Виноградов А.Е. Культура длинных курганов в свете варяжской проблемы // Вестник Московского городского педагогического университета. Серия: Исторические науки. 2020. №1(37). С. 8-20.

цитата

Различные версии этнической принадлежности культуры псковских длинных курганов имеют существенные недостатки, главным из которых является несоответствие археологических концепций письменным источникам. Предлагается объединить решение данной проблемы с другой, имеющей, наоборот, более письменное, чем археологическое, описание, — варяжской. Создателями указанной культуры, возможно, были именно летописные варяги, представления об этнической природе которых, в свою очередь, нуждаются в серьезной корректировке.

Ключевые слова: культура длинных курганов; варяги; Балтика; славяне; гунны; «Повесть временных лет».

с. 8-11:

Открытие раннесредневековых захоронений курганного типа в Восточной Прибалтике и Псковско-Новгородских землях положило начало дискуссии об их этнической принадлежности. И.А. Брандт посчитал могильные памятники удлиненной формы славянскими. А.А. Спицын приписал их в итоге «скорее всего, литовской народности».

По мере расширения ареала и видов памятников, сформировалось представление о псковских, смоленско-полоцких курганах и еще ряде их локальных вариантов, объединяемых в общую культуру длинных курганов (КДК), считающуюся «одним из самых заметных явлений на археологической карте Восточной Европы».

По мнению В.В. Седова, формирование КДК следует связывать с первой волной славянской миграции из Средней или Центральной Европы, датируемой V веком. Лунничные височные украшения, детали поясных наборов, ножи — все эти находки на «курганном» севере вписываются в контекст «центрально-европейских древностей», связаны с переселениями более-менее значительных групп из Среднего Подунавья.

По Г.С. Лебедеву, носители КДК на территории Северо-Западной Руси использовали те же типы и формы вооружения, украшений, что и их современники в «варварском мире» германских племен пограничья Римской империи. В регионе КДК распространены такие дунайские предметы, как формы для отливок украшений и сами отливки.

Однако после того как ранние памятники КДК были обнаружены даже в Вологодской области, ассоциация их со славянами оказалась затрудненной, это стало «исторически невероятно». Славяне массово расселились не только там, но даже в Верхнем Поднепровье значительно позже носителей КДК.

Постепенно славянская теория стала претерпевать изменения, допуская на разных этапах генезиса КДК более широкий спектр этносов: германцев, славян, балтов и германцев, финского субстрата.

Согласно Е.Р. Михайловой, ядро КДК формируется, начиная с середины V века в Мазурах, Пруссии, Самбии, ряде районов Литвы и связано «с появившимися здесь группами хорошо вооруженных и организованных людей» и влиянием культуры западнобалтских курганов.

В конце VI–VII веков в этом регионе своего зарождения сооружение курганных могильников прекращается, но переживает «демографический подъем» и расцвет КДК на полоцко-псковской территории. Вероятно, это свидетельство быстрой миграции на северо-восток, маркерами которой могут служить следы разрушений на балтских городищах V века, а также найденные там стрелы «гуннского» типа, видимо, дунайского происхождения.

Альтернативой миграционной были и есть «туземные» версии, например финская, балтийская с финскими локальными вариантами. Однако и они не могут объяснить отличий КДК от классических финских и балтских культур, ее оригинальных черт на всей указанной территории, отчего все чаще допускают смешение в рамках КДК элементов разного происхождения.

По мнению Б.Г. Лыча, эта мультикультурность предопределялась в том числе сугубо воинским характером первых мигрантов. Различия предметов женской субкультуры в западном и восточном ареале КДК и, напротив, единство набора предметов мужского обихода объясняются тем, что относительно однородная масса пришлых воинов брала жен из покоренного местного населения, различного на западе и востоке.

Как бы то ни было, при всех своих этнических и гендерных нюансах КДК демонстрирует «фактическое единство», черты внутреннего «культурного сходства на обширной территории от Поднепровья до Мологи». Такие черты трудно представить без наличия «системообразующего» этноса, который не мог не оставить свое имя в истории.

