Эту книгу я читала года четыре назад, а позже послушала в формате аудиокниги. Исполняет [b]Владимир Самойлов[/b] — читает он очень даже хорошо, мне его манера говорить напоминает какие-то советские передачи, тут это как раз в тему вписывается, хотя ударения «хаОс» и «фОльга» улыбают.

От самой книги я сперва ожидала что-то в духе Гарри Гаррисона, ан нет, все куда замечательнее. Слава техническому образованию, иначе бы я мигом увязла в катушках и законах больших чисел.

За что я люблю эту книгу:

- За образ Человека с большой буквы. Персонажи обезличены — Инженер, Кибернетик, Координатор, Химик, Физик и Доктор — нет описаний ни внешности, ни характера, ни личных имен (только иногда к Инженеру обращаются по имени). У них нет никаких невероятных способностей или волшебных предметов, но они профессионалы, отлично знающие свое дело. На фоне нынешнего засилья супер-героев это выглядит просто потрясающе!

- За то, что Лем не делает читателям поблажек и не считает их глупее себя. Герои — ученые, образованные люди, и выражаются соответственно; а автор не пускается в растолковывания и разжевывание терминов и действий персонажей на примере аналогий для третьего класса церковно-приходской школы (а-ля Стар Трек).

- За сцену с починкой генератора. В принципе ничего не происходит, никто ни за кем не гоняется, но читается это все с раскрытым ртом и дрожью в теле — починят или нет!?

- За финальную фразу:

Вообще мне очень повезло, что Лема я начала читать именно с этой книги — в ней нет такого мозговырывающего действаия, как в «Рукописи, найденной в ванной», где герой тихо сходит с ума и сподвигает читателя на тоже самое. Мораль лежит на поверхности и говорится прямым текстом (что не отменяет ее важности, можно сказать, даже актуальности), однако в конце все же имеется замечательный эпизод общения с инопланетянином без прямого перевода и с употреблением терминов «биосоциозамыкание», «экземплификация самоуправляемой прокрустики», «центросамотяг», «изоломикрогруппа», «гневисть» для более точного перевода.

Пару лет назад я послушала «Цветы для Элджернона» и весьма впечатлилась, видела «Множественные умы...», но почему-то прошла мимо. А оказалось, что очень даже зря. Книга просто потрясающая. Все три с половиной дня прослушивания было крайне сложно оторваться от повествования, а в остальное время мысли постоянно возвращались к нему. История Билли Миллигана одновременно настолько невероятна, что даже не верится в происходящие, но в тоже время полна такими точными и скрупулезными деталями, что не может не производить впечатления. И главное, что отличает ее от «Цветов...» — то, что описываемые события происходили на самом деле.

Помимо восхищения, другим значимым чувством, возникшим у меня при прослушивании, была... зависть. Это же бесподобно: обладать несколькими разноплановыми талантами, но главное — не быть одиноким в пределах собственной черепной коробки, а обитать там со своей большой семьей. Хорошо, что по мере повествования это чувство постепенно сошло на нет. Потерянное, спутанное время, невозможность стабильно обустроить собственную жизнь в какой-либо сфере и, наконец, проблемы с законом и системой вообще. Чем ближе к финалу, тем больше жаль несчастного больного человека.

Но вот с чем, а точнее, с кем Билли Миллигану действительно повезло, так это с писателем. Дэниел Киз сперва встал на сторону Уильяма, а затем, судя по тексту, стал ему добрым и надежным другом. А позже написал отличный роман, мало кого оставляющий равнодушным. И в данном повествовании я вижу определенный набор плюсов, без которых история определенно производила бы меньший эффект:

+ Показано состояние Миллигана «изнутри» — все основные личности выписаны обаятельными и по-настоящему живыми, каждый с собственной индивидуальностью. К ним всем очень быстро привязываешься и начинаешь искренне сопереживать. В этом плане «Множественные умы...» упорно ассоциируются у меня с «Домом, в котором...» Мариам Петросян .

+ Полудокументальный текст и отсылки ко всевозможным бумагам придают весомость этой истории. Киз проделал гигантскую работу, долгое время общаясь как с самим Миллиганом, так и обращаясь ко множеству документов и шести десяткам очевидцев. Даже спустя тридцать лет данная книга остается главным и наиболее полным источником информации об этом человеке для широкой публики. Плюс к этому повествование такого рода было очень хорошо именно слушать, а не читать.

+ Последовательность событий сейчас уже не так важна, но в свое врем, когда Билли Миллиган в первую очередь был известен как «насильник с двадцатью четырьмя личностями», было необходимо как можно скорее пресечь скептицизм читателей по отношению к правильности заключения психологов о «расстройстве множественной личности». Так что с этой точки зрения становится очевидно, почему первая часть посвящена ходу постановления диагноза, вторая — ранним годам и событиям, происходившим до ареста, а третья — лечению и дальнейшим событиям.

- Небольшим недостатком во всем этом я вижу лишь личную заинтересованность автора в данном деле. Дэниел Киз однозначно находится на стороне Билли и всеми силами поддерживает его. А следом за ним и читатель смотрит на происходящие события именно с этой позиции. Все-таки хотелось бы большей непредвзятости. Вообще же, не думаю, что теперь мы когда-нибудь узнаем, как все обстояло в действительности. Если только кто-то из родственников вдруг не сделает какое-нибудь разоблачающее или скандальное заявление. Возможно, в той или иной степени имело место манипуляция или симулирование, но не думаю, что человек с горем пополам закончивший школу, не получивший никакого дополнительного образования и не продержавшийся ни на одной работе или в армии дольше нескольких месяцев, смог бы ввести в заблуждение близко общающихся с ним людей и психиатров, уже работавших с подобными случаями. Если же допустить, что Миллиган являлся таким гениальным актером и манипулятором, то вся афера выглядит слишком уж незначительной. Люди с подобными талантами не плавают на таком мелководье. К тому же, менять годы тюрьмы на годы в психиатрической лечебнице суть менять шило на мыло, если не хуже. От окружения и лошадиных доз лекарств запросто можно растерять последние капли здравого смысла. Да и некоторые поступки Билли во всей этой истории выглядели не слишком разумными, значит, он владел собой не в каждый момент времени, а следовательно — не мог постоянно и полно контролировать «симуляцию».

+ Так же хочу отметить, мне очень понравилось, что сплоченный Билли Миллиган — не гений, а самый обычный человек, даже не самый легкий и приятный в общении. Эта деталь придает истории как литературному произведению еще больше человечности.

В свете всего выше сказанного, думаю, уже очевидно, что книга мне очень понравилась. Эта история действительно впечатляет, мимоходом еще успеваешь порадоваться, что ты нормальный человек и живешь в нормальной семье. И я надеюсь в не самом далеком будущем увидеть выход в свет одноименного фильма и «Войн Миллигана». И еще раз поразиться этой удивительной истории.

Аудиокнигу исполнил Вячеслав Герасимов. Многие говорят, что не могут слушать этого декламатора в принципе, но мне всегда нравилось его исполнение. И в данном случае я тоже ничего плохого сказать не могу.

P.S.: Упоминание в книге о сеансах видеозаписи в клинике сразу натолкнули на идею поискать их в сети. Разумеется, ничего подобного не обнаружилась, есть лишь четырехминутная нарезка разрозненных кадров из некой японской передачи. Но в процессе поиска я натолкнулась на выпуск «Двадцать четыре демона Билли Миллигана» из серии «Архетип, невроз, либидо». Так вот, крайне не рекомендую интересующимся приобщаться к этому видео. Короткая передачка, поверхностно рассказывающая о сути событий, читавший книгу не узнает из нее ничего нового. Но главная соль — это «эксперты». Комментарии психотерапевта и филолсофа-культуролога к случаю клинической психиатрии вызывают лишь недоумение. К тому же, у меня сложилось впечатление, что поясняют ситуацию они на основе все тех же широко доступных фактов, а не по записям врачей Миллигана или собственному опыту по работе с пациентами с аналогичным диагнозом. Вместо этого вас ждут рассуждения о памяти предков и биологической предрасположенности. Да, и Дэниел Киз у них внезапно стал Кизи. Разумеется, я сгущаю краски, но это определенно не тот источник, если вам нужна именно дополнительная, а не основная информация по теме.

Как это ни странно звучит, с данной книгой я ознакомилась в аудиоформате. Случайно наткнулась на упоминание о ней, мельком глянула на восторженные отзывы да и скачала. Книга какое-то время полежала на жестком диске, вскоре перекочевала в телефон, дождалась своей очереди... И тут-то все и случилось. Честно говоря, до этого я ничего не знала об авторе, и единственным моим ожиданием от книги было «Только бы не нудно». Тем более было радостно и удивительно то, насколько меня захватила данная тема. Сразу захотелось сварить это, запечь то и намешать вот этого.

Не могу назвать себя знатоком кулинарии, но последние несколько лет я активно готовлю. Разумеется, периодически почитываю книги по теме, и хочу выделить несколько характерных черт, выгодно отличающих написанное В. В. Похлебкиным от прочего:

• отличный язык — тут даже картинки не нужны, настолько живо, вкусно и в тоже время просто все описывается;

• последовательная подача основ — обычно они даются в книгах для детей и подростков, но там сильно упрощаются из-за целевой аудитории;

• гештальт. Что можно вынести в целом из обычной кулинарной книги? Максимум — как собрать праздничный стол из полудюжины блюд, если, конечно, томик не посвящен целиком какому-то одному виду пищи. У Похлебкина же все подчинено общей мысли — зная и понимая основы, можно приготовить что угодно. И чем ближе к финалу, тем полнее понимание истинности этой фразы;

• вдохновение — не знаю как так выходит, но мне куда интереснее отварить рис или выпечь простой дрожжевой хлеб, руководствуясь данной книгой, чем готовить пафосный торт с бузиной, бататом и авокадо из расфранченной книги с яркими фотографиями.

Тем не менее, я думаю, стоит отдавать отчет, что Похлебкин написал свою работу более тридцати лет назад, и с тех пор изменились как продукты, так и материалы и технологии. Но с подачей самых основ и раскрытием кулинарных горизонтов «Тайны хорошей кухни» до сих пор справляются отлично. Планирую разжиться данной книгой в обязательном порядке. Предвкушаю, как натыкаю везде пестрых закладочек и повыделяю важные и интересные места текстовыми маркерами.

Отдельно хочу отметить чтение Николая Козия. По-моему, в данном случае текст и голос сочетаются просто идеально. Н. Козий декламирует с полным пониманием прочитанного, про отсутствие оговорок и ошибок и говорить нечего, ибо их, разумеется, нет.

Это прекрасная книга. Это страшная книга... Быть может, я начала прослушивание в не очень удачный момент, во время вынужденного постельного режима, когда настроение и так не радужное. Рассказываемое в начальных главах пугало меня до тошноты и оказывало угнетающее воздействие в течение еще пары-тройки часов после откладывания сего сочинения в сторону, поскольку подрывало уверенность в том, что все мы привычно воспринимаем как должное — в самих себе. Ибо нет иных ручательств и барьеров, кроме неведения, отделяющих нормальную размеренную жизнь от бездонной пропасти, в глубинах которой поджидают утрата восприятия левой или правой половины мира, зрения, эмоций, логики, памяти или ощущения собственной телесности. И самое жуткое состояло в том, что далеко не все пациенты доктора Сакса осознавали масштабы понесенного ущерба. Хотя еще неизвестно, кому повезло больше, им или тем, кто все ясно чувствовал и понимал... Однако, настолько тяжела только первая четверть книги, три последующие части посвящены несколько менее ужасающим избыткам нервной деятельности (синдром Туретта), наитиям (видения и откровения, музыкальные и визуальные галлюцинации, неконтролируемый наплыв воспоминаний) и наивному сознанию. Текст оживляют ссылки на научные труды коллег и цитаты из философских и художественных произведений. Для русскоязычного читателя будет приятно частое упоминание работ Александра Лурии и других русских ученых, а так же имен Льва Толстого и Федора Достоевского.

Что же отличает данный труд от тривиального справочника по неврологии?

Во-первых, гуманное отношение Оливера Сакса к своим подопечным. Он относится к ним не как к безликим врачебным случаям, но в каждом видит страдающего человека и всеми силами старается найти путь к выздоровлению, а в случае невозможности полного излечения — помочь приспособиться к изменившимся обстоятельствам и обрести толику если не счастья, то хотя бы покоя, умиротворения и чувства собственного достоинства.

Во-вторых, автор ставит своей целью не пустую потеху читающей публики медицинскими байками, но стремится обратить внимание общества на старательно игнорируемых членов социума. От людей с психическими отклонениями шарахаются и отворачиваются прохожие, толпа может находить в их особенностях развлечение, и даже в собственных семьях нет гарантии заботы и простого человеческого участия. С момента сбора материала и написания книги видны определенные подвижки в этом вопросе, однако, он все еще долго будет оставаться больным местом.

И, наконец, в-третьих, доктор Сакс, адресуясь широкой аудитории, не считает своего читателя идиотом, а так же хорошо и увлекательно пишет, не переходя на «птичий язык». Он рисует короткие жизненные сценки, полные сочувствия и сострадания, поражая одновременно чувствительной хрупкостью и необыкновенными гибкостью и мощью нашего сознания. И силой духа людей, сумевших достойно выдержать схватку с коварным недугом и адаптироваться к новой реальности. Это страшная книга... Это прекрасная книга!

Отстраненная манера чтения Ирины Ерисановой как нельзя лучше подходит для данной аудиокниги. Музыкальное сопровождение отсутствует.

Эта трилогия априори интересна уже тем, что действие происходит в Норвегии, но не во времена викингов, а позже, в XIV веке. Средневековье воссоздано точно и подробно. Особенно меня впечатлила религиозная сторона. Герои и шагу ступить не могут, чтобы не обратиться мыслями к богу. Не припомню другого литературного произведения, описывающего аналогичную эпоху, в котором бы столь много места уделялось этой стороне жизни. Так же по ходу повествования можно ознакомиться с образчиками средневекового мифотворчества:

Средневекового юмора:

И норвежских прибауток:

А так же проникнуться атмосферой всевозможных примет, суеверий, сильных родственных связей, всепоглощающего патриархата, постоянной оглядки на соседей и определения времен года исключительно по смене сезонов и церковным праздникам. Нашлось место даже легкому налету мистики, что вполне закономерно для средневекового самосознания. Анахронизмы не просачиваются даже в авторский текст, так, например, все расстояния указываются не в метрических величинах, а в днях пути и прочих переходах. Поверхностно прослеживаются исторические реалии, но поскольку я крайне слабо знакома с историей Норвегии (ее знает хоть кто-нибудь, кроме самих норвежцев?), то не особо обращала на них внимание.

По прочтении всей трилогии первый том показался мне немного слабее последующих. Вступление и нежные лета, а затем все происходящее превращается просто в рамку для самой романтической истории. И вот тут мне не хватило эмоций. Уровень эмпатии и сродства с персонажами упорно стремится к нулю. Что один, что другой жених Кристин одинаково безразличны. Девушка испытывает неприязнь к Симону и его семье и симпатизирует Эрленду, но ни одно из этих чувств не удается разделить с героиней ни на йоту. Вообще всю дорогу смотришь на происходящее даже не сбоку, а как-будто сверху. Ну да, в целом интересно, но какой-то отклик вызывают ситуации сами по себе, а не их восприятие героями. И только где-то на периферии сознания маячила тихая радость от того, что в свое время мне не повстречался такой вот женишок, который на словах бьет себя пяткой в грудь, мол, да я никогда, да ни в жисть не обижу и не опозорю, а на деле, кхм...

