Прочитал вчера. Для меня — первый роман Игана. До этого были лишь рассказы и повести.

Хочется отметить, что определенные схожести с о«Спином» Уилсона есть. Ну, во-первых, конечно, само поле, закрывающее от человечества звезды — правда, в «Карантине» оно размером с Солнечную систему и даже больше, а в современном произведении закрывает собою даже Луну. На этом, в принципе, общие признаки у двух романов заканчиваются — ах, да, остается еще кое-что. В произведении Игана всплывает персонаж, не главное действующее лицо, под фамилией Дюпре. Напомню, что в «Спине» Тайлор Дюпре — главный герой, от чьего лица идет повествование.

Нет, я не думаю, что уважаемый автор «Спина» что-то у кого-то «изъял» — просто решил обратить внимание на эти два моментика. В остальном, очень различные произведения, с разными акцентами, смыслами и развязками. Спин-поле в том же «Карантине», надо заметить, в итоге не исчезает, а установили его «размазанные» пришельцы, частью которых, возможно, являются и люди — дело в том, что, оказывается, люди, по сюжету романа, единственные во Вселенной существа, которые могут наделять «неопределенные», «размазанные» частицы-кванты «определенностью», «схлопывать» их — этим мы, одним взглядом, погубили многие возможности нашей Вселенной, даже целые космические империи и расы. Вот и было решено пока заключить нас в непроницаемый Пузырь.

На этом сюжет, правда, не заканчивается, но, в принципе, это основа романа «Каратин» Игана. Надо заметить, что в произведении довольно мало действий. Больше размышлений героя, иногда, как мне кажется, лишних, что отягощает текст. В этом смысле выигрывает «Спин», но идеями, конечно, «Карантин» Игана.

Не понимаю, почему у книгу пока столь низкая оценка. Все-таки, жанровый тип произведения довольно редкий — это ведь не просто попадание в другую Реальность, а попадание во множество Реальностей!

Романом «Бесконечная Земля» остался очень даже доволен. Немного напомнило схожие темы в одном рассказе у Азимова и роман Саймака «Что может быть проще времени?». Это произведение (произведениЯ — если считать весь цикл целиком) пример качественно исполненной фантастики, тщательно разработанной и подстроенной под реальный мир и настоящие ситуации, чьи последствия точно соприкасаются с современной наукой и человеческой сущностью.

Ну, а представьте сами — все человечество (точнее, большая его часть) получает возможность перемещаться в другие Реальности, хотя, в контексте романа и цикла будет лучше назвать их «мирами» или «другими Землями». В самом начале первой части трилогии довольно знатный ученый нам и рассказывает про квантовую вариативность и Мультивселенную, но феномен Долгой Земли несколько необычен — все миры, что нам попадаются, те «Земли», и на «Востоке», и на Западе — все они девственные подобия нашей планеты, только без своих людей и цивилизации. Разве что на некоторых мирах на «Западе» обитают эльфо- и тролле-подобные твари — эволюционировавшие гоминиды, видимо, с нашей, Базовой Земли. Так же есть вымершая цивилизация гуманоидных рептилий, ну, и кое-что еще... Об этом позже.

Итак, большая часть людей приобретает способность странствовать по другим Землям. За десять лет процесса миграции экономика начинает трещать по швам — и из-за отсутствия налогоплательщиков/рабочих, и из-за наводнения Базовой Земли дешевым сырьем с ее сестер-близнецов; государства так же начинают разрушаться, в принципе по этим же причинам. Никакие запреты просто не смогут помочь — таковых не может существовать в природе. И все медленно подходит к тому, что наша раса окончательно покинет свою Родину и, вполне возможно, несколько уйдет назад в плане науки, техники и всего такого прочего — на это нам уже указывают в тексте.

В общем и целом, роман «Бесконечная (не понимаю, почему «бесконечная», если даже в переводе под обложкой говорят «долгая»...) Земля» оправдал мои ожидания. Это и неплохое знакомство с Пратчеттом, которого мне хотелось бы узнать по еще нескольким произведением; это и вполне сильное произведение с уже указанной тематикой; это и неплохие задатки для образования цикла и последующих продолжений, которые, как я надеюсь, будут переводиться и дальше, и остановятся на красивом числе «четыре» — день назад было только «три»...

Может быть, несколько разочаровал конец с миром-амебой (хотя, этого и следовало ожидать из начала «Бесконечной Земли» — сюжетная линия с этой амебой не была раскрыта до самого финала). Остальное же в финале интригует: на настоящих Путников начинается охота, государства будут бороться с миграцией и общинами других Земель, а город взорван атомной бомбой не пойми кем... Вообщем, если хотите познакомиться с Бакстером/Пратчеттом и провести время за качественной современной фантастикой — произведение и цикл, вполне возможно, для вас.

Первое произведение, прочитанное мною по теме кораблей-ковчегов. Все описано так, как и надо. Вполне возможные последствия освоения нового мира (открытия 26-ой аминокислоты, приведшей к изменению всех земных колонистских организмов. В сюжете есть лишь одна странность, один минус, благодаря которому эта повесть появилась на свет: идея обратного пути к Земле. Спрашивается, зачем? Чтобы привести образцы Новой Земли? Это глупо. Если земляне так долго ждали (целые века), пока корабль Большой Пес дойдет до Проциона, они могли и подождать, пока колонисты смогут построить лаборатории, все изучить и послать результаты с помощью лазера или другого средства контакта. Посылать же обратно корабль-поколений просто неразумно. На Земле ведь, как говорилось в самой повести, места не было, и ради образцов почвы и растительности лететь к прародине... В остальном же — понравилось.

Что же, пока, собранная мною тетралогия от издательства «Русич» цикла Саберхагена «Берсеркер», прочитана лишь на половину, могу уже окончательно ее оценить.

Автор представил нам довольно разнообразную Вселенную со множеством рас, где им, в особенности людям, предстоит бороться с машинами смерти под названием берсеркеры — механизмами километровых размеров, созданных для уничтожения всего живого.

Эта битва охватит наших потомков почти сразу же после изобретения способа сверхсветового передвижения, как и в пространстве, так и во времени, ведь, машины, ИИ, не остановятся не перед чем, чтобы выполнить программу уничтоженных ими же Строителей — биологической гуманоидной расы, которая и построила их.

На данный момент, прочитанный, хоть и на половину, цикл, разделился для меня на удачные произведения, и не очень. Удачные осотавляют для меня «База Берсеркера», «Брат Берсеркер», «Берсеркер» и «Берсеркер «Голубая Смерть»», ну, и средненько, хотя и на 8-му, вышел «Безжалостный убийца». Боюсь, романы, которые я сейчас прочитываю, отнесу к менее удачным, чем два последних произведения выше, отнесенные мною к средним.

Не нравится в цикле хронологическая, и, из-за этого, логическая запутанность романов и рассказов.

Интересно так же заметить, что все девушки в этих произведениях автора, описываемые по происхождению как смесь негроидной и северноевропейской рас, носят, при этом, русские имена... То есть, из этого следует, что существует целая группа миров с такой смешанной расой.

П.С. Саберхагена действительно надо назвать отцом всех Терминаторов. Где это именно можно заметить? Как уже сказали ниже, это сборники «Берсеркер» и «Брат Берсеркер». А ведь автор мог потребовать от режиссерской группы «мани» за нарушение авторских прав, и у него все могло выйти, ибо у тех же «Терминаторов» создатели «Внешних пределов» отсудили приличную сумму и строку в титрах.

Общая оценка для, все-таки, оригинального цикла — твердая девятка.

Далекое будущее Человечества... Война с расой, обитающей в открытом космосе, использование вакуума и его потайных особенностей как оружия, живые гиперкорабли, парадоксы времени, войны за будущее и прошлое. Все это наше с вами будущее, как считает Стивен Бакстер. Но, хроновойны несут с собой и исчезновение триллионов душ, и стольких же судьб, несбывшихся судеб.

Из-за того, что это рассказ, то бишь, произведение в малом стиле, не все особенности этого мира ясны, и не все персонажи показаны полностью.

Рассказ заслуживает твердую 10-ку.

Хороший пример кругов и парадоксов времени.

Что, если вы станете отцом и сыном самому себе? Такие сюжеты уже были. А что, если вы себе еще и мать, да еще и сменили для этого специально пол?

Таинственное время...

Тут кто-то в комментариях сказал, что к Галактической истории относится «Сами боги» и «Немезида». Ну, это, мягко говоря, не правильно)

А вот «Конец вечности» относится к циклу. Этому есть доказательство в «Крае Академии» и «Академии и Земля».

Не буду писать о каждой книге. Скажусь лишь, что прочитал большую часть этой эпопеи прочитал (кроме дополнений и новых циклов от других авторов, некоторых рассказов о роботах и «Звезды как пыль»). Основная трилогия, «Конец Вечности», «Элайдж и Дэниэль Оливо», рассказы о роботах, два последних романа очень интересны и увлекательны, но вот «Транторианская империя»... Нет, она тоже интересна, но в ней есть уже некоторые шаблоны, хотя, намеки на них имеются и в последних двух романах. К сожалению, видно, что кое-что писалось либо для прибыли, либо для заполнения пустоты.

Но, цикл заслуживает 10, но, из-за того, что я упомянул, ставлю 9-ку. Прости, Айзек...

«После Хайнлайна, но перед Макдональдом,

или Луна как спутник эмансипации»

Не только завершение учебно-рабочего года в педагогических материях изолировало меня на месяц от новых рецензий и отзывов, но и затянувшееся ровно на столько же прочтение «Стального пляжа» Джона Варли.

С автором я знаком по нескольким рассказам и трилогии «Гея». На территорию «Восьми миров» я ступил впервые, но общие места как для творчества Варли, так и вообще для «новой волны» или чего-то, что эту «волну» образовало, видны не вооруженным глазом. А именно проблемы сексуальности, свободы и телесности, формирующие семантический треугольник для понимания всего происходящего в романе. И, в связи с этим, тем, кому тяжело и неприятно читать про опыты смены пола, сексуальности и половых актов, посредствующих и наполняющих эти процессы, браться за «Стальной пляж» не следует. Тем более, сами знаете, какая ныне в наших широтах пропаганда с плюсами и многобуковием запрещена. Но, несмотря на обозначенную мною треугольную смысловую фигуру, половая сторона книжных событий — не самая значимая. Все это лишь инструмент, фон, пейзаж для подлинной Научной Фантастики с больших букв (как я ее, помпезно и нескромно, определил в отзыве на «Машину Трансценденции» Джеймса Ганна: «погоня за мечтой при помощи изощрения в идеях и искушении в повествованиях... Восшествие к грезным (иногда и грозным) небесам через воздвижение башни из этих самых идей и повестей»). В сложном узле из переплетений технологий, социальной инженерии, космических далей, биотехнологий и сексуальных перемен, в самом его центре, сокрыта Тайна Эмансипации. Попытка найти ключ к освобождению и осмыслению того, а что же такое свобода.

Иначе путь, который проходит Хилди, главный герой (героиня? герой, который бесполый — не знаю, какие тут ставить окончания :) ), понять сложно. Точнее «Стальной пляж» развалится на отдельные фрагменты-сценки, где центральный персонаж оказывается в разных профессиональных амплуа, гендерных личинах, с различными партнерами, детный или бездетный, готовящийся к отлету за пределы Солнечной системы или находящийся под воздействием непонятных и странных потусторонних сил. Эти осколки будут связаны только общей обложкой и авторской подписью с заголовком, ни более, ни менее. И подобное нельзя будет назвать «искусным постмодернизмом», а так, побочным продуктом писательской жизнедеятельности. Для всего этого нужно некое рамочное связывание, и его вполне задает почти экзистенциальный поиск себя.

Нельзя сказать, что Хилди в финале «Стального пляжа» приходит к схожим с героями Сартра выводам о понимании себя как чистого ничто, ответственности за принимаемый выбор, к абсурду бытия и прочим концептуальным решениям, ныне ставшим литературными и философскими шаблонами для малограмотных, но жаждущих денег и славы на интеллектуальных рынках писакам. Нет, но Хилди самими своими практическими актами, поступками, не очень осознанными и продуманными, напоминает главного героя из пьесы французского экзистенциалиста «Господь Бог и Дьявол»: он преобразует свою жизнь в игральную кость, по каждой случайно выпавшей стороне которой, словно по метафизическим лекалам, обновляя и переделывая свою жизнь. И в поисках счастья, себя и (само)признания приходит к тому, что на Луне и в старых человеческих восьми мирах ни того, ни другого, ни третьего он (она/оно) не найдет. Необходимо покинуть пределы комфортного, но не очень стабильного стального пляжа на краю двойственной бездны, состоящей из странно оккупированной пришельцами Земли и бездонного необитаемого космоса за пределами Облока Оорта. Это и проделывает Хилди в конце книги.

Но стойте, а причем тут вынесенные в название Хайнлайн и Макдональд? Хайнлайн присутствует в книге Варли в разных обличиях. И недоделанный звездолет, и сами романные события то здесь, то там отсылают и к имени легендарного мэтра, и к его «Суровой хозяйке». Ведь и в ней Луна была специфической, но ареной освобождения человечества от оков «скрепного» прошлого. То же самое потом воспроизведет Йен Макдональд в своей трилогии о клановой Луне, правда, без особых отсылок на Варли или Хайнлайна. Но пусть этих сносок или намеков у нового художника-покорителя земной соседки не шибко много (или вообще нет), но важнее другое: все трое образуют единую традицию, сияющее созвездие, которое как маяк направляет ищущих свободу в сторону от притяжения Земли, навстречу к ее холодному серому спутнику. Но и тот суть лишь начало для окончательного, но никогда не заканчивающегося освобождения человечества от былых оков.

В диалоге Платона «Федон», где исследуется природа нашей самости и загробной жизни, мелькает следующее мнение. Один из учеников Сократа отстаивает точку зрения, что душа — это гармония тела. Телесного и психического. Конечно, философ, расколовший античную философию на досократическую и после, смог разумно и логично переубедить своего духовного сына. Но метафору гармонии как души можно применить, к примеру, в литературе. Особенно фантастической, где авторам научной или не слишком вольной фантазии нужно привести к гармонии и равновесию портреты персонажей, сюжетные линии, писательский язык, и, разумеется, фантастический пейзаж.

Дело это не из легких. Вложить душу в книгу или даже рассказ таким способом тяжело и трудно. Порой и маститые авторы допускают провалы в гармоническом рождении души своих творений. На мой взгляд, достаточно претенциозная трилогия Грега Игана «Ортогональная вселенная» являет собой не самую высокую гармонию. Замысел порождения не просто научной фантастики, а «фантастической науки» слишком вскружил голову старику Игану. И как бы я не ценил некоторые его рассказы («Учись быть мною», «Ров», «Соломинка, подхваченная ветром» и т.д.) и энное количество романов («Лестница Шильда», «Диаспора», «Город перестановок»), не увидеть значительные минусы в этой трилогии нельзя.

Что, собственно, не так? Сага о вселенной, где временное измерение ведет себя как пространственное, из-за чего возникает целый ком поразительных отличий от наших скучных мирков, начинается с достаточно удачного романа. С «Заводной ракеты», большая часть действий которой происходит на родине диковинных и гибких пришельцев. У них намечается конец света, который должна остановить сумасбродная задумка местной «бастардки» и гения физики — Ялды. Она предлагает запустить в космос целую гору, который станет кораблем-поколений с обратным эффектом парадокса близнецов. Там избранные должны придумать способ спасти сородичей на умирающем мирке. В «Заводной ракете» проносится целая череда самых разных и интересных событий с фоном в виде сложного и несправедливого социального устройства инопланетян (в связи с биологической природой оных, от которой радикальные фемки облысеют в силу ужаса и лютого негодования) и живыми персонажами. Правда, пришельцы, несмотря на физические и биологические различия вышли слишком уж похожи на людей. Наверное, тут не столь бедность фантазии австралийского «твердого» фантаста, сколько его общий посыл на универсальность человеческого (вспомним его постлюдей). Так или иначе роман вышел бодрым, богатым на всякие ходы в сюжете, описания мира, интересных героев и объем в разумных пределах. То есть гармония имела место быть. Вот со второго романа назревают явные проблемы с ней. Иган хочет продвигать и развивать далее физическую фантастичность описываемого мироздания с научной хроникой его исследования, что, разумеется, хорошо. Но этого элемента так много, что начинают страдать иные пазлы от общей гармонии картины. Сюжет в меньшей степени, а в большей персонажи. Если живость Ялды и иных «людей» из первой книги достаточно хорошо отложилась в голове, то «ребята» из «Вечного пламени» и «Стрел времени» очень быстро выветрились в небытие. Но конфликт повествования вытаскивает вторую часть трилогии из болота скукоты и серости, ведь горная ракета стоит на пороге мальтузианской катастрофы. И новым персонажам придется решать — либо «рациональный» геноцид, либо радикальное изменение своей природы с дальнейшими последствиями для культуры и социальных устоев. Своеобразная дилемма Биологической Сингулярности. А последний роман, к сожалению, не может похвастаться каким-либо конфликтом повествования и уж тем более интересными героями. Ни того, ни другого. Скука и тоска, которая растянула прочтение мною финальной части саги на полгода, если не больше. Действие происходит крайне медленно, научная хроника стала чрезмерно затянутой и невыносимо пустой и серой, без научного же энтузиазма и полета фантазии. Главная фантастическая идея (которая одновременно и сюжетный конфликт) уже частично встречалась у Игана в том же рассказе «Дневник, посланный за сотню световых лет», но подана вяло и неинтересно. Окончание не шибко достойное красоты и гармонии первого романа. «Стрелы времени» совсем без души, что, конечно, плохо. Но планета спасена, сюжет саги завершен.