По мнению Лебедева, самоназванием носителей КДК «мог быть восстанавливаемый по топонимическим данным этноним типа “выра”». Однако названия «выра» или «выру» по своей природе (эст. voru — «запруда » или «каменистое место») определенно носят локальный характер, но географическому размаху КДК никак не соответствуют. В то же время на обширной территории Новгородских земель присутствует другой куст гидро- и топонимов: Веряжа, Верегово, Вареги и т. д., — который также связывается с названием народа, только известного по летописям как варяги.

На наш взгляд, указанную область названий можно расширить: Верегонец недалеко от Белозерска (Белоозера), летописная вотчина Синеуса; Варыгино в Псковской области; Варегово близ Ярославля и др. Мало того, с тем же корнем можно сопоставить выявленные Р. Экблумом более десятка названий с корнем vareg, varez, v(w)areng, встречающиеся от Повисленья до Литвы. Территория гипотетически оставившего эти названия этноса оказывается непомерно большой, если видеть в нем шведов. Однако вполне сопоставимой с районами, которые лежали на пути от Дуная до места зарождения КДК, и ареалом ее позднейшего распространения.

Нельзя не заметить, что летописная территория варягов, в общем соответствует ареалу КДК. Согласно этнографическому введению «Повести временных лет» (ПВЛ), «Пруси и Чюдь приседают к морю Варяжскому; по сему же морю седят Варязи... к востоку до предела Симова». При двойственности географическо-этнонимических представлений русских летописей, связанной с разными толкованиями сюжета о разделе мира между сыновьями Ноя и дополнениями к нему «молодых» народов, «предел Симов» мог смещаться с юго-востока к границам Волжской Булгарии. Булгары, как и другие тюрки в русских толкованиях Библии, потомки либо Авраама от Агари, либо его племянника Лота, в любом случае ветвь Симовых потомков, которая не могла не отразиться в «генеалогической» географии ПВЛ.

По данным арабских и персидских авторов, часть варягов (Варанг, Варанк, Вараиг) обитала на востоке от Варяжского моря, как и булгары, и народы Прикамья. И владимиро-суздальские князья называли волжских болгар «соседи наши». Можно предположить, что составитель этнографического введения отражал ситуацию, когда соседями булгар выступали предшествовавшие суздальцам варяги, еще при Рюрике укрепившиеся, согласно ПВЛ, на востоке Руси вплоть до Мурома.

Нельзя не отметить, что и памятники КДК на русском Северо-Востоке, по меркам Восточной Европы, совсем не далеки от «соседей наших»: в частности, еще Спицыным, а затем Седовым отмечались объекты указанной культуры и в Ярославском Поволжье.

Множество существующих версий о происхождении варягов, которых еще М.П. Погодин перечислял не меньше девяти, не соответствует археологическим данным о КДК. Так, локация древнейшего Изборска – Труворова городища вдали от водных путей (что характерно для КДК, но странно с точки зрения «норманнской колонизации»), преобладание в нем керамических комплексов КДК и вместе с тем отсутствие в нем заметных следов норманнского пребывания, заставили археологов констатировать, что раскопки «не дали прямого подтверждения сюжету о Труворе».

Другое дело поселения, известные из источников как варяжские. Так, местечко Выбуты под Псковом, где, согласно Житию св. княгини Ольги, родилась она от предков «рода варяжьска… от простых бяше человек», любопытно тем, что рядом с ним в соответствии с картой Седова отмечается скопление памятников КДК.

Cледы происхождения не только Ольги, но и новгородцев «от рода варяжьска» остались в позднейшем населении, но норманны и славяне здесь ни при чем. Население русского Северо-Запада имеет высокую степень генетического сходства с жителями Северо-Восточной Польши (Сувалки), в свою очередь, отличающимися от литовцев и поляков. Показательно, что этот регион примерно соответствует уже отмеченному Михайловой месту зарождения будущей КДК.

Нельзя не обратить внимание на еще один момент. Русские завоевания в Прибалтике в XI–XII веках во многом совпадают с местным ареалом исчезнувшей здесь чуть раньше КДК. Так, длинные курганы были распространены в Юго-Восточной Эстонии. Такое впечатление, что потомки варяжских князей отвоевывали земли, которые считали своими.

