Путило А.О., Путило О.О. Художественное пространство православного фэнтези (на материале цикла Д. Емца ШНыр) // Церковь. Богословие. История, 2021, №2, с. 352-361. Моя оценка 7.0 из 10. PDF

цитата

В статье рассматривается художественное пространство православного фэнтези в цикле Д. Емца «ШНыр». Известный российский писатель-фантаст Дмитрий Емец открыто выражает в творчестве свою позицию православного христианина и воцерковленного человека: в своих произведениях он часто цитирует творения святых отцов и старцев, его романы наполнены религиозно-философскими мотивами, а их интенция подчинена христианскому нравственному закону. Хронотоп в цикле включает три уровня: реальный мир — калька знакомого нам современного мира, болото — уже умерший, злой мир, двушка — еще не заселенный идеальный мир. Пространство последнего организовано в соответствии с принципами теоцентризма, так как центральное место в мире занимает образ солнца. Количество света, его наличие или отсутствие становится индикатором жизни и добра в произведениях Д. Емца.

Ключевые слова: фэнтези, православное фэнтези, художественное пространство, хронотоп, Емец, цикл романов «ШНыр».

с. 352-353:

цитата

Современный фантаст Дмитрий Емец определяет себя как человека воцерковленного, о чем свидетельствуют его многочисленные статьи и книги о русских святых. Писатель не скрывает православных взглядов, часто обращается к творениям святых отцов и старцев, цитируя их в личном блоге и в произведениях.

Фэнтезийный цикл Д. Емца «Школа ныряльщиков» («ШНыр») на текущий момент состоит из 11 романов. Главные герои этого мира в целом старше, чем персонажи двух предыдущих циклов Емца «Таня Гроттер» и «Мефодий Буслаев», поэтому и проблематика новой серии «взрослеет» вслед за героями. Это отмечает и сам автор, заявляя, что «ШНыр» предназначен «для хорошо расчитанных подростков и детей».

Цикл Емца является классическим примером жанра «низкого фэнтези», сюжет которого обычно разворачивается в реальном мире, где волшебство — редкость, скрываемая от большинства людей. В таких произведениях редко встречаются традиционные фэнтезийные расы и существа (в книгах Емца к таковым можно отнести разве что эльбов, золотых пчел, пегасов, гиел и драконов). Если в «высоком фэнтези» глобальное зло ведет битву с глобальным добром, то в «низком фэнтези» среди персонажей не бывает абсолютных злодеев и абсолютных героев: шныры совершают плохие поступки (недаром многие из ведьмарей когда-то были учениками «Школы ныряльщиков»), да и ведьмарям подчас не чуждо благородство.

с. 359:

цитата

В цикле Д. Емца «ШНыр» мы находим достаточное количество мотивов, указывающих на религиозное сознание автора, однако многие из них ориентированы не столько на догматические христианские представления, сколько на традиции «народного православия». В основе пространственного устройства его мира лежит понятие о христианской нравственности. Благодаря такому обилию деталей, отсылающих читателя к религиозной традиции, можно с полным основанием отнести произведения Д. Емца к категории православного фэнтези. При этом христианская парадигма определяет не столько сюжет «Школы ныряльщиков», сколько нравственное содержание произведения. Облекая христианскую этику в форму сказки, Д. Емец замечает, что «упоминание таинств, креста, Церкви, молитв имеет право существовать только в реалистических жанрах. Когда же все это прокрадывается в фэнтези — это губительно».

Путило Анна Олеговна — кандидат филологических наук, старший преподаватель кафедры литературы и методики ее преподавания, Волгоградский государственный социально-педагогический университет.

Путило Олег Олегович — кандидат филологических наук, доцент кафедры литературы и методики ее преподавания, Волгоградский государственный социально-педагогический университет.

Вообще говоря, для меня лично православное фэнтези это оксюморон, символом коего вижу:

Павлов С.Г. «Трудно быть богом»: Стругацкие для верующих и неверующих // Дамаскин (Нижний Новгород), декабрь 2017, №4(41) Человек и космос, с. 58-69.