Что можно заключить в общем? Крайне претенциозная с большим потенциалом задумка совершенно отличной от нас вселенной с наукоцентристским взглядом на нее. В принципе, разобраться в этой альтернативной физике можно и не технарю, но, видимо, некоторые оттенки смыслов и замыслов от меня ушли. К сожалению или счастью. Так или иначе мир в общем и целом понять можно, вместе с его красотой и удивительностью. Да вот только сюжет трех романов далеко не всегда располагает к боле подробному и глубокому изучения этого мира. Плюс, как я уже сказал, слишком уж человеками вышли эти нечеловеки, хотя любопытны подходы Игана в их физиологии и социальности. Хотелось бы большего размаха и иных разумов, как в той де «Диаспоре», но тут писатель решил сделать более камерную вселенную, что ли. Не знаю. В общем, поклонники и лютые фанаты Игана, а также самые «твердолобые» любители «твердолобой» фантастики — сюда. Остальные могут остановиться только на первом романе.

П.С. Voyual, как всегда, спасибо за безвозмездные переводы. Регистрируйтесь на его сайте и читайте переводные романы и рассказы Игана и не только ;)

«Философия означает — быть в пути. Ее вопросы существеннее, чем ее ответы, и каждый ответ превращается в новый вопрос.» (К. Ясперс)

... А еще Яперс писал, что человеку с самого раннего детства свойственно философствование, и познать философию можно лишь на практике, через философствование. То бишь размышляя о структуре бытия, сознания, науке, личности и общества, взаимосвязях между ними и прочих вопросах, ответ которым не 42. Хотя... Именно это «хотя» и наступает в мире, которым овладела эпоха постмодерновости, всеобщей деконструкции и построения чудовищных симулякров. Вещей, которые не вещи; понятия, оторванные от реальности. Именно о философствовании над эпохой постмодерна и симуляций, ее составляющих, трактат Жана Бодрийяра «Симулякры и симуляция». Кстати сказать, автор открещивается от ярлыка постмодернистского философа.

На самом деле, книгой я несколько обманулся. Не заставил себя проверить ее бэкграунд, а все как оказалось. Без некоторого знания предыдущих работ Бодрийяра, которые я теперь вынужден буду прочесть, трудно проникнуться всеми его теориями в «Симулякрах и симуляции». Таких, как «Общество потребления» и «Символический обмен и смерть». А еще плюс ко всему у писателя-философа крайне своеобразный и особенный стиль письма и подачи информации. начнем с того, что, опять я прогадал, книга оказалась сборником статей. А тема, которая взята за основу, явно нуждается в большей унификации и централизации. Здесь жанр отдельных статей явно не подходит. Была бы единая книга с прологом и эпилогом, а в середине можно и главы-статьи сделать было. А сам язык? Черт, столько терминов, в том числе выдуманных самим Бодрийяром. Ладно автор, но переводчики, издатели да редакторы — удосужились бы сделать сноски. Хотя бы пару-тройку штук. Так или иначе, вам понятно, что чтение не развлекательное. В принципе, это понятно и без моих пояснялок — это же публицистика и философия. Но такую сложную тему, как природу постмодерновости, надо обсуждать с более доступным языком.

Но это все мои обывательские мелочные недовольства. «Симулякрами и симуляциями» я в общем и целом остался доволен. Все на злобу дня, от информационного пространства, в котором информации как синонима истинного или хотя бы ложного знания больше нет. Диктат рекламы. Общество и конгломерат человеческих знаний, чья природная суть начинает меняться под действием источников постмодерновости. Умерщвление университета и даже власти...

Но знаете что? Пусть это и очень увлекательное чтение, даже без должной систематизации и доведение до состояния нормальности языка, все равно все происходящее, думается мне, каждый человек замечает. Или каждый более-менее внимательный. Скорее чувствует, даже. Не осмысляет на уровне рацио, а каким-то квалиа ощущает. Ощущает, что вокруг него пустота и что старый-понятный-добрый мир исчез(ает). Что СМИ давным-давно перестали доносить факты. Зачем их собирать из реального мира, если можно взращивать их уже в самом СМИ-пространстве? Да и сама грань между фактом и его интерпретацией как-то стерлась. Впрочем, а была ли она когда-то вообще? Чувствует, что фетишизм и вещизм дошел до какой-то шизофренической стадии. «Реальность переосмысливается через ее остаток. Нормальность через сумасшествие» — примерно так у самого Бодрийяра. Люди и вправду стали организовывать свою жизнь по потребительским уравнениям-функциям, дабы довести потребление до бесконечности. Даже свой ум выстроить идеально удобно и максимально эффективно для потребления. А все ради чего? Зачем фетиш-бытие так определяет сознание и наоборот?

И вот великий русский вопрос — что делать? И ответ вполне русский, как и у автора, — нигилизм. Базаровщина. Но разве не Жан Бодрийяр же упоминает, что антитеатр восходит к отрицанию театра и т.д., и в этом смысле не является чем-то уникальным? Если сам театр поглощен, то не поглотит ли и антитеатр всемогущее цунами симулякров? Отрицать и ломать, строить новое, но не модерновое и уж тем более не постмодерновое. Думаю, мы уже испытываем нужду в таком постмодернизме, который деконструирует априори деконструктивный постмодернизм. То есть постпостмодернизм. Хватит уже пустых смыслов и смысловой пустоты. Бессмысленного воспроизводства гиперреальности. Систематизированная антисистематизация... Настала пора чему-то новому, если что-то новое, кроме вечных римейков старых кинолент, о которых тоже вспоминает французский социолог и философ, еще может быть.

Но это все из пустого в порожнее. Простите за философствующую прокламативность. И некоторую пафосность... Я что хотел этим сказать, на что ссылаться в своей деконструкции отзыва? Жан Бодрийяр написал красивую работу, но которой жуть как не хватает единой линии размышления, большего числа примеров, чуточки доказательности в умозаключениях и независимой от прошлых книг автора подачи материала. Но о нашей звенящей пошлости (не могу избавиться от этой цитаты) постмодернизма, такой, черт подери, привлекательной в ее низведении всего к ничему, прекрасно пишет Виктор Пелевин. В гораздо большей степени понятней и доступней, и даже с предоставлением целого плана действий по поводу убегания от наступающего диктата пустоты. И упомянутый француз, правда не Бодрийяр, но в рецензии на роман Пелевина, Ги Дебор, также объясняет текущую ситуацию гораздо более доступнее, красочнее, целостнее и вызывающе на ответ реальности постмодернистского диктата капитала!

Один из ранних рассказов Грега Игана под заглавием «Как она смеется, что она говорит», можно отнести к тому типу творчества данного «сверхтяжелого» от научной достоверности пласта писателя, в котором он доказывает в первую очередь свое писательское, а после уже фантастическое начало. Примерно также, как и в другом его рассказе — «Ров», где Иган, в прочем, как и здесь, поднимает проблемы не проблемы прогресса и воздействия его на общество, не экологические моменты, не ИИ/Контанктные нотки, а вечные проблемы человеческого бытия. Только вот в уже названном «Рве» это была проблематика чужого и многочисленных границ, которые так охотно воздвигает человек между представителями своего вида кровью, идиотскими мировоззрениями и экономическими интересами, а здесь тургеневского толка и высоты вопрос конфликта, непонимания поколений. В данном случае главного героя, отца, и его сына, плюс сопутствующие вытекающие — жизнь в эпоху перемен, маленький человек и уже фантастического разлива Иган успел затронуть и проблему ИИ с самосознанием. Но вот только если «Ров» с одной глобальной проблемой по-чеховски справляется гениально и кратко, то в данном случае небольшой объем такие социально-личностно-бытийные вопросы не помогает решить, да и показать лаконично и во всей красе. Повествование обрывается чуть ли не на полуслове. Хотя, безусловно, «Как она смеется, что она говорит» — лишь начало творческого пути Грега Игана, и далее краткость и емкость у него в малой прозе совмещаются гораздо лучше, поэтом рассказ и заслуживает высокой оценки.

И да, добавлю, что в данном случае «отцы и дети» — люди и почти-постлюди, время перемен — наступающая Технологическая и Биологическая Сингулярность, а маленький, и в чем-то лишний человек — немодифицированное «мясо», которому найти свое место в мире, захватываемом волной автоматизации и трудового замещения, все сложнее и менее реалистично... Таки наше ближайшее дивное и не столь новое будущее.

«Мемориальная премия Джона Кэмпебелла», на мой взгляд, остается самой актуальной в мире литературной фантастики на сегодняшний момент. Актуальной из-за своей непредвзятости, ведь номинантами и обладателями ее становятся авторы, чьи произведения действительно можно назвать красивыми, неординарными, впечатляющими и интересными (т.е. данная премия не те более известные в нашем литературном гетто бренды, к сожалению скатившиеся в подбор победителей под политически корректную значимость). Поэтому я, не боясь разочароваться, частенько использую данный ресурс в качестве поиска новых романов, которые стоит прочитать. И пока что примеры в виде «Первых пятнадцати жизней Гарри Огаста» Норт, «Странных тел» Теру, «Осама» Тидхара лишь подтверждали мой выбор премии Кэмпебелла как путеводной нити в новинках научной (или не совсем) качественной фантастики. А это еще не считая целого ряда книг, выбор которых в качестве победителей или даже номинантов совпал у меня с мнением жюри (призовые места тут занимали «Загадка трех тел» Цысиня, «Город перестановок» Игана, «Город и город» Мьевиля, «Островитяне» Приста, «Заводная» Бачигалупи и многие, многие другие), и еще большего списка лишь готовящихся к прочтению...

В этот раз я решил прочесть роман, взявший премию в прошлом году, за авторством ранее мне неизвестной писательницы Элеанор Лерман, под заглавием «Radiomen» («Радисты»). И, к некоторому моему разочарованию, видимо, в этот раз выбор премиальной коллегии несколько сбился с пути истинного. Дал сбой. Черт, в их перечне была «Новая Луна» Макдональда! Настоящий же шедевр! Да и еще несколько вещей, которые на русский не переведены, мною не изучены, но могут оказаться более интересными, нежели чем данная книга.

Нет, «Радисты» — неплохой роман. Не плохой, но и не идеальный. И уж точно не шедевриальный. Небольшая по объему, но вместе с тем затянутая и чересчур монотонная история, где смешались мифы о мифах догонов, ирония над сектами по типу саентологов и несколько неудавшийся Первый Контакт. В центре истории — девушка по имени Лори Перцин, в детстве встретившая в квартире своего любимого дяди Ави, радиолюбителя и искателя инопланетных посланий, размытый образ чего-то из явно не нашего мира. И уже в зрелом возрасте, в почти что нуарных пейзажах бедных районов Нью-Йорка с частыми отключениями отопления и сносом домов отдыха для рабочего американского класса, после сеанса у экстрасенса и звонка с любительского ночного радио-шоу, ей вновь придется вспомнить полузабытый случай из детства. Случай, который слишком серьезно интересует общества «Голубое Осознание», всерьез считающее человечество потомками высокоразвитой инопланетной цивилизации. А с появлением в этой истории догонской собаки все обернется и того более необычным поворотом в виде инопланетного богоискательства в космическом радиоэфире...

Жаль только, что с подобной интригующей фабулой, «Радисты» Лерман сильно сдают позиции в итоге. Персонажи, к сожалению, мало раскрываются. Даже главная героиня. Кажется, что повторений описания ее обычного рабочего дня бармена слишком много, чем всего остального — поиска инопланетных посетителей, разгадки догонских секретов, деятельности псевдорелигиозной секты Осознанников, раскрытия тайны пришельцев-теней... Мало фантастики. Чуть больше литературы, но не настолько, чтобы стало многим лучше. Как мне думается, планировавшегося романа-иронии о сомнительности веры что людей, что пришельцев, что всех разумных существ не вышло. Точнее, вышло не совсем так, как надо было. Вместе с тем все равно читалось с интересом, и каких-то иных конкретных минусов назвать не смогу. Зато дополнительный плюс можно втиснуть — про советскую космическую программу еще помнят за бугром.

Роман Рэйнбоу Роуэл «Звонок в прошлое», как сразу хочу заметить, по большей части — никакая не фантастика. Я бы даже сказал совсем не фантастика.

Да, разумеется, к прочтению данного произведения меня привлекла аннотация с указанием на возможный фантастический элемент — внезапно проявившаяся после ссоры с мужем у старого домашнего телефона главной героини соединять ее с Нилом двадцатилетней давности — с тем Нилом, который еще не стал ее мужем. И несмотря на то, что значительная часть всей книги посвящена именно этим самым разговором, «Звонок в прошлое» не становится из-за этого НФ-книгой или еще какой-либо фантастикой. Ведь разговоры с Нилом-из-прошлого хоть, казалось бы, и нужны сюжетно, на финал, эпилог романа, вполне предсказуемый, никак не влияют. Более того, из-за невероятно огромного наличия различных флэшбэков в произведении Роуэл, эти самые телефонные «передачи информации из будущего в прошлое (и наоборот)» можно рассматривать как воспоминания из прошлого, если вам так будет удобней. Так что, повторюсь в третий раз, «Звонок в прошлое» не о звонке в прошлое. Он об отношениях. И нет, это и не любовный женский роман, хоть роман действительно написан женщиной (но не только для женщин). Это довольно обычная, но важная история о том, с какими трудностями сталкивается любовь. Как любовь по-разному могут рассматривать оба партнера. Кто и сколько должен жертвовать ради любви, и вообще, стоит ли она того (мой ответ и Роуэл — конечно стоит). И не подумайте насчет сексизма, но женский взгляд на вот такие вот проблемы мне был всегда интересен.

Поэтому ставлю роману довольно высокий балл. Не фантастика, реализм, ну и что? Зато интересный, поучительный. Даже увлекательный, как ни странно. Без явных минусов, пусть и довольно предсказуемый. Прочесть стоит людям, которые таки переживают некоторые смятения и трудности в отношениях. Ну, как вариант ;)

2017 год начался, да и идет сейчас для меня не самым насыщенным в плане чтения. Зато и особых разочарований пока не было, впрочем, как и духовных восторгов. Средний Кафка, средний, пусть и добротный Бэнкс с «Безатказным арудием» и «Осиной фабрикой». Некоторые надежды на нечто большее были возложены на роман «Дерево лжи» Фрэнсис Хардинг, который я, наверное, около полугода ожидал. И... тоже получил свой середняк.

Хорошая книжка для подростков с определенной исторической достоверностью в плане рисуемой эпохи (да, один-два факта для себя узнал, но сказать, что исторический фон проработан и детализирован до невероятного качества — нет), живыми персонажами, сюжетом с интригами. И моралью, что является большим и немаловажным плюсом. Есть и проблема гендера в истории, читай феминизма — но в первой половине книги подается она очень грубо и чересчур не тактично, на мой скромный взгляд. Ближе к финалу, а особенно после удавшегося у Хардинг неожиданного сюжетного хода, данная проблематика уже смотрится очень даже к месту вставленной. Фантастический элемент — на уровне, но опять же были ожидания большего...

Книжка читается быстро и не без интереса. За ночь ее осилил. Другое дело, что роман вышел очень и очень средним. Ни коем образом не выдающимся. Где-то и недоработанным, особенно в плане фантастичности. Подростковое, одним словом, произведение. Но качественное.

Первый опыт Уилсона в крупной форме под заглавием «Скрытое место» («A Hidden Place») я считаю довольно удачным.

Роберт Чарльз и его стиль сразу же узнаются. Двойная линия повествования, минимальное заострение внимания на фантастическом допущении, реальный мир как основной пейзаж и, разумеется, отличная социальная сторона произведения. Более того, можно сказать, что вышла книга в жанре реализма о временах Великой Депрессии, своеобразный уилсоновский вариант «На дне» (хотя бы в плане подборки главных героев). Кстати, герои тоже вышли на ура — интересные и живые, пусть в следующих работах автора у него уже получалось лучше с проблематикой и характерами персонажей — глубиной, то бишь. Но и здесь, в самом начале творческого пути, вышло на качественном уровне. Фантастическому элементу уделено, как я уже упоминал, минимум внимания — в этот раз, первый, даже меньше. И «Скрытое место» от этого хуже не стало. Скорее наоборот.