Противоречие предположения о варяжском генезисе КДК летописному рассказу о приходе варягов «из заморья», к тому же лишь в IX веке, кажущееся. «Заморье» находилось в раннем Средневековье под воздействием того же этнокультурного импульса из Подунавья, что и русский Северо-Запад. Источники говорят о присутствии на Балтике роксоланских (Roxolanorum) и савроматских (Sauromatum) групп, короли которых носили тюркские имена (Czienbech), или о явных «турках» (Turci), о «собравшихся из различных племен» видивариях. О «хуннских» (Hunorum) царях и воинах или, по крайней мере, степных обычаях, о том, что мигрировали на север амаксовиты: аланы и «много римского народу».

с. 13:

На наш взгляд, логичнее следующее рассуждение: если и приглашали варяжских князей из-за моря, то не уже изгнавшие их племена, а такие же варяги, только «местные», в рамках междоусобной борьбы внутри одной этнической элиты. Один из редакторов ПВЛ назвал приглашавших словенами, что соответствовало изменившейся к тому времени этнической картине Восточной Европы. Именно этническая или как минимум культурная близость между приглашавшим князей этносом русского Северо-Запада и приглашаемыми, на наш взгляд, и могла способствовать появлению грандиозного торгового предприятия, описываемого археологами как Балтийско-Донской, Волжско-Балтийский путь. Возникнуть в рамках других этнических сообществ этому предприятию было затруднительно. Например, норманны не оставили в Восточной Европе ярких следов своего пребывания в IX – начале X века.

Зато маршрут Волжско-Балтийского пути в его различных вариантах пролегал в значительной мере через территорию КДК. А ее носители активно встроились в трансъевропейскую торговлю: в противоположность первым памятникам КДК, расположенным вдали от речных торговых путей, ее памятники позднего периода привязаны к берегам Волги.

Взаимной «комплиментарности» участников торгового пути могли способствовать общие традиции. Так, «суровый мужской быт» курганных культур Восточной Европы восходит к «среде германских варваров на римской службе». Сюда же, вероятно, следует добавить наличие lingua franca. Еще разноплеменные дружинники Аттилы на Дунае употребляли в том числе «авсонийский» диалект латыни. Не видим ничего невозможного в том, что язык взаимного общения сохранялся на новых местах обитания бывших дружинников и их потомков. Отмечается важность личных отношений для торговли того времени; очевидно, что без языка наладить такие отношения сложно. В этой связи выдвигалось предположение, что и этноним «варяги» имеет латинское происхождение с семантикой, отражавшей разноплеменной характер ядра нового объединения.

В рамках статьи трудно рассмотреть все вопросы, связанные с варяжской проблемой, но возможно обрисовать общую схему предлагаемой гипотезы. Мультиэтничная масса переселенцев, которая создала КДК, была только частью миграционной волны из Подунавья, которая достигла также южных берегов и островов Балтики. Все расселившиеся на огромной территории потомки дунайских мигрантов в русской летописной традиции объединялись в один народ — варяги.

Виноградов Алексей Евгеньевич (1963-) — кин, сотрудник отдела летописей ГБЛ, независимый исследователь.[/i]

Владлен Измозик. Сенсация? Или фальсификация? Чему послужили архивные документы // СПб ведомости, 2020, №235 от 23 декабря, с. 6.

«Тайны архивов НКВД СССР: 1937 – 1938 (Взгляд изнутри)» – так называется книга историка Александра Дугина (не путать с философом, его однофамильцем), увидевшая свет в нынешнем году. В предисловии автор обещает рассказать «о некоторых тайнах архивных фондов НКВД, которые долгие годы были недоступны профессиональным историкам». А затем обрушивает на читателей поистине сенсационные открытия. Вот лишь некоторые из них.