Второй том начинается бодро, чем сразу вызывает значительное повышение интереса. С одной стороны, Кристин предстоит обустраиваться и управляться на новом месте, а я вообще люблю такие производственно-хозяйственные вещи. С другой, начинает разворачиваться традиционный спектакль: жена мечтает, чтобы муж изменился после свадьбы, а муж — чтобы жена не менялась. Но нетрудно догадаться, как все оборачивается на самом деле. И все было бы замечательно, кабы повествование и дальше продолжало течь в том же русле. Но тут сюжет, ранее линейный, разбавленный некоторым количеством экскурсов в прошлое, приобретает дискретный характер, с легким стремлением к хаотичности. Действие разбавляется теологическими рассуждениями, а потом и вовсе место центрального персонажа занимают сперва Лавранс, а следом — Эрленд. В добавок всю книгу пришлось ждать, к чему же была упомянута политика. Интрига выскакивает, как кот из мешка, уколотый шилом, что для меня явилось ощутимым минусом. Предпочитаю наблюдать закулисные игры как они есть, а не довольствоваться следами от ружей на стенах. Автор столь усердно замалчивает все предпосылки, что было очевидно, что здесь что-то нечисто. А ведь в литературе подобное обычно проще провернуть, чем в тех же фильмах, где старательное сокрытие лица одного из персонажей способно на корню сгубить весь «сюрприз». Однако в целом этот том выглядит выигрышнее предыдущего. Во-первых, нет нужды в долгом вступлении. Во-вторых, легкий романтический флер слетает сразу после свадьбы, благодаря чему перестает так отчетливо ощущаться эмоциональное отдаление от персонажей. Чувственная дистанция здесь как раз полезна, т.к. сама история становится жестче, болеть душой за всех было бы слишком тяжко.

Отчасти третий том является самым сильным, острым и жестким. Размолвка с родичами и роковая ссора между супругами выписаны отлично от и до. Атмосфера постоянно накаляется, и напряжение не ослабевает до самого конца. Вот только конец этот обрубленный. Дальше линейный сюжет опять становится дискретным, а автор заместо буханки хлеба протягивает жалкие крошки описания последующих событий. Заключительная часть проходит под лозунгом «быстрее-неожиданней-медитативнее» и вызывает неровный интерес. Многое упомянуто вскользь, иные сочные ситуации обрисованы лишь минимально, ряд событий происходят без упоминания должных предпосылок, и все это перемежается горестными размышлениями о бытии. Да, под конец я таки прониклась этой бесконечной рефлексией, но по некотором размышлении после мне показалось, что в определенной степени автор просто не знала, что делать с персонажами, и потому попросту пустила всех в расход.

В общем и целом эта трилогия сильнее, чем отдельные ее части. Достойно выписаны мир и центральные персонажи. Здесь есть место и бурному действию, и медитативным описаниям, и философско-теологическим рассуждениям. Не смотря на определенную отстраненность повествования, постепенно персонажи становятся ближе и объемнее, и на происходящее смотришь уже не сверху, а вполне себе ходишь среди героев, пусть и чуть в отдалении. Праздник жизни портят лишь некоторые технические приемы. Начиная с определенного момента все действующие лица начинают упорно лезть в бутылку при каждом удобном случае, либо впадать в истерику и вскрывать наболевшую правду-матку при всем честном народе. Поскольку в основном автор сосредотачивается на ключевых моментах, складывается ощущение, что подобные откровения случаются чересчур часто. И всегда и всюду герои *закусывают губу — зачеркнуто* краснеют, заливаются румянцем, вспыхивают и рдеют всеми оттенками первого цвета радуги. Этот оборот не набил такой оскомины, как присказки Роберта Джордана в эпопее «Колесо Времени» , но утомил достаточно.

Кристин представляет из себя цельный и проработанный персонаж. Так как она является центральным лицом повествования, места для раскрытия более чем достаточно. Но поскольку через ее судьбу показывается судьба всех женщин, ее образу не достает фактурности. Индивидуальные черты вроде стремления делать все должным образом или некоторой зацикленности на прошлых событиях не придают хозяйке Хюсабю и Йорюндгорда достаточного своеобразия.

Другое дело — Элренд. Я считаю этого персонажа жемчужиной всей книги. Редкое дело: прочие персонажи и сам читатель воспринимают его одинаково, и он действительно выписан таким, каким кажется — абсолютно беспечным гордецом. Повременно даже подпадаешь под его очарование, рожденное тем или иным действительно отважным и сильным поступком. А потом сызнова проклинаешь ветер, гуляющий в голове этого человека.

Вообще взаимоотношения Кристин и Элренда — это целая песня. Сперва особых эмоций новообразовавшийся жених не вызывает. Но чем дальше в лес, тем закрученне санта-барбара. Ровно после свадьбы выясняется, что поговорить-то новобрачным и не о чем. Раньше интерес был один — обжиматься по притонам да кустам за церковью, а теперь и то сгинуло. Кристин берется подымать целину и восстанавливать запущенное хозяйство, в то время как Элренд начинает тяготиться домом. Лишь к рождению пятого ребенка сей славный муж наконец-то осознает, что его жена больше не милая девушка, у которой ни забот, ни хлопот. Детьми он интересуется лишь на столько, на сколько с ними можно *пить пиво и смотреть футбол — зачеркнуто* ездить на охоту. Тут раздается гром среди ясного неба в виде ссоры, измены и узилища, и неожиданно супруги прозревают, что меж ними Великая Любовь, и ничего им не надобно, кроме друг друга. Мне просто «душу жгло огнем» © (отличная фраза, пожалуй, буду использовать ее вместо новомодного «припекло») от вот этого величания заглавными буквами. От куда там взяться глубокому чувству, если сперва была одна только страсть, а после — долгие годы взаимных упреков и непонимания? Если между «возлюбленными» нет ни согласия, ни взаимопонимания, ни единого общего дела. Нет, я знаю, что есть люди, с аппетитом поедающие друг другу мозги, и им норм, но понять и принять этого никак не могу. Далее буря перемежается затишьем, а затем начинается вновь. Даже от Элренда я не ожидала, что он ударится в дауншифтинг посреди патриархата-то, и будет заниматься оным аж три года (три года, Карл!). Роковые последствия не заставили себя ждать.

Пожалуй, единственное, чего мне не хватило во всем этом чувственном шторме, так это настроений и переживаний непосредственно Элренда. Мы знаем и видим действия Кристин. Порой вслепую, но она пытается. Муж недоволен, что она постоянно его пилит? Отлично, больше он не услышит от нее ни одного дурного слова. Пускай яд и озлобление копятся внутри... А вот что творится в голове у Эрленда — загадка. Даже неясно, насколько глубоко он осознает и воспринимает происходящее. Я видела мнение, что все беды идут от свойственной Кристин злопамятности, но ведь и муж ее не лучше. Он — «вечный любовник», ему не нужны семья, дети и прочие заботы. Свою жену он всегда воспринимает такой, какой увидел впервые, юной девушкой без хлопот и обязанностей, и потому ничуть не разделяет ее последующих беспокойств и волнений. А когда наконец-то осознает, сколь сильно она связана домом и хозяйством, ставит ультиматум, заставляя выбирать между сыновьями и их отцом. Ну чем не желание вернуть все, как было?

Прочие персонажи выписаны настолько, насколько это удобно для повествования. Наиболее полно — Лавранс, отец Кристин. В его образе присутствует малая доля лубочности, что впрочем органично сочетается с естественным восприятием ребенка своего родителя. Далее по нисходящей следуют первый жених Симон, мать и сестры Кристин и монах Эдвин. Немного особняком стоят сыновья Кристин и Элренда. С ними та же ситуация, что и с гномами в «Хоббите» . Вроде как все они разные, но в тоже время перепутаешь одного с другим и не сильно ошибешься. Персонажи второго и третьего плана появляются исключительно в тех местах, где требуется их участие, и прозябают за кулисами до следующего ключевого момента, а то и вовсе отправляются в забвение. Поэтому порой хочется больше подробностей, пусть и понимаешь, что из-за этого и так немаленькая трилогия распухнет раза в полтора-два. Но сто лет назад писатели еще имели совесть и не подсовывали читателям мегатонны унылой воды, графомании и бесконечной жвачки. Ну или, по крайней мере, еще не делали это столь расчетливо (такие вещи, как «Удольфские тайны» или очередную историю из жизни Анны Ширли и ее соседей я буду для собственного душевного спокойствия считать исключениями, подтверждающими правило).

В целом я очень рада, что ознакомилась с этим романом. Больше всего мне нравится, что в нем показана история любви целиком. Автор не отмахивается заурядными концовками-де уехали в свое поместье и поженились или жили-жили и умерли в один день, а повествует об отношениях от зарождения до самого конца, когда все чувства выболели и отмерли. Так же мне показались интересными некоторые мысли, не бог весть какие оригинальные, но об этом мало где говорится столь прямо.

И еще я чувствую, что мне будет интересно вернуться к этой трилогии через сколько-то лет, взглянуть на описываемые события под другим углом и открыть для себя новые, пока скрытые пласты и идеи данных книг.

Все три книги прослушала в исполнении Вячеслава Герасимова. Сперва меня немного смутила длительность в 50+ часов, но вот настал момент, когда все дороги Йорюндгорда, Хюсабю и Осло уже пройдены. Декламатор читает в своей традиционной манере, хотя тут мне показалось несколько завышенное количество неправильных или спорных ударений. Но главное, работа Герасимова избавила меня от необходимости читать языколомные норвежские имена собственные, это куда важнее.

На данную книгу я набрела по большому счету случайно, практически ничего не зная ни о ней, ни о ее авторе. Да, название было знакомо, вроде как что-то воспитательное...

Совершенно неожиданно книга оказалась ну очень захватывающей и занимательной. Сперва меня больше увлек исторически-бытовой аспект, было интересно наблюдать, как колония в условиях крайне ограниченных ресурсов всеми правдами и неправдами добывает необходимое для жизни, развивается и растет. Но через какое-то время это начало отходить на задний план, поскольку я все больше подпадала под очарование юных колонистов (порой не могла отделаться от ощущения, что имеются в виду не обитатели колонии, а покорители новых земель). Главы первой части, больше похожие на отдельные рассказы, объединенные общими героями и единой временной линией, написаны с таким любованием, что невозможно не восхищаться «хлопцами» наравне с автором. И написано это все легким приятным языком, да еще приправлено весьма тонким юмором.

Не знаю, на сколько хороша была бы книга, будь она вся выдержана в таком тоне, но со временем, постепенно, общий стиль повествования меняется. Мы больше смотрим на коллектив не изнутри, как прежде, а снаружи. Скрупулезные выписанные детали сменяются все более широкими и обобщенными мазками. Целые месяцы могут поместиться в одном предложении. Полюбившиеся герои появляются все реже, а то и вовсе выпадают за рамки рассказа. Пространные рассуждения педагогического толка становятся больше и встречаются чаще. Повествование, зацепившие именно своим уподоблением художественному тексту, понемногу видоизменяется в простое перечисление произошедших событий. Ближе к концу отчетливо начинает проступать горечь утраты, пусть Макаренко и пытается делать вид, что все хорошо. От этого всего хочется по-детски топнуть ножкой и запищать: «Пустите меня обратно!» И становится немного обидно, но с чистой совестью поставить десятку я не могу по другим причинам.

Во-первых, я не могу ужиться с рядом высказываемых тезисов. Например, уничижительное высказывание о стремлении добыть что-то для собственной семьи. Или мысль о том, что человек, слабо вовлекаемый в дела коллектива, есть человек неполноценный, гнилой. Да, в определенной степени это веяние эпохи, но уж слишком они меня покоробили.

Во-вторых, в финальной части, особенно в полной версии, начинает проскальзывать откровенное злорадство по отношению к педагогическому «Олимпу». Мол, и не идейные они там, и вообще только на них ГПУ глянуло, как они все сдулись. А важный профессор сделался заштатным библиотекарем. Так ему и надо, паразиту! *зачеркнуто* Возможно, это было нужно для подчеркивания: это не советская власть развалила колонию, а отдельные скользкие личности, до поры ускользнувшие от внимания компетентных органов. С сегодняшней точки зрения уже трудно верно понять истинную мотивацию, но выглядит это в любом разе отталкивающе.

До сих пор удивляюсь, насколько меня поразила и захватила эта чудесная книга, а ведь, казалось бы, ничего не предвещало. Это все при том, что и к педагогике я отношения не имею, и описываемый исторический период не особо люблю. А теперь вот хожу в восторге и планирую добраться до других сочинений самого А. С. Макаренко, а потом еще и до трилогии Ф. А. Вигдоровой «Дорога в жизнь» о работе одного из выпускников колонии, Калабалина С. А., а затем можно и в «Республику ШКиД» смотаться, а дальше... Как бы не увязнуть во всем этом с головой. :D

Еще крайне понравилось исполнение Владимира Сушкова, идеально с технической точки зрения, и сам стиль чтения очень подходит этой книге. Время от времени при прослушивании аудиокниг я ощущаю, что при чтении с бумаги я бы воспринимала историю немного по-другому, сместились бы лишь некоторые акценты, но все равно было бы лучше и полнее. А здесь — наоборот, декламатор прочитал намного лучше, чем вышло бы у меня, в чем я смогла убедиться, любопытства ради просматривая необрезанную версию «Поэмы...».

Во многом данное произведение походит на продолжение другого романа Алексея Иванова «Сердце пармы» — если отстраниться от конкретных персонажей, происходит все то же самое: шаманы камлают, православные священники крестят язычников, религиозные фанатики жгут себя, степняки нападают... Реальные факты (в фактологию тут можно нырнуть и не вернуться) переплетаются с умело вставленными элементами мистики, и все вместе это погружено в какую-то особую кровавую реальность. Но самое важное — что главным героем здесь являются не люди, а сама Сибирь.

Автор сплетает свой сюжет из множества отдельных нитей, создавая грандиозный узор сибирской жизни. Но и его постепенно скрывают под собой потоки крови. И если в первой части Иванов по большей мере развешивает и заряжает ружья, то во второй оные оглушительно выстреливают, и нарратив начинает напоминать уже не цветистый ковер, а сильно поредевшую колоду карт. В какой-то момент начало казаться, будто на руках у Иванова осталось уже слишком мало козырей, чтобы он сумел еще чем-то удивить, однако он умудряется даже в таких условиях несколько раз составить неожиданный расклад, попутно вытаскивая пару тузов, которые будто бы уже давно ушли в отбой.