В итоге приходим к тому, что дебютное творение Роберта Уилсона, который в будущем покажет «спиновскую трилогию» и «Слепое Озеро» (собственно, источник грядущего «Спина), «Жатву» и «Мост через годы», «Мистериум» и другие интересные работы, оказалось очень уверенным и продуманным стартом. Красивый роман с элементами историчности, пейзажами далеко не самых лучших дней Америки и человечества, в которых, призывает автор, люди все равно должны и могут показывать лучшую свою сторону. Ведь, возможно, сделав это, в мир грязи и разрухи сможет явиться чистое и светлое чудо. Чудо, которого человек должен быть достоин.

На днях завершил прочтение романа Куркова, завершенного и опубликованного (неким) Б. Батыршаным «Третий Меморандум».

Надо сказать, что впечатление остались в определенном смысле двойственными. Книга ни в коем случае не плохая. Это не то попаданчество, про которое Батыршин в предисловии сразу сказал забыть во время прочтения «Меморандума...». Действительно, уровень другой. Более высокий, более качественный. В конце-концов интересный и сделанный в манере Куркова, которая мне понравилась и запомнилась еще после его «Истории Галактики» — своеобразная псевдодокументалистка/псевдохроника, только здесь выраженная в некоторой основной линии повествования с добавлением элементов-отрывков дневников главных героев и различными научно-историческими работами, якобы написанных спустя значительное время после событий романа. Правда, начало «Меморандума...» меня немного отпугнуло — скажу честно, подумал, что сейчас начнется недописательское попаданческое чтиво, ан-нет. И также немного спугнувшее меня и вновь упомянутое в предисловие Бытыршиным литературное альтер-эго Куркова — Казаков, снова оказалось ложными страхами. Сюжет, хвала небесам, не строится вокруг одного «супергероя-мастера-на-все-руки-великого-лидера», да и его исключительность всегда ставится под сомнения в постоянных политических (иногда лишь «политических») склоках и спорах главных героев, которые выглядят иронично и приносят свою долю юмора.

Без минусов, конечно, не обходится. Только вот не все из них, которые я сейчас перечислю, выглядят так уж однозначно. Например, опять же, в который раз упомянутые в предисловии, многочисленные отсылки. Главным образом, к Стругацким. Сам Курков их и упоминает не раз в романе, да и все эти Эксперименты, Хозяева, былые культуры, попытка построить новое общество — не вспомнить «Град обреченный» братьев вряд ли кто сможет. В данном случае автор-то не исключение — у нас как советская, так и сегодняшняя российская фантастика (может, и вся литература, но, говоря о фантастики России сразу вспоминаем «СТАЛКЕР» и всякие межавторские недопроекты по Стругацким) делится на эпохи ДО и ПОСЛЕ Стругацких. Поэтому неудивительно, что припомнил я и средненький «стругацкий» роман Громова «Феодал». В «Меморандуме...» сложно не разглядеть и самого Куркова — его «История Галактики», опять же. И упомянутая в тексте героями работа Карсака «Робинзоны космоса», разумеется. Но это скорее уж мое личное дополнение, чем минусы. Основной же недочет сего произведения — его незаконченность. Основные социальные идеи, Меморандумы и т.д., попытки и способы построения общества нового типа, так и остались вне сюжета книги. Возможно, что сам Курков не очень хотел ставить какую-либо точку в своей работе — не зря в послесловии от все того же Батыршина мы узнаем о пожелании автора «расширить усилиями молодых фантастов своей вселенной». «История Галактики» также являет собой попытку создать некий шаблон для создания другими межавтрского цикла. В общем, так или иначе, но не завершен «Меморандум...» в своих основных моментах.

Тем не менее рекомендую книжку к прочтению — это добротная российская фантастика, которая имеет право на то, чтобы ее знали. Достойного у нас сейчас мало, поэтому почему бы и не ознакомиться?..

Не устаю повторять для себя и вообще, что Лукьяненко, во всяком случае ранний, один из, если не лучший, российский писатель-фантаст.

В пучине 90-ых и в начале 2000-ых, когда прилавки букинистических и книжных были завалены недопереводами неизвестных и известных западных фантастических классиков, русская фантастика переживала далеко не лучший период. Вроде бы, и запреты все канули в прошлое — но разбежались некоторые уж слишком (например, тот же БНС с его «Поиском...» и «Бессильными»). И на фоне явного нелитературного, неинтересного и халтурного чтива, появляется такой автор, как Сергей Лукьяненко. Да, его можно попрекать за последние работы, явно уже нацеленные на массовость и гонорар, за неидеальность более ранних произведениях, об одном из которых я сейчас хочу поговорить, но тем не менее именно данный фантаст был символом зарождения новой российской фантастики (не про «СТАЛКЕР» с «Метро» идет речь).

Итак, хочется рассмотреть роман-эпопею явного космооперного характера — «Лорд с планеты Земля». Разумеется, в ней есть свои минусы и огрехи, да и трилогия эта похуже будет других фундаментальных работ Лукьяненко, но «Лорд...» — первое, насколько мне известно, крупное произведение в стиле космооперы на постсоветском пространстве. Именно космооперное — не космический боевик или просто роман с космическими пейзажами, а именно классическая космоопера с принцами да принцессами, пиратами, бластерами с удивительными мечами и даже путешествиями во времени. Правда, несмотря на первенство в России, «Лорд...» все же не догоняет стилистически и психологически, как я мог понять из некоторых отрицательных отзывов, классические космооперы Запада. С психологическими деталями соглашусь, но... Но пойдем по трем частям по порядку.

1. «Принцесса стоит смерти» — полностью шаблонный сюжет с героем-землянином хоть куда, быстрым повествованием без особого уделения внимания на психологическую, собственно, сторону основного персонажа повести. Зато уже виден тот красивый мир и Вселенная «Лорда...», благодаря которой появилась...

2. «Планета, которой нет» — вот он, маленький шедевр и жемчужина автора и его романа-эпопеи. Сюжет, полный непредсказуемости, интриг, интересных идей и героев, с проработанными внутренними сторонами, так сказать, персонажей. Без особых шаблонов, с неожиданными откровениями о мире «Лорда...».

3. «Стеклянное море» — завершающая часть романа-трилогии, которая разочаровала меня сильнее «Принцессы...». Невнятность, не всегда ясные поступки героев, логические ляпы, вытекшие еще из «Планеты...», портят всю эту повесть. Не помогают тут мотивы с отсылками к «Прекрасное далеко» (хотя и это можно считать минусом, но тут уж личное дело автора), Отрешенными, иль, как их... Из портящего все сразу вспоминаются: концовка с непонятностями по поводу главного героя, точной мотировкой Отрешенных и, разумеется, «проблемой недостаточности человеческих единиц в борьбе со врагом». Нет, ну серьезно, в космической войне, по мнению Сергея, главное — количественный состав войск? Не технологии ли с количеством вооружения и автономных единиц? Не контроль ли над ресурсной и территориальной стратегической базой? Нет, конечно же... Из этой нелогичности и того, что лучшее придуманное землянами будущего — это засеять прошлое, да так, чтобы оно чуть тебя не стерло из времени, да еще и не согласилось помочь в войне? Н-да...

В основном, цельный общий балл поставил высокий лишь за вторую часть романа, тогдашний прорыв и скачок для отечественной фантастики и просто за ряд неплохих оригинальных идей и мотивов. А так у Лукьяненко есть и получше вещи.

Вот и подошел я после трилогии «Спин», романов «Биос» и «Gypsies» («Цыгане») к «Мосту через годы».

Как и «Цыгане», это произведение Уилсона я решил читать на языка оригинала. И по сравнению с языком в «цыганском» тексте, слог «Моста...» оказался достаточно сложным. Быстрого прочтения не вышло, и весь процесс затянулся на пару месяцев, подойдя к концу только сегодня.

Как и в «Цыганах», в данном романе Роберт Уилсон уделяет больше времени психологизму, проблемам своих героев, их переживаниям, которые вышли чуть более глубинными, нежели в уже указанной работе автора. Там я бы назвал бытовавший там психологизм каким-то «бытовым» — незатейливые мысли подростка и его матери в распадающейся семье. Остальным, более интересным героям, почти не было уделено времени на подобный анализ, так что вышло все крайне однобоко, скучно, не захватывающе и с фантастической точки зрения дела обстояли тоже сухо. Зато «Мосте...» все эти отдельные пункты выглядят если и не в разы, но во всяком случае лучше. Не шедевр, но и выше середнячка.

На фоне прыжков из 60-ых в 80-ые и наоборот Тома Уинтера, его желаний сбежать из выживающей его реальности и начать все сначала, перед нами разворачивается и анализ с мыслями и историей во многом схожего с Томом персонажа — Билли Гаргалло. Он — такой же маленький человек, который также ищет всех возможностей спастись из мира бесконечных войн за территории (затопление земель из-за таяния полярных шапок в 22-ом веке). И самое главное, что, казалось бы, антагонист по ходу разворачивающихся событий романа, Билли оценен Уилсоном неоднозначно, и во многом он такой же узник обстоятельств и судьбы, как и Том, и ему хочется посочувствовать даже в большей степени.

Так что сюжетная линия со всем персоналием, их мотивами, мыслями и судьбами вышла вполне успешно на фоне некоторых других уилсоновских работ. Фантастический элемент, правда, не сказать, что очень впечатляющий и неординарный, но тоже вышел на уровне (заметил в моментах по путешествиям во времени кое-что общее с «Патрулем...» и «Коридорами времени» Пола Андерсона — как понимаю, отсылки к мастеру и ход такой, чтобы «не заморачиваться»).

Поэтому, если можете потянуть язык посложнее, чем в «Цыганах», и дальше хотите знакомиться с автором, «Мост через годы» — как раз для этого. Красивая, но не шедевриальная фантастика.

Писать много про «Капитул Дюны», думаю, особого смысла нет.

Последний роман оригинального цикла о планете Дюна, которая на самом деле Арракис, а после и вовсе Ракис, особо мне и не запомнился. Хотя нет, вру. Запомнился нудным и трудным прохождением каждой страницы, что затянулось как минимум на месяц. Винить в этом переводчика? По-моему, данный вариант, которым многим пользуются, пытаясь оправдывать не самые лучшие впечатления от прочтения инлита, в большинстве случаев глуп, так же, как и здесь. Да и Фрэнк Герберт вроде бы ничего плохого со своим заключительным творением не сделал — ну да, затянуто, но ведь это продолжение «Еретиков...», которые читались более-менее.

Вообщем, опять затягиваю. Вывод по роману и циклу такой — на последних его частях, саги о Дюне, имеется в виду, лучше делать паузы на какое-нибудь другое(/ие) произведения, рассказы, повести, иначе все книги о судьбе людей Вселенной Арракиса покажутся вам затянутой однообразной тягомотиной, и у вас не получится заметить определенные важные моменты и мелкие детали, которые пригодятся для знакомства, скажем, с продолжениями «Капитула...». Мне, чтобы заметить эти самые детали, пришлось прибегнуть к Википедии, каюсь (хотя сюжетную линию с лицеделами я не проглядел).

«Последняя цитадель Земли» это первое прочитанное мной крупное произведение Генри Каттнера и Кэтрин Мур.

Надо сказать, роман довольно средний, без особых интриг и сложностей в сюжетной линии, не слишком на ура проработанными персонажами. Но что-то в нем все же есть, что заставило меня поставить вполне себе твердую «семерку». И дело тут не только в том, что в свое время, конечно, это было недурным и оригинальным романом (хотя по сути — расширенной повестью). Есть в «Цитадели...» какие-то нотки и тот шарм, что увидел я в захватившем мое сознание произведении Грега Бира «Город в конце времен». В чем-то у романов явно перекликается сюжет (одинокий город далеко в будущем, умирающая Земля, сюжет со снами, выращенные искусственно люди, богоподобные существа). Да даже в оценке и количестве оценивших. Но что-то привлекательное в романе все равно есть, но это «что-то» не позволяет мне забыть про минусы и не слишком особенную-то фантастическую идею.

Вообщем, практически полностью заслуженная оценка. Времени потраченного не пожалел, так что и вы прочтите.

Почему-то все очень гневаются на «Почтальон»'а в виде фильма, но книгу возносят до небес. Лично мне и экранизация, и бриновский оригинал принесли в купе двойное удовольствие, а и у того, и у другого есть и свои минусы, и свои плюсы.

Прежде всего, здесь Брин показал себя как писателя, умеющего строить характеры героев, их переживания и показывать такие моменты читателю, чтобы пробудить у них сопричастность к маленьким радостям и печалям людей, переживших Крах Всего. Тут же, сразу, хочется добавить, что, конечно, люди эти — американцы, по-этому, и писалось, и снималось для них все. Тем не менее, пусть и в книге очень большое внимание уделено причинам войны, тому, кто это начал (мы), тому, кто победил (они). Фильм в этом плане мне нравится больше — потеряв некоторые сюжетные линии романа, добавив любовную тематику и заострив внимание на борьбе с фашистами-хольнистами и человеческим взаимоотношениям (гораздо более, чем этого хватает в книге), кино-«Почтальон» для меня лично выигрывает в соперничестве с оригиналом. Зато книга подробно рассказывает и о предвестиках войны, о том, как шла Третья и Последняя Мировая, о странной породе гепардо-пум (спасибо Брину, что не лев, как в фильме), об общем нравственно-моральном упадке, как кто восстанавливается и выживает там. Но за всем этим обилием подробностей и общему сюжетному разнообразию, романный «Почтальон» погублен отсутствием более четкой и конкретной концовкой, которая есть в фильме и очень вписывается в него.

Так что, и книжный, и киношный, «Почтальон» хорош. В подробностях и реалистичности, правда, побеждает книга, в чувственности и активности — фильм. И, что страннее всего для меня, в американской патриотичности одерживает верх именно роман! Но Дэвид Брин проявил себя по полной и в виде сценариста, и в виде писателя.

В перерывах между работой решил побаловать себя все-таки романом «Танцор Января». Хочется сказать, что разочарования от этого не почувствовал, ровно как и каких-то неоправданных ожиданий, но... Обо всем постепенно.

Начало цикла, который я точно прочту весь по мере выхода самих книг, положено неплохое; вроде бы, и обычная Вселенная с артефактами Ушедшей Бог Знает Куда Расой, команда небольшого экипажа, их разыскивающая, расселившееся по звездам Человечество... Но именно из-за ирландского колорита, выбранного стиля повествования и многоликости сюжета, «Танцор...» выделяется из общей кипы космоопер.

Чего-то, может, первому роману цикла «Спиральный Рукав» и не хватает, но на восемь достойных баллов, поднимающих его вверх по отношению к произведениям добротной золотой середины, все присутствует. Кстати, о НЕприсутствии чего-то в данном произведении, а именно — фантастичности. Ну, не скажите. Вполне хороший фон и элементы НФ. Все есть, и этого всего — в меру. Более того, элементы фантастики гладко вписываются в сюжет, поддерживая его на должном уровне. Чего-чего, а этой фантастики фантастики вполне хватает. А несказанное будет сказано потом. Осталось-то только подождать следующих книг саги...

Необычный роман Саймака «Выбор богов» необычен тем самым, что затрагивает в своей основе тему Бога и религии как основную.

Слегка схожий с такими произведениями автора, как «Проект «Ватикан»», «Что может быть проще...», «Круг Замкнулся» и даже дилогией Симмонса «Песни Эндимиона», данная книга объединяет в себе различчные идеи, которые создают приблизительно следующий сюжет... Большая часть Человечества исчезла или похищена. Остатки стали самыми настоящими долгожителями, а их потомки — обладателями парапсихоспособностей, например, переходам между мирами. Люди в небольших поселениях, утоляющие скуку лишь рассказами искателей приключений со звезд и даже беседами с пришельцами, живущие рука об руку с верующими роботами, наконец-то узнает, куда же делись остальные люди, и чего они, исчезнувшие, хотят... А финал романа оправдывает все название, ведь в конце механические богоискатели все-таки находят свое божество...

В итоге перед нами, читателями, предстает роман с интересным сюжетом и суммой идей, с долей иронии на тему Бога и веры.

Дочитал сборник произведений Шекли в серии «Гиганты фантастики» — семь романов и пару десятков рассказов, среди которых есть и «Цивилизация статуса». В данном отзыве хочу оценить все, по возможности, эти произведения, ставшие дорогим томом от «Эксмо». Отдельно скажу этой антологии спасибо за то, что в ней я обнаружил несколько рассказов и роман, названия которых забыл, а здесь обнаружил и наконец прочел.

