Очень забавная смесь янг-эдалта и качественного маньячного триллера.
За маньячный триллер отвечает вполне оригинально закрученный сюжет: некий монстр ловит молодых, красивых, успешных девушек. некоторое время держит их в плену и мучает, а потом... убивает. Но не физически — он делает им лоботомию. Оказывается, это на редкость простая хирургическая операция. (Материал для книги автор сбоирал честно и старательно).
А так как несколько недель после похищения жертвы остаются в живых, у полиции есть шанс спасти девушку.
История рассказывается с двух точек зрения: той самой похищенной последней жертвы, которая отчаянно пытается разгадать игру маньяка, и следователя-консультанта, бывшего ФБР-овца.
А вот со следователя и начинается янг-эдалт.
Он сын маньяка, который решил посвятить свою жизнь доказательству того, что он не такой, как его родитель. Тут можно было бы закрутить мощную психологическую драму, но драма решается в ключе подросткого фентези. Во всем — от внешности и одежды до манеры говорить и пищевых привычек — проскальзывает герой аниме-сериала.
Неумеренное потребление глюкозы для работы мозга( "Черная тетрадь"). Неформальные футболки с рок-идолами и толстовки(Нонконформизм!). Свою внешность он описывает как "непримечательную", но упоминает, что он очень похож на отца, а отец был рыжим, бледным и зеленоглазым. Не очень-то похоже на неприметного "ботаника"? Попытки впечатлить девушку-полицейского чисто подростковые (игра на рояле вообще отсылает к "Сумеркам", я надеюсь, автор не это имел в виду), да и сама девушка похожа на мечту об идеальной подружке. (Красивая, умная, по долгу службы рвется быть всегда с тобой и очень внимательно слушает). И финальное объяснение того, почему они не могут быть вместе, тоже довольно комичное: "девушки из группы поддержки всегда встречаются со спортсменами, а не с ботаниками. Это закон природы".
Пока Джефферсон работает -- все нормально, потому что к работе он относится серьезно. И потому эта странная смесь инфантилизма с крепким триллером скорее позабавила — и все же увлекла, — чем раздражала. Постараюсь прочесть и следующую книгу серии. Надеюсь, в ней герой немного повзрослеет.
Книги Чертанова(ой) про Дарвина и Конан Дойля мне очень понравились, а "Марк Твен" и "Хемингуэй" скорее понравились, чем нет, поэтому к "Дюма" я приступала с предвкушением.
С одной стороны, в биографии Дюма есть все, что пришлось мне по вкусу в предыдущих книгах: разговорный стиль, демонстративная опора на здравый смысл, часто проводимые параллели с современностью — и все это на серьезной фактологической базе. За спиной у автора чувствовался огромный объем проработанных документов.
Возможно, именно объемами Дюма и подкосил автора, потому что вся книга написана в стиле торопливой скороговорки, почти без пауз для вдохов. В этом потоке событий ни одно не выделяется над остальными, так что момент, когда автор подчеркнул — вот, Дюма встретился со своим новым соавтором, это очень важно! — удивил и запомнился. Но про совместную работу дальше шло все той же скороговоркой, так что важность события потерялась.
Я понимаю, что прочитать всего Дюма — задача непростая, но отсутствие главы, похожей на "Тень великого человека", посвященной Холмсу, тоже бросилось в глаза. Хотя разбор сотрудничества Дюма-Маке и вклада каждого из них в "Мушкетеров" порадовал — очень наглядно получилось.
Кроме того, книга хороша тем, что обеляет Дюма. Вкратце мысль такая — если человек тщеславен, это не значит, что на самом деле он ничего важного не совершил. Чертанов убирает привычное представление о Дюма, сросшееся с его персонажами, и взамен рисует новый образ — по-своему не менее интересный.
Хотя общее впечатление — эпоха казалась автору куда интересней героя, и он использовал его для иллюстрации эпохи.
"Луиза Брукс, самая киногеничная и строптивая звезда немого кино, в своих воспоминаниях рассказывает о раннем Голливуде, цене актерского триумфа, о коллегах, врагах и любовниках"
Книга начинается подробным предисловием режиссера и кинокритика Тайнана — рассказ о Луизе Брукс и его встречах с Лулу — вначале на экране, потом в реальности. Во плоти.
И шесть статей самой Луизы Брукс — полубиографические, полукиноведческие, остроумные, резкие, откровенные и лишенные жалости к себе...
Но все же лучшая часть книги — предисловие.
Невероятно грустная... драма? Просто история? Жизнь?
А в чем дело?
Она — приджазованная малышка, идеальное воплощение ревущих эпохи двадцатых, точеная фигурка танцовщицы, бледное лицо в эмалево-черных скобках знаменитой прически.
Он — высокий, элегантный курильщик с умным язвительным лицом, "самый смелый журналист в Лондоне", писатель, кинокритик, режиссер и актер. Он почти одержим этой "фарфоровой кобылицей", этой "темной леди". Он едет к ней на встречу, пересмотрев все семь фильмов с ее участием, в которых она успела сняться за свою короткую кинокарьеру;
встречу предваряет бурная и откровенная переписка...
Так в чем драма? В заключена печаль?
Он, как и знаменитое лицо Луизы Брукс — в скобках, в которые обычно заключают даты жизни и смерти.