Порадовали живые и в массе своей неоднозначные действующие лица, почти все вызывающие эмоциональный отклик, ну или хотя бы желание, чтобы этого гада поскорее придушили где-нибудь в темном уголку. Большой объем сочинения позволяет выстраивать длинные многоходовочки и долгоиграющие интриги. Да, иногда автору приходится вручную сводить концы с концами, сталкивая двух персонажей лбами на необъятных просторах Сибири и своего текста, а взаимоотношения героев порой начинают ощутимо отдавать санта-барбарой, а однажды даже вылезают чисто хоррорные клише, однако в целом книга не перестает быть увлекательной. Особо хочется выделить вкрапления не то мистики, не то магического реализма: различные загадочные и необъяснимые события органично вплетены как в ткань повествования, так и в мировоззрение персонажей, дополняя и оттеняя общее мироощущение. Разве что окончание линий судьбы отдельных действующих лиц могут показаться обрубленными в рамках романа, но ведь описание одной жизни невозможно закончить, если только вечным покоем, можно лишь вдруг уметь расстаться с ним. Да и история всего региона, как уже было отмечено выше, здесь важнее бытия отдельно взятых людей.

Так же радует отличный язык и разнообразные пейзажно-описательные вкусности. Кроме того, чтобы придать веса тексту и дать читателю почувствовать, что он не просто так тратит время на развлекательное чтиво, автор периодически вставляет многообразные не самые тривиальные размышлизмы и философствования. Мне, например, очень понравилась отсылка к одной из известнейших библейских цитат, тем, что хоть ссылаются на нее очень часто, не припомню, чтобы хоть раз встречала ее в таком или близком истолковании:

«Когда хотят вершить неправую месть, всегда вспоминают «око за око». Но ведь в Писании говорится не о том, что надо мстить. Говорится, что за выбитое око врагу выбивают одно око, а не оба. За один зуб выбивают один зуб, а не всю челюсть.»

Кроме того маленьким бонусом лично для меня стал онлайн-курс по истории и культуре Сибири, совершенно случайно просмотренный аккурат перед чтением этой книги, т.к. тут нередко упоминаются различные географические места и архитектурные памятники, которые оказались уже мне знакомы, и в голове сразу возникало изображение конкретных местности или здания.

Подводя итог, «Тобол» — это высококачественная профессионально написанная беллетристика, за чтением которой можно приятно провести время, если не предъявлять неоправданно завышенных требований к психологизму, историзму etc., а просто получать удовольствие, внимательно рассматривая это щедрое на детали масштабное полотно о жизни России XVII века.

Знакомилась с данным сочинением в аудиоварианте в великолепнейшем исполнении Ивана Литвинова. Чтение мастерское, но особенно меня покорил Семен Ремезов, и без того самый яркий и колоритный персонаж, костерящий всех вокруг, получился еще более живым и обворожительным. Отчаянно рекомендую!

Один студент из временной петли ста архимагов стоит

На книгу я наткнулась случайно, когда искала произведения, где учеба является одной из ведущих тем. К чтению приступала даже с некоторым скепсисом, но неожиданно быстро втянулась, отдавая роману каждую свободную минуту. С большими интересом и удовольствием дошла до конца, и мне все еще мало…

В идейном плане «Мать Ученья» — компиляция различных подходов и узнаваемых образов современного фэнтези. По отдельности вы не раз видели все эти элементы. Но детали этого конструктора настолько продуманы и подогнаны друг к другу, что упрекнуть роман во вторичности язык не поворачивается. Логика есть у всех персонажей, и в действиях противников, и в магической системе, и в мироустройстве в целом. Бои продуманы как с тактической, так и со стратегической точек зрения. И все это бьется между собой. При этом автор совершенно не претендует на лавры Писателя или создание «нового слова в жанре», не пытается играть на модных трендах и повестке, не нагоняет искусственной серьезности, а ровно наоборот, просто старается сделать свою работу как можно лучше. «Кто бы ни сделал эту штуковину, он думал лишь об эффективности». Кажется, именно эта безыскусственность и подкупает в книге больше всего.

Так же мне понравилась техничность и даже утилитарность повествования. Здесь нет описательной мишуры, быт персонажей не вязнет на зубах, а постоянное действие не дает заскучать. Порадовало и отсутствие выраженной романтической линии, заранее обреченной из-за конструкции самой истории. Вместо этого перед нами предстает логично выстроенная система причин и следствий, зацепок и подсказок. Лишь финал покажет, к чему ведут все ниточки, но сплетаться в общий узор они начинают с первых же строк.

При всей лаконичности описательной части, картина приобретает глубину и перспективу за счет структуры сюжета. Автор мастерски проводит персонажей через месяц сурка, не повторяясь, а наоборот, добавляя все больше деталей или показывая события под другим углом зрения. Цикл за циклом мир и действующие лица получают все больше объема и пространства. Повествование прекрасно балансирует между предсказуемостью и неожиданными поворотами, позволяя читателю как делать удачные прогнозы, так и удивляться внезапным ходам. А еще закольцованное время действия помогает раздвинуть рамки мышления и дает хороший толчок к саморефлексии на тему «А что, если вместо привычных поступков я попробую совершить что-то новое?»

И, конечно, глубоко проработанный процесс обучения. Настоящий. Без дураков. Когда не так просто перейти от теории к практике. Когда лишь с ростом знаний и опыта понимаешь, зачем тебя заставляли заниматься вот этой скучной ерундой во время изучения основ. Когда захватывает общая атмосфера учебной группы. Когда без системности никуда. Когда с учителем намного быстрее, чем самостоятельно. И особенно с хорошим учителем. Когда не только ты определяешь свой выбор, но и твой выбор определяет, каким станешь ты сам. Когда количество переходит в качество. Когда с развитием мастерства становится все сложнее перейти на новый уровень… Не то, чтобы автор совсем не подыгрывал главному герою, и, пожалуй, такое и невозможно, учитывая масштабность стоящей перед ним задачи. Но именно упорство и непрестанная работа позволяет гг – прилежному, но невыдающемуся рядовому ученику – расти, развиваться, оттачивать навыки и умения и превратить врожденный баг в фичу. Его взгляды, взаимоотношения с другими людьми, оценка тех или иных вещей постепенно меняются под действием опыта и колоссального давления временной петли. И незаметно история обычного студента, который прокачался, превращается сперва в рассказ о герое, всех усилий которого все равно недостаточно, а затем в настоящий эпос о Герое, который спасает мир, но становится чуждым ему.

Одним из главных плюсов для меня стала законченность книги. Хотя в тексте присутствуют несколько заделов на продолжение, эта история завершена, а финал не слит. Да, при всем старании и опоре на заранее продуманный план у автора не всегда получается удерживать баланс и темп. Лично мне не хватило завершенности некоторых второстепенных линий и присутствия рядом с главными персонажами в финальной битве. Но общая сумма достоинств романа более чем компенсирует все огрехи.

Завершается же повествование приятным эпилогом, позволяющим посмаковать концовку. Несколько заботливо разложенных закладок на будущее позволяют надеться на еще одну встречу в будущем. А пока грусть от расставания не отпускает, быть может, стоит запустить новый цикл и начать сначала?

P.S.: Однозначно да, стоит перечитать хотя бы стартовый цикл. Он выглядит совсем по-другому, когда знаешь, куда смотреть. Множество крючков и зацепок, невидимых при первом знакомстве, позволяют с интересом вернуться к тексту еще раз. И это единственная книга в моей жизни, которую я перечитала сразу после первого прочтения – и получила не меньше удовольствия, чем в первый заход.

Повесть по-настоящему трогает за живое, поскольку Алексей Николаевич в небольшом объеме затрагивает несколько тяжелых и болезненных тем: слом привычного уклада в ходе Гражданской войны; трудности с возвращением к мирной жизни у бывших солдат; негативное отношение во многом еще патриархального общества к женщинам, принимавшим участие в боевых действиях; личная неприкаянность главной героини... Любой из этих мотивов легко может быть положен в основании мучительной драмы, а все вместе они превращаются в поистине жуткий коктейль, приправленный сверху заставляющими содрогнуться нравами обитателей коммунальных квартир и враждебной рабочей обстановкой.

И все это несомненно произвело бы на меня еще более сильное впечатление, если бы аккурат накануне в мемуарах Дмитрия Быстролетова «Путешествие на край ночи» я не наткнулась на биографию его второй жены: после распада семьи шестнадцатилетняя дочь помещика вступила в ряды Красной Армии; одна жила среди бойцов, по-братски относящихся к ней; участвовала в военных действиях; выжила после расстрела; тяжело и беспокойной выздоравливала, скрываясь по крестьянским избам, пока наконец не оказалась в больнице для подследственных; получила свободу после прихода красных и отступления белых; с почетом поступила на службу делопроизводителем, где столкнулась с навязчивым мужским вниманием и вольными морально-этическими нормами послереволюционного периода — «вопрос стал так: или найти мужа — или пойти по рукам». До этого момента две судьбы не только поразительно совпадают в деталях, но и в обоих случаях прямо называются типичными.

Вот только дальше реальная Анна Михайловна смогла найти выход: спешно вышла замуж, а от нелюбимого мужа через получение высшего образования пробила дорогу к любимой работе инженером-химиком и новому счастливому замужеству. Тогда как рисуемая Толстым Ольга Вячеславовна застревает в омуте всеобщего недоброжелательства. И дело ведь не в одной оборванной на взлете любви к своему командиру, позже переродившейся в безответную и поруганную влюбленность в малознакомого мужчину, пусть это чувство и становится кульминацией всей трагедии. Зотова не может ужиться ни с соседями, ни с коллегами; не видит смысла в собственном деле. Именно здесь мне не хватило понимания, где и как произошел надлом, не дающий девушке хоть как-то прижиться в обществе, всем членам которого точно так же нелегко дались предыдущие грозные годы. И, хотя нельзя сказать, что героиня совсем уж бездеятельна, но модная одежда и общественная работа лишь замазывают проблемы снаружи, совершенно не решая их по сути. Поэтому вопрос, почему Ольга Вячеславовна не делала попыток изменить окружение и не воспользовалась предоставляемыми красноармейцам преференциями по трудоустройству и/или поступлению в ВУЗ в отчаянно нуждающейся в специалистах стране, остался для меня открытым.

В остальном же «Гадюка» берет напряженным сюжетом, интересным слогом, крайне противоречивым образом главной героини и не может оставить читателя равнодушным. Одноименная экранизация 1965 года почти точно следует оригиналу, лишь слегка смещая акценты и небольшим дополнительным эпизодом усиливая трагизм финала. Кинофильм позволяет лучше уловить некоторые бытовые детали и прекрасно воссоздает дух эпохи.

Книга оставила двоякое впечатление. Читать было интересно, но в тоже время хотелось поскорее закончить. Самыми значимыми плюсами романа несомненно являются:

+ логическое обоснование магии. Все органично вписано в ткань мира и выглядит подлинно.

+ Мифология не является скучным эрзацем или калькой с существующих мировоззрений, за развитием сюжета сказаний было действительно интересно следить. По всему тексту раскидано немало отсылок к мифам, и они в самом деле позволяют лучше понять выписываемый автором мир.

+ Язык Ротфусса производит весьма благоприятное впечатление.

Это то, что особенно понравилось. Поразили моменты пребывания Квоута в лесу и в Торбиане, потрясающий накал эмоций. Впечатлило количество благоприятных возможностей в начале скитаний героя и разумное объяснение, почему он не смог ими воспользоваться.

В прочем, без минусов тут не обошлось:

- крайне скучное начало, очень долго роман не вызывал у меня не малейшего отклика, интерес возник лишь с появлением первого учителя Квоута.

- Неприятное количество разнообразных спойлеров. Мы уже с самого начала знаем, что парень поступит в Университет, а затем благополучно из него вылетит. Собственно начиная с приемного экзамена интерес начал снижаться, я постоянно ждала, что вот сейчас все закончится, и героя выкинут на мороз. Так же удручают названия глав (например, «Яд») и через чур явно оставленные зацепки (будущность бака с костедегтем изначально не вызывала ни малейших сомнений).

- Второстепенные персонажи в основном показаны лишь с одной стороны и ни коем образом не раскрываются с какой-либо другой. А часть из них вообще являются «ключами»: ключ для Подовсе, ключ для архивов, ключ для Университета... И после выполнения своей задачи они не удостаиваются ни капли внимания.

- Собственно главный герой. Он и швец, и жнец, и на дуде игрец, только вот что-то любой желающий его бьет или обманывает, а то и все разом. Как человек, проживший три года на улице, мог вот так запросто отдать немалые и последние деньги малоприятному типу даже в одурманенном состоянии? Как он же беспечно вновь и вновь поворачивается спиной к уже не раз наносившему удар врагу? Ненависть к лордику вспыхивает в Квоуте при личной встрече, но все остальное время он даже не задумывается о противнике. Почему попав в место, с которым связаны все надежды и чаяния, не зная ситуации тут же настраивает против себя магистра и одного из учеников, между прочим, работающего в вожделенном архиве? Патологическая неспособность героя хоть на миг задуматься о последствиях удручает.

- Схематичный учебный процесс. Похвально описана лишь артефактная, все остальные дисциплины упомянуты вскользь, неизвестно даже узнал ли там Квоут что-то новое, чего не получил от Бена. Магистры одновременно поощряют героя и тут же пытаются прогнуть его под систему. При одаренности и энергии Квоута с самого начала было ясно, что спокойной он учиться не сможет. Если бы ректор или кто-то из магистров правильно подали некоторую информацию и направили ученика к нужной цели, результат бы превзошел все ожидания. А тут Квоут гоняется за одному ему ведомыми синими огоньками и губит все на корню.

- Затянутое и монотонное окончание. После поступления в Университет сюжет быстро входит в ритм «шаг вперед, два назад». Разрешая некую задачу, Квоут беспрестанно огребает в два раза больше проблем и трудностей. Ну хотя бы раз — для разнообразия — что-то вышло как надо.

Вопреки законам арифметики, в данном случае три больше шести. В целом роман оставляет благоприятное впечатление даже не смотря на прерываемый интерлюдиями темп повествования. Это только потом, если начать задумываться и копать, понимаешь, что перед нами удачно скомпонованные элементы уже виденного — сюжетные основы и шутки, по сути баянистые, однако употреблены они в нужном месте, и потому смешные. Умело написанный текст сглаживает большинство шероховатостей, и книгу вполне можно рекомендовать для приятного времяпрепровождения.

Аудиокнигу слушала в профессиональном исполнении Сергея Кирсанова. Пожаловаться можно разве что на несколько странных ударений да полное отсутствие музыки. Знаю, что многие ее не любят, а вот мне фоновые звуки помогают глубже погрузиться в атмосферу произведения.

Как явствует из названия, основным предметом книги «Неандерталец» является палеогенетика. Сванте Пэабо рассказывает о своем научном пути, начиная с увлечения Древним Египтом в тринадцатилетнем возрасте, дальнейшем выборе профессии и первых опытах с высушенной телячьей печенью в 1981 году вплоть до определения нуклеотидной последовательности ДНК неандертальцев (и неожиданным бонусом денисовцев) в 2010 г. Авторское послесловие кратко обрисовывает новейшие достижения палеоантропологии последующих трех лет, а в заключительной статье Елены Наймарк приводятся сведения на ту же тему вплоть до 2017 года. Разумеется, львиная доля места отводится описанию работы с материалами уже вымерших животных и параллельной ветви человечества. Повествование вышло подробным, но не занудным; понятным, логичным, а главное — захватывающим и эмоциональным! Автор, заново переживая прошлые взлеты и падения, в тонкостях объясняет, с какими трудностями и неожиданностями пришлось столкнуться ему и его команде в процессе решения загадки происхождения исчезнувших существ. Разгадки которой не найти в виде ключа или детального разъяснения детектива на последних страницах, и которая еще может быть пересмотрена в будущем, что и делает это исследование куда увлекательнее любого художественного жанра. Русскоязычного читателя отдельно порадуют близкая к байке (с соответствующими форме подачи преувеличениями) история о поездке в Новосибирск и положительные отзывы о сотрудничестве с отечественными учеными.