У Роберта Шекли сочетается и ирония, и юмор, и оригинальные идеи, и интересные сюжетные ходы — все то, что было тогда, в «Золотой век», надеюсь, не последний, Научной Фантастики. Большинство лучших авторов и почти все классики жанра проживали и писали именно в те годы. Конечно, варьировать этот «век» можно на разные десятелетия, но то, что к нему можно отнести и всех «прогрессивных» авторов и остальных — это точно.

В романе «Цивилизация статуса» автор показывает нам вполне логичную систему ссылки преступников, с предварительным стиранием памяти, на далекую планету, подальше от человеческих колоний и Земли, которые, как выясняется в конце, из-за полной гуманизации и автоматизации стали хоть и процветающими, но тупиквыми, и лишь на тех отбросов с Омеги, на которой, правда, существуют и просто отброшенные подальше от цивилизации радикальные и реформистские элементы, на которых и полагаются земляне — восстав, они должны объединить погибающую в утопии и гниющую в антиутопии общества Земли и планеты преступников. Так что, повесть оригинальна и относится к числу, так сказать, «интеллектуальных постапокалипсисов», в определенном смысле слова, которое можно понять после прочтения «...Статуса». В произведении данном, как и в «Координатах чудес» (и не только), надо заметить, видны антирелигиозные взгляды Шекли, которые иногда сами по себе слишком «показушны».

Далее следует юмористический «Обмен разумов» — роман, высмеивающий возможные путешествия между мирами, которые будут совершаться посредством обмена сознаниями между путешественниками, и все конфузы, связанные с таковыми перемещениями и, разумеется, целыми слоями «бизнесмоделей» и шарлотанов, которые обрастут вокруг всего этого. Плюс свой взгляд на гиперпространство и безумный конец — что-то похожее на безумные вариации Дика, которым подобен целый роман этого сборника — «Оптимальный вариант», который я описывать не буду — он мне понравился менее всего здесь.

В одну строку хочу включить два таких произведения, как «Билет на планету Транай» и «Корпорация «Бессмертие»» — первое о планете-мечте, мире-Утопии, на котором все оказывается несколько иначе, а второе о двадцать втором веке, где уже давно можно связаться с усопшими и жить после смерти, только доступно это не всем, что несправидливо и грустно (было бы весело, если финал сулил нам полный развал этой системы ввиду того, что никакой загробной жизни никто и не открывал).

Далее идет «Десятая жертва» — популярная у Шекли тема, суть которой в том, что в будущем убийства могут быть узаконены в рамках определенной Игры, Охоты, где есть регламентированные Охотники и Жертвы. Прочитать можно лишь интереса ради, ни более. Вот последний роман, «Координаты чудес», разочаровал почти целиком — ожидал совершенно другого, при том же во многом, хотя тут есть тот же юмор, сатира и сарказм от Роберта Шекли.

Рассказы и повести, особенно цикл про двух дельцов-приятелей, часто использующих инопланетную технику, от которой они и получают регулярные неприятности, понравился более всего, хотя вся малая проза для антологии подобрана весьма удачна.

Так что, в целом, сборник «Координаты чудес» удался, но учитывая то, что я должен оценить только «Цивилизацию...», ставлю оценку только ей.

Ну, вот и подошел к концу цикл о мире, где люди и гуманоидные ящеры — иилиане, мургу, динозавры, называйте их как хотите — сосуществуют вместе.

Во всех трех романах главными героями остаются несколько человек тану, не считая одного-двух Саске и народ северных людей, ну и, собственно, сами разумные ящеры — тоже несколько действующих лиц.

Начиная от смерти в результате геноцида, люди, вот уже в третьем романе, являются, де-факто, победителями — город иилиане в Гендаси, Северной Америке, конечно, процветает, и нету никаких сомнений, что не появится новых их поселений в результате движения полярных шапок, но, исход последующих битв ясен — те, кто имеют делать вещи, а не выращивать их, те, кто имеют создавать и поддерживать его, а не подстраиваться под окружающую температуру и в конце концов те, кто имеют врать и приспосабливаться — это мы, люди, те люди, разделенные на три рода и множество племен — за ними и есть будущее той Земли.

Нет, конечно, можно вспомнить и то, что люди не такая развитая цивилизация, что они так же разрозненны, как и города иилиане, но финал «Возвращения Эдем», как и само название произведения, дает нам понять, каким будет будущее той Земли. А какое будущее светит нам? Это уже другой вопрос...

Конечно, наверное, хотелось чего-то чуть более — в концовке. Кажется из-за этого, что последняя часть трилогии сильно уступает двум первым, но, дорогие товарищи, это задумка автора, которая вполне себе закономерна по окончанию сюжета.

П.С. Слова тану, иилиане и других народов этой Земли никак не мешают повествованию, как мне показалось сначала. И без словаря, уже прилагаемого, можно легко понять, где и что имеется ввиду.

Прочитал вчера всего лишь за день.

Довольно быстрое повествование, незатянутое, ненудное, но... Никаких новых — типичный представитель историй о сбоях в программе звездных ковчегов, спасение человечества. Гораздо более понравился «Город в конце времен» — очень необычное произведение в НФ; я бы назвал его настоящим событием в жанре, наравне со «Спином».

Подводим итог: поклонники творчества Бира (коим я не являюсь) и ищущие истории о кораблях-поколениях (не совсем я) — ребят, это то, что вам нужно. Но, книжке можно сказать спасибо: неплохо убил вечер.

«Философия постстоиков Баррингтона Бейли,

или почему надо фантастически возвращаться к Фридриху Ницше»

Предыдущий отзыв на Баррингтона Бейли я начал отсылкой на Ницше. В случае со «Столпами вечности» я пойду тем же путем, но чуть иным...

Ведь вечное возвращение — идея более древняя, нежели чем псевдо-евангелические заходы одного немецкого филолога. Собственно, как британский фантаст и показывает, вечное возвращение — это идея стоиков. Точнее, по роману и его переводу, «столпников». Последнее, в каком-то смысле, даже точнее, вспоминая этимологию слова «стоицизм» как названия эллинистической философской школы. Но если углубиться еще сильнее, то идея пространственно-временной цикличности — общее место у всех традиционных обществ. Даже у самого, да простят мне мой европоцентризм, уникального из них — эллинско-римского, в котором и сформировалось семя европейской рациональности (пусть и не все с этим согласны). Те ценители интеллектуальной фантастики и литературы вообще, например, кто читал зарисовки и эссе Борхеса на тему времени, вечности и иже с ними, прекрасно об этом знают.

Для Платона и Аристотеля, двух столпов греческой мудрости, какими в «Столпах вечности» предстают мифические основатели столпников, Иоаким и Вооз, мир никогда не создавался, был всегда и все основано на больших космических циклах. Даже к идеальной политии («государству» в наших переводах) Платона мир придет не в будущем, а как бы в возвращенном прошлом (все выведенные Платоном и далее перенятые Аристотелем политические формы зациклины и сменяются в обществе друг за другом). А «перводвигатель» Аристотеля как бы всегда создает мир, а не в христианской временной линейности, которая уже станет средневековой христианской интепретацией аристотелизма. До них ионийские «стихийные материалисты» видели мир теми или иными «первоэлементами», которые то «умножаются и расчленяются», то «объединяются и упрощаются». По самому буддийскому, восточно-мистичному греку (и вместе с тем самому европейскому, ведь «мыслить и быть есть одно» даже важнее «мыслю, следовательно, существую», хотя у французского классика не только про мыслю...), Пармениду, мира как совокупного много вообще нет. К этому он пришел в ходе первого мысленного эксперимента, до сих пор одного из самых сложных для человеческого ума. В конце концов, Гераклит, у которого мир есть Огонь, разумный пламенный эфир, где «война — отец всему», стал самым ярким среди эллинских философов, рационализировавших идею цикличности. Именно от него эстафету в осмыслении цикличности и переняли стоики/столпники.

Извините за философские ретроспективы... это я все к чему? Потому что ставшая некоторым уже банальным культур-феноменом в современности, где отсылки на Ницше есть общее место, идея вечного возвращение основной сюжетный фон, а его нарушение — главный макгаффин «Столпов вечности». Черт, даже в российском постмодерн-рэпе, у Славы КПСС, есть одноименный трек. Другое дело, каким именно образом философские размышления о детерминизме и индетерминизме встроены в повествование Баррингтона Бейли, есть ли там место для Ницше и должно ли было оно там появиться. И насколько представленные конструкции лучше или хуже последних новинок фантастики на бумаге и на экране.

Перед нами далекое будущее. Одна из многих вариаций будущей империи человечества, на этот раз в виде «Эконосферы». Последняя, правда, не далека от своего заката. Как и, возможно, сама вселенная вокруг. Так считает главный герой романа, Иоаким Вооз, столпник, первый скелетон, т. е. человечек с модифицированной нервной системой (и телом вообще). И первый же, кто пережил самую сильную болевую травму в мироздании. Посттравматический синдром преследует его всю жизнь и отягощается его личной философией. Философией стоицизма, которая, по идее, должна излечивать и приносить спокойствие своим носителям, а в итоге приводит нашего протагониста к еще большим мучениям. Ведь Иоаким знает, что он будет переживать ту ужасную боль вечно. Во всех будущих и прошлых вселенных. Но он хочет изменить сам вселенский порядок, чтобы разумный вселенский огонь не допустил мучений Вооза в будущей вселенной. А, может быть, и вобще не создавал ее. На своем пути главный герой встретит скелетон-ку, афериста-предсказателя, богача-коллекционера, секту-сциентистов, агентов Эконосферы и еще много кого, которые приведут Иоакима к сознательному отказу от своего плана, а после... А после к финалу с приличной такой долей недосказанности.

Так или иначе, с недосказанностями или без, о философской подоплеке хочется сказать следующее. Круто, что Бейли так подробно расписывает потенциальную цивилизацию нео-пост-стоиков. Не уделяя, правда, должного времени их психологическим или медитативным практикам, о которых в массовой культуре известно гораздо меньше общих моментов стоицизма. Вместе с тем «Столпы вечности» — это одно из немногих произведений, в котором я бы не стал до конца хвалить андеграундность и отсутствия поп-элементов. Что имеется в виду? Как я уже сказал, Ницше гораздо более поп-мыслитель, нежели чем стоики. Рейтинги упоминания последних на порядки ниже. И вечное возвращение давно стало патентом отца Заратустры. Другое дело, что переосмысление Ницше значения вечного возвращения могло бы стать неплохим поворотом по маршруту сюжетной трансформации Вооза. От принятия вечного вощвращения по стоикам, к его отрицанию и к отрицанию отрицания. А именно двойным отрицанием и предстает интерпретация Ницше данной идеи. Почему?

Для Фридриха знание о вечном возвращении важно не со стороны онтологии, а со стороны этики. Люди его времени, да и нашего, делают и жертвуют чем-то либо ради прошлого, либо ради будущего. Притом что именно будет подразумеваться под данными хронологическими регистрами особого значения не имеет. Нация, утопия, ретротопия, семья, бог или нечто иное. Для Ницше принятие вечного возвращение — это волевое преодоление кажущейся ничтожности своих действий. Какая разница, зачем что-то делать, если все в итоге разрушится? Создадим коммунизм или аристократический род, а первый в итоге умрет в огне взрыва сверхновой, а второй падет от неудачных кровосмешений и разложения нравов. А надо делать ради того, чтобы делать. Делать нечто ради того, чтобы этот момент утвердился в вечности. Чтобы он повторялся бесконечно много раз. Этим философским жестом Ницше, во-первых, преобразует этику в эстетику (жить правильно — создавать из своей жизни произведение вечного искусства), а, во-вторых, преодолевает противоречие между линейностью и цикличностью. Уходит от христианской эсхатологии и от депрессивной стоической мудрости. Разворот Иоакима Вооза к тому взгляду на свою жизнь и мир был бы неплохим окончанием мытарств героя, которое мне показалось несколько скомканным.

Тем не менее «Столпы вечности» все равно советую к прочтению. Отличный пример философского романа в реализации через инструментарий «фантастическо гетто». Победнее пестрота вселенной, чем в «Дзен-пушке», но на уровне зачастую более высоком, нежели в новейшем сай-фай продукте. Вместо множества классныз юморитических зарисовок из «...пушки» же — много интересных драматических и просто стилистически любопытных фраз: «он обитал в болевых дворцах, странствовал по городам цивилизаций, основанных на пыточной технологии»; «крики были похожи на новый язык для нового мира» и т.д. Глаз, правда, зацепился за момент, где эпикурейцы названы людьми в погоне за чувственными радостями и благами... Хотя, на самом деле, уж кто-то, а это не про аскетичных последователей Эпикура, которые превозносят умные, духовные развлечения. С другой стороны, полемика между детерминистами и индетерминистами в «Столпах вечности» — на несколько голов выше чем в недавнем довольно «твердо»-фантастическом сериале «Разрабы». Последний, на мой взгляд, переоценен, но его портит в основном концовка, в не весь остальной массив произведения. Вопрос, насколько сильно выглядит представленная онтология у Бейли среди других авторов о цикличных вселенных — у Шеффилда, Андерсона, Игана, Макдональда и т. д. Хотя само вопрошание спорно. Все-таки Барринтон Бейли создает некоторым образом винтажный сай-фай, осовременивает античных классиков и «одревляет» научно-фантастический дискурс, почти как те молодые люди, которые сегодня уже с седыми волосами, искусственно старили свои джинсы. Классный эксперимент.

По традиции сначала передам хвалы вольным переводчикам. А именно группе VK «Литературный перевод».

«Человек, потерявший море» Старджона относится к фантастике, которую мы потеряли. К золотому веку сай-фая, когда воспевались, возможно, слишком абстрактные, но с конкретной важностью черты человека. Его разум, стремление к знаниям, тяга к новым открытиям, внутреннее желание к преодолению себя и законов вселенных. К очеловечению бесчеловечного холода космоса. Через жертвы, но ради великих свершений. Для того, чтобы слово «Человек» звучало по-горьковски гордо.

Теперь же Теодора Старджона нарекли бы «антропоцентричным ретроградом». Или просто консерватором. В эпоху постмодернистских игр, спекулятивного реализма и акторно-сетевых теорий, якобы разоблачающих ударов нейрофизиологии и вульгарных материалистов вроде Докинза человечество перестало быть чем-то особенным. Слышны голоса отвратительно и мерзко понятного Ницше. «Просвещенный Запад» плюет на Просвещение и всеми (не)разумными силами трудится над преодолением человеческого с помощью переделывания истории, глумлением над любой традицией — даже вполне левой, революционной — введением полчищ иррациональных гендеров, низведением до пустых конвенций и иллюзорного пшика понятий общественного и идеального...

Но это все не про рассказ. Старджон в несколько затянутой (единственный минус произведения) форме рассказывает две истории. Одну о мальчике с большой фантазией и острым умом. Другую о мужчине в скафандре среди бесконечных песков. Он смотрит сквозь темные и прочные стекла в поисках моря и себя. А назойливый мальчик с игрушечным вертолетом и самодельной ракетой постоянно сбивает его с пути мысли. Или наоборот старается помочь найти душу в странном океане жизни и морскую гармонию вдали от дома? Думаю, все поймут, чем в итоге закончатся эти две истории. Мы слышали о них не раз. Видели такие повороты в сюжете, идеи, скрытые в похожих контекстах. Но иногда полезно вспомнить, что быть Человеком — это не просто. И порой надо отдать очень многое за то, чтобы им остаться до самого конца.

Наверное, «Это не путь домой» — один из самых простых, я бы даже сказал простеньких рассказов Грега Игана. Для восприятия, понимания, без достаточно сложных естественно-научных проблематик и соответствующей лексики. И потому, наверное, не самый интересный. Не игановский!

Сюжет прост как мир. На Земле китайцы-покорители-луны и американская хакерская держава чего-то не поделили и устроили на Земле не пойми что. Вроде бы, по горящим огням ночных городов на африканском континенте, все не так плохо, да вот несколько ребят, в том числе совершенно неученая пара, застряли из-за этих неурядиц на холодной Луне. И вот мать с маленькой дочкой самоотверженно и кропотливо старается оттуда выбраться. И, спойлер, выбирается.

Правда, по заглавию рассказа понятно, что ее потуги могут привести совсем не домой...

«Сын» — наверное, даже не хоррор, а современная сюрреалистическая психоделика.

