых разворачивается действие. Но одновременно автор щедро рассыпает по тексту мелкие детали мироустройства, которые придают этим декорациям объем, намекая, что там, за ними, в глубине сцены, есть еще что-то, недоступное глазу.

Достойна ли «Tower of Mud and Straw» премии? Пожалуй, да. Ее, конечно, нельзя назвать особенно новаторской с точки зрения фантастики – фэнтезийный стимпанк все-таки штука нередкая, как и просматривающиеся ближе к финалу элементы лавкрафтовщины. Тем не менее, это качественная работа, представляющая Ярослава Барсукова как сложившегося автора с талантом к сложным сюжетным построениям и психологической проработке персонажей, к тому же написанная хорошим и красивым слогом – по тексту повести сложно понять, что английский язык для автора не родной (в скобках заметим, однако, что использовать слово «дагеротип» в книге, действие которой происходит не на Земле, все таки не стоит – впрочем, это может быть еще один элемент условности). Но даже если повесть не возьмет «Небьюлу» — уже то, что она вошла в шорт-лист, должно привлечь к автору внимание читателей, критиков и издателей. А в этом, в общем-то, главная задача премий и состоит.

Сборник Адама Нэвилла «Wyrd» составлен из рассказов, написанных в форме, которой сам автор дал наименование «derelictions» — я бы перевел это как «безлюдья». Это рассказы без действующих лиц, рассказы, в которых люди в результате какого-то события исчезли или погибли еще до начала действия. Но кое-что после них осталось – вещи, машины, дома, города. Тела, в конце концов. И эти брошенные неодушевленные предметы способны пролить на случившееся некоторый свет.

Если вы вспомнили рассказ Брэдбери «Будет ласковый дождь», вы на верном пути. Только Брэдбери в «Марсианских хрониках» работал на территории условно научной фантастики, и причину гибели человечества в его рассказе вычислить было нетрудно. Нэвилл же пишет мистический, «странный» хоррор, а значит, ни в одном из семи рассказов читатель так и не сможет до конца постичь причины произошедшего. Можно составить общее представление, можно даже краем глаза заметить погубившую людей сущность – но истинная суть случившегося все равно останется скрытой. А в задачи незримого рассказчика, служащего проводником по каждому из этих «безлюдий», вовсе не входит что-то объяснять. Он может только указать на важную деталь, подтолкнуть в нужном направлении, но выводы читателю придется делать самостоятельно.

В этом главная особенность сборника, его изюминка — и в этом же, возможно, будет заключаться для части аудитории главная его слабость. Хоррор – все-таки жанр, воздействующий в первую очередь на эмоции, однако «безлюдья» Нэвилла предполагают скорее отстраненное интеллектуальное восприятие. Да, автор умело создает атмосферу – это вообще, наверное, самая сильная сторона Нэвилла как писателя – и ощущение места со всеми его красками, звуками и запахами; да, картины, которые он описывает, действительно кошмарны – но это тот случай, когда кошмарность скорее осознается умом, чем прочувствуется. Без героев, через которых мы воспринимаем ужас и безысходность ситуации, нет эмпатии, нет ощущения, что все происходит здесь и сейчас. Все уже случилось, и случилось не с читателем, которому достается скорее роль сыщика, из разрозненных обрывков восстанавливающего картину событий.

При таком подходе особенно важно, чтобы процесс восстановления был увлекательным, а сама картина поражала воображение. С этим Нэвилл справляется, хотя и с переменным успехом. В большинстве случаев ему удается поддерживать интерес читателя; даже когда канва сюжета – например, «люди потревожили древнее захоронение и стали жертвами возмездия» — традиционна, она будет насыщена достаточным количеством странных и неожиданных подробностей, чтобы результат читался свежо. Это не говоря уже о более оригинальных рассказах, скажем, завершающем сборник «Hold the World in My Hands for Three Days and All Will Be Changed», где масштаб событий оказывается подлинно космическим. Но есть и пара осечек. Наиболее досадная – это «Turning the Tide»,

(И раз уж зашла речь о повторяющихся темах, нельзя не упомянуть вот о чем. Знакомые с творчеством Нэвилла читатели могли заметить, что в своих романах он склонен приводить историю, с чего бы та ни начиналась, к тематике культов и сект. Не обошлось без них и здесь, и не в одном рассказе).

Главное, чем рискует писатель, строя целый сборник на единственном приеме, – это показать его ограниченность, и этого, к сожалению, Нэвилл не избежал. В случае с его «безлюдьями» дело не в тематическом однообразии – те же «морские» «Turning the Tide» и «Low Tide» на самом деле отличаются друг от друга достаточно сильно – а в однообразии интонации. Все рассказы написаны более-менее в одной бесстрастной манере, из-за чего порой создается ощущение чтения единого неразрывного текста, в котором меняются только декорации. Это не страшная беда, учитывая невеликий размер сборника – сто страниц, семь рассказов – но, опять же, в книге есть один-два более слабых рассказа, без которых целое, возможно, воспринималось бы лучше.

«Wyrd» — это любопытный эксперимент и один из самых необычных сборников хоррора, которые мне попадались. Но он, хоть и интересен сам по себе, не доказывает, что у рассказов-«безлюдий» есть будущее за пределами одной книги. Слишком узкое пространство для писательского маневра, слишком похожими получаются тексты. Однако Нэвилл уже показал себя как неленивого писателя, готового к поиску не слишком исхоженных тропок в своем жанре – и, может быть, следующая выведет его на более плодородное поле.