Перед нами авторы, крупным писательским минусом которых, по замечанию широко известного в узких кругах барда Сергея Калугина, является их «пошлый атеизм». В глазах православных ревнителей этого достаточно, чтобы поставить жирный восьмиконечный крест на всём творчестве лучших советских фантастов и сопроводить их книги строгой инструкцией: «Осторожно: Стругацкие! Перед прочтением уничтожить». Но мы не будем торопиться. Хотя, конечно, исихастов, видящих писателей экспонатами кунсткамеры, просьба не беспокоиться.

Сергей Геннадьевич Павлов — кандидат филологических наук, доцент Кафедры Русского языка и культуры речи (Факультет гуманитарных наук, НГПУ им. Козьмы Минина, Нижний Новгород), доцент Нижегородской духовной семинарии.[/i]

Михаил Павлов. Вариации на тему фэнтези (Жанровое разнообразие фэнтезийной литературы) // Дамаскин, 2016, вып. 1(34), с. 34-43.

Фэнтези в жанровом разнообразии vs христианство.

с. 34-35:

цитата

Книги, написанные в жанре фэнтези, весьма популярны у современной молодёжи. По статистике, они занимают одну треть российского книжного рынка, деля пьедестал с историческими и любовными романами. Из десяти новых фильмов, ежегодно выходящих в прокат, два-три обязательно сняты в стиле фэнтези. Популярность фэнтезийной субкультуры не только не уменьшается со временем, напротив, медийные магнаты находят выгодным переснимать даже старые сказки — «Золушку», «Красавицу и Чудовище», пропустив их сквозь призму фэнтезийного мировоззрения. Некоторые, всем нам известные образы просто украшаются новыми чудесными деталями, другие — например, Малефисента — злая королева из «Спящей Красавицы» или принцесса Феона из «Шрека» — переосмысливаются в противоположном ключе.

С другой стороны, фэнтези считается несерьёзной, низкопробной литературой, неким аналогом духовного или интеллектуального фастфуда. Нет ли, однако, в подобной критике фэнтезийной литературы скрытого конфликта отцов и детей? В старые‑то времена, как известно, и «трава была зеленее», и фантастика интеллектуальнее. Действительно, фэнтези часто противопоставляют так называемой серьёзной литературе. Если не проводить совсем уж неприемлемых параллелей между этим жанром и классической литературой, подобные книги сравнивают чаще всего с научной фантастикой. Авторы таковых сравнений утверждают, что для научной фантастики характерен интеллектуальный подход — мол, чтобы её понимать, нужно обладать эрудицией в области естественных наук, биологии, квантовой механики и многих смежных областей, а вот чтение фэнтези всех этих знаний не требует.

с. 35:

цитата

В фантастических произведениях достаточно подробно описаны так называемые биологические цивилизации. Все достижения научно-технического прогресса в рамках данной концепции находят решение в биологическом ключе: можно, например, получать электроэнергию от специальной станции, а можно вывести электрического ската или иное существо, которое будет решать ту же задачу. Ну ладно, а как же все эти маги, экстрасенсы и прочие ненаучные персонажи? Что ж, ментаты, телепаты, ситхи, джедаи и прочие духовно-магические ордена «Дюны» вполне прилично себя чувствуют в научно-фантастических мирах, причём они могут быть как одиночками, так и коллективами, и даже целыми расами вроде вулканцев или зергов. Чем они отличаются от цивилизации эльфов или орков из фэнтези — вопрос достаточно сложный. «Хорошо не подумав ответил ты», — мог бы возразить критикам мистического начала в фэнтези общеизвестный магистр Йода.

Противоречий между техникой и магией не видят и сами авторы — писатели фантастических новелл: есть многочисленные произведения, где магические существа путешествуют на звездолётах, сражаются с помощью заклинаний с космодесантниками и пришельцами. Такие творения получили даже специальное название — технофэнтези (Technofantasy).