Точнее, психоделическая трагедия, поданная в любимом многими (или только мною?) жанре «неожиданных концовок и сами понимайте, что тут происходит!». Надеюсь, что все понимают, что это не ирония и не уничижение, а позитивная характеристика произведению, ведь для меня литература — не просто «развлекалово» или топорное морализаторство. В том числе и фантастическая литература. Это еще и повод подумать о вещах глобальных или внутренних, великих и подлых, пугающих и прекрасных. Пробудить снедаемую холодным миром технологического и потребительского эгоизма эмоционально-сочувствующую сущность. И элементарно пробудить мозги. Наверное, последние два пункта здесь, в рассказе, сочетаются. А что еще лучше, общие посылы и фантастическое допущение я таки понял правильно! Автор подтвердил ;) (включайте мозги, не ленитесь!). Ведь это же прекрасно, отправиться в литературное странствие в мир странной живой (или мертвой) женщины, переполненный ее личным отчаянием и безумием, который скрывает океан вины и греха. Красивое, интеллектуальное и краткое путешествие с мешком моментов для обдумывания. И не побоюсь этих слов, пройду повторно долиной смертной тени этого сюжета...

Вот наконец сделал то, что надо было совершить уже довольно давно *явно до того, когда отправил свою заявку на текущий конкурс*. А именно прочитать некоторые произведения, победившие или усердно сражавшиеся на ранних и минувших фантлабораторных конкурсах рассказ. И начинаю я свое знакомство с 14 по счету конкурса и его победителя, занявшего первое место. Андрей Кокоулин «Раб».

Что и сказать? Действительно, произведение Кокоулина с некоторой сложностью можно классифицировать как фантастическое. Не знаю, возможно главный конфликт рассказа, затянувшуюся игру, которая давно перестала таковой быть (выйдя за все разумные рамки), и можно выдать за некоторое фантастическое допущение. В конце концов, если понимать, что начало сюжета лежит во временах Советов, то выходит почти фантасмагорическая, сюрреалистичная и абсурдистская ситуация. Почему-то вспомнился термин «турбореализм», а-хах. Так или иначе но основной базис повествования можно, пусть и с тяжестью в сердце, но классифицировать как фантастический. Но не так важна жанровая определенность произведения, как само же произведение. «Раб» выглядит довольно живым и ярким текстом. Звезд на небе не ловит, но читается очень гладко и с настоящим интересом. Дополнительную силу рассказу прибавляет тема нахождения свободы самого себя и воли. Некоторая социализация экс-раба, перемещение подневольного человека в мир господ.

Так что очень недурное произведение вышло в итоге. Другое дело, что оно не совсем чтобы фантастика, хотя тема конкурса выполняется. Совершенно другое дело, что прочих кандидатов на первое место я еще не читал. Что касаемо финала «Раба», скажу под конец, я не считаю его слишком мягким и т.д. Надуманным. Нет, мне, например, при чтении не хотелось увидеть от «освободившегося» главного героя повторного погружения в мир не просто подневольный, но по-настоящему страшный, где он может по приказу садистского дурня вырезать свою семью и т.д. Нет, концовка логичная. Рабы ведь не восстают тогда, когда ничего не имеют, пусть и говорят иначе. Вот когда раб что-то приобретает, то отдать это он уже не сможет. За что-то свое он уже будет бороться.

«Из Иванушки-дурачка в вампирского мужичка или кровососы мира сего»

«Не каждый строит империю. Важно строить империю, но свою, Иначе за вас построят Империю.» (современный классик)

Как-то моей подруги, не я, а некая ее знакомая, подсунула вот эту самую книжку. «Empire V» Виктора Пелевина. Приобщить, так сказать, к современной русской литературе. Я довольно порадовался данной новости — как никак, появление еще одного собеседника для обсуждения пелевинщины. Ан-нет. Не особо понравился ей роман. Как сама выразилась, много непонятностей и сумбурностей. Слишком экзотичное чтение и, опять-таки, чересчур обильное количество белых пятен... Так или иначе, но на экранизацию с участием Oxxxymiron'а пойдем. Поэтому о самом романе, его недостатках и грядущем фильме — далее.

«Ампир В» и вправду вышел крайне неровным произведением. Сразу скажу, что начинать знакомство с творчеством Пелевина с этой книги — дело если и не гиблое, но точно не благодарное. Вроде бы как основная цель — создание сатиры на общество потребления — выполнена. Думаю, не составляет особого труда провести параллели между капиталистами-маркетологами-медиамагнатами и т.д. и их вампирскими аналогами. Посткапитализм в виде искусственной пищевой цепочки вампиров. Недурно, конечно, но бывали и более изящные издевки у писателя над современностью. Юмора вышло как-то меньше, чем обычно. Порой он бывал и вовсе не смешным. Слишком простым, прямым и просто не ахти. С другой стороны, чернушности в первой части пелевинской вампирской саге — самый минимум. Практически и нет вовсе. Как всегда есть и новые объяснения устройства пелевинверсума (пелевиниады) имеются в изобилии — сразу три взгляда на анонимную диктатуру вампиров. С другой стороны «Ампир В» с чисто литературной точки зрения вышел слабым. Кажется в целом каким-то недоработанным. Например, принцип чеховского ружья, о котором я упоминаю в который раз в своих рецензиях. В тексте он явно пострадал. Например, совершенно непонятно, зачем было добавлять в самое начало про конфликт Брамы и Митры. Это как-то сказалось на образе Митры? Или на образе Брамы. Возникла какая-то линия повествования, которая связана с поисками Рамы Второго, главного героя, ответов на загадку причин их конфликта и последующей дуэли? Нет. Совершенно лишняя деталь. Такие моменты встречаются и далее, но они уже слишком мелочные и незначительные. Или если их отнять, то пелевинского абсурда не выйдет. Так что бог с ними. Но непрописанность главных героев не прощу! Во-первых, основные второстепенные и практически, можно сказать, тоже главные, герои — Митра и Гера — вышли чересчур функциями. Персонажи без должных развитых историй и т.д. Более того, упоминаются они оба по нескольку раз, но в этих упоминаниях не бывает рассказа их прошлого, мотивов их действий, взглядов на жизнь. И догадаться об этом практически нельзя — максимум с Герой как-то получается. Опять-таки никакого наставничества со стороны Митры не видно совершенно. А сам главный герой что! Рома или Рама. Несмотря на то, что повествования идет от его, первого, лица, что нам рассказана история его детства и юности, Рама выходит довольно пустым. Ибо большую часть «Ампира В» все равно занимают диалоги с другими вампирами о дискурсе и гламуре. В которых раскрыться должным образом сути персонажа невозможно. А то, что раскрылось... Вышел образ какого-то Иванушки-дурака. «Малолетнего дебила» (с). Ну тупой же вышел! Ничегошеньки не понимает и не знает, даже не из истории вампирского рода, а просто из базисных знаний школы той же. Так еще какие у него были завышенные требования к будущему! Не знаю, мне Рама ни чуточки не понравился. Вообще в этой книге не первостепенные, ни второстепенные персонажи не вышли. Абсолютно никакие. Не то, что «Поколение П», «Крайняя битва масонов с чекистами», «Священная книга оборотня», «СНАФФ», «Чапаев и Пустота» наконец! Роман, если можно так сказать, вывозится лишь за счет в разы повышающегося уровня абсурда. В духе Пелевина, хех. Но юмор не на былой высоте, а герои — я уже сказал.

Таким образом, средняя работа для пера Виктора Пелевина. Примерно на той же высоте, что и «Т», и «Омон Ра». То есть бывало лучше. Книга выглядит сыроватой и недоделанной. Натужными кажутся моменты с самыми явными что ни на есть отсылками на «Поколение П». Их б убрать и больше действа внести вместо диалогов-размышлений о гламуре да дискурсе... Больше жизни «Ампиру В» надо. Определенно. Надеюсь, что Гинзбург в своей экранизации, которая выходит в ноябре, с этим справится. И Мирон Янович, как мне кажется, будет очень к месту в роли Митры. Только больше б ему экранного времени! Как можно больше. И поэтическое противостояние в конце книги лучше превратить в самый настоящий баттл. Может даже рэп-баттл. Так что верим и надеемся на кинематографического «Ампира В», а книжного читаем лишь из-за большой любви к мэтру современного литературного стеба.

PS. Хотя, не знаю, некоторую недалекость и интеллектуально-духовную пустоту Рамы Второго можно спустить на современное общество потребление. Которое Пелевин и высмеивает. Вон, даже в эпизоде вечери халдеев и вампиров был маленький диалог о состоянии современной культуры. Завершающая стадия постмодернизма, где остались лишь ссылки на ссылки, цитаты цитат, обрубленные от первоисточников и изначальных культурных кодов. И этими ошметками и шелухой мы восхищаемся теперь.

(Цитата: Oxxxymiron)

2070-ые. Заселение Бесконечной Земли продвигается все дальше и дальше; даже Соединенные Штаты Базовой Земли официально перенесены с нее на ее ближайшую западную соседку. Лобсанг снова ушел от дел человеческих в виртуальную реальность. Джошуа отшельничает в очень далеких Запад-Землях, переживая там в одиночестве смерть жены и плохие отношения со взрослым сыном. Человечество через Разрыв готовиться продвинуться в колонизации Солнечной системы еще дальше Марса с помощью конструкций О'Нилла (О'Нейла), названных в честь Артура Кларка (из отсылок вспомнят еще и о фильме «Контакт» и концепции Мира-Кольца Нивена). А тем временем со стороны созвездия Стрельцы (отсюда и именование возможной инопланетной расы) присылают сообщение на все миры Бесконечной Земли: «ПРИСОЕДИНЯЙТЕСЬ К НАМ». И люди начинают думать, что делать с таким предложением, которое поступило для абсолютно всех обитателей всех Земель. Для совместного решения и его реализации всем человеческим видам придется объединиться и работать сообща. И даже Следующие со своим быстроязом снизойдут до взаимодействия с тусклыми лампочками, как они называют людей. Вместе им предстоит объединить все умы и мысли Бесконечного Человечества для самого грандиозного его шага, который пронзит само космическое пространство. И вернувшимся из своих укрытий Джошуа и Лобсангу, а также многим другим знакомым и новым героям предстоит путешествие по Бесконечной Галактике, откуда идет очень далекий крик-приглашение цивилизации, которая может опережать нас в развитии на миллионы лет...

Вот такой грандиозной должна была получится финальная книга пенталогии, которая, к сожалению, не смогла достигнуть подобного уровня. Опять имеются явно лишние и скучные параллельные линии повествования, как, например, поиски своего внука Нельсоном и отшельничество среди троллей Вальенте; опять имеются сюжетностроительные штампы прошлых книг. Понравилась история о шекспирокопирующих машинах. Вместе с тем подняты несколько заброшенных идей из прошлых частей цикла и показаны несколько подробней, в том числе рассказано кое-что новое о природе «шагания» и Бесконечной Земли. Пришельцев мы снова не увидим, должен всех обрадовать, но кое-что взамен читатель все-таки получит. О развитии героев снова практически не приходится говорить.

Таким образом, получаем книгу где-то на уровне «...Утопии». Менее эпичная и грандиозная, чем было обещано в аннотации, все-таки подобное завершение цикла о Бесконечной Земле можно считать достойным. Но советовать обязательно читать данный роман я не буду. Остановитесь на первой и третьей книгах пенталогии и получите вдоволь удовольствия от совместных усилий Пратчетта и Бакстера.

Вновь после длительной пустоты в колонке решил пополнить ее новой рецензией, и опять же на еще не переведенное у нас произведение. На этот раз «под нож» решил пустить книжку Джона Скальци, с которой надеюсь и продолжу в дальнейшем знакомство с его творчеством, а именно роман 2014 года «Lock in», открывающий одноименный цикл.

И перед разбором данной работы снова хотел начать чуть из далека. А именно с основополагающего фантастического допущения. И даже не столько какого-то конкретного, как например с идеи этой книги, а вообще. С того, как иногда каким-то удивительным образом идеи абсолютно разных авторов, просто людей каким-то непонятным образом пересекаются, возникают параллельно друг с другом. Порой, опираясь на свой небольшой жизненный опыт, опыт моих знакомых и друзей, а поражаюсь тому, как разные люди, в разных концах земного шара, но в одно и то же время доходят до одних и тех же концепций. Конечно, что-то можно объяснить тем, что один творец что-то сделал раньше другого. Второй мог увидеть/услышать это краем глаза/уха, закопать где-то в глубинах своего подсознания, а потом, основываясь на увиденном/услышанном, бессознательно создать нечто похожее. А потом уже дивиться, как же они вдвоем дошли до одного и того же. Возможно, так и случилось с одним моим старым знакомым, увлекающимся рэпом. Временами он не только слушает, читает, но и записывает что-то свое. И в один из таких периодов его жизни ему, якобы, пришла просто великолепная идея для своего альбома. Он целыми днями не выходил из квартиры, сидел, писал, делал минусы на компьютере, соединял все это. А уже перед окончанием работы, собравшись с друзьями, услышал очень знакомый ритм и мелодии. И не только. А после этого он узнал, что это звучал один из трэков альбома одного очень известного рэп-исполнителя (уже не помню, кто это был). Возможно, и тут сработал фактор подсознания, но кто ж его знает... Я материалист, конечно, но не исключаю, что, возможно, есть некоторое пространство идей, ограниченное, которое и дает пищу различным категориям творцов. Красиво, конечно, но маловероятно.

Понимая, что отошел от рецензирования романа «Взаперти» довольно далеко, попытаюсь все-таки вернуться к этому и продолжить предыдущую мысль. Я лично и сам встречался с подобным параллелизмом мышления, что ли. Говорить о всех примерах не стану хотя бы потому, что стороннего текста тут уже и так достаточно, так что расскажу лишь о том, что связано с конкретным произведением. Его основная идея — цивилизация, основанная на личностях, так или иначе разделенных между собой в физическом мире, даже от самого этого мира, обычного общества и действительности, во всяком случае. Подобная же идея встречается и у Уоттса в его самом известном произведении «Ложная слепота» с продолжением в виде «Эхопраксии», где существует цивилизация вампиров, которая из-за усиленного территориального инстинкта также лишена прямого взаимодействия между своими индивидами. И если в последнем случае вампирам и подробностям их кооперации уделяется не так много романного времени, то «Взаперти» полностью посвящен цивилизации, которую по факту можно назвать необщественной — лишенной общества в привычном понимании этого слова и уж точно отделенной от обычного человеческого общества. Хотя и в этой книге хотелось бы чуть больше развития данной идеи, но об этом потом. Все это графоманство я хотел подвести к тому, что и я в одном из своих фанфиков использовал ту же идею необщественной цивилизации как основное фант-допущение, но еще не зная в том время о существовании этого романа. Да, к тому моменту я уже прочитал «Ложную слепоту», но все-таки еще не прочитал «Эхопраксию», где данная идея и получила свое развития. Тем более, что моя ее интерпретация была ближе к Скальци, нежели к Уоттсу...

И наконец уйдя от удивительных совпадений и моих «интереснейших» историй об этом, расскажу о самом романе. Не зря я начал именно с упоминания о его фантастическом допущении. Именно из-за него «Взаперти» и стоит читать. Основная идея действительно крайне оригинальна и получила интересное и разностороннее развитие на страницах книги. Как детективная (полицейская) история она вышла довольно средненькой, хоть и читалась не без интереса. Правда, не особо сильного. Но сравнительно небольшие объемы книги, более-менее простой язык позволяют при возможности познакомиться с этой идеей, которого того стоит.

И что же эта идея собой, собственно, представляет? Предыстория романа говорит нам о необычном вирусе, пронесшимся по планете около 25 лет назад от времени основного повествования. По началу из-за симптомов его характеризовали как новую разновидность гриппа. Но спустя некоторое время после заболевания, когда большинство больных либо умирало от нового вируса, либо же выздоравливало, около 1% просыпались в своих кроватях без возможности каких-либо движений своим телом и реагирования на воздействия из внешнего мира. Характер распространения псевдогриппа начал принимать характер эпидемии, унося миллионы жизней и принося еще столько же абсолютно отрезанных от нормальной жизни людей, пока он не добрался даже то первой леди Соединенных Штатов, которая и скончалась от него. После этого странный вирус, приносящий состояние «locked in» («запирания»), стали называть в ее честь «синдромом Хэйден». Название прижилось в новом мире, а болеющих этим синдромом стали называть Хэйденами. Кроме новых терминов смерть любимой жены президента принесла еще и миллиарды федеральных долларов на исследование синдрома, борьбы с его распространением и, что самое главное, возможность возвращения к более-менее нормальной жизни находящихся «взаперти».