Однако кроме собственно изложения всего вышеперечисленного текст содержит в себе нечто большее — основные черты и особенности современной науки. Что серьезные исследования проводятся большой группой специалистов. Что сегодня ученые становятся истинными интернационалами, попеременно трудясь в разных странах и в многонациональных командах. Что сегодняшний соперник завтра может стать коллегой и наоборот. Что новые открытия в смежных, а то и предельно отдаленных областях, способны дать решающий толчок вашим собственным поискам. Что с достаточным финансированием можно сделать многое, но порой добиться поставленной цели помогают лишь связи и совместные усилия крупных организаций. Что конкуренция между различными лабораториями велика и порой требует титанического напряжения, чтобы не жертвовать тщательностью анализа во имя победы в гонке по публикации результатов. И что несмотря на все недостатки (а где их нет?) грантовой системы, в настоящее время мы имеем широчайший поток совершенно разнообразных и потрясающих научных открытий.

Впрочем, есть пара мелочей за которые можно и попенять автору. Так, если упоминание некоторых личных обстоятельств в одних случаях было вполне уместно и оправданно (например, сообщение о романе с девушкой, поскольку в данном случае планировался переезд в другой город и смена места работы), то другие замечания о собственной сексуальной ориентации или участии в общественных акциях выглядят неловко, будто бравада, поскольку к описываемым событиям данные факты имели минимальное отношение. Так же наличествует радость задним числом, что не сложились отношения с человеком, в прошлом нацистом, и надуманные опасения по поводу возможности возникновения «расизма наоборот». Ну и у специалистов наверняка найдется несколько ремарок об имеющихся неточностях и некорректных пояснениях.

Но погоды эти частности совершенно не делают, поскольку данная книга — прекрасный образчик одновременно доступного и развернутого научно-популярного сочинения, не скатывающегося до примитивно-снисходительного объяснения сложных положений на детсадовском уровне и не уплывающего в туманно-заумную высь. В конце концов, это просто интересный и компетентный рассказ непосредственного участника событий, полного неподдельного энтузиазма к своей работе, что уже само по себе не может быть скучным!

Аудиокнига отлично начитана Михаилом Гульданом: приятный тембр голоса, четкое ровное произношение и выверенные интонации в нужных местах. В бумажном воплощении имеются несколько схем, реконструкций геномных последовательностей, фотографий образцов, лабораторий и сотрудников. Посмотреть на них, конечно, любопытно, однако недостаток их в аудиоформате практически никак не влияет на степень понимания текста.

В целом «Конец вечности» небезынтересен, с ним безусловно стоит ознакомиться для общего развития, в плане ознакомления с творчеством А. Азимова или темпоральной тематикой, но, на мой взгляд, роман слишком сух. Из-за отсутствия более-менее значимой цели впереди было непонятно, к чему все это копошение, любовь-морковь и прочие помидоры. Сюжет начал вызывать неподдельный интерес, а персонажи — сочувствие, лишь ближе к концу. До этого эмоциональные крайности, в которые впадал Харлан, не пробуждали никакого отклика, а подробное разжевывание классических темпоральных парадоксов порождало лишь раздражение (увы, у меня не получается делать скидку на сроки или аудиторию книг). Да, часть сюжетных ходов была неожиданна, а с подобной и столь глубоко проработанной идеей путешествий во времени я до сих пор не сталкивалась, но наполнения ощутимо не хватало. Финальное раскрытие карт резко подняло роман в моих глазах, но боюсь для меня он так и останется одноразовым произведением.

Полагаю, реальнее была бы организация «Вечности» не как аскетического мужского строя, а отдельного общества, равно состоящего из мужчин и женщин, рождающихся в самой «Вечности» с периодическим притоком свежей крови времян. Эдакий Олимп для полубогов-вечных. И никакой тоски по родному веку/любимой женщине/нормальной жизни.

Другой спорный вопрос — предотвращение воин, ибо либо войны выйдут из моды, либо люди. © Если желание или причина повоевать действительно созрела, то способ или повод всегда найдутся. Для их нейтрализации должны были быть проведены колоссальные изменения. Тоже касается и ряда открытий, да, для иных свершений необходим гений, но часть идей витает в воздухе, и их открытие лишь вопрос времени. Как ни прискорбно, войны и катастрофы куда больше способствуют прогрессу, нежели сытое благоденствие, и тут я полностью согласна с общим моральным посылом романа. В том же ключе вызывает недоверие минимально необходимое воздействие. Безусловно, небольшими изменениями можно на что-либо повлиять, но предотвратить то же крупное военное столкновение одним лишь перемещением ящечка? Сомнительно... Ну и финальный вопрос:

Книгу слушала в исполнении Вячеслава Герасимова, читает он степенно и размеренно. Не могу сказать, что это моя любимая манера исполнения, но она настраивает на определенный лад, на мой взгляд, весьма подходящий к данному роману.

Книга оказалась весьма увлекательной, особенно по сравнению с тем, что я читала и слушала в последнее время (если, конечно, продраться через унылое начало). Рассказ от первого лица позволяет глубже погрузиться в повествование, но одновременно налагает собственные ограничения. Мир глазами мальчика начисто теряет эпичность, истинная подоплека происходящего и мотивы поступков неизвестны либо искажаются через восприятие главного героя, часть действующих лиц выглядит однобоко, часть и вовсе картонны. Одни события излишне детализированны, а другие наоборот упомянуты лишь вскользь, когда хотелось бы узнать больше подробностей. Но если это еще можно списать на особенности повествования, то некоторые моменты устройства мира вызывают лишь искреннее недоумение. Во-первых, политика. Кронпринц, блистательный дипломат, отрекается от престола исключительно из-за внезапного обнаружения внебрачного сынишки и едет в провинцию вместе с неспособной родить женой, оставляя страну на престарелого отца, сумасбродную мачеху, солдафона и избалованного братишку. Позже еще и выясняется, что королевский дворец полн бастардами, и ничего, все преспокойно правят. Во-вторых, использование силы. Почему-то кругу силы совершенно нечего делать в мирное время. Кхм, да постоянное нахождение хотя бы одного такого эмиссара в каждом из герцогств существенно укрепило бы власть. Люди, способные проникать в чужой разум, тихонечко хоронятся от врагов, вместо того, чтобы разом прозондировать и искоренить всех предателей. В-третьих, воспитание Фитца. Мальчишкой то решительно не интересуются, то разом нагружают массой хлопот и обязанностей. И ведь ни разу о нем не вспомнили самостоятельно, ему обязательно надо было попасться кому-то на глаза. Складывается впечатление, что иначе Фитц так бы и воровал всю жизнь. Или работал в конюшне. Или... Про воспитание вообще вспоминают, когда прививать хорошие манеры уже как-то поздновато.

Не понравилась финальная интрига, хотя и не поучилось оторваться от нее до самой развязки. Да, она соответствует зачинщику, считающему себя умнее всех вокруг, но не люблю я, когда антагонист слабак, из-за этого и герой-победитель кажется слабаком.

Тем не менее сюжет увлекает и содержит много неожиданных поворотов, а те персонажи, которых Хобб удосужилась подробно выписать, действительно сочные. Автор не пытается создать даже иллюзию наличия глубоких мыслей, но в качестве чисто развлекательного чтения роман очень даже неплох. С удовольствием ознакомлюсь с продолжением.

Начитывает книгу обожаемый мной Кирилл Петров. Постоянная фоновая музыка с незамысловатой мелодией не отвлекает и создает отменное настроение.

Вещь неплохая, но я ожидала большего от книги, чья обложка так часто мелькала на главной странице фантлаба. Тем не менее, «Марсианин» — хороший производственный роман, не разбавленный соплями и прочими отвлечениями от темы. Я вообще люблю произведения, манифестирующие силу человеческого разума и науки. Так же меня порадовало, что автор не побоялся отпугнуть читателя специальными терминами вроде «титрования» и не стремится все и вся объяснить на пальцах. Роман не сразу захватил мой интерес, но ровно после вступления NASA в игру оторваться от книги было крайне сложно.

В тоже время не все так радужно, а некоторые эпизоды вызывают в лучшем случае недоумение:

- Невыразительные герои. Уотни сопереживаешь исключительно из-за сопутствующих обстоятельств, а не потому, что он такой обаятельный. Все остальные персонажи эмоций практически не вызывают.

- Предсказуемость определенных моментов, когда становится ясно, что это «ж-ж-ж» тут неспроста.

- Сомнительность некоторых событий и хитрых планов. Замысел экипажа «Гермеса» на случай неудачной стыковки с китайским спутником настолько трешевый, что полностью затмевает даже финальные финты ушами и брезентом. Возможно, это была попытка показать нестандартные решения, но вышло чересчур чудно.

- Шуточки-прибауточки главного героя снижают общий градус научности, что не может не печалить. А общая манера персонажей выражаться заставляет вспомнить скетч из «Шоу Фрая и Лори», где в диалоге двух американских военных слово «ass» заменяет большинство существительных.

- Учитывая сегодняшнюю роль России в космонавтике, тотальное игнорирование Роскосмоса по ходу всего повествования выглядит как минимум странно. Особенно после упоминания Китая. Космонавтика в Поднебесной, конечно, сейчас активно развивается, но они не мало позаимствовали прямо у СССР. Нет, это даже забавно, когда авторы фантастики, описывая мир будущего, не обделяют вниманием Индию, Южную Америку и еще какой-нибудь забытый богом Гондурас, но на месте России у них как будто море/пустыня/черная дыра или все это разом. Но лучше бы автор воздержался от броска камнем в сторону Гагарина и тогдашних космических кораблей. Ну да, это удивительно, как тогдашние консервные банки вообще могли успешно летать, но это все равно, что сказать, мол, посмотрите, какими идиотами были эти супруги Кюри, попивая радиоактивный чаек!

Не смотря на столь обширное место, уделенное недостаткам, я считаю их не особо важными просто потому, что мне очень импонирует тема и жанр книги. Конечно, «Марсианин» ни на йоту не поколебал прочное положение фаворита в моем личном списке «Эдема» Станислава Лема. Но я рада, что ознакомилась с этой книгой, и обязательно пойду в декабре на сеанс одноименного фильма.

Отдельно хочу выразить благодарность Игорю Князеву и всей команде Театра Абуки за возможность ознакомиться с недавно написанной книгой, с чем чаще всего туго в формате аудио. Да еще не просто послушать, а послушать в отличном исполнении!

P.S.: И самый главный вопрос, не перестающий мучить меня. Почему Марк не мог начать есть картошку сразу, чтобы не питаться напоследок ей одной?

Апрель 2010 года прошел у меня под знаком Форкосиганов — прослушав озвученные на тот момент книги, остальные взахлеб дочитывала уже с телефона. Это была эйфория и настоящая любовь с первого взгляда. И вот мне захотелось вернуться в мир Барраяра, для чего была вновь выбрана аудиокнига в исполнении Радика Мухаметзянова. В первый раз я была в восторге от его чтения, книга захватила с первых строк, а теперь долго пришлось настраиваться и привыкать. С технической точки зрения он читает отлично, но мне ощутимо не хватало каких-то интонаций, личного участия в тексте, а не механического исполнения. Впрочем, вполне может быть, что я просто разбаловалась исполнением Игоря Князева.

В первую очередь я очень рада, что вовремя познакомилась с этой вселенной, когда она смогла меня по настоящему зацепить. Сейчас мне тоже понравилось, но не так сильно, как в прошлый раз. Да, это хорошая книга, однако далеко не гениальная и не лишенная недостатков. Пожалуй, основная черта этого романа — легкость, что является одновременно плюсом и минусом:

+ легкое повествование, не обремененное лишними деталями, события быстро сменяют друг друга, а следование за сюжетом не требует никаких усилий;

+ легкие, несложные персонажи персонажи, обрисованные парой основных черт. Однако это не отрицает того, что многие герои выписаны сочно, со своей маленькой изюминкой;

- однако в тоже время большинство героев являются однозначно положительными или отрицательными;

- легкие решения — не трудно примириться с массовым убийством, если погибают злодеи (рядовые солдаты остаются за скобками и в эпилоге). Немудрено сбежать из дома, когда все ополчились против тебя. Мне не дает покоя вопрос, закончилось ли бы все так, как описано, если бы на родной Бете Корделия попала в силки любви и заботы...

+/- легкий язык — да, за сюжетом просто следовать, но при этом надо не забывать закрывать глаза на перманентную наивность.

Забавно, но в прошлый раз я абсолютно не заметила, насколько же это дамский роман. Возможно потому, что тогда из подобных произведений у меня за плечами была одна только «Джейн Эйр», а теперь ей составляют компанию «Грозовой перевал» и несколько книг Мэри Стюарт :D Вообще перечитать стоило только ради наблюдения за вывертами восприятия, что любопытно само по себе. Ну а кроме того, с этим романом я приятно провела время и опять подпала под очарование любимых героев. Чем не примену насладиться, вернувшись на Барраяр со следующей книгой.

«Человек создает себе друга» — история уникального сибирского эксперимента по одомашниванию лисиц

[Music theme: Heather Dale — Black Fox]

Книгу можно разделить на две неравные части.

Большая рассказывает об эксперименте Дмитрия Беляева по одомашниваю диких лисиц, идущего уже более полувека. Сперва обрисовывается общее положение дел в биологии и генетике к моменту начала работы. Описывается суть исследования, его развитие и значимость. Текст оживляется воспоминаниями и дневниковыми записями соавтора эксперимента Людмилы Трут и других сотрудников Института цитологии и генетики Сибирского отделения Российской академии наук, а так же некоторыми бытовыми подробностями. Наконец, рассказывает о международном признании исследования и посещениях лабораторной зверофермы иностранными учеными. Всю дорогу при этом вас будут очаровывать игривые пушистые лисы и трепетное отношение к ним сотрудников. Данная часть подходит для широкого круга читателей.

Вторая, меньшая часть, сосредотачивается на научной значимости эксперимента по доместикации лис. Здесь автор углубляется в различные подходы в генетике и этологии и перекидывает мостик к эволюции и возможному «самоодомашниванию» человека. Если вам ничего не говорят имена Джейн Гудолл, Эдварда Уилсона, Конрада Лоренца или Франса де Вааля, вы не много потеряете, если просмотрите последние главы по диагонали или вовсе закончите чтение.

Так же в книге можно выделить отдельный пласт, пронизывающий все сочинение насквозь – образ СССР в голове автора-иностранца. По всему тексту встречаются ремарки типа «Ну это же Советский Союз», звучащие почти как «Ну это же Зазеркалье / Тролльхейм / Страна под холмами, ничего удивительного, что там все шиворот-навыворот»:

Особенно примечательно, что и объяснение такой особенности восприятия есть здесь же – мы включены в западную культуру, а западные люди в нашу – нет:

Впрочем, это не мешает автору высказываться о Николае Вавилове, Дмитрии Беляеве, Людмиле Трут, других советских ученых и работниках зверофермы крайне комплиментарно.