На основе архивно-следственного дела И. И. Шапиро автор утверждает, что Н.И. Ежов скрыл от Сталина сводку о количестве репрессированных в 1936-м – второй половине 1938 года, ибо боялся гнева вождя, поскольку тот дал разрешение на расстрел только 25 тысяч человек. А у Ежова за полтора года «получилось» несколько сотен тысяч приговоренных к высшей мере наказания. Но открыть глаза вождю помог Л.П. Берия – в то время заместитель Ежова. А когда Сталин об этом узнал, его реакция оказалась мгновенной: тут же, 16 ноября 1938 года, прекратилась деятельность «троек», а Ежов был смещен и наказан.

Кроме того, А.Н. Дугин отмечает, что Н.С. Хрущев сознательно обманул делегатов ХХ съезда партии, цитируя в своем выступлении фальшивую телеграмму Сталина о разрешении использовать во время допросов методы физического воздействия. Наконец, автор заявляет о фальсификации документов архивно-следственного дела Берии и делает вывод, что «правомерно не признавать подлинным комплект рукописных документов, приписываемых Берии и хранящихся в настоящее время в РГАСПИ».

«Свертывание нэпа и становление командно-административной системы управления надо было как-то объяснить. И это объяснение было найдено в засилье вредительских организаций в экономике страны. Именно поэтому ОГПУ перестраивает свою работу организационно и оперативно... Рост числа заключенных к концу 1935 г. составил 210,9%», – отмечает О.Б. Мозохин в книге «Право на репрессии. Внесудебные полномочия органов государственной безопасности (1918 – 1953)».

И далее он же указывает, что И.В. Сталин и А.А. Жданов в сентябре 1936 года предложили срочно назначить Н.И. Ежова на пост наркома внутренних дел, поскольку Г. Г. Ягода, по их мнению, оказался не на высоте в деле разоблачения троцкистско-зиновьевского блока. Эта сталинская установка прямо толкала работников НКВД на массовые аресты и расстрелы.

В 1937 – 1938 годах по частоте посещений кабинета И.В. Сталина Ежов уступал лишь председателю Совнаркома СССР В.М. Молотову. Согласно журналу посетителей вождя, наркомвнудел побывал у вождя 278 раз, проведя в общей сложности у него 834 часа.

Что же касается того, что Сталин якобы не имел отношения к увеличению норм по расстрельной, первой, категории (по ней проходили обвиняемые по 58-й статье в «контрреволюционной деятельности»), то достаточно привести хотя бы несколько фактов. Начальник УНКВД по Омской области сообщил Н.И. Ежову, что, по состоянию на 13 августа 1937 года, по первой категории были арестованы 5444 человека, одновременно он просил увеличить лимит по ней. Ежов обратился к Сталину, тот наложил резолюцию: «Увеличить лимит до восьми тысяч».

Спустя два дня Сталин пишет резолюцию: «Дать дополнительно Красноярскому краю 6600 человек лимита по 1-й категории». 31 января 1938 года Политбюро с его подачи утверждает дополнительное число подлежащих репрессии по 1-й категории на 48 тыс. человек, а 1 февраля – еще на 19 тысяч. Вот как на самом деле обстояло дело...

У историков, занимающихся репрессиями 1930-х годов, нет сомнений относительно истинности шифртелеграммы Сталина от 10 января 1939 года секретарям обкомов, крайкомов, ЦК компартий и наркомам внутренних дел союзных республик, начальникам УНКВД относительно применения физического воздействия в практике НКВД, которое было допущено с 1937 года с разрешения ЦК ВКП(б). Данный сюжет можно дополнить указанием Сталина Ежову: «13 сентября 1937 г. Избить [И. С.] Уншлихта за то, что он не выдал агентов Польши по областям».

Что же касается утверждения о том, что комплект рукописных документов Берии в его архивно-следственном деле не является подлинным... Если допустить этот факт, то тогда следует задать вопрос: зачем надо было изготовлять многие десятки страниц и закладывать их на секретное хранение? Историки прекрасно знают, что на протяжении веков фальсифицированные документы изготовлялись исключительно для немедленного употребления ради определенных политических и идеологических целей...