И инвестиции-таки помогли. Появился целый новой и безусловно дивный мир, который можно сравнить с обыденностью из фильма 2009 года с Крепким Орешком аля Брюсом Уиллисом в главной роли «Суррогаты». Такие же гуманоидные роботы, названные «трипами», позволили многим Хэйденам вернуться хоть к какой-то жизни, напоминающей обычною. Также исследования в нейрофизиологии, направленные на изучения последствий влияния синдрома на мозг, позволили определить, что некоторые выздоровевшие при внедрении в их головы определенных искусственных нейро-сетей способны принимать внутрь себя сознания Хэйденов, позволяя при желании им управлять своим телом. Люди, выбравшие подобную профессию, стали называться Интеграторами. Дополнительно к этому было разработано искусственное пространство, некое подобие Интернета для Хэйденов в виде виртуальной реальности, только иной, называемое Агора, в котором в основном проводят свое время люди, уже родившиеся в полной непросветной темноты и абсолютного бездействия «запертого» состояния.

Действия книги начинают происходить спустя четверть века от начала эпидемии, распространения которой постепенно останавливают. Жизнь изменилась. Города наполнены трипами, специальными домами для Хэйденов. Появился целый новый сектор экономики, отведенный на технологии по упрощению и улучшению жизни этого слоя населения Земли. Но назревает кризис. Федеральное правительство США планирует сократить, а то и вовсе отменить большинство льгот и субсидий для страдающих синдромом Хэйден, объясняя это тем, что Хэйдены благодаря современным технологиям уже давно не являются полными калеками и инвалидами. они вполне дееспособны и должны жить без поощрений со стороны правительства и общества. Конечно же, подобное не нравится миллионам Хэйденов. Кризис обещает перевестись из разряда политического в общественный, а дальше и в политический. Это происходит вместе с подведением к концу работы по созданию работающей вакцины от синдрома, которая может избавить от него весь мир и появлением группы сильных хэйденского, да и обычного сильных мира всего, которые не считают подобное спасением. Наоборот, для них лекарство — это путь к геноциду нового, прекрасного и свободного от физических глупостей мира людей человечества, новой цивилизации, а то и вообще иного вида. И весь этот начавшийся вихрь событий происходит с начавшийся чередой убийств, выполненных руками Интеграторов, которые кончают после этого свою жизнь самоубийством. Расследовать его берется специальный отдел ФБР, а именно Хэйден и агент-новичок Крис Шейн, сын Сенатора Штатов, и более опытного агента Лесли Вэнн, которая в прошлом сама была Интегратором. Расследование заводит их в самую глубь политических и экономических интриг, которые происходят одновременно с рождением нового и удивительного человечества.

Не сказал бы, правда, что детективная часть была прямо очень интригующей, а концовка неожиданной, но все равно вышло неплохо. Пусть и хотелось увидеть большего уделения внимания на взгляды по хэйденской цивилизации, что дополнило бы и без того очень разработанную фантастическую составляющую романа, за которую его и стоит читать.

П.С. Ожидаем экранизации книги в виде сериала и появления продолжения романа под названием «Head On».

Практически дочитал реалистическую прозу Филипа Дика. Вот, перешел предпоследний порог — роман автора, «Голоса с улицы», и такое...

Разочарование. А ведь как все началось и шло?

Для меня ведь именно эти произведения Дика — крайне любимые вещи и важные. «Реализмы» Филипа для меня — один из способов увидеть Соединенные Штаты середины двадцатого века, жизнь и быт, настояния и идеи их жителей, переживания и чувства их же. И все эти книги, «Время собираться», «Мэри и великан», «Прозябая на...» и другие, несмотря на свои какие-то изъяны, минусы отлично выполняет роль исторических романов да еще показывают развитие писательского навыка Дика. А тут уже подошел к концу книги, в которой перемешались черты других его работ, вроде «Шалтая-Болтая...» и «Прозябая...», вкусил интересных с психологической точки зрения персонажей (точнее, одного главного героя), религиозную тематику, и бац! Совершенно непонятный, нелогичный, неадекватный, идиотический и в конце-концов резкий поворот событий, который снизил грядущую оценку от меня с девяти баллов до семерки, натянутой, к тому же. И после вопросов «ну с какого же», «как, твою же», понимаешь, что все так и должно было быть... Что персонаж, которого ты так пристально изучал, оказался всего-то смазливым трусом с высохшим талантом и огромнейшей, завышенной самооценкой, которую завысили еще в детстве героя его мать с сеструхой. И вышла в итоге такая неуравновешенная личность, бездельная, «которую никто не может понять в силу ее, личности, гениальности» и «интеллектуальная», разумеется.

Я даже по началу сравнивал этого субъекта с достоевским Раскольниковым (ну, а что — живут в своих мирках, воспитали бабы, вынашивают и притворяют в жизнь безумные идеи из-за непонимания обществом), а после понял, что ни фига — наш безумец получше будет, более моральный, человечный и не такой безумный, и, в конце-концов, понять даже можно в чем-то... А тут тряпка обычная, не мужик какой-то. Не, такие главные герои нам не нужны.

Тоже космическая, но не космооперная дилогия «Звезды — холодные игрушки» — еще одна вещь у Лукьяненко, которая стоит прочтения.

Во многом лучше «Лорда с планеты Земля» меньшим присутствием шаблонов, зато большим количеством неординарных фантатсичексих идей и элементов. Более того, один из самых главных минусов большинства работ данного автора, а именно «картонность», как уже выражались тут, пустота и отсутствие анализа героев здесь присутствует все же в меньшей степени. Пусть иногда и выходят разные жизненные перипетия как-то сериально, где-то не достаточно реалистично, но протагонист двух романов дилогии вышел чуть более заслуживающим сопереживания, чем многие и многие другие...

Итак, о чем, собственно, сие творение? На фоне перестроичной России, ее будущего, которое, благо, сбылось в меньшей степени пессимистично, чем описывалось, Землю принимают в конфедерации нескольких рас нашего сектора Галактики. И, казалось бы, все отлично, сейчас и в космос выйдем, и экономику поправим, и вообще, а оно не так все. Демократии нет у наших сильных звездных братьев! Повесили на нас ярлык расы-перевозчиков и пустили по джамп-трассам между своими звездами... Так что у земных правительств и народа, особенно российского, без Крыма и с новой столицей непонятно где, безнадега и депрессия еще те. И ситуацию, к удивлению читателя, могут исправить старик-профессор, его внук-пилот со странным пришельцем и аспиранткой профессора.

Вот такая вот завязка у «Звезд...», которая ведет нас к интересному выходу для человечества из ярлыка молодой никчемной расы без будущего и не только; далее будут крайне прогрессивные Геометры с, простите за тавтологию, лукьяновским Прогрессорством и Регрессорством, гипертрофированным до политических имперских замашек сие расы, направленный лишь на расширение своего влияние (необычный и добротный взгляд на Мир Полудня, пусть и ушедший в сторону от стругацкого замысла) в космосе среди нелюдей и людей. Будет и канувшая в лету прачеловеская сверхцивизация, создавшая, казалось бы, штампованные для фантастики межзвездные порталы, ан нет — они у нас почти что Зона тех же Стругацких по духу.

И еще много чего другого добротного собрано в данной дилогии, вместе с его сюжетом, не без шероховатостей, и героями, в чем-то неубедительными. Так что вышла качественная (не во всем...) фантастика, основными минусами которой является все равно является не должное уделение внимания переживаниям героев (а в некоторых местах — нереалистичность этих переживаний) и, конечно, финал с некоторыми огрехами, замалчиваниями или слишком быстрые ответы на вопросы первой книги.

Читать стоит даже в большей степени, чем того же «Лорда с...».

Рад, что прочитал данное произведение Жан де ля Ира — «Сверкающее колесо».

Роман, который, как мне кажется, представляет собой кладезь интересных идей и их смесей, являясь, при этом, одним из первых шагов мировой литературы в космическую фантастику. Даже оставим позади уже сразу мысль автора о бестелесных обитателей газовых гигантом (ну, или хотя бы крайне легковесные), а так же о космолете (планетолете), явно с энергетической оболочкой, но идея о несимметричных пришельцах, для которых НЕ существует дублирования конечной! Вот это уж так вообще в НФ не встречается и по сие время! Лишь в строку подобное упоминается в «Создатель звезд» Стэплдона, но а так...

Но а так, конечно, идеи идеями, а сюжет крайне слабоват. Линия с сатурианами прервана, их действия не ясны. Что сталось с экспериментальным планетолетом венериан, почем он так печально кончил — тоже. Тем не менее, для того, чтобы знать, откуда есть и как идет фантастика, особенно с приставкой «НАУЧНАЯ», книгу прочесть надобно.

Первый и не самый плохой роман Кларка, «Прелюдия к космосу» — сборище идей и событий, некоторые из которых случились, а другие только произойдут.

Да, книга не занята активными действиями, но само повествование о запуске первого космического ретранслятора и пилотируемой миссии к Луне (при том и то, и другое — одновременно), размышление о колонизации космоса, освоение Луны и первые слова и межзвездных сверхсветовых полетах — все это встречается именно на страницах данного произведения.

Интересно, что через несколько лет кое-что и в правду сбылось — и запуск первого спутника, и полет человека в околоземное пространство, и орбитальные станции, и полеты на Луну... Да, сэр Артур не угадал с космическим противостоянием Америки и Союза (но, к слову, они вместе с Британией в серии рассказов того же Кларка вместе отправляются на Луну), да и первый корабль был не с ядерным двигателем, впрочем, они и сейчас без таковых летают. Но, опять же, в целом, автор многое предрек, и хотелось бы, чтоб и остальные его прогнозы сбылись.

Дочитал сегодня же и третью книгу цикла «Пространство Откровения» — «Пропасть...».

Я конечно могу сказать, что, как и всегда, конец, да и все остальное пространство книги Рейнольдса, подпитает ваш мозг новыми НФ идеями, вполне оригинальными, но зачем? В двух прошлых отзывах я писал тоже самое, а тем не менее, объем романа по хронологическому возрастанию увеличивается. И это не делает лучше «Пропасть...», ведь лишнего набора текста становится все больше.

В принципе, это и есть основной изъян серии. Можно, конечно, упомянуть и не всегда интересных героев, за которыми хочется сопереживать, но тут все не так просто, хотя «Дом Солнц» авторства Аластера же лишен двух этих минусов.

Более-менее достойное, необычное завершение цикла. «Город...» и «Префект» собираюсь прочесть, и, надеется мне, с переведенным сборников «Север Галактики».

Произведение, как видно по многочисленным переизданиям и изданиям за рубежом, было довольно популярно и являлось, да и является, одной из визитных карточек как Стругацких, так и всей советской НФ. Проблема вот в чем... Зайду немного из далека.

Я прочитал лишь треть, а то и меньше, из творчества братьев (в том числе и отдельные их произведения). Планирую и далее увеличивать количество прочитанного, ведь Стругацкие, де-факто, символ советской фантастики. Они были интеллектуальными, образованными и творческими людьми, видели проблемы страны и мира, пытались описать их так, чтобы советская цензура пропустила их рукописи в печать, к Читателю, к Человеку. Более того, они предлагали решения этих проблем — Теория Возвышенного Воспитания, например (как мне кажется, в своей сути, прорывное, контррешение — то, чего хотели, о чем кричали на улицах, но не сделали большевики из-за прихода к власти Сталина; не стоит забывать, что их целью было разрушение ВСЕХ основ и создание новых ценностей и идеалов. Так что, хотя бы за их сохранение, сказать Сталину «спасибо» не мешало бы, хотя, опять же, никто не отменяет того, что данный товарищ — убийца миллионов людей). И, разумеется, с страниц их произведения исходит правомерная критика этой власти — и все ближе и ближе к Перестройке, и после распада Союза, она становится более явной. На страницах «УНС» критика эта явно видна на последних страницах, где разыгрывается сцена прихода на пост директора Перца. И до этого момента в книге, особенно в главах от Перца, таких отсылок к советскому настоящему очень много — просто последние строки, повествующие о событиях в центре изучения леса, говорят об этом яснее всего. В большинстве своем, это именно сатира, метафорическая форма того, что творилось в Союзе: доносы, многочисленные комитеты, противоречащие друг другу, расстрелы, уничтожение культурных ценностей, глупые траты государственных средств, несбывшиеся мечты и загубленные жизни... Но это — главы «Перец». Что же тогда «Кандид»? Тут описывается погибающее общество, противостояние Природы и Общества, Природы, разрушающей все на своем пути...

Да, прочиталось быстро, где-то интересно, но, меня не зацепило. Ни капельки. Финал «Кандида» довольно слабый и скоротечный. Ни понятен смысл этих глав — более того, связь с «Перцем» почти отсутствует. Слишком метафорично, далеко от ясности — понять истину и смысл «УСН» для меня не просто, по-этомуЮ для меня это произведение вошло, вместе с «Беспокойством», прочитанным тогда же, в список не лучших произведений Стругацких.

Очень неплохой роман, если честно.

Костюм из энергетических полей, который дает воистину сверхъестественные способности, включая и сверхсветовые передвижения, и борьбу с любым врагом голыми руками, а так же поразительное зрение, для которого движение света — не помеха. Так же это первый роман, где мы встречаем великого пилота и убийцу берсеркеров — полковника Маркуса, с довольно не легкой судьбой.

Узнаем мы тут и о командоре Тупелове (правда, в моем идиотском переводе — Тупелофе) — русском, руководящим целой флотилией и работой по созданию супероружия против берсеркеров, с прекрасными организаторскими способности, с храбростью, при которой он может послать куда подальше даже Президента Земли.

Хронология, опять-таки, очень хромает, но история с Таджем — сердцем каждой галактики, ядром каждой из Вселенных, которые образуют основу жизни и разума...

Клин клином...

А вот так, в одной фразе, можно передать инструментальное назначение эссе Борхеса «За пределом метафор»: через избыточное насыщение и переход того в перенасыщение, а по итогу в пресыщенность демонстративно доказать, что использование метафор и прочих красивостей в тексте необходимо сократить до минимума. Иначе получится вот что:

«Молодые существовали порознь, каждый мерил себя собственной меркой. Мы напоминали влюбленного, который уверен, что лишь его душа гордо переполняется любовью, или горящую ветвь, отягощенную сентябрем и не ведающую об аллеях, где сверкает праздник. Высокомерно убежденные в своей мнимой неповторимости полубожеств или редких цветущих островков среди безжизненных морских зыбей, мы чувствовали, как к побережьям наших сердец подступает неотвратимая прелесть мира, на разные голоса умоляя передать ее в наших стихах. Молодые луны, решетки садов, мягкие цвета предместья, сияющие девичьи лица, казалось, требовали от нас поэтических красот и призывали к дерзким свершениям. Нашим языком была метафора, звучный ручей, который не покидал наших дорог и воды которого оставили у нас в стихах не один след, – я затрудняюсь, сравнить ли его с алым знаком, отмечавшим чело избранников Ангела, или метой небес, сулившей гибель домам и семьям, приговоренным масоркой. Это был наш язык и наша общая клятва – разрушить упорядоченный мир. Для верующего все вокруг – воплощенное слово Божие...»

И т. д., и т. д. Мера уходит, наступает вседозволенность, которая метафорически и при помощи метафорического изничтожает метафору. Красивая языковая игра, но предпринятое в «Ничтожности личности» все-таки интереснее и изящнее (в том эссе происходила борьба с психологизмом в литературе через критику самой идеи «я» в философии и обыденной жизни, для чего текст был выстроен как сознание без фикции в виде того самого «я»). Вообще и в этом, и в некоторых других ранних эссе и заметках молодой Борхес огромное внимание уделяет форме, т. е. языку. Содержанию, т. е. литературе, будут посвящены более поздние и зрелые эссе. Но любопытно, что вся эта языковая (аналитическая) тематика была в центре внимания всех 1920-ых годов в западном интеллектуальном сообществе (напомню, что «Логико-философский трактат» Витгенштейна вышел в 1921 году). И Борхес в эти дебаты и дискуссии, как мы понимаем сейчас, вполне вхож подобными работами. А закончу на финальной реплике из рассматриваемого эссе:

«Кто только, начиная с поэтов, не говорил, будто стекло похоже на воду. И кто только не принимал эту гипотезу за правду и вместе с несчетными Уидобро не внушал себе и нам, будто зеркала дышат свежестью и птицы спускаются к ним попить, решетя амальгаму. Пора оставить эти игрушки. Пора дать волю прихотям воображения, возводящего принудительную реальность мысли: пора показать человека, который проникает сквозь зеркальное стекло и остается там, в иллюзорном краю (где тоже есть формы и краски, но замершие в несокрушимом молчании), и задыхается, чувствуя, что он – всего лишь подобие и его наглухо замуровывают ночи и снисходительно терпят проблески дня»

"«А был ли мальчик?»,

или сокрытая загадка со спрятанным ответом на фоне лирики военного инцеста»

Как известно поклонникам творчества Иэна Бэнкса, все писанное этим британским (шотландским?) писателем разделено буквой «М» между именем и фамилией: если оная с точкой есть ниже заглавия романа, то читатель утопает в фантастических грезах автора; если этой буковки нет, читающего затягивает в мейнстримные литературные проекты. И неудивительно, что в силу жанровой специфики фантлаба, что в силу все-таки большего творческого запала именно в первом случае, фантастика Бэнкса ценится и оценивается выше попыток в реализм. Тем не менее эти реалистические эксперименты бывают столь же интересны, сложны и искусны, как и книги из цикла «Культуры», или «Безатказнае арудие», или «По ту сторону тьмы», или «Алгебраист» и т. д. Взять такие романы, как «Осиная фабрика», «Шаги по стеклу», «Мост», «Умм, или Исида среди Неспасенных» — в них Иэн Бэнкс более чем разгулялся на славу и в литературном обрамлении содержания, и в самом содержании.