Жаль, что Дмитрий Константинович не успел самостоятельно написать о труде своей жизни, и пришлось еще тридцать лет ждать, чтобы иностранный профессор биологии поведал широкой общественности эту историю. Сколько их, известных лишь специалистам, на территории нашей страны?

В общем и целом, к ознакомлению рекомендую – если уж не со всей книгой, то хотя бы с коротким роликом Евгении Тимоновой в проекте «Все как у зверей», где можно посмотреть в глаза этим шерстяным разбойницам – будущим похитительницам вашего сердечка ❤

P.S.: Моя акварельная лисичка ^_^

https://fantlab.ru/files/private_messages/749/7491/74915/7491545/fox.jpg

После целого ряда мало вдохновивших меня авторитетных томиков вроде «Космической одиссеи 2001 года» Артура Кларка, «Войны миров» Герберта Уэллса, «Человека-амфибии» Александра Беляева и «Города» Клиффорда Саймака к «Звездному десанту» я подступалась с легким чувством смирения перед неизбежным унынием. Хранящаяся в памяти пара кадров из одноименного фильма 1997 года услужливо подсказывала, что меня ждет милитаристский роман о нелегкой борьбе дезинсекторов с беспозвоночными членистоногими-переростками непонятно как справляющимися с весом собственного хитинового панциря. И до чего оказалось приятно и удивительно, когда роман стремительно захватил и воодушевил! Черт знает каким образом, но казарменная романтика накрыла меня с головой и не отпускала большую часть книги. Ух, мысленно я наворачивала круги по плацу вместе со всем отрядом главного героя, и мне действительно хотелось попасть в такой лагерь. Почему же волшебство не продлилось до самого финала? Где-то с середины книги повествование становится все более торопливым и дискретным. А уж после фразы «Я не буду подробно описывать Кадетский корпус» я почувствовала, что меня обокрали. И опять в финале «Шли годы, мы постепенно склоняли чашу весов на нашу сторону.» Как-будто Хайнлайну надоела эта книга, и вместо цельного повествования он подсунул поспешный пересказ, перемежающийся все более провисающими рассуждениями об этике и морали, что только подчеркнули отличные цельные эпизоды вроде боя с багами на планете П. До кучи автор так и не раскрывает подоплеку конфликта с инопланетянами, а так же лишь мельком упоминает о неопсах и пространственных экстрасенсах.

Ну и пусть их всех вместе взятых, если бы Хайнлайн довел до логического конца свою идею государственного устройства. Лично не имею ничего против подобной системы как таковой. Как человеку без ярко выраженной гражданской позиции и лишенному лидерских качеств, мне было бы вполне комфортно проживать в подобном патерналистском государстве. И поначалу меня весьма интриговало, как же, по мнению Хайнлайна, мир дошел до жизни такой. Но чем полнее вырисовывалось это государственное управление, тем больше оно напоминало монстра Виктора Франкенштейна — взято по кусочку тут и там, чтобы вместе представить из себя что-то новое. Проверка на пригодность к госслужбе? Было подобное в Древнем Китае. Получение гражданства через военную службу? Привет Древнему Риму, хотя там это был лишь один из путей к заветному правовому статусу. Дисциплина и общественная порка? Ну уж этого везде навалом. И все это с оговорками и присказками, де, все так, да не так как раньше. Но на выходе получается нечто совершенно нежизнеспособное. Понятно, что все в конечном счете об ответственности одного перед всем социумом и наоборот, но в представленном виде оно попросту не работает. Хорошо, что Хайнлайн не пытается уверять, что все в его мире хорошо, всех устраивает, а периметр охраняют пони в розовых экзоскелетах. Но я просто не могу смириться с таким расколом в обществе, лежащим в самой основе предлагаемой системы. Всю книгу напролет гражданские ненавидят военных, а военные с пренебрежением относятся к гражданским и вдобавок постоянно цапаются с флотскими. Уже отличный повод для развешивания кого-нибудь на столбах по внешнему признаку. Для преодоления этого расслоения армия не должна отсеивать для себя достойнейших из достойных, а стремиться воспитать всех своих граждан стоящими и добиваться чувства общего единства через массовую систему аналогичную пионерской организации. Сведение всех причин преступности к недостатку строгости в воспитании подростков и провозглашение низменной природы человека уже уходят за грань. Даже если оставить сомнительное сравнение людей с собаками, щенков необходимо не только наказывать, но и постоянно воспитывать и общаться с ними. И самое главное — так и осталась нераскрытой суть гражданства. Для полноты и завершенности картины главный герой в финале должен был получить сакральный правовой статус и... Что такого особенного могут выбрать или предложить закаленные в боях ветераны для мирного общества? Разве что не допустят к руководству откровенных демагогов, что уже неплохо по нынешним политическим меркам, и то не факт. Я просто уверена, что вернувшийся прославленный ветеран, в бою доказавший свою способность ставить общественное выше личного, на первой же неделе своего правления будет вынужден выбирать между подлым, малодушным, циничным и бесчестным вариантами решения проблемы. Военное и мирное время требуют совершенно различных подходов к управлению. А получение гражданства исключительно через воинскую службу еще и обязывает подобное государство к непрекращающимся войнам. Такое положение дел неубедительно даже на бумаге, а уж живые люди развалят эту систему за считанные дни.

В анализе моего отношения к этой книге меня не перестает смущать отсутствие четко определяемых положительных черт. На фоне идеи всеобщей ответственности, красной нитью проходящей через все повествование, удивляет главный герой, так ни разу и не принявший самостоятельного решения. Впрочем, мне вообще странен выбор армии в качестве кузницы инициативы и ответственности. Еще более чудно выглядит тот факт, что окружению персонажа, так сильно влияющего на него, уделено крайне мало внимания. Родители, друзья, симпатичная девушка, учителя и наставники — все мельком. Их всех заменяет мобильная пехота, о небывалой крутизне которой парень заливается всю дорогу, порой уподобляясь в интонациях Джо Суонсону из «Гриффинов». Так что ни харизматичных героев, ни правдоподобных чувств и отношений здесь искать не стоит. Промах. Как человек, далекой от армии до последней клетки костного мозга, я не могу оценить правдоподобность описания боевых частей и системы в целом, но зато могу сравнить их с аналогичными образами в других художественных произведениях. Совпадение стопроцентное: суровые сержанты, изматывающие строевые упражнения, ночные тревоги... Любые подобные эпизоды подходят друг к другу как элементы лего и точно так же взаимозаменяемы. Опять мимо. Сюжет по нынешним меркам не страдает оригинальностью, да к тому же я уже давно знакома с произведениями, ноги которых если и не растут напрямую из «Звездного десанта», то синопсис до неприличия похож — «Игра Эндера» Орсона Карда и «Грань будущего» Хироси Сакурадзаки. Снова не то. Поначалу меня радовала идейная начинка, но и в ней я разочаровалась ближе к финалу, о чем выше расписано немало букв. И тут в молоко. Что же остается, когда исключено все возможное? Ответ один — магия, прямо проистекающая из писательского таланта. В таком положении мне остается лишь беспомощно развести руками и предположить, что общая атмосфера книги каким-то образом смогла воззвать к недобитым подростковым инстинктам и возбудить эйфорию от всеобщего стадного чувства. В любом случае, какова бы ни была природа этого колдунства, я очень рада, что оно сработало и подарило мне несколько чудесных часов в рядах МП, защищающей это мир цвета хаки!

Аудиокнигу слушала в исполнении Кирилла Петрова. И если сам декламатор как всегда на высоте, то издательство «СиДиКом» слишком уж переусердствовало с музыкальным оформлением. Чересчур громкая зачастую невпопад музыка ощутимо мешала прослушиванию и даже вызвала у меня порыв вовсе отказаться от дальнейшего знакомства с к книгой или, как минимум, найти версию, не облагороженную звуковым фоном. Таковой в природе, увы, не оказалось, так что пришлось мириться с той, что имеется.

По части эволюции все в данной книге замечательно, она полна описаний всевозможных прелюбопытнейших финтов и кунштюков, выкидываемых природой. Объяснения максимально подробные и простые, порой встречаются весьма нестандартные сравнения. Бонусом идут главы, посвященные радиоактивности и геологии. Единственное, у меня не получилось в полной мере увидеть полную и всеохватывающую картину. Так что, возможно, для более глубокого знакомства с теорией эволюции следовало бы начать с работы, в которой было бы побольше научности и поменьше популярности.

Но вот что довольно сильно помешало мне насладиться данной книгой, так это вступление Докинзом в открытую полемику с креационистами. Да, данная работа изначально задумывалась как ответ всем отстаивающим теологическое воззрение на возникновение и развитие жизни на планете, да и желание вести просветительскую деятельность вполне понятно. Вот только от этого приобщаться к сему интеллектуальному шламу не легче. Периодическое кидание камней в огород креационистов отвлекает внимание от самой теории, а порой и просто сбивает с толку. Апогеем стало приведение в тексте стенограммы интервью с представительницей одного из сообществ. Оба собеседника выглядят равно неприятно и отталкивающе, ибо их диалог является разговором слепого с глухим. И не надейтесь сесть и спокойной почитать. Потому что автор будет упорно дергать вас за рукав, заглядывать через плечо и просто всячески висеть над душой, постоянно спрашивая: а вы правильно поняли, что я сейчас сказал? А теперь? А вы помните, что в этой главе мы говорим об этом, а о том будет позже? Точно-точно? Не придираетесь ли вы ко мне, выдергивая слова из контекста? Нет, я понимаю, если бы я посвятила десятилетия теории с широчайшей доказательной базой, а личности с альтернативным мышлением постоянно пихали под локоть своими «важными» и «оригинальными» умозаключениями, меня бы тоже сильно припекло. Но это не повод, чтобы откровенно давать читателям понять, что считаешь их глупее себя. К счастью, то ли Докинз совладал с профессиональным профессорским презрением к своим слушателям, то ли я сама просто привыкла и перестала обращать внимание, постепенно это безостановочное докучанье сошло на нет.

С книгой знакомилась в аудиоформате. Материал воспринимается на слух легко и непринужденно. Порой ощущается недостаток графического материала, но это ни разу не было критичным. Начитывает непрофессиональный исполнитель Алексей Бордуков. Хорошая дикция и приятный тембр голоса. Музыкальный фон не всегда в тему, но в целом приятно задает настроение. Особенно понравилось использование музыки первой половины XX века в главе о радиоактивности. Недочеты, над которыми стоит поработать имеются, но в качестве первой работы все выполнено весьма достойно.

Я долго обдумывала, стоит ли качать эту книгу, поскольку отзывы были довольно разношерстные. А после скачивания прошло еще несколько месяцев прежде, чем аудиокнига была залита в телефон. Так что к началу прослушивания синопсис данного романа был напрочь позабыт. О содержании книги я вспомнила уже незадолго до отправления главного героя в 1958 год.

Роман увлек сразу же. Мне вообще нравится описываемая Кингом обыденность, и особенно обыденность прошлого, щедро приправленная всевозможными названиями песен, фильмов, ТВ-передач и жаргонизмами, этакой солью времени. Поскольку аудиовариант позволяет еще и сделать соответствующую музыкальную вставку, это вдвойне ценно.

Но как только сюжет дошел до отправки в прошлое ради благой цели, мой интерес тут же сменился скепсисом. Впереди привиделся бравый герой, устраивающий шпионское шоу в духе Джеймса Бонда. Хорошо, что сразу появилась занятая идея о сопротивляемости прошлого. В этот период я напропалую мысленно спорила с персонажами, сыпля всевозможными аргументами. Идея эмпирических тычков в мироздание в принципе не могла закончиться хорошо, как и взваливание людьми на себя божественных функций. Попытка предотвращения покушения на Кеннеди тоже с самого начала выглядела сомнительно, JFK за три года уже сделал все, что собирался, и зерна вьетнамской войны и расовых беспорядков уже были посеяны. И во всевозможных спасениях задним числом всегда встает вопрос выбора, вечно новоиспеченные божки спешат избавить от бед лишь тех, кто попадается им на глаза. Да еще у меня было стойкое ощущение, будто и Джейк и Ал уверены, что по возвращении увидят сыплющуюся с неба манну и людей периодически повторяющих, мол, как замечательно, Кеннеди не убили! Да ни черта подобного, свято место пусто не бывает, в сознании обывателей Золотой век не наступит если не по одной, так по другой причине. Точно так же, как не будь Пушкина, солнцем русской поэзии был бы Жуковский, а вместо Титаника Дикаприо играл бы пассажира Эмпресс оф Айрленд или Гинденбурга. И все же, поднятие такой масштабной волны размышлений я могу записать скорее в плюсы книги, это довольно редкое явление.

Понравилось дальнейшее описание жизни героя в 50-60 гг. Кинг умудрился одновременно окутать прошлое романтическим флером и не скатиться при этом в лубочность, мол, и трава раньше зеленее, и солнце выше. Позабавила нетерпимость главного героя к нетолерантности окружающих, хотя пожалуй в таких условиях у меня самой был бы культурный шок. Но в тоже время ужаснуло культурное времяпрепровождение мистера Амберсона — оказаться в прошлом, когда всевозможные клише и штампы только зарождаются и пока представляют из себя свежие сюжетные ходы, бррр, мне конечно нравится эстетика прошлого, но не на столько...

И наконец, финальным плюсом этого романа для меня стала его эмоциональность. Можно просто переживать за героев, радоваться за них, вместе с ними... Но вместе с тем шпионские игры откровенно скучны, особенно поначалу.

А вот финал скорее вызвал разочарование.

В целом это хороший роман, и я не жалею, что познакомилась с ним. Просто не могу назвать плохой книгу, которая дает обширную почву для размышлений и вызывает разнообразные эмоции. Однако существует ряд причин, по которым «11/22/63» не может стать чем-то большим, чем просто хорошей книгой:

- Кинг ничего не привносит в темпоральную тематику. А уж постулировать в книге 2011 года эффект бабочки и называть убийство Франца Фердинанда причиной начала Первой мировой войны — ну очень сомнительный прием.

- Ничего не добавляется к образу Дерри, с тем же успехом действие могло происходить в Далласе или любом другом месте. Вероятно этот момент имеет ценность только для фанатов, не знаю, ибо не отношусь к их числу.

- Предсказуемость, особенно ближе к финалу.

- И конечно же объем, действие слишком распылено.

Как итог — добротная книга, но на один раз. Ее даже можно порекомендовать друзьям, но далеко не в первую очередь.

А вот исполнение уважаемого Игоря Князева как всегда великолепно.

Впечатлений от цикла масса, но обо все по порядку.