Увы, размеры газетной публикации не позволяют воспроизвести все тезисы книги и дать на многие из них подробные комментарии. Лично для меня несомненно одно: ни в коей мере нельзя согласиться с попыткой А. Н. Дугина изобразить Сталина двуликим Янусом. Мол, с одной стороны он гениальный вождь, провидец, великолепно разбирающийся в людях. С другой – простофиля, слепой котенок, под носом которого годами орудуют враги, негодяи, шпионы, которых он сам ставит на ответственные посты.

На мой взгляд, книга явно рассчитана на читателя, не являющегося специалистом и относящегося с доверием к внешнему наукообразию изложения со ссылками на архивы. Фактически же речь идет об откровенной фальсификации истории.

(с) СПб ведомости

Владлен Семёнович Измозик — дин, профессор кафедры истории и регионоведения гуманитарного факультета СПб госуниверситета телекоммуникаций им. М.А. Бонч-Бруевича, специалист по истории России первой половины XX века и истории российских спецслужб.

Магдалена Абель, Шарда Уманат, Бет Фэйрфилд, Масанобу Таканаши, Хенри Л. Редигер III, Джеймс В. Верч. Коллективная память о Второй мировой войне в 11 странах: сходства и различия восприятия важнейших событий // Историческая Экспертиза, 2020, №2(23), С. 19-42.

цитата

Чтобы понять, как люди в различных странах видят и объясняют мир, полезно знать, как они вспоминают конфликты прошлого. Мы исследовали коллективную память о Второй мировой войне через измерение и сравнение уровня знаний о ней в каждой из 11 стран (8 — Союзники, 3 — государства Оси). Мы просили респондентов назвать 10 наиболее важных событий войны. В результате исследования обнаружены два нарратива: особый русский взгляд и присущий представителям 10 других стран сценарий, который может быть назван взглядом западных союзников или даже американской точкой зрения. Русские знают о войне больше, чем представители других стран, при этом они сосредоточены, прежде всего, на событиях, касающихся своей страны, таких как Сталинградская и Курская битвы и т. д. Представители других 10 стран демонстрируют значительный консенсус, называя события, согласующиеся с американской точкой зрения на войну, например Перл Харбор и атомную бомбардировку Хиросимы и Нагасаки. У русских, напротив, в списке важнейших событий присутствует лишь одно общее с представителями других стран: День «Д», который многие русские именуют «Открытием второго фронта». Мы обсуждаем, как возникают различные интерпретации одних и тех же событий войны и каким образом возникло расхождение взглядов между русскими и остальным миром, которое было зафиксировано нашим исследованием. Мы предполагаем, что доминирование американских и других западных медиа (книг, фильмов, телевидения, блогов и т. д.) могло сформировать общее представление о важнейших международных событиях и сделать западную точку зрения на Вторую мировую войну наиболее популярной в мире.

Ключевые слова: коллективная память, национальная память, память общественно значимых событий, этноцентризм, национальный нарциссизм.

с. 20: Наполеону Бонапарту приписывают утверждение, что «История — это версия прошедших событий, с которой люди решили согласиться». Сегодня, почти два столетия спустя, история рассматривается как, прежде всего, объективная дисциплина, которая стремится в точности описать и понять прошлое. Однако приведенная цитата верно характеризует сущность коллективной памяти, т.е. памяти, которая является общей для членов больших групп. Коллективная память, направленная на поддержание групповой идентичности, в отличие от истории, не обязательно дает верное представление о прошлом, скорее она представляет собой линзу, через которую члены группы интерпретируют прошлое, и может рассматриваться как достаточно устойчивый набор разделяемых коллективом знаний о прошлом, характеризующих группу и ее «образ», и вместе с тем как процесс борьбы за то, каким образом необходимо вспоминать прошлое.