Но можно выделить, как мне видится, один значительный критерий, разводящий и реалистическую прозу писателя на два типа или две подгруппы. В первом окажутся «Шаги...» и «Мост». Это книги с нелинейным повествованием, где реальность граничит со слишком странным иным миром, близком к бредовой фантазии или искусному вымыслу. Основной вопрос, образующий всю повествовательную колею, в таких произведениях подобен небезызвестной «Лотерее» Кристофера Приста. Но есть и другое множество работ Бэнкса, где вроде бы и романная форма проще построена, и сюжет предельно ясен. Но не все в них так просто. Как раз бросающаяся в глаза сюжетная простата должна заставить читателя призадуматься — а все ли здесь так понятно, ясно и наглядно? Быть может, заявленная предпосылка всего действа книги, на самом деле ложна? Если оно так, когда простая направленность «Уммы...» не только про разоблачение новых культов и тоталитарных сект, но и о

. Подробнее об этом — в моем отзыве на этот роман Бэнкса: https://fantlab.ru/work13805#response441150. И, как мне кажется, «Песнь камня» принадлежит к этой второй группе текстов, где не только ответ на вопрос, но и сам главный вопрос сокрыт в событийной ткани книги.

Казалось бы, а что тут усложнять? Более-менее типичная мейнстримная работа, где для абстрактных критиков надо побольше нетрадиционных отношений, наличия хлесткой и красочной критики войны и разворачивания сюжета в не западной, но экзотичной обстановке. Все это присутствует в романе с избытком наряду с обильными художественными потугами главного героя и повествователя. Такой вот инцест на фоне гражданской (после межгосударственной) войны, справленный философскими потугами и поэтичным сопровождением. И все, не более. Но, как кажется, для Бэнкса это слишком просто. Да-да, тут не фантастический роман, где можно усложнить, в хорошем смысле, все до пределов физиологических и культурных способностей человека к фантазированию. А все же...

Если предположить, что моя классификация бэнксовского мейнстрима к месту и имеет некоторый смысл, а ввиду отсутствия нелинейного повествования «Песнь камня» подпадает под тот тип книг, где присутствует «Умма...», то что какая же загадка сокрыто встроена в текст романа? Думаю, это

Вроде бы и сами имена любовников,

, говорят сами за себя. Естественно, что Но меня все-таки заботит , но одно из ранних воспоминаний Авеля намекает на иное. И как раз формирует тот вопрос, который я считаю релевантным и даже необходимым ко всему тексту (хотя, чего уж, не исключаю, что для многих это и так было очевидным; так или иначе далее следует большой отрывок из «Песни камня», который я прикрою спойлером, от греха подальше во всех смыслах):

Обратите внимание на две детали. Первая:

. Вторая: . Вроде бы второй пункт внушает больше понимания, чем первый, и в силу своей ясности как бы растаптывает его. Но мне кажется, что мы должны выстроить наше внимание наоборот: усилить фокусировку на антураж пункта первого, и с помощью него постараться изучить второй пункт. И получается следующая картина: . На самом деле такая интерпретация достаточно не плохо ложится и на имена главных героев, и на антураж всего романа: .

Ну, допустим, допустим... А что же заглавие романа? К чему или к кому оно отсылает, на какие тонкие сюжетные или смысловые грани намекает? А оно — часть верлибра главного героя:

«Я уезжаю, чтобы вернуться, говорю я себе. Бросаю, чтобы защитить. Доля удачи не помешает замкам, как и хорошая конструкция; мы свой паек — даже больше — счастливой судьбы получили сегодня утром, когда снаряд-паданец не разродился, не расцвел взрывом. Надеюсь, мои стратагемы — впитывание, совместная работа, наблюдение и выжидание — более продуманная защита, чем жестокое профилактическое сопротивление, способное спровоцировать лишь насилие и уничтожение.

Впитывай, как земля, работай, точно фермер, наблюдай и выжидай, словно охотник. Мои стратегии должны скрываться под видимостью — точно геология, что лишь намеками вылезает на поверхность мира. Там, в тяжелом нёбном сдвиге лежащих в основе всего плит, определяется истинное течение истории и развитие континентов. Запертые силы хоронятся в неопределимой грани, подчеркнутой беспрерывным потрясением внизу, послушной их траекториям и правилам, — силы, что формируют мир; неизменно слепая жесткая хватка темного жидкого жара и давления, что приемлет и объемлет свою каменную силу.

А замок, добытый из скалы, вытесанный из этой стойкости плотью, мозгом, костью и приливами всех сплетенных стремлений людских, — стихотворение, высеченное в этой мощи; смелая и прекрасная песнь камня»

majj-s дала краткий и изящный абрис романа Бенджамина Вуда «Эклиптика». Этих описаний вполне достаточно для принятия решения читать или не читать книгу. Но все мы понимаем, что литературное произведение может вполне соответствовать своей аннотации и искренне хвалебным отзывам, иметь выверенную форму и объемно выписанных героев, но при всем этом в чем-то нам, как читателям, не угодить. Мой небольшой комментарий именно об этом, о субъективщине чистой воды, с признанием более чем удачной объективной стороны дела, даже с достойной ее оценкой, но омраченной парой-другой капель негодования. Притом моя неудовлетворенность исходит не из одной-единственной обозреваемой книги, а относится к целой тенденции как в литературе, так и в кинематографе, ставшей жутким штампом, используемым без какой-либо эстетической тонкости и стремлением к обновленчеству (то бишь банально, по-школьному «пропустить через себя»). В общем, то, о чем я буду говорить — жирный СПОЙЛЕР, который начнется несколькими абзацами ниже. Но сначала несколько реверансов в пользу Вуда и его книги.

Во-первых, я обожаю сквозные метафоры, которые по-разному преломляются начиная с названия и заканчивая разными частями, событиями в произведении и самой его композицией. Именно так обстоит с астрономической эклиптикой (т. е. «линия на небесной сфере, которую описывает Солнце в течение года, что является отражением орбитального движения Земли»), которая в разных смыслах встречается как минимум три раза за весь роман. И сделано это вправду красиво. Особенно в понимании всей событийной суммы «Эклиптики» как очерченного круга жизни главной героини.

Во-вторых, герои. И Элспет, и ее друзья по острову-«рехабу» для неудачных художников, и Фуллертон, и Джим — все персонажи представлены не как функции-придатки для движения романной машинерии, а как самостоятельные фигуры. Элспет вызывает симпатию в различных изводах и хитросплетениях своей жизни.

В-третьих, как-бы-«фант»-допущение «Эклиптики» — тот самый «рехаб»-восстановительное-учреждение для поэтов, художников и прочих работник эстетического труда — не самый оригинальный, но и не самый распространенный сюжетный ход, который выполнен Вудом достойно.

Но теперь о негативной стороне дела, которая лично для меня подпортила положительное впечатление от прочтения. Это главный сюжетный, НЕОЖИДАННЫЙ поворот, ВАУ-ЭФФЕКТ, ОГО-ГО финал. Но ход настолько избитый, настолько неоригинально исполненный, смотрящийся как чистой воды «бог из машины», что аж тошно. И вот сейчас будет СПОЙЛЕР, со следующего абзаца (лучше напомню об этом еще раз).

Это то, что следует назвать «психиатризацией» или «фармакологизацией литературы» (в целом, второе вариант первого). Да, думаю, многие уже поняли, что я имею в виду. Вся детективная, мистическая, фантастическая, триллерная или еще какая-другая составляющая романа/повести/рассказа/фильма/сериала, все многочисленные тайны/загадки/вопросы повествовательных линий, все эти красивые сложности, нуждающиеся в уникальном ключе для разгадки решаются при помощи... шизофрении главного героя, передоризоровки лекарственными препаратами, околосмертным опытом, каким-либо иным измененным состоянием сознания, которые в том или ином виде перечеркивают все предыдущие действия героев или даже само из существование. Притом, поймите меня правильно, я ведь не говорю о том, что подобные сюжетные ходы и неожиданные финалы, варианты разрешения конфликтов и кульминационные трактовки не имеют права на существование. Конечно же нет. Абсолютизировать свое неприятие я не собираюсь, но ведь все нуждается в мере. Десятки и уже сотни произведений без всякой модификации подобного сюжетного решения идут по этому пути, теряя всякую содержательность, новизну и интересность. К сожалению, именно такая судьба для моего читательского восприятия настигла «Эклиптику» Вуда. Все десятки страниц текста с чудесным раем для художников и необычным мальчиком с явно мистическим, паранормальным и фантастическим даром были выброшены и аннулированы через редукцию большей части событийного наполнения книги к тому самому варианту психиатризациии через фармакологизацию в лице главной героини. По мне так это неуважение писателя к самому себе, такое некритическое использование подобного приема.

Соглашусь с предыдущим комментатором — рассказ очень фрагментарный. Заметна в янговском «Обезьяньем Шекспире» (вариант перевода «Шекспир в обезьяннике», конечно, остроумен, но чересчур... слишком мудреная попытка запихнуть авторские смыслы в отечественные контексты тогда, когда это никому не нужно) и вполне открытая сырость текста. Особенно это касается концовки, которая и невнятна, и какая-то слишком противоречивая. Опять же, romanpetr об этом писал ниже.

Но кое-что все же хочется дополнить по этой черновой рукописи. Во-первых, язык. Как и всегда Роберт Янг создает удивительный поэтический язык для научной фантастики. Буквально поэтизирует жанр. Это очень здорово. Вдохновенно и с удовольствием читаются как и отрывки прозы заключенного, так и терминологические крупицы из будущего (условно текст можно делить на ту линию повествования, которая, видимо, представляет собой рукописи главного героя, а остальное — события самого рассказа от первого лица, плюс где-то между ними идет речь о технике путешествий во времени, изменения сознания и т. д.). Во-вторых, интересна задумка в следующем плане. А именно, мне кажется, что главный герой — бунтарь, диссидент, протестный писатель, борец с режимом — вовсе не положительный персонаж. И даже не антигерой. Почитайте его описания людей прошлого, т. е. нас. Надменность, снобизм, откровенный расизм (хронорасизм, хэх) — все это есть в изобилии. Стоит обратить внимание и на его отношение к своей жене-иновремянке, ее семье. Омерзительный тип. А уж как он себя высоко ставит в своей автобиографии — Гений, которого не поняли ни в будущем, ни в прошлом. Бедный, несчастный, как он сам себя называет, «солженицынский тип». Ну оно и видно — при всем уважении к Солженицыну и его «Кругу первому», все-таки личность и общественный деятель он, мягко говоря, спорный... И на фоне настоящих аристократов духа вроде Шаламова, Александр Исаевич откровенно теряется. Т. е. перед нами в несостояевшемся произведении должен был бы предстать такой типаж «борца с режимом», который скорее являет собой высокопарного писаку, нежели чем действительного вдохновителя и деятеля революции. Неудачный делец, а не революционный борец. Было бы интересно почитать более полную версию «Шекспира...», но имеем, что имеем.

Российский издатель порой напоминает мне карточного джокера. Ведь тв(о/а)рить может самые неожиданные вещи*. Возьмем, для примера, недавно изданный в комплекте с другим сборником, сборник «Атлас». Вот уже предисловие самого Борхеса, им же и включенное в книгу, говорит, что в этом самом «Атласе» помимо, собственно, текста должны быть связанные с ним фотографии. А фотографий нет в российском издании. Может быть, конечно, так издатели решили постмодернистски переиграть постмодерниста Борхеса. Не знаю. Быть может.

Если же говорить уже о самом «Атласе» как о сумме произведений и о произведении суммарном, то это средний в рамках творчества Хорхе сборник. Все-таки великого аргентинца я и не только любят за прелестные пересказы великих книг и фантастическое выдумывание несуществующих фолиантов. За интереснейшие эссе-исследования по философским и литературным проблемам, за мистические миниатюры, за богатую метафорику, за не дающий устать слог, за лаконичность и, конечно, за любовь к литературе. Тут Борхес не совсем в своей тарелке. Но «не» здесь не абсолютно негативная и отрицательная частица. Все же в чем-то в «Атласе» Луис остается собой. Черт подери, он ведь тут натурально средняя арифметическая из слепых Джойса, Демокрита и Гомера, которые силятся описать без глаз пейзажи разных точек мира. То щупая их, то живописуя вкус и текстуру ветра, то составляя компиляции и бриколаж (с полным осознанием проделываемого).

Наверное, самый борхесовский текст из всех фрагментов-комментариев фотографий — это «Сон в Германии». По онтологическому описанию и полету фантазии — это что-то вроде вариации «Вавилонской библиотеки», но с очень сильным элементом мистического. Не менее сильны эссе «О собственноручном спасении» (одно из самых ориенталистских, но при этом с глубиной интуиции, любви к Японии и загадочных произведений европейцев и иже с ними о Востоке) и «Улица Лаприда 1214» (продолжение линии «классического», раннего Борхеса).

Еще хороши и просты «Лабиринт», «1983», «Гостиница в Рейкьявике», «Грейвс в Дее», «Мидгардсорм», «Начало», «Дары», «Цезарь». Соответственно, как: эксперимент, деликатный разговор с красивым призраком, взгляд писателя через кожу на руках, пересказ рассказа друга Борхеса об Александре Македонском после «смерти», хорошие стихотворные переводы, разговор двух греков.

Так или иначе приятно вновь читать Борхеса. То, что написано в любовью, с любовью и читается. А уж тексты, написанные с любовью о любви к литературе, тем более возвращают тебя в царство Книг.

* — от своих слов не отказываюсь, но спасибо книгоиздателям, особенно маленьким и независимым, за то, что они вообще есть и продолжают свою работу в тотальный кризис. Даже я, занимающийся пиратством, в последний год потратил пятизначную сумму на пять десятков книг, понимая, что без этой капли в море, это самое море совсем скоро иссякнет

«Выпад на сакральное,

или как медитировать с помощью кошек?»

Те или иные варианты «вечного возвращения» аля «колеса сансары» сейчас снова «в тренде». Не важно, описывает ли роман, как довольно знаковые для жанра «(Первые) Пятнадцать жизней Гарри Огуста», экзотические варианты жизненной круговерти рождения и смерти с пониманием и/или преодолением Судьбы. Кстати, произведение Кэтри Уэбб пусть и интригующая, новаторская, но интерпретация старого как мир «дня сурка». А потому не буду останавливаться на перечислении новейших книжек, которые без подобных ревизий и нововведений пинают и без того избитый жанровый прием. На что точно не хватит место, так это на перечисление романов, рассказов, повестей да сериалов и фильмов, которые эксплуатируют без претензии на новый взгляд самое известное словечко из области «восточных мистицизмов». Конечно же, речь о реинкарнации и переселении душ. И потому радуют попытки даже если не радикального пересмотра жанрового приема (и вообще жанра), а хотя бы иной подход к подаче истории и передаче смыслов. Именно это я увидел в «Блюзе перерождений» Майкла Пура.

В книге два главных героя. Первый из них Майло. Самый большой неудачник в области достижения сакрального. Насколько он неудачник можно измерить по количеству прожитых жизней, которых с лихвой хватало большинству душ нашей необъятной вселенной для достижения Совершенства. А именно Майло неудачник вот как 9990 с лишком существований подряд. Ведь все мы, как оказывается, рождаемся не просто, чтобы умереть, а чтобы умереть правильно таким образом, чтобы... А вот черт его пойми! Вроде как чтобы достичь Совершенства и воссоединиться с Мировой Душой, да вот как получить заветное Совершенство мало кто знает. Майло множество жизней жертвовал собой, испытывал стоически и не очень самые разные страдания. Он умирал от потери головы, взрыва планеты, поедания акулой, утопления в солнечной плазме... Он был героем, злодеем, антигероем, индусским монахом, космическим супергероем (сериал о котором смотрят в загробном мире), гомосексуальным художником, китайской женщиной, кузнечиком, и так далее, и так далее. И как бы благородно, аскетично и самоотверженно не проживал жизнь Майло, все шло как-то не так и не устраивало судей из послесмертья. А истечения десяти тысячей жизней ведут к непоправимым последствиям... Второй герой, точнее, героиня «Блюза...» — Смерть. Или Сюзи. Сакральная сущность, функционал-прислуга Мировой Души с бессмертным и особым статусом, которая полюбила беднягу Майло. И отныне хочет оставить черный балахон и просто делать восковые свечные фигурки. Конечно, в перерывах между любовью со своим избранником...