«Северное сияние» — ИМХО, самая слабая книга цикла, ибо наиболее детская. Сразу оговорюсь, что у меня не получается оценивать его именно как детскую литературу, меряю теми же мерками, что и все остальное. Так вот, идеи и задумка автора очень интересны, но язык и стиль хромают на обе ноги. Некоторые диалоги написаны специально для читателей, одна расшифровка Авроры Бореалис чего стоит — ну неужели нельзя было сделать сноску? Еще бросается в глаза аж три раза упомянутое сравнение «разбить череп как яйцо», при этом если в устах маленькой девочки оно звучит вполне естественно, то непонятно зачем его использует медведь — они и так может разбить череп как любой другой череп. Вообще в тексте много мозолящих глаза мелких неточностей, это даже не клюква, да и сам вроде бы точно не помнишь как это должно быть правильно, но тем не менее коробит. Одних сибирских тартаров (которых всю книгу я считала «татарами» :D ) и Московии хватило для основательного вымораживая, а ведь это еще не все. Через первые страниц 100 текста приходилось чуть ли не продираться, при этом автор уделяет много времени подробному описанию всяческих детских забав, но ни словом ни обмолвился о том, кто такие тартары, хотя упоминания о них встречаются часто. Герои слишком невзрачные, Пулман обозначает их парой ярких черт, а потом периодически один персонаж высказывает свои восторги (реже — негативное отношение) к другому, но переполниться указанным чувствам к последнему почему-то не получается.

Плюс ко всему всю суть автор раскрывает постепенно, многое в последующих книгах, потому у части персонажей, которые про все в курсе, весьма сумрачная мотивация. В целом книга приправлена кучей клише, вроде ребенка-сироты, с тяжелым детством и деревянными игрушками, прибитыми к полу; пророчества, про которое все знают, кроме ГГ, ну и так далее. 6/10

«Чудесный нож» — за два года язык автора не приобретает особого изящества, но хотя бы перестают быть таким корявым. Первые полсотни страниц опять же унылы, но потом автор резко увеличивает концентрацию событий, из-за чего книга проглатывается на одном дыхании. В целом по качеству переходный тип между второй и третьей. 7/10

«Янтарный телескоп» — тут уже порой появляются пространные описания природы, события все глобальнее и насыщеннее, хотя темп повествования не всегда ровный: в затянутых местах без особого экшена становится скучно. Общая масштабность приводит к очевидным логическим ляпам

Плюсом же последней части является то, что к главным героям наконец привязываешься из-за переживаемого ими.

8/10

В целом главный недостаток трилогии — это ее детскость: постоянные совершенно_случайные_случайности и совпадения, чудесные спасения, удачные встречи и прочие. Но при этом «Начала» действительно темные, ибо множество персонажей гибнет пачками, другое множество страдает ото всяких зверств. Мне только что пришла в голову мысль, что Пулман просто побоялся не потянуть взрослую книгу, и потому написал детскую. Получилось ни вашим — ни нашим: взрослым порой будет скучно, а детям — не все понятно.

Как я уже говорила, фантазия автора хороша (мир более чем любопытен, да еще с удачным сочетанием магии и технологии), но рассказчик он неудачный. Видимо Пулман и сам это понял, из-за чего во второй книге по максимуму сократил описания и погнал сплошное действие. Но в третьей из-за общей все растущей масштабности и глобальности временами сбивал темп, и она не проглатывается так быстро, как первые две.

О самих идеях. Очень импонирует идея с деймонами, их автор действительно сумел описать так, что я преисполнилась умиления. Пантелеймон душка! ^_^ Еще любопытны ведьмы, медведи и прочие существа — никаких шаблонных эльфов 80-го уровня. Откровенная антиклирикальная позиция интересна уже одним своим существованием — в литературе, а тем более детской, такое не часто встретишь. Еще я не понимаю, почему везде пишут, что книжка атеистическая. Никто из героев не утверждает, что Бога нет

Несомненным плюсом книги является хорошо прописанный духовный рост героев, они действительно становится взрослыми, и это очень остро ощущается. Другим важным достоинством является то, что книга наводит на глубокие и масштабные размышлизмы, что далеко не каждой взрослой книге по силам. Если бы исполнение не подкачало, получился бы шедевр, а так — 8/10.

«Вино из одуванчиков» — роман-настроение. Удовольствие от прочтения прямо пропорционально тому, насколько быстро и ловко сумеешь запрыгнуть в проходящий мимо состав чувственного повествования. А вот я так и осталась стоять на перроне. На меня пахнуло терпким запахом вина, повеяло зноем от раскаленной солнцем земли, взгляд зацепился за гирлянды одуванчиков и приятные улыбки пассажиров поезда... Но все это не смогло меня захватить, потому что не было моим, личным.

Автор предлагает окунуться в уютную атмосферу провинциального городка 1928 года, вспомнить, как здорово было собирать одуванчики, есть мороженное, бросать монетки в старинные автоматы и радоваться нескончаемой летней поре. Вот только лето моего детства было совсем иным. О мороженном, кинотеатре и магазинных обновках не приходилось и мечтать, поскольку каникулы я проводила у бабушки в деревне, расположенной в совершенно глухом углу. Для меня лето Брэдбери чересчур цивилизованное и одомашненное, где заброшенность таится лишь в дальнем углу, боится подступающего прогресса. В нем слишком многолюдно. Автор предлагает погрустить о теплом уютном прошлом, подмятом бездушным развитием, а я грущу о том труде и росте, что оказались позабытыми и напрасными. У Брэдбери лето вкуса вина из одуванчиков, а у меня — только что сорванных огурцов со свежим медом. И то, и другое — овеществленные кусочки солнечного света, но у каждого из них свои собственные, совершенно не похожие друг на друга вкус, настроение и чувство.

Не срослись отношения с персонажами. Не по душе мне все эти дети с глазами стариков и старики с глазами детей. Я очень хорошо помню, что любуясь цветами и деревьями в детстве, всегда воспринимала их как должное. Сознательно созерцать природу как постоянное и вечно меняющееся чудо я научилась лишь во взрослом возрасте. И тогда же сакральная аура лета охватила для меня весь год, и я стала наслаждаться сменой времен года, самолично принимая участие в сезонных ритуалах. Детское время слишком длинное для этого. Еще я отлично помню, как идя от подруги домой поздним вечером в темноте, держа в одной руке палку, а в другой — зажигалку, отчаянно боясь зверей и монстров из леса, этот ужас вытеснил все другие чувства и мысли. А стоять на краю жуткого оврага и размышлять о тщетности бытия... Ну не верю я ни этим непомерно рассудочным детям, ни нарочито мудрым взрослым, все они кажутся искусственными.

Большинство микро-рассказов о друзьях и соседях, встроенных в повествование, не заинтересовали. История о машине счастья выглядит блекло и невыразительно по сравнению с шикарным раскрытием этой же темы у Станислава Лема в последних сказках роботов о Трурле и Клапауцие. Происшествия с клубом «Жимолость» и Душегубом показались откровенно лишними. Вообще все эти рассказы полны столь личных воспоминаний и мыслей, что напоминают фотоальбомы, показываемые в гостях. Остается только вежливо улыбаться и кивать, дожидаясь окончания потока чужих воспоминаний. Так же истории из жизни обитателей Гринтауна сбивают общее ностальгическое настроение, царящее в начале, и возвращается оно лишь под конец. Но финальный эпизод о бабушке, кулинарии и тете Розе вызвал у меня совсем не те чувства, которые предполагалось. Я понимаю, что это такое торжество старых традиций и обычаев над новыми, пусть и более удобными, но ситуация выписана очень уж по-детски. Ну не верится мне, что весь секрет вкусной пищи скрывался в старых банках и всеобщем беспорядке. Я с уважением отношусь к людям, которые способны приготовить вкусное блюдо из того, что имеется в холодильнике, поскольку сама всегда нуждаюсь в тщательном планировании и расчете. Но тогда такой человек должен быть способен без проблем сориентироваться в новом порядке вещей. А тут... Было жаль бабушку, ежедневно готовившую еду для оравы гостей, и стыдно за дюжину взрослых людей, не способных позаботиться о себе, и потому отправляющихся спать голодными.

Я с облегчением вздохнула, когда последний вагон поезда лета Брэдбери скрылся в дали, и, наконец, можно было встрепенуться и пойти дальше. Немного жаль, что действительной теплоте, скрывающейся среди страниц этой книги, не нашлось места у меня в душе. Все время прослушивания постоянно приходилось делать короткие перерывы на что-то иное, поскольку чувства, навеваемые романом, не были родными и вскоре начинали тяготить. Не разделяю желания вернутся в светлую пору детства, вероятно, потому, что сейчас я счастливее, чем тогда. Не разделяю и прочих вздохов по прошлому, ах, нет ничего лучше дум во время стрижки газона. Кто-то другой может добавить, что нет более подходящего занятия для размышлений, чем стирка белья на камнях в реке, стрижка овец вручную, вырезание собственной ложки к обеду или разделывание туши собственноручно пойманного оленя. Но глядите-ка, люди отказались от огромного количества теплых ламповых дел и промыслов, а небо до сих пор не упало на землю! В общем, пора для вина из одуванчиков для меня уже прошла или пока не настала, а сейчас все не то — не то время, не тот возраст, не то настроение.

Очень понравилось исполнение Степана Старчикова. Приятный тембр голоса и грамотная речь. Музыка, звуки природы и эффекты подобраны отлично, и по громкости отлично оттеняют читаемый текст.

Фантлаб столь долго и упорно рекомендовал мне цикл о Виктории Харрингтон, что я стала возлагать определенные надежды на увлекательность этой космооперы. Кое в чем ожидания оправдались, но далеко не во всем. Сперва, к вящей моей досаде, я нечаянно прочитала аннотацию. Уже много лет тщательно избегаю сии рассадники спойлеров, предпочитая самостоятельно разбираться в сюжетных хитросплетениях. В данном случае мои предубеждения получили отличное подкрепление, поскольку здесь этот неизменный обитатель задней части обложки прямехонько раскрывает общую структуру романа.

Проворчав про себя пару проклятий, я перешла к основному тексту и уперлась в описание занудливых политических игрищ. Затем автор бессовестно пытается (и ведь добивается своего, зараза!) умилить читателя шестилапым древесным котиком в десяток кило весом. А далее мы, наконец, знакомимся с главной героиней этого романа и всея цикла имени себя — Викторией Харрингтон. И долго любуемся ее личностью, биографией и даже отражением в полированной стене капсулы. Ах, эти поминаемые по всему тексту «шоколадные глаза», за благозвучное поименование которых стоит поблагодарить не то переводчика, не то редактора! Непосредственно по прибытии на борт на новоиспеченного капитана уже заглядывается старший помощник. А потом начинается такое соплежуйство и детсадовские обидки, что мне пришлось на пару секунд прервать чтение, чтобы припомнить, действительно ли автор бородат. Таких не берут в космонавты!

После сюжет идет своим чередом, притормаживая на таких обязательных пунктах для остановки, как описание общего положения дел в политике и государственном устройстве, флотской иерархии, строения кораблей и местных ухищрений для преодоления светового барьера. Порой мы даже видим происходящее во вражеском стане. Не будь всего этого, я бы первая кинула тапок с помпончиком в сторону автора, но до чего же нудно было читать бесконечные описания! Быть может, двадцать с лишним лет назад оно и было стильно-модно-молодежно, но сейчас выглядит не более чем стандартной диспозицией с минимумом отличительных черт. Представляемому миру ощутимо не хватает глубины и мяса на костях, все гладенько прилизанное и унифицированное, как элементы лего: и «наше» королевство, и «не наша» республика, и местная негуманоидная раса... Части легко и свободно стыкуются между собой, создавая банальный межзвездный конфликт, развязку которого можно непринужденно предсказать еще по аннотации.

Действующие лица так же не способствуют оживлению книжной вселенной. Для этих одномерных существ даже эпитет «картонный» является комплиментом. Образ самой Виктории хоть и отличается чуть большей фактурностью на фоне всех остальных, однако представляет собой искусственно созданный конструкт из взаимоисключающих личностных черт: она сильная, но благородная; красивая, но не подозревает об этом; не может сложить в уме пару двузначных чисел, но на глаз прокладывает сложнейшие курсы и обладает интуитивным талантом в математике; уверенная в себе, но скромная; и просто гений тактики, стратегии и управления. В сумме мы получаем скучнейшую героиню, которой попросту некуда расти, она уже все знает, все умеет и еще на подлете раскусывает все жалкие потуги врагов нанести вред короне. Подобные типажи у меня упорно ассоциируются с зубчатой половиной головоломки, тютелька в тютельку подходящая ко второй — сюжетной полосе препятствий, которую необходимо преодолеть на пути к финалу. Крак! И все идеально встало на свои места! К сожалению, в этом хитроумном устройстве не нашлось места для таких мелочей, как живой порыв и хоть какое-то развитие персонажей.

Вопреки всему вышеизложенному ворчанию, с книгой я ознакомилась с удовольствием. В последнее время я читала все что угодно, кроме собственно фантастики, а потому просто-напросто соскучилась по милым моему сердцу фантдопущениям, устав от угрюмого реализма. Мне неимоверно хотелось насладиться звуками пиу-пиу-пиу в космическом вакууме, и именно это я и получила. Дэвид Вебер даже немного удивил меня финальным боем, поскольку с определенного момента я начала подозревать, что экипаж КЕВ «Бесстрашный» выйдет из всех передряг лишь слегка запылившись. В наличии так же имеются легкий имперский пафос и приятное ощущение командной игры, хотя в самом конце мне немного не хватило смакования триумфа. Пару раз споткнувшись о грузные описания, сюжет летит вперед, позволяя с головой погрузиться в книгу и позабыть о всех заботах на пару часов. Немного жалею, что добралась до цикла лишь сейчас, еще несколько лет назад он понравился бы мне куда больше.

«Государь» Никколо Макиавелли в некотором роде походит на «Домострой» протопопа Сильвестра. Оба автора обобщенно пишут об универсальных вещах, и потому данные работы в значительной степени остаются актуальными и спустя полтысячи лет, и будут таковыми, пока образ жизни людей не изменится совсем уж коренным образом. Кроме того, трактат Макиавелли отличает сжатое и емкое изложение, не утяжеленное цветастыми оборотами и отвлечениями от темы (ну еще бы, стал бы сюзерен тратить время на чтение растекания мыслью по древу). Благодаря лаконичному языку повествования книга и сейчас воспринимается достаточно легко. А большое число различных исторических примеров являет собой прекрасную иллюстрацию для всех умозаключений автора.

Однако, не смотря на все перечисленные положительные качества, к данной книге стоит относится с большой оглядкой.

Во-первых, этот трактат в полной мере является плодом своего времени. Поэтому всегда необходимо помнить, что в упоминаемой республике для получения права голоса необходимо пройти имущественный, возрастной и половой ценз, а один широкий ряд политических реалий пока что не ушел в историческое небытие, в то время как другому еще только предстоит появиться. Сюда же следует отнести ощутимую заточенность книги под конкретное положение дел в Италии XVI века.