с. 38: В настоящем исследовании мы отметили не только удивительный консенсус, но также некоторые различия как внутри стран, так и в международном масштабе, по поводу того, какие события Второй мировой войны воспринимаются в качестве важнейших. Хотя мы проводили исследование в 11 важнейших странах-участниках войны, в ней как в военные (например: Польша, Румыния и Нидерланды), так и в послевоенные (например: бывшие британские колонии в Азии и Африке) годы также участвовали или были затронуты многие другие страны. Люди из этих стран могут иметь иные взгляды на войну. Поэтому требуются новые более широкие исследования того, как и почему разные группы в разное время по-разному вспоминают решающие события войны. Согласно афоризму Наполеона Бонапарта, процитированному во вводной части этой статьи, такая работа может позволить нам понять, как люди «решают» согласиться по поводу той или иной версии прошлого и как коллективные памяти различных групп влияют на членов этих групп в ходе восприятия и интерпретации ими современных событий.

— Магдалена Абель — Департамент экспериментальной психологии, Регенсбургский университет, Германия

— Шарда Уманат — Департамент психологии и нейронаук, Вашингтонский университет в Сент-Луисе, Миссури, США

— Бет Фэйрфилд — Департамент психологических наук, Университет им. Габриэле Д’Аннуцио, Кьети, Италия

— Масанобу Таканаши — Департамент психологии, Университет Священного сердца, Токио, Япония

— Хенри Л. Редигер III — профессор Департамента психологии и нейронаук Вашингтонского университет в Сент-Луисе, Миссури, США

— Джеймс В. Верч — профессор Департамента антропологии Вашингтонского университет в Сент-Луисе, Миссури США

Впервые опубликовано:

Abel M. et al. Collective Memories across 11 Nations for World War II: Similarities and Differences Regarding the Most Important Events // Journal of Applied Research in Memory and Cognition. 2019. P. 178–188.

Аноприенко А.Я.

Атлантида и индоевропейская цивилизация. Новые факты, аргументы и модели

Издание второе, дополненное.

Донецк: Технопарк ДонГТУ "Унитех" , 2020.

556 с. Пер. 60х84/32 500 экз. 966-8248-48-1

В новом издании монографии, впервые увидевшей свет в 2007 году, на основе системного рассмотрения феномена Атлантиды, как классической ситуации затяжного когнитивного конфликта, впервые предлагается целый ряд новых подходов к ее рациональному и научно обоснованному решению. В основе предлагаемых решений лежит принципиально новый подход к датированию Атлантиды, предполагающий интерпретацию указываемых Платоном лет как сезонов, что позволяет связать историю описанной им цивилизации с формированием и распадом индоевропейской общности. Широкое привлечение новых фактов и аргументов, а также их систематизация в рамках предложенной когнитивной модели, позволяют по-новому взглянуть на легендарную Атлантиду в контексте истории индоевропейской цивилизации. Новое издание содержит дополнительную главу, посвященную «допотопным» артефактам донецких степей и Крыма, а также некоторыми новыми данными, в основном из области археогенетики и археомоделирования, достаточно убедительно подтверждающими основные гипотезы исследования.

Предисловие 6

Введение 7

1. Проблема Атлантиды как типичная ситуация когнитивного конфликта 9

2. Когда: локализация во времени 13

2.1. Традиционные подходы 13

2.2. Интерпретация «9-ти тысяч лет» как сезонов – ключ к научному решению проблемы 15

2.3. «Звездные предпосылки» деления года на три сезона 40

2.4. Артефакты со следами трехсезонного года 50

2.5. Прочие следы трехсезонного года 57

2.6. Вторая половина IV тысячелетия до нашей эры 60

3. Где: локализация в пространстве 63

А1: Северная Атлантика 69

А2: Приполярные области 113

А3: Индонезийский шельф 116

А4: Западноевропейский шельф 121

А5: Восточное Средиземноморье 125

А6: Мраморное море 132

А7: Циркумпонтийский регион 134

4. Новый взгляд на традиционные аргументы: сравнительный анализ гипотез на основе текстов Платона 158