Кеннет Пикок Тайнан (1927-1980)
Луиза Мэри Брукс (1906-1985)
И дверь ему открывает серебряноволосая старушка с прямой спиной, опирающаяся на палку с четырьмя колесиками... Она принимает его в постели. Потому что не может долго стоять из-за артрита бедра.
Эта встреча-невстреча, которую он описал так скрупулезно, и главное о которой так и не сказал, и все же это несказанное так ясно проступает в тексте!
Может, я излишне сентиментальна и вижу то, чего нет, но это свидание напомнило мне встречу Билла и Элен Лумис ("Вино из одуванчиков")
Может, в следующей жизни они встретятся вовремя, чтобы станцевать танго, чтобы швыряться друг в друга остротами и кофейниками, чтобы написать сценарий, импровизировать, редактировать, снять кино, снять все... изменить друг друга, изменять друг другу и быть вместе несмотря ни на что.
Если попытаться одним словом охарактеризовать этот сборник о Кулле и Бране, то, пожалуй, самым подходящим словом будет «исчерпывающий». Кроме всем известных и многократно изданных работ, таких, как «Порождения бездны» и «Королевство теней», в него входят стихотворения, ранние неловкие рассказы, безымянные наброски, синопсис пьесы и серьезные литературоведческие статьи о творчестве Говарда.
Такой подбор материала дает интересный результат: читатель не просто читает, но и прогуливается по творческой лаборатории писателя: он видит первоисточники идей, следит за ростом технического мастерства и умения шлифовать текст, наблюдает историю «серьезных отношений» автора и выдуманного им персонажа: знакомство — взаимный интерес — бурное увлечение — охлаждение и расставание.
И после этого увесистого омнибуса уже невозможно воспринимать всерьез слова Говарда о том, что герой стоит у него за плечом и рассказывает о своих приключениях, а тот лишь стенографирует его рассказы, не зная, когда тот пожелает уйти. Может быть, Кулл и Бран действительно явились к нему из Вавилонской библиотеки, настойчиво требуя воплощения, но Говарду пришлось изрядно потрудиться, чтобы наладить с ними связь.
Бран Мак Морн проходит перед нашими глазами, как, — хочется верить, — прошел он перед глазами Говарда: от «простого» вождя пиктского племени в рассказе «Люди теней», который больше напоминает введение в мир Брана, и до рассказа «Черный человек», где Бран Мак Морн давно перерестал быть человеком. А ослепительная вспышка всех жизненных сил Брана и творческих способностей Роберта Говарда, конечно, приходится на рассказ «Порождения бездны», где автор «взглянул на мир глазами пикта и говорил на языке пиктов!».
Интересно, что в рассказах о Кулле все произошло с точностью до наоборот: один из первых рассказов (если считать наброски) стал самым лучшим. «Королевство теней» задевает самую сокровенную струнку в душе читателя; открытие короля Кулла сродни глубинному страху каждого человека: «а вдруг все совсем не то, чем представляется? А вдруг вместо людей меня окружают чудовища, и однажды маски спадут?».
Кулл сражается и побеждает, потому что не может не победить; но Кулл на троне, при всем внешнем сходстве, очень сильно отличается от Конана на троне. В дисгармонии Кулла и его окружения чувствуется нота обреченности; если терзания Конана по поводу «варвара на троне» смотрятся как мимолетный упадок духа, то для Кулла это глубокий разлад между миром и собой, который он безнадежно пытается преодолеть снова и снова. Хотя Кулл смог стать королем, он все равно не может изменить свое королевство.
Эта обреченность звучит намного явственней в рассказах о Бране Мак Морне — он может одерживать победы, может объединить пиктов, но лишь на время, и после его гибели все снова канет в бездну. С этой точки зрения рассказ «Черный человек» выглядит особенно трагично: сделав своего героя богом, пикты вынудили Брана наблюдать за окончательным вырождением и исчезновением его народа.
Кстати, расстался Говард с Куллом не слишком красиво — выселил его из сюжета ради Конана и переделал «Сим топором правлю!» в «Феникс на мече». Зато юношеские воспомнания короля-атланта в рассказах «Беглец из Атлантиды» и безымянном наброске — яркие, сочные и наивные, как и подобает рассказам подростка.
Рассказы «Зеркала Тузун Туна», «Кричащий Череп Тишины» и «Удар гонга» — настоящие поэмы в прозе, лирические, с неизбежным привкусом кошмара, в которых победа Кулла представляется куда менее значимой, чем сама атмосфера рассказа. «Кошка и череп» выглядит как признание Говарда в любви к кошкам. Собственно, кошке в цикле о Кулле досталось куда больше авторской симпатии, чем коварным, капризным и своенравным девицам, которые срочно хотят замуж.
Как это ни парадоскально, «Набросок без названия» — одна из самых ярких и выразительных вещей о Кулле. Король со своими верными людьми пускается в погоню за дерзкой парочкой, которая безрассудно оскорбила Кулла... и с каждом шагом погони краски становятся все ярче, исчезают полутона, с героев облетает плоть и остается только дух. Воплощения мужества, безрассудной храбрости и беззаветной преданности пересекают реку, чтобы вступить в бой и не вернуться.
Никто еще не возвращался из битвы со всепожирающем чудовищем-временем, но пока Кулл, Брул Копьебой, Бран Мак Морн, Конан, Соломон Кейн и другие воины Роберта Говарда успешно отражают его натиск.
облако тэгов