Во-вторых, следует учесть, что сам Макиавелли никогда не правил, а был лишь советником. И абстрактные рассуждения на порядок слабее, чем выводы, полученные на основе реального опыта. С определенного момента я так и видела автора, уютно устроившегося за столом, обложенного книгами и с умным видом указывающего на ошибки того или иного правителя древности. Поток примеров отлично справляется с ролью иллюстрационного материала, но позвольте, примерами можно доказать все, что угодно. Исторические события и случаи стройны и красивы, как задачки в учебнике. Все данные на лицо, сиди да щелкай одну за другой как орешки. Но так легко быть самым умным задним числом, да еще и на бумаге. А действительные ситуации изнутри выглядят совсем не так, как снаружи. И при попытке приложить рассуждения Макиавелли к текущей реальности кажущиеся столь верными соображения превращаются в обобщенные разглагольствования, столь же очевидные, как и бесполезные. Именно ими автор и заканчивает свой труд, не забыв еще раз поклониться светлейшему Князю.

Возможно, если бы я активнее интересовалась политикой, данный труд нашел бы во мне больший отклик. Но я воспринимаю эту книгу не более как продукт определенной эпохи, получающий от этого свои плюсы и минусы. Прорабатывая тему, наткнулась в собственных закромах на монографию Фридриха Великого «Анти-Макиавелли». Думаю, будет весьма любопытно проследить за изменением и развитием политической мысли с течением времени, а так же посмотреть на трактат Макиавелли со стороны реального правителя.

Аудиокнигу слушала в исполнении Владимира Маслакова. Приятный тембр голоса, удобная скорость чтения, грамотная речь и четкая дикция — полный набор профессионального диктора. Единственное, что раздражало — короткие музыкальные вставки в начале глав. Современные композиции постоянно выдергивали меня из эпохи, в которую я погружалась по мере прослушивания каждой из частей. Мелодии Ренессанса вписались бы куда органичнее.

Мне сложно говорить о «Вельде» как о художественном произведении, поскольку я давно с ним знакома, впервые прочитав этот рассказ лет пятнадцать назад в затрепанном сборнике «Ужас на сон грядущий». С тех пор встречалась с ним еще несколько раз, потому отлично помню сюжет. И вновь столкнувшись с рассказом в сборнике «Созвездие Льва», скомпилированным и начитанным Олегом Булдаковым, хочу порассуждать о его основной теме.

Полностью автоматизированный дом — что может быть лучше, на первый-то взгляд?..

Условно все функции жилища будущего можно разделить на три группы: механистические, творческие и социальные. И как раз их сочетание в одно не позволяет проработать тему до самого конца, сгребая все под общую гребенку. Но обо всем по порядку.

• Механистическая работа — это уборка, стирка, глажка и мытье всего подряд. Кулинария — пограничная зона в зависимости от того, хотите ли вы просто утолить голод или порадовать себя и близких вкусняшками. Вот здесь я считаю полностью оправданным использование любой вспомогательной техники, поскольку подобный труд не несет пользы ни уму, ни сердцу, да и вообще низводит Человека с большой буквы до роли бездумной машины. В этой сфере в принципе невозможно развиваться кроме узкого зазора в рамках «быстрее-больше-обширнее». Можно двадцать лет отскребать пол зубами, потом еще столько же и... Ничего, вы как возили шваброй по полу, так и продолжаете это делать, хорошо, если чуть скорее, чем в начале. Что-то я не вижу кругом страдающих от того, что одежда нынче стирается в машинах, а не вручную в тазах. И никто никогда не скажет:

— Сама уборка — это уже мотивация. Когда я вытираю пыль с верхней полки, то чувствую себя живой и вновь обретаю себя!

— Я прочитал о необычном методе чистки сковородок, до чего же не терпится попробовать!

— Когда в руках веник и пылесос, запах палироли кружит голову, бережно разложен любимый комплект из двадцати трех различных тряпок... Это вызывает такой восторг, все твои мысли о сверкающей чистотой квартире, которой ты вскоре поможешь восстать из-под чудовищного слоя двухдневной пыли, и ты трешь и драишь, воображая в уме предстоящий результат.

— Нынче я разрабатываю новую технику глаженья рубашек, такого еще никто не видел!

— Я никогда не мечтала стать прачкой. Но, сколько себя помню, всегда любила стирать белье. Так, для себя, то, что под рукой: носовые платочки или полиэтиленовые пакеты. Но всерьёз я начала заниматься постирушками несколько лет назад. Сперва меня привлекли большие тазы и столь же огромные стиральные доски. Потом я взяла в руки деревянные щипцы и решила попробовать себя в кипячении белья. А дальше меня захватила техника полоскания сама по себе, я ощутила все удовольствие от работы с водой и порошками. И тогда я поняла, что стирка — это мое.

Подобное я могу представить исключительно в ироническом ключе. Порхать по дому летающей леди в крепко зашнурованных ботинках, возвещая всему миру об открытии нового метода уборки — жалкий суррогат реального творчества, вызванный необходимостью. Так что пускай бездумным трудом занимаются роботы. Вот куда девать время, освободившееся ото всей этой рутины, уже другой вопрос. Но упирается он вовсе не в технику, а в человека. Провести лишний час с родными, заняться собой или пуститься во все тяжкие — личный выбор каждого.

• Творчество отнюдь не растеряло былой сути с приходом техники. Прошедшие годы убедительно показали, что новые методы и возможности отлично уживаются с созиданием. Планшеты для рисования, 3D-принтеры и ручки, создание 3D-моделей будущих шарнирных кукол... Желающие получить удовольствие от процесса всегда найдут свой путь, как и стремящиеся к одному лишь обладанию конкретной вещью. Так что и здесь любой механизм лишь инструмент, направляемый рукой человека.

• И, наконец, общение с близкими. То, что никогда не следует перепоручать третьим лицам, не важно, будь это воображаемые друзья, улица, телевизор или голографическая комната — результат один — отдаление и отчуждение. И опять, технологии здесь являются предлогом, средством, но никак не причиной конфликта. Истинный ядовитый шип кроется в отсутствии доверительных отношений, а не в напичканном электроникой ящике.

Акцентируя внимание на всевозможных функциях дома, Брэдбери случайно или нарочно выставляет именно их истинными виновниками трагедии. По крайней мере именно в этом убедили себя главные герои. Но если на секунду представить, что рассказ заканчивается так, как хотелось бы супругам Хедли, легко увидеть, что занимаясь трудотерапией на новом месте, это семейство привезло бы туда все те же трудности — неумение занять себя и отчужденность друг от друга. Проблемы, разрешить которые можно одной только долгой, кропотливой и вдумчивой работой над саморазвитием и выстраиванием межличностных отношений.

Ну а техника... А что техника? Лишь одна из возможных ловушек для невнимательного или ленивого разума. Газовое снабжение, автомобили, электростанции с любыми буквами в начале аббревиатуры, опыты с геномом... Чем дальше и сложнее, тем больше растет возможный риск, несомый новыми изобретениями. Но люди всегда принимают его, отдавая предпочтение вероятной выгоде, нежели потенциальному вреду. Да, нынешние технологии в своем коварстве куда опаснее львов из Африки, но они же открывают широчайшее поле для все возрастающих возможностей совершать удивительнейшие вещи и открывать мир. Бежать от них все равно, что прятать голову в песок; вооружиться знаниями и пониманием — единственно верный путь к безопасности.

Не пропустите! Смотрите только у нас — новое шоу о путешествиях по всему свету «Побег из тюрьмы» с Анри Шарьером, в котором наш герой пытается бежать из самых опасных тюрем мира! В этом сезоне мы посетим Южную Америку, стартовав из Европы, по следующему маршруту:

• Консьержери;

• центральная тюрьма в Кане;

• Сен-Мартен-де-Ре;

• тюрьма в Риоаче;

• острова Спасения — о. Роял и о. Дьявола;

+ бонус — побег из находящегося на военном положении Джорджтауна и обзор тюрьмы в Эльдорадо.

В рубрике «Лайфхаки» вы узнаете:

— как быть самым четким пацаном на зоне, чтобы уважали заключенные и охранники, а комендант просил об одолжении;

— как быстро закорешиться с местными авторитетами и получить надежную крышу в любом месте;

— лучшие приемы для тюремных разборок;

— все возможности и лазейки для нелегального общения с товарищами в других камерах;

— как успешно дать взятку начальнику тюрьмы;

— какие связи на зоне самые полезные;

— когда и как лучше симулировать болезнь или умственное помешательство;

— самые незаметные способы получения передачи с воли, а так же беспроигрышные варианты хранения нычек;

— наилучшие приемы для перепиливания решетки;

— как правильно гнать туфту на лесоповале;

— как удачно использовать нетрадиционную сексуальную ориентацию вашего сообщника;

— как открыть банку сгущенки, тайно переданную вам, без консервного ножа;

— как вносить предложения по улучшению режима, чтобы их приняли;

— как уболтать начальство не зверствовать особо сильно при попытке бунта;

— как выбрать верного товарища для побега.

Так же встречайте наш новый раздел «Выживание», где мы осветим самые животрепещущие вопросы:

○ какой запас провизии брать с собой в открытое море;

○ как стать «своим» в опаснейшем племени индейцев в округе;

○ как уцелеть в шторм в лодке с бортами в десять сантиметров от воды;

○ как быстро подружиться со свирепым буйволом;

+ Бонус:

○ надежный гайд прохождения трясин;

○ лучший комплекс упражнений при пребывании в одиночной камере.

Эти и многие другие приключения ждут Вас!

Если чуть серьезнее, то данная книга неплоха как непритязательная беллетристика. Сочинение умудряется не скатываться в тлен и безысходность при своей тематике и даже различные смертоубийства и прочие «прелести» заключения не в силах перекрыть общий позитивный настрой и надежду на лучшее. Но вот до звания мемуаров рассказ Анри Шарньера не дотягивает. Многие детали заставляют усомниться в правдивости происходящего, особенно середина книги больше походит на компиляцию услышанных баек, вкупе с подачей материала и одновременным позиционированием себя как и хорошего человека, и четкого авторитета. Вообще этот двойной стандарт непрерывным рефреном проходит с первых слов до самой последней точки, и рассуждения, что всякий может оступиться и заслуживает второй шанс зачастую тут же соседствуют с думами, а то и исполнением, когда и как следует пришить вон ту гниду, что осмелилась перейти дорогу Папийону и его друзьям. Так же это повествование несколько утомительно как по достаточно значительному объему, так и общей однообразности содержания. Людям, уже знакомым с парой воспоминаний заключенных или интересующихся данной темой здесь мало что ловить. В конце концов все тематические и в частности тюремные истории довольно единообразны и быстрой приедаются.

Много хорошего слышала о Земноморье, наконец-то послушала, и, увы, не впечатлилась. Сильно подозреваю, что отчасти виновато далеко не самое лучшее исполнение, но и без того повествование не сильно меня затронуло. «Волшебника Земноморья» отменно читает Сергей Кирсанов, музыкальные вставки в нужных местах нагоняют атмосферу, все чудесно и замечательно. А вот «Гробницы Атуана», «На последнем берегу» и «Техану» начитывает некая Дарья Сокол, и слушать ее исполнение я не советую никому. Уж не знаю как сама осилила. Нудно, ни интонаций, ни выражений, ей-богу, будто я сижу на уроке чтения. Великое множество неправильных ударений (один только «морозе́ц» не единожды меня вымораживал), голос не поставлен, дикция не отработана, временами девушка скатывается на южно-русский говор. О темпе и ритме можно и не мечтать, чтение не плавное, а с отделением каждого слова, что создает дополнительное неприятное напряжение. Во время прослушивания вообще необходимо постоянно прилагать усилия, дабы не утерять нить рассказа. Порой, отматывая пару минут назад, я будто слушала текст в первый раз. И пару раз замечала, что в исполнении С. Кирсанова в этом месте трепетала бы от волнения, а тут ноль эмоций. Кошмар и махровая кустарщина.

От самого цикла осталось впечатление, будто передо мной древняя легенда, но совершенно выхолощенная и утрированная. Да, что-то происходит, герои что-то делают, но все остается там, далеко и на плоскости. Чего-то не хватает или что-то лишние, что не дает миру стать по настоящему живым или мне свободно войти в него. Другое перманентное ощущение — бесконечные путешествия из одного конца Земноморья в другой совершаются исключительно ради самих путешествий, ибо толку с них чуть, одна география.

И было еще ощущение общей утилитарности происходящего:

Здесь шар земной вращается не вокруг собственной оси, а вокруг Геда и Тенар. Оба как яркие фонари освещают окрестности своим светом, но вот они уходят, и все замирает в мертвой недвижимости.

И в остальном все как-то слишком просто и незатейливо, излишне прямолинейно. В том же «Техану» после упоминания о людях-драконах моментально становиться понятно, что девочка — одна из них. Вообще этот роман — отдельный разговор. «Интрига» ненавязчиво держится до самого конца, повествование идет крайне неспешно, периодически скатываясь в феминистские размышления за жизнь. Возможно сорок лет назад это было актуально, но сейчас выглядит не более чем надуманной проблемой в надуманном мире. Ле Гуин сама создала вселенную, в которой настоящие волшебство вершат лишь мужчины, Тенар сама отказалась учиться и по собственной воле вышла замуж, рожала детей и отмывала пол в доме. И в финале все эти размышлизмы не получают ответа и повисают в ткани повествования чужеродным искусственным элементом.

Пожалуй, с циклом надо было знакомиться лет в тринадцать, а сейчас для меня время безнадежно ушло.

Автору неплохо удается создавать глобальные сюжетные ходы и весьма оригинальную мифологию мира, но вот с мелкими деталями беда. На огромный стог сена посреди леса можно быстро и бесшумно залезть и бесшумно же слезть с него; умудренный опытом лесничий мается от недостатка стрел, но потом внезапно разживается ими в ничтожный момент времени; герои, отправляясь в двухдневный поход, без проблем чешут по дальней глуши целый месяц, а потом все тот же лесничий с тяжелыми ранами преодолевает обратный путь за несколько дней — по крайней мере иначе он бы не успел оказаться в том месте, где его нашли; а настоятель храма, умеющий прикосновением восстанавливать поврежденный предмет, не подозревает о жуткой дедовщине в собственном учреждении... И так без конца, тысячи мелочей, оставляющие перманентное ощущение неправильности происходящего (да, «испортила» я себе вкус паном Анджеем). Другой недостаток — совершенно лишенные харизмы герои. Ни одной яркой и оригинальной личности, ни одной ассоциации персонажей с собой. В довершение все это щедро приправлено штампами, порой мелькает чистая классика описания сцен и построения отношений.

В первой половине книги сюжет развивается ни шатко, ни валко. Я еще и читала медленно, из-за чего мне показалось, что в книге четыре разных вступления, к моменту продолжения развития действия я уже успела забыть, а что собственно происходило. Но дальше дело идет на лад, темп и количество трупов увеличиваются, и автору никак нельзя отказать в умении нагнетать интригу в конце главы.

Любопытный мир и не столь сильно предсказуемый, как я думала, сюжет сделали книгу весьма читабельной, и я была бы не прочь ознакомиться с продолжением.

P.S. Тихо удивилась, что описания гниющих растений и прочие зеленые мерзости таки оказали на меня впечатление, хотя это далеко не Клайв Баркер.

В рамках ознакомления с трудами Нобелевских лауреатов по литературе я наконец-то созрела для объемной семейной саги и тут же схватилась за давно дожидавшуюся своего часа трилогию о Лёвеншёльдах. Мое первое знакомство с Сельмой Лагерлёф вышло не очень удачным. Отношения с повестью «Деньги господина Арне» сразу не заладились, и в целом история показалась крайне скучной. Так что мне оставалось лишь надеяться на рост писательского мастерства в течение двадцати лет, разделяющих обе работы.