Разумеется, понятно, чем подобная история должна закончиться. Понятно, что тут хоть и не на поверхности, но имеются стандартные антирелигиозные, а также не шибко изысканные богоборческие мотивы. Две личности, которые любят друг друга, но из-за миропорядка не могут быть вместе. История даже древнее, чем «сурковый день». Но, несмотря на несколько слабоватую концовку, порой слишком скучные куски повествования (слишком затянутые и предсказуемые эпизоды из жизни Майло как заключенного в космической крепости с изнасилованиями да извращенной игрой в открытом космосе, откровенно скучная и бегло прочитанная история существования Майло как немного революционного жителя Ганимеда, старые побасенки о мрачном постапокалипсисе с разрушением планеты и созданием ужасных корпораций-государств...), а также перенасыщения подробностями иных жизней Майло, слабое и вторичное мефотворческое построение мира (инкарнации как путь к совершенству, платоновский мир идей как своеобразное чистилище, Мировая пантеистическая, но несколько неоплатоническая Мировая Душа) и иные вещи, я все-таки поставил роману положительную оценку и хочу его отметить. Во-первых, все-таки в сюжете «Блюза», где есть место для штампов и корявого перевода, встречаются интересные и в чем-то смелые главы. Например, взгляд на реалистичного Будду как старика с деменцией, но который достигает совершенства. Путешествие Майло по стране-за-гробом как ученика арабского жонглера тоже недурно. Линия иронии над медитированием хороша. Во-вторых, пусть и не самое сильное, не самое изящное, но «Блюз перерождений» — наступление на сакральное. Во всяком случае, выпад в его сторону.

Что я под этим подразумеваю? Не совсем антирелигиозную литературу. Даже не совсем антиклерикальную. Скорее под этими словами я имею в виду авторское напоминание миру о секулярности. Том самом явлении, которое сначала частично, потом почти полностью лишило Церковь (на Западе и чуть у нас) земли, после — власти. А затем стало прогонять не просто вещественные формы потустороннего (можно и в кавычках), но и нематериальные. Отделение религии от образования, гегемония светской культуры, замена религиозного идеологическим и политическим, и далее по списку. Но вакуум от сакрального секулярные силы заполняли весьма непоследовательно и скудно, отчего метафизическая отдача в той или иной формой вновь вошла в мир. И в моду, в массовую культуру. Сектантские и иные формы новой религиозности, возрождения и рост старых верований, фашистская кровавая мистика... В конце концов, скатывание и вырождение советской секулярной культуры. Потеря веры в человека и человеческое, нерелигиозные, но фундаменталистские образования по типу постсингулярников, которые еще скажут свое слово. И, как мне кажется, Пур говорит нам: «с секулярностью не покончено. Человек еще скажет свое свободное, богоборческое, антиметафизическое, атеистическое слово!». Ведь чего старается добиться Майло? Избежать точки Совершенства, слияния и растворения в Едином. Почему? Да потому что он не считает это чем-то возвышенным. Ему либо не нравится сама идея возвышенного, либо возвышенного как сакрального, сверхчеловеческого. Для него высокое — любовь, плотская, духовная и обычная со Смертью. Смерть также хочет обычного, человеческого. Так и вспоминается фраза из эллинской вполне секулярной культуры, что боги завидуют людям, их смертности и конечности. Ограниченном, в котором разворачивается высокое и трагическое. Майкл Пур восстает и против христианского рая, и против восточной нирваны. Он хочет, чтобы мы вновь вернулись к Человеку, к его идеалу, отрезанному от религиозных взглядов. В чем-то это воспевания слишком мещанского человека, но все-таки проглядывается и Человек с большой буквы. Для которого не чужда самоотверженная, вечная и настоящая любовь.

Таким образом, «Блюз...» для кого-то покажется слишком средненьким и мало примечательным романом. Вполне соглашусь, но те идеи, не сверхноваторские, достойны распространения в наши годы, когда ломать веру в человеческие силы и высоты, возвращаться к устаревшему или создавать его обезображенные хайтек-версии стало мейнстримом. Конечно, смелость Пура не доходит до Альтицера, идеального перенесшего сакральное и метафизическое в модерн и секулярность. Притом таким способом, что христианский мертвый Бог кажется не просто живым, но дающим надежду и силы бороться за Человека. Миру нужны не религиозные фанатики, не технологические утописты или мечтающие о вымирании «людишек» зеленые фашисты, не бесчеловечное потреблядство и даже не роман Пура. Ему нужен призыв к действию от теологов Смерти Бога, который сделает нас по-настоящему свободными и высокими...

Нирвана в колесе сансары, рай должен быть построен на земле, а медитировать можно только с мыслью о кошках!

Помню, во время одного застолья, как и в множестве других русских собраниях с выпивкой и закусками, разразился философский спор. Помните, как Былинский по окончании аналогичного мероприятия запротестовал: да куда же расходиться, о существовании Бога даже не договорились? Также и у нас, только не о божественном, а о вечном и слишком человеческом. Я назвал единственные и самые настоящие и верные способа обретения бессмертия в мире. Но самое очевидное труднее всего принимается в сердце людей...

Также и «Узелки памяти». О нетрудном быте жриц природы, иначе просто ведьм, сюжет? О столкновении старого, дохристианского, и новой религии, пусть мир можно назвать и альтернативным нашему? Или, быть может, о человеческих страстях и кознях? На мой взгляд, все это часть фона, арены, фундамента для разворачивания повествования. В последнем же виднеется вопрос и ответ в одном флаконе о той загадке (с очевидной же разгадкой) человеческого рода, который я закинул выше. В чем хранится тайна вечной жизни? Жизни без конца, без окаянной смерти. Наверняка его знают древние культы и магические ордена. Хотя, на самом деле, все лежит на поверхности. Как говорят во французском постструктурализме, нет никакой глубины. Как появился человек, так и появилось бессмертие. Две его формы. В сплетенном, как и главный фантдоп и заглавие, сюжете «Узелков памяти» представлены оба варианта существования без гибели во мраке. И каждый из нас может их достичь. Но оба требуют упорства и наших сил, а самое главное — любви, самоотдачи и прощения.

«Радикал радикально о радикале,

или Революция чувства и революция мысли»

Я уже писал о Лимонове, о моем мнении о нем, сквозь призму отзывов на «Монголию» и «Это я — Эдичка». В обеих попытках более-менее толкового и рассудительного обзора произведений Эдуарда Вениаминовича я пытался ответить на один вопрос — почему он, образ его, текстовые работы и выступления все же цепляют, привлекают внимание? Не заставляют уверовать в его довольно нескладную и трещащую по швам от перегруженности эклектичную доктрину. Ведь он все-таки не похож на обычных популистов. Хотя бы потому, что он не обычный циркач из Думы и не разборчив в выражениях по поводу российского народа. Во всяком, в очерках Деда Лимона в Лефортово, которые далее будут коротенько рассматриваться, так оно и есть. В «Монголии» он предстает куда более умеренным, тихим и остепенившимся. В «Это я — Эдичка» же Эдуард предстает до крайности романтичным, но мягким, хрупким каким-то. В «Другой России» — он грубый, резкий, прямолинейный, но все равно романтичный. Романтично революционный и готовый воплотить свои грезы, о которых он нежно мечтает в своем самом скандальном произведении между сексуальными опытами.

Так, повторяя свой давний вопрос, спрошу еще раз — кто же такой этот Эдуард Лимонов? Он явно не революционер-теоретик. И не практик — революции же не устроил за последнюю четверть века или даже чуть дольше. Но, как я заметил, он не политик-популист — опять-таки, во всяком, не был таким до его сиюминутных, краткосрочных появлений на ТВ в предыдущим году (но в ЖЖ он все такой же острый на словцо и непровластный на прогнозы). Тогда кто он такой? Мне кажется, он из тех на самом деле редких типажей революционеров, которые являются художниками. Лимонов, на мой взгляд — экспрессионист или какой-нибудь сюрреалист, авангардист и, читай, любой иной экстравагантный и революционный в свое время жанр изобразительного искусства на Западе, но именно в политике. Наверное, все-таки во Франции. Не даром он провел там не мало времени. Так вот, господин (товарищ) Лимонов — перформансист и иллюзионист, способный создавать привлекательную протестную завесу из палитры абсолютно не смешиваемых красок. И, как всякий настоящий художник, Эдуард Вениаминович — вечный бунтарь, постоянный мистер против, нигилист от воображения до кончиков пальцев. И идеал его, самая великая и истинно прекрасная картина — Вечный Хаос и Полное Отсутствие Системы. Нескончаемая Революция и/или Война. Противоречивая и полная несуразностей, но, черт подери, привлекательная и волнующая. Красивая, пусть и абсолютно нелогичная и совершенно не реализуемая. Но попробуйте доказать это художнику!

Несуразностей, нелогичностей и просто отталкивающих моментов во истину много в этом его сборнике статей, которые Лимонов именует лекциями для ныне несуществующей партии. В связи с наличием всех этих вещей я не могу и не хочу поддерживать идеологию («идеологию») автора, но повторюсь, что она по-своему красива, а также с некоторыми пассажами (во всяком случае, где упоминаются негативные моменты сегодняшнего общества, а не то, на что и как их надо менять) даже соглашусь. Я целиком и полностью поддерживаю Лимонова в критике современного режима в нынешнем государстве. Думаю, большинство сделают так же, поэтому даже не буду перечислять моменты по поводу неэффективной экономики, авторитарного и репрессивного устроения власти, специальной политике вырождения нации, насаждаемой недокультуре и т.д., и т.д. Да и в критике Советской эпохи тоже трудно не сойтись во мнении с автором. Другое дело, что пугает вполне уловимый антиинтеллектуализм в виде носящихся от статье к статье упоминаний Новой хронологии Фоменко и его сотоварища, а также идейное сходство НБП (некоторое время, ан все же) с небезызвестным антиученым Дугиным. Ну, и выставление в один ряд национал-социалистов (Гитлера), итальянских фашистов (Муссолини) и большевиков как по сути фигур пусть и грандиозных по историческому масштабу, но равных по оценке деятельности и контексту? Зачем?.. Да и разве идейно они — суть одно? Регулярное перечисление через запятую красных партизан и коричневых упырей... Это не справедливо и глупо хотя бы по отношению к этим людям. И вообще сравнение этих двух абсолютно противоположных друг другу типов идеологий. Фашизма (с нацизмом), которые хотят не мира нового, а всего лишь «реформирования» старого, капиталистического порядка, и обратного этому левого радикализма. Конечно, настораживают и видимый мистицизм авторский и чрезмерный занос в поклонение воинскому духу, борьбе ради борьбы и милитаризма (а также чрезмерные нападки на институт семьи и учителей), но аспекты выше, повторюсь, напрягают сильнее. Но что важнее, может, как революционная сила НБП и могла состояться, но... А дальше что? Лимонов прямо говорит, что только сидя в тюрьме понял и оформил письменно то, что хочет воплотить. И то, видать, невдомек ему, как. У него нет теории. Хоть самой малость научной теории. Очень хорошо, что он славит Ленина за политическую смекалку и изворотливый курс лидера первого пролетарского государства в хитросплетениях и поворотах политики. Но таки Ильич не наобум это все производил. С теорией. И хоть я не могу назвать себя ярым марксистом (коммунистом), хотя в любом случае я более за этих ребят, чем за любых правоков и центровиков, даже со своими идеями либертарного социализма я понимаю, что для установления подлинно свободного мира с равенством нужно очень, очень много времени. За один день такое не делается. Нужен переходный период. Но Лимонову все это не нужно. Он ведь художник, эпатажник, в хорошем смысле слова, на самом деле, а не кабинетный ученый. Но ему действительно не хватает научной системности и дополнительных знаний, последовательности определенной. Это видно из его заявлений на ТВ по поводу того, как Эдичка прочитал Маркса в 15 лет, понял, что цэ фигня и вообще слишком буржуазно... :) Это я не упоминаю о вечной его сексуальной проблематике, а также о приевшемся мифе об «общих женах» при коммунизме, который Лимонов не против бы «сказку сделать былью».

Но критикуя, предлагай, да? Что же я предлагаю вместо Эдички? То же, что и разумные левые. Не те, что помешались на защите и восхвалении меньшинств и коллаборации с властью. Учитесь. Сами и вместе с другими. Самообразовывайтесь, занимайтесь теоретическими дисциплинами. Но и про практику не забывайте. Только совместную! Учитесь вместе работать, трудиться и затем побеждать. Передавайте этот опыт другим вместе со знанием. Именно с подобного труда и духом, и разумом, и телом строится новый мир и рушится старый. Хотя как показывает история старый мир погибает по своей вине и его сильных. А критика чего-либо — уже предложение. Предложение посмотреть по-новому на привычное старое. Возможно, для этого «Другая Россия» и хороша. По-Лимоновому или иная, но она должна быть другой. Лучше.

«Витающие в облаках» — мое первое знакомство с творчеством британской (таки шотландской) писательницы фантастики и детективов Кейт Аткинсон, в библиографии которой для меня еще есть два «острова» для открытия («Жизнь после смерти» и «Боги среди людей»). Но уже эта прочитанная книга дает понимание грядущего чтения и в целом трудов автора.

Наверное, в чем-то роман напомнил для меня «Осиную фабрику» Бэнкса, ведь оба произведения — фантасмагоричные в своей реалистичности истории-загадки, пейзажем которых являются (частично) шотландское гротескное захолустье, а сюжет обернут кафтаном постмодернистской прозы. В принципе, на этом общие черты названных двух работ заканчиваются, и начинается осмысление конкретно «Витающих...». Хоть уже и упомянутая постмодерновость Аткинсон явно сильнее выражена, именно в данной книге, нежели чем в «Фабрике...» Бэнкса, т.е. сюжет достаточно многослойный и сложно составленный, роман Кейт показался мне, как ни странно, более кинематографичным и вместе с этим легче усваиваемым (читай легче экранизируемым). Я б даже сравнил «Витающих...» с фильмом «Лучшее предложение» 2013 года — правда, лишь в качестве произведения-загадки-игры с чуточку схожей панорамой и совсем идентичным ходом, который можно обозвать «затягивание интриги до такого состояния, когда об интриге забываешь, и в этом и есть интрига». Да-да, нелинейное повествование, регулярно перемежающееся линиями диалога Эффи с ее (не)матерью Норой, историей недавнего прошлого героини, которая одновременно и ее книга, отдельно встречаемые вставки ее литературного творчества, сбивчивые рассказы не-совсем-мамы о диковатом и крайне сюрреалистичном фамильным прошлом, множество разветвлений истории-книги Эффи, является легкой для полно объемного перевода его в русло полноценного кинофильма или мини-сериала. Вышло бы в таком случае вполне недурное (кино/ТВ)произведение с любимым мной сюжетной запутанностью, не отгадываемым концом, которое бы заняло не последнее место в гипотетическом топе таких фильмов/сериалов. Так что многочисленных отсылок, которые переводчик и редактор добросовестно и на славу разглядели в тексте и перенесли в сноски, постмодерновых хитросплетений бояться не стоит. Как говорится, не так страшен этот черт, как о нем глаголят. Другое дело, что «Витающие в облаках» в плане смыслового содержания не то, чтобы очень, но пусты. Оно и понятно — это игровая литература, с элитарными вкусами, вброшенными в массы. Очень качественная и достойная ознакомления игровая литература, но без глубоко развернутых или хотя бы просто поднятых вопросов бытия, жизни, любви и прочего. Попытки, правда, имеются, но в основном, касаясь некоторых взаимоотношений героев, слишком много какого-то, не знаю, пошлого примитива.

Но не хочу заканчивать отзыв на первый (и ранний) прочитанный мной роман Кейт Аткинсон. «Витающие в облаках» — красивая и на самом деле не сложная история (в плане восприятия), действительно похожая на лабиринт, игру, в которой нужно найти правильные ключи-паззлы и составить из них правильный заключительный ответ. Я некоторые нашел и кое-что перед раскрывающим все финалом успел обмозговать. Другое дело, что духовной заполненности, СКРЕП, а-хах-ха, здесь вряд ли вы найдете. Да, особых душевных переживаний героев, заставляющих задуматься и помыслить о высоком, вечном или просто близком не имеется, но опять-таки — роман себя так и не позиционирует! Поэтому коль нравятся игровая постмодернистская литература — берем и читаем. И должным образом оцениваем, потому что это непростой труд — постмодернистские игры в авангарде литературного мейнстрима!