Алекс Шварцман – уроженец Одессы, живущий в США и пишущий на английском языке, автор множества рассказов и нескольких сборников, составитель антологий юмористической фантастики, редактор журнала «Future Science Fiction Digest», специализирующегося на переводной фантастике, а также переводчик, переложивший на английский некоторые рассказы К.А. Териной, Олега Дивова и других русскоязычных авторов – практически «наш Кен Лю». Его первый роман «Eridani’s Crown», вышедший осенью 2019 года, — редкий для современного фэнтези случай внецикловой и не предполагающей продолжений книги, что уже, как мне кажется, является достаточным поводом его прочитать. Но не единственным: книга у Шварцмана получилась очень неплохая, хотя и не без недостатков – о них чуть позже.

«Корона Эридани» — это история, собственно, Эридани, принцессы небольшого королевства Кожад. В начале романа она – еще подросток, и вместе со своим братом Данчу проходит обучение в дружественном государстве Сконд. Но безбедное существование, как это ему свойственно, длится недолго: в Кожаде случается государственный переворот, король с королевой гибнут, и узурпатор отправляет за их детьми наемных убийц. В схватке с ними Данчу ранят отравленным клинком, и, чтобы спасти его, Эридани обращается к древней колдунье, служительнице Незримого бога. В магию она не верит – в мире романа это явление слишком редкое, и героиня приучена к тому, что всему можно найти рациональное объяснение – но надеется получить противоядие. И получает его, а вместе с ним – предостережение: ей стоит держаться своего брата. «Кроме него, все, кому ты доверяешь, предадут тебя».

Но у Эридани все-таки не получается уберечь Данчу, и отныне она может полагаться исключительно на себя. А ей предстоит не только занять принадлежащий ей по праву трон — этому посвящена лишь первая из четырех частей романа. Власть мало вернуть, ее нужно еще и удержать. У каждого поступка оказывается множество последствий, сеть интриг разрастается, и действие, поначалу не выходившее за границы парочки соседствующих государств, постепенно захватывает весь огромный – и единственный в мире – континент, называемый Сердцем.

Финал, к которому много лет спустя приведет Эридани эта цепочка событий, довольно закономерен и во многом предсказуем. В аннотации к роману есть фраза «Возможно, чтобы добиться своего, ей придется стать всем, что она ненавидит» – и если вы попробуете, основываясь на ней, придумать пару-тройку вариантов того, чем все закончится, среди них скорее всего будет и верный. Но «Корона Эридани» — из тех романов, где важнее не финал, а путь к нему, и как раз в описании этого пути у Алекса Шварцмана найдется чем удивить. Политические интриги небанальны, решения, кажущиеся правильными здесь и сейчас, могут аукнуться персонажам через годы, а у понятия «предательство» обнаруживается множество неожиданных и неочевидных граней. Кроме того, Шварцман использует совершенно нетипичный для фэнтези подход к построению сюжета: в первой части романа он следит за каждым шагом героев, но чем дальше заходит Эридани, чем больший масштаб приобретает действие – тем дольше становятся временные промежутки между главами, тем чаще остаются за кадром события, которым в других книгах посвятили бы значительную долю страниц. К тому же, в определенный момент автор вводит в книгу персонажа по имени Тео, простого солдата, которому не отведено важной роли в глобальных событиях – но глазами которого читатель видит войну изнутри в то время, когда центральные персонажи уже давно не участвуют в боях лично.

Наконец, в книге есть несколько оригинальных и красивых фантастических придумок… впрочем, к этому достоинству романа прилагается довольно большое «но». И тут стоит остановиться и вернуться к разговору о недостатках книги.

А основных недостатков – не таких, которые способны погубить роман, но достаточно серьезных – у нее, как мне кажется, два. И первый из них как раз связан с оригинальными фантастическими элементами, которые вводятся в книгу ближе к финалу. Я уже упоминал, что магия в мире романа не слишком распространена – ее время давно прошло. На протяжении большей части книги у нас нет поводов в этом сомневаться – большинство событий здесь вполне приземленны, а столкновение Эридани с древним «божеством» в подземелье посвященного ему храма описывается как нечто из ряда вон выходящее. Но начинается четвертая часть – и на читателя обрушивается целый водопад чудес: рассказчики, иллюстрирующие свои истории картинами из цветного пара, лекари, способные забирать у человека болезнь с тем, чтобы отдать ее кому-то другому, и так далее – вплоть до упоминаемой мимоходом возможности сменить пол в условном средневековье. И да, все это не называется магией, и да, формально автор не нарушает собственных правил – но, тем не менее, уже сложившийся, казалось бы, образ мира в последней четверти книги претерпевает внезапные и необъяснимые изменения.

Второй же недостаток романа заключается в излишнем стремлении автора разъяснить, что именно он хотел сказать своим произведением. Итогом этого стремления становится то, что в последних двух главах у Эридани случаются диалоги с тремя разными персонажами, которые прямым текстом объясняют мораль книги. Что довольно избыточно, ведь мораль, в общем-то, неплохо вычитывается и без всяких объяснений. И если второй диалог проясняет важный сюжетный момент, а третий служит подводкой к символическому финалу романа, то без первого, пожалуй, можно было бы и обойтись.

И все же мне кажется, что достоинства «Короны Эридани» перевешивают ее недостатки, особенно с учетом того, что для автора это дебют в крупной форме. При всей стандартности завязки (а сколько уже было историй о возвращении престола законным наследникам!) и идейного посыла, в книге достаточно оригинальных элементов, чтобы она не выглядела очередной конструкцией, наспех собранной из готовых деталей. И, конечно же, в пользу «Короны» очень сильно говорит то, что это отдельный, законченный роман. В мире, где трилогия уже давно считается минимальной единицей фэнтезийного текста, такие вещи стоит ценить особо.