с. 36-37:

цитата

К рассмотренному выше жанру техномагического фэнтези тесно примыкает и так называемое твёрдое фэнтези (Hardfantasy). Этот разряд вымышленных историй обычно имеет дело с чётко прописанной картиной фантастического мироздания. Каждый обычай, поступок, обстоятельство, закон природы должен быть объяснён, неважных деталей не существует. Такой подход позволяет автору произведения в дальнейшем уже не останавливаться подробно на разъяснениях картины мира и полностью сосредоточиться на судьбе героев и идее повествования. Кроме этих незначительных мелочей, которые принимаются за константы, всё остальное в этом жанре повторяет канву обычной художественной литературы. С этой точки зрения, читать такого рода книжку так же интересно или так же скучно, как, например, иностранные приключенческие или исторические романы: вы либо увлечены сюжетом и судьбой главных героев, либо уже через десять страниц отчаялись разобраться в именах графов, баронов, виконтов и их родственных связях.

Упомянутая выше «твёрдая фантастика» и отпочковавшееся от неё фэнтези дали начало ещё одному термину, применяющемуся для характеристики обсуждаемого направления — мир, или миры. Миры Толкиена, миры Лавркрафта... Подобная классификация удобна тем, что в её рамках можно не называть основных особенностей того или иного произведения, а просто указать — написано в стиле Толкиена, Перумова, Роулинг. Для литературы, написанной в подражание Профессору, даже выдумали специальный термин — высокое фэнтези (Highfantasy).

Кроме классификации по отцам-основателям произведения фэнтези можно разделить и по стране происхождения. Условно говоря, Толкиен — это ирландско-кельтское фэнтези, Гарри Поттер — общеевропейское, ну а остальных «варваров» вполне возможно объединить под общим названием «языческое фэнтези» — в основном, славянское и скандинавское.

В языческом фэнтези, как правило, описан мир, ещё не просвещённый христианскими миссионерами, Церковь же, если и существует, то выступает, скорее, фоном или оппозицией сюжетному повествованию. Чтобы быть уж совсем точными, вспомним ещё и азиатское фэнтези, однако оно построено в целом по тому же принципу, да и малоизвестно русскоязычному читателю.

Жанру фэнтези нередко дают такое определение: историко-приключенческий роман, действие которого происходит в эпоху Средневековья. Таким образом, описываемый мир должен быть сориентирован не только в пространстве, но и во времени. Средние века, возможно, неслучайно выбраны в качестве исторического фона. Эта эпоха лучше всего отвечает стремлению к умеренной урбанизации, поискам высшего смысла и единению с природой. Как ни желают современные противники прогресса освободиться от технократического рабства, но переезжать в пещеры или жить под деревом они всё-таки не готовы, так что средние века — идеальная среда.

с. 38:

цитата

Желание представителей фэнтезийной литературы по тем или иным причинам воспроизвести обстоятельства определённой исторической эпохи стало причиной возникновения ещё одного вида фэнтези — альтернативной истории. Впрочем, альтернативная история рассматривается и в качестве самостоятельного жанра, который может как включать в себя элементы фэнтези — мистическое объяснение тех или иных исторических событий или их фольклорно-религиозное обрамление, — так и быть сугубо рациональным, являясь, по сути, вариантом исторического романа: в этом случае для создания интриги используются конспирологические теории и социально-психологический фактор — возможные скрытые мотивы действий тех или иных известных персон.

Из этой идиллической картины средневекового фэнтези несколько выбивается и заставляет усомниться в правильности изложенной гипотезы так называемое городское фэнтези.

Наиболее популярные произведения городского фэнтези — вероятно, «Гарри Поттер» Джоан Роулинг и «Дозоры» Сергея Лукьяненко. В отличие от средневековой парадигмы сюжетная линия этого вида фантастической литературы разворачивается обычно в современный читателю период: вокруг привычные нам виджеты и гаджеты, иногда самые новомодные, а также урбанистический пейзаж, который, собственно, и подарил название данному жанру. Почему не Средневековье? Возможно, для городского фэнтези это не принципиально, так как город есть некое подобие закрытой экосистемы, и тут, по большому счёту, столетиями ничего не меняется. Сам город — лишь фон, декорации, а проблематика здесь всё та же.