4.1. «Удивительное по величине и могуществу...» 159

4.2. Владение Египтом и Европой 162

4.3. Топоним «Атлантида»: происхождение и значение 165

4.4. Широкомасштабная катастрофа 189

4.5. Гнилое море 191

4.6. Кольцевые города 192

4.7. Десятичное административное деление 200

4.8. Взаимосвязь с Посейдоном 201

4.9. Изобилие полезных ископаемых 207

4.10. Изобилие драгоценных металлов 212

4.11. Изобилие строительного леса 213

4.12. Изобилие плодородной почвы 214

4.13. Наличие горячих и холодных источников 215

4.14. Развитое судостроение 215

4.15. Развитое коневодство 216

4.16. Пропорции зданий, близкие к 1:2,2 226

4.17. Равнина с наклоном, открытая к югу ~ 600x400 км 229

4.18. Множество «многолюдных селений» 231

4.19. Масштабные земляные работы 234

4.20. «10 тыс. колесниц», «1200 кораблей» 237

5. В свете новых аргументов 242

5.1. Постоянные геомагнитные аномалии 245

5.2. Гипотеза расширяющейся Земли 249

5.3. Климатический оптимум 260

5.4. Аномальный геофизический период 262

5.5. Стабильность береговой линии 265

5.6. Уникальные речные бассейны 268

5.7. Особенности древней картографии 277

5.8. Индоевропейская общность 308

5.9. «Колыбель народов» 318

5.10. Атилла и анты 332

5.11. Индоевропейская топонимика 335

5.12. Звездный след потопа 338

5.13. Таврия и Атлантида 348

5.14. Мифы об Ахилле и Кришне 349

5.15. Антропоморфные модели мира 351

5.16. «Всемирный потоп» в летописной традиции 371

5.17. Дварака и Трипура индийской мифологии 372

5.18. Библейский потоп 374

5.19. Миф о Прометее 375

5.20. Византия-Русь-Союз... 382

6. Реальная Атлантида: реконструкция событий 399

6.1. К истине через моделирование: когнитивная модель «Атлантида» 399

6.2. Как это было в действительности: реконструкция событий, предшествующих формированию индоевропейской общности 407

6.3. Каноны гармонии в палеолите 428

6.4. Эволюция астроморфных мегамоделей 437

6.5. «Золотой век энеолита» и реальная Атлантида 449

7. Артефакты донецких степей и Крыма 458

7.1. Каменные Могилы 459

7.2. Разметившие небо 461

7.3. «Ворота солнца» 462

7.4. Загадка сфинкса 467

7.5. Степные прообразы пирамид 474

7.6. Разметившие землю 477

7.7. Шумерский след 483

7.8. Каменные могилы и расшифровка генома 487

7.9. Триады курганов и протоиндоевропейская родина 489

7.10. Выводы 496

Заключение 498

Приложения 501

— Тимей 501

— Критий 507

Литература 520

Указатель имен и географических названий 548

Аноприенко Александр Яковлевич — ректор, Донецкий национальный технический университет, Донецк

Верле Артём Викторович

Эстетические ритмы истории

Диссертация на соискание учёной степени кандидата философских наук

Специальность 09.00.04 эстетика

СПб: РГПУ им. А.И. Герцена, 2005.

216 с.

Работа посвящена тематизации категории ритма в восприятии и реконструкции исторического бытия.

ВВЕДЕНИЕ 3

ГЛАВА 1. ТЕМАТИЗАЦИЯ КАТЕГОРИИ ЭСТЕТИЧЕСКОГО РИТМА В ИСТОРИИ 16

§ 1. Исторический цикл и эстетический ритм 16

§ 2. Пространство истории: ритм – контекст – событие 41

§ 3. Эстетический ритм исторического сюжета 68

ГЛАВА 2. ЭСТЕТИЧЕСКИЕ РИТМЫ РУССКОЙ ИСТОРИИ XVIII–XIX ВЕКОВ: ПОДСТУПЫ К ЭСТЕТИЧЕСКОЙ КОНСТРУКЦИИ 99

§ 1. Формообразующая интенсивность ритма: русская история XVIII века 99

§ 2. Историческая форма и историотворчество: русская история XIX века 127

§ 3. Памятник и память: фиксация эстетических ритмов истории 154

ЗАКЛЮЧЕНИЕ 179

СПИСОК ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ 183

Верле Артём Викторович — кандидат философских наук, доцент кафедры философии и теологии Псковского государственного университета.