с. 41:

цитата

Говоря о готическом романе, стоит упомянуть и о таком особенном его направлении как южная готика (Southern Gothic). Это литературное явление, возникшее в США в первой половине двадцатого века. Своё название оно получает от более благочестивого и провинциального юга, побеждённого прагматичными северянами‑рационалистами. Горечь победы, сожаление о былом величии зачастую обращают авторскую мысль этого жанра к размышлениям о грехе и добродетели, пороке и воздаянии, что в силу выше писанных причин направляет главных героев к церкви, молитве и библейским коллизиям. Вероятно, эти произведения уже вполне можно считать христианским фэнтези. Да-да, не удивляйтесь, есть и такое!

Христианство вообще проходит сквозной идеей через всю историю фэнтезийной литературы: тут и упомянутые выше средневековые романы, и дантовский «Ад» эпохи Возрождения, и мрачные легенды нового времени, и, конечно же, оксфордский кружок инклингов и его знаменитые участники Дж.Р.Р. Толкиен и К.С. Льюис. Этот английский «джентльменский клуб», в своё время объединивший филологов, писателей и богословов, вполне мог бы именоваться кружком любителей благочестия. Его участники стремились научаться благовествовать современникам на понятном им этно-культурном койне.

Дж.Р.Р. Толкиен в этом обществе занимался эпохальными и метафизическими вопросами: творение мира, уничтожение зла. К.С. Льюис же пытался решать нравственные и богословские проблемы. Эпос у него тоже есть — это «Хроники Нарнии». К сожалению, в России это произведение больше известно как сказка, а между тем в нём показаны и Жертва и Воскресение, и даже сделана гениальная догадка насчёт Страшного суда: некоторые человекоподобные животные (обитатели Нарнии) во время последнего испытания становятся просто животными и окончательно лишаются человеческого, а значит и божественного подобия.

с. 42:

цитата

Среди русских авторов представителем христианского фэнтези можно, безусловно, считать Юлию Вознесенскую. В её повести-притче «Мои посмертные приключения» рассказывается о загробной участи души. В «Приключениях с макаронами» приоткрывается тайна «числа зверя» — действительно ли оно мистическое и несмываемое или всё‑таки «число человеческое»? «Опасные игры» — талантливая «анти-поттериана», причём без передёргиваний и натяжек. Есть и многие другие... Над страницами её произведений весьма часто задаёшься вопросом: всё, о чём Юлия Николаевна пишет, — вымышлено или реально? (Понятно, конечно, что любая художественная литература есть вымысел, но описывает‑то она реальный мир). А вот у Вознесенской все эти ангелы, бесы, загробный мир — реальность? Или всё‑таки нет?..

с. 43:

цитата

Удивительное дело, но современные исследователи действительно относят христианские апокрифы к жанру фэнтези. Их составители, полагают они, пытались творчески дополнить Евангелие. Каждый размышлял и мечтал о том, чего ему не хватало. Одному не хватало чудес, другому недостаточным казалось устное Откровение, третьи желали видеть за персонажами священной истории характер и душу живого человека, описанного в «официальных» текстах слишком скупыми строчками.

Принимая во внимание всё вышесказанное, более понятным становится и такое известное произведение русской литературы, как «Мастер и Маргарита» Михаила Булгакова. С одной стороны, это типичное, хотя и умеренное, «тёмное фэнтези», а с другой — художественный апокриф. С этой точки зрения всё в произведении становится на свои места: история Га Ноцри — не альтернативное Евангелие, а скорее, те его черты, на которые Булгаков посчитал важным и необходимым указать людям современной ему эпохи. Возможно, ему также хотелось видеть в советских людях больше доброты, терпимости, взаимопонимания и человечности, столь им не достающих, и Булгаков выразил это своими писательскими средствами. По слову Блеза Паскаля, «Человека иногда больше исправляет вид зла, чем пример добра, и вообще хорошо приучиться извлекать пользу из зла, потому что оно так обыкновенно, тогда как добро так редко».

Михаил Павлов — магистратрант Нижегородской духовной семинарии.