Первый роман, «Перстень Лёвеншёльдов», ощутимо срезал мои ожидания. Главную роль здесь играет фамильный перстень, а вовсе не люди и их взаимоотношения. Драгоценность самостоятельно ведет весь сюжет, прям Кольцо Всевластия какое-то.

Один Перстень покорит их, один соберет их,

Один их притянет и в черную цепь скует их

В Шведском Королевстве,

Где затаился генерал Лёвеншёльд.

Персонажи-люди здесь являются лишь реквизитом, слепо служащим развитию событий. Сюжет крайне прозрачен, но благодаря тому, что общая история состоит из отдельных практически самостоятельных элементов, детали финала долго остаются неясными. Атмосфера старины воспроизведена безукоризненно, имеются несколько занятных примет эпохи. Любопытно посмотреть на Карла XII и мимоходом упомянутую Северную войну с другой стороны фронта. В целом это идеальное повествование для скрашивания долгого вечера у очага. Роман не способен с головой увлечь современного читателя, но очаровывает какой-то особенной добротой и ненавязчивыми неоромантизмом и сентиментальностью.

Вторая часть трилогии, «Шарлотта Лёвеншёльд», хоть отчасти и опирается на прошлые события, полностью избавляется от мистики и превращается в куда более привычный роман. Следом за неоромантизмом испаряется и весь северный колорит. Действие происходит в рамках светского общества, члены которого говорят по-французски и следят за парижскими модами, потому, если заменить Стокгольм на Лондон, Санкт-Петербург или сдвинуть время повествования на несколько десятков лет в любую сторону, никто не заметить подмены. В заключительной части, повествующей об Анне Сверд, поначалу национальные черты опять возвращаются в повествование, но вскоре вновь теряются среди обычной жизни европейской деревни.

Сперва меня изрядно раздражали персонажи. Они не то, чтобы совсем лубочные, но все как один картинные, нарочито стоящие в определенной позе. Все герои получили от автора ярлычки на лоб, но не внутреннюю начинку. Прямо говорится о том, что та в центре всеобщего обожания, этот — милый и скромный, но ни один из них не выписан действительно обладающим этими качествами. А потом совершенно незаметно я полностью увлеклась этой любовной историей. Правда, по прежнему осталась легкая досада на взаимоотношения персонажей, обязательно-то нужно вообразить смертельную обиду, страшно страдать и френдзонить окружающих.

Шарлотта Левеншельд — обаятельная, яркая девушка и самый живой и наиболее полно выписанный персонаж, что и не удивительно, ибо ее раскрытию уделено больше всего места и времени. Замечательно выписаны чувства и мотивы, пусть меня и раздражала вся эта жертвенность. Терпеть не могу песню «Я разобью головой валун, и все увидят, как сильна моя любовь!» Вызывают недоумение шутка о замужестве, положившая начало всей кутерьме и выбирание детей как щенков на птичьем рынке в финале, но оба этих казуса я склонна списать на влияние эпохи.

Жаль, что весь второй том Анна Сверд остается не более чем условной крестьянкой, но уж в заключительной части находится достаточно места для ее энергии и жизненной силы.

Густав Хенрик Шагерстрём мог бы стать отличной противоположностью Карлу-Артуру, если бы не его весьма странные личные качества. Мне кажется, что любой рачительный хозяин должен обладать определенной толикой прижимистости и даже скупости, потому как в обратном случае все его добро быстро пойдет по миру. А вот господин заводчик то и дело пытается избавиться то от собственности, то от любимой женщины. При попытке номер три уже захотелось побиться головой об стену, ну сколько ж можно один и тот же мотив на все лады повторять? Я ожидала, что этот богач и бедный пастор в финале оба придут к счастью своими собственными путями, но увы, по большей части Шагерстрём является не более чем подпоркой сюжета, вытаскиваемой при удобной случае. Не зря ж его всю книгу по одной только фамилии кличут.

Прочие персонажи выписываются по мере надобности и не порождают особых эмоций. Разве что кроме Беаты Экенстедт. Вызывают досаду окружающие, захлебывающиеся восторгом, лишь приблизившись к ней, а читателю не видно в полковнице ничего необычайного.

И, наконец, центральный герой, вокруг которого строится повествование второй и третьей частей, сын Беаты Экенстедт. Эту книгу следовало бы назвать «Спасение Карла-Артура» (до чего же дурацкое имя!), потому как всю дорогу все только и делают, что носятся с ним, как с писанной торбой. Ах, о Карле-Артуре плохо подумают люди, ох, он огорчит своих родителей, ой-ёй, Карл-Артур опозорит себя! Тьфу ты, я б уже давно предоставила этому человеку катиться в ту бездну, к которой он так стремиться. Отрицательные стороны Карла-Артура с самого начала выписаны отменно. Еще за долго до того, как недостатки молодого пастора указываются прямым текстом, отлично понимаешь, что он — мечтатель, ловящий то одну, то другую благую мысль, и совершенно не задумывающийся о том, насколько эти его подружки из мира идей сообразуются с реальной жизнью. Терпеть неудобства и тащить бытовуху щедро предоставляется всем окружающим. Молодой человек с удивительным постоянством легко подпадает под влияние совершенно посторонних людей и с бараньим упрямством упирается рогом в конфликтах с близкими. Остается только поражаться, как тот, кому чужды сочувствие, сострадание и снисхождение к человеческим слабостям, кто мечтает облагодетельствовать весь мир, но постоянно причиняет боль самым близким людям, совершенно не замечая этого, умудряется проповедовать столь хорошо. И весь этот ворох не самых приятных личностных черт не освещается ни одним достоинством. Понятно, почему тот или иной персонаж испытывает к молодому человеку неприязнь, но совершенно не удается прочувствовать, почему же окружающие продолжают пытаться помочь ему. В той же трилогии Сигрид Унсет о Кристин Лаврансдоттир главный мужской персонаж при всех своих недостатках умеет обаять как других действующих лиц, так и читателя. Тут, к сожалению, этого нет. Даже совершая благие деяния, защищая Шарлотту от «благожелателей» с букетами из сорняков или принимая под опеку сирот, Карл-Артур делает это, сидя на коне и, уж так и быть, освещая своей благостью сирых и убогих. Во все остальное же время он чуть ли не радуется тому, что поносят его бывшую невесту, а не его самого. Помимо этого, линия данного персонажа ухудшается и другим качеством — она очень однообразна. Карл-Артур вновь и вновь, снова и снова, опять и опять наступает на одни и те же грабли. А потом встает и еще раз делает это с упорством, достойным лучшего применения. Я всю книгу ждала, когда же он наконец хоть чему-то научится, поймет, но тщетно. Насколько детально выписано постепенное падение многообещающего пастыря, настолько скупо показан его подъем и исправление. То есть никак. Бум! Бац! Спойлер! И вот наш герой уже провел несколько лет в далекой-далекой Африке и внезапно возлюбил ближних. А мистика, вылезшая в финале, и вовсе напрочь обесценивает всю психологию и мотивацию.

Но еще более неоднозначным персонажем является Тея Сундлер. Вроде как обрисованы ее чувства и мотивы, но я вижу в ней персонификацию злого рока Карла-Артура. Сперва я думала, что жене органиста уготована судьба вечной френдзоны, аналогично ее матери, но быстро выяснилось, что все далеко не так просто и невинно. Немного обидно за девицу Спаак из первой части, явившейся благим гением семейства Левешвельдов. Ее дочери же предоставлена совершенно противоположная роль. И каждый раз автор показывает ее под разными углами: то безответно влюбленной, то доброжелательной, но недалекой, то расчетливо-жестокой... Но вся это ни к чему не приводит, поскольку с линией Тея Сундлер автор обошлась еще хуже, чем с линией Карла-Артура. Если последняя безжалостно скомкана, то первая попросту обрывается, оставляя в ткани повествования ощутимую прореху.

В определенном смысле «Шарлотта Лёвеншёльд» очень камерная история. Основные действующие лица быстро вступают в игру, и их состав не меняется до самого конца. Эпизодические лица появляются и исчезают, но падающая звезда, политика, война, экономический кризис, голод или турне заезжих виолончелистов ни на миг не вторгаются в повествование. Потому второй роман немного разочаровал меня тем, что весь его объем занимают исключительно чувства, страдания, домыслы, обиды и метания невест и женихов друг от друга и обратно. Ну а финал... Есть ли жизнь после свадьбы? К счастью, в этом плане третий роман не подкачал, хотя с композиционной точки зрения забавно, что в нем раскрывается житие-бытие по другую сторону алтаря вовсе не той пары, свадьба которой столь пышно описывалась перед этим. Первые две трети «Анны Сверд» нарратив продолжает продвигаться в том же русле, что и предыдущая часть. Рамки повествования раздвигаются, появляются внешние факторы, персонажи принуждены добывать средства к собственному существованию. Это уже не история в коробке, действия героев которой зациклены исключительно на чувствах и эмоциях друг к другу, а полноценный исторический роман. А потом случается последняя треть книги... Сюжет уходит совершенно в другую степь, резко возвращаясь к мистике «Перстня Лёвеншёльдов». И самое-то паршивое, что реверсия эта поспешная и скомканная. Вместо разруливания судеб уже полюбившихся персонажей, автор хватается за новых, условных и пресных. А потом и вовсе кидает все ободранным и спутанным клубком. То ли было проклятие, то ли нет? Что стало с воплощением Немезиды и к чему упомянут цыганский мальчик? Обо всем приходится догадываться на собственное усмотрение.

В целом меня порадовало умение автора необычайно точно описать ряд чувств, мыслей и образов, а так же тончайшая ирония, порой вкрадывающаяся в описание межличностных отношений. Но и не хватило технической части, хотелось бы больше бытописаний, поскольку четкая колоритная картина редко когда складывается в голове целиком. Огорчает, что ряд сюжетных линий вставляются по удобству, а не внутресюжетной надобности. Яркий пример — десять сирот, нуждающихся в явственной заботе лишь в ключевых точках романа. И пусть с трилогией я ознакомилась с большими увлеченностью и интересом, но общее стремление к нарочитости и съеденный конец изрядно подпортили мне удовольствие. Да и просто не вижу ни в одном романе ничего, к чему бы мне хотелось вернуться когда-либо позже.

Аудиокнигу слушала в профессиональном и неспешном исполнении Николая Козия. Запись начитана по советскому изданию вместе с предисловием, и по счастливому наитию я оставила это вступление на самый конец и не прогадала. Начинается-то оно за здравие, родилась-выросла-сочинила и прочая биография Сельмы Лагерлёф, а завершается жирными спойлерами по сюжету трилогии, кто за кого вышел замуж, да кто дворецкий, а кто — садовник. Так же по ходу тонко раскрывается суть классовой борьбы в данном произведении. Еще я обнаружила в предисловии несколько выражений, использованных мной в черновике этой рецензии, но менять их не стала из чистого упрямства, они хороши на своих местах.

Данный производственный роман скрупулезно описывает работу военной контрразведки. Малейшие улики на местности, окурки, бессонные ночи, функельшпиль, ползание на брюхе в кустах, обертки от сала, скрытое преследование, криптография, выброшенные огурцы, погони, агенты-парашютисты, следы по росе, засады, качание маятника, [нержавеющие скрепки в удостоверении, дуло в форточке — зачеркнуто], интуиция, колесо Фортуны и вот это все.

Расписано все от первых зацепок и работы специалистов на местности до заседаний высших чинов, взаимодействия с другими ведомствами и подготовки войсковой операции. Стиль повествования крайне серьезный. Никаких разговорчиков и шутеечек в строю, вот вам еще регулярных документальных вставок сверху.

Жанр обязывает, поэтому персонажи мало отличимы друг от друга. Описания природы и окрестностей лаконичны, минимально обрисовывают местность и отмечают значимые для поисков подробности. Приступы рефлексии у действующих лиц редкие и непродолжительные. Но, хотя персонажи в большей степени функции, исподволь вырастает общая картина искалеченных войной народов, семей и отдельных человеческих душ.

Благодаря такому раскладу непрестанное действие поддерживает постоянный интерес к происходящему. В этом отношении книга очень ровная. Так что если вам не понравились первые главы, дальше можно не пытаться — там тоже самое. Система начинает сбоить лишь на середине на главе с участием Сталина. Стараясь придать внушительности по сути весьма камерной концовке, автор начиняет доселе по-деловому сухой текст многословными и ни на что не влияющими подробностями. В самом процессе чтения уже понятно, что сведения о том, какой жесткости воротник у мундира Иосифа Виссарионовича; сколько стульев не хватает на военном совещании; и сколько девушек было у помощника коменданта, ничего не значат. Написано это все длинно и топорно, от чего становится еще скучнее и томительнее. Раскрытие некоторых моментов биографии основных героев было бы неплохо, если бы опять таки хоть как-то влияло на сюжет. Но поменяй житие одного на житие другого и... ничего не изменится. Единственное, что среди всего этого радует — достойная мотивация парня_который_облажался. Очень четко прописано, как и почему он увидел ситуацию одним конкретным образом. В остальном же вторую половину сочинения можно сократить раза в два-три, и оно от этого только выиграет.

Подводя итог, это суровая книга про суровых парней на суровой службе. На сегодня роман не кажется чем-то особо выдающимся, хотя и был культовым в свое время. Если вы ничего не знаете о работе военной разведки, но внезапно заинтересовались — эта книга для вас.

Исповедь Медных голов

Мое знакомство с жителями Дептфорда начиналось чрезвычайно приятно: перед глазами разворачивалось бытие маленького провинциального поселения, в котором каждый обитатель и его дела всегда находятся на виду. Так же мне очень импонировал главный герой, Данстэбл (Данстан) Рамзи, преодолевавший возникающие перед ним проблемы и трудности без потоков жалоб и хныканья. Автору отлично удалось передать захолустные нравы и терзания подросткового возраста, и я искренне наслаждалась повествованием.

К сожалению, благодать семейной саги продолжалась лишь первую треть книги, после наше пребывание в Дептфорде подходит к концу. Второстепенные персонажи оттесняются на дальний план, и затем Денни плывет к финалу в гордом одиночестве. Весь сюжет отдается на откуп переплетению трех судеб уроженцев заглавного городка, а течение времени чувствуется все меньше: Первая и Вторая мировые войны, послевоенное время и последующие десятилетия проходят пунктиром, пока смена эпох не перестает ощущаться вообще. Порой попадаются любопытные акценты и приметы быта, но их крайне мало, и роман из исторического русла все глубже погружается в пучины собственной внутренней реальности.

Тем не менее, чтение я продолжала с удовольствием, чему способствовало обаяние Рамзи, занятные типажи, непринужденное философствование и ненавязчивый мистический флер. Интерес не ослабевал до тех пор, пока непосредственно перед финалом сюжет неожиданно не вильнул в сторону классического детектива. Эта метаморфоза мне страшно не понравилась, поскольку терпеть не могу сюжетов с четко очерченным горизонтом событий, и сильно испортила впечатление от всей книги. Тут я осознала, что в следующих томах автор будет рассказывать все ту же историю, но уже от лица двух других вершин основного треугольника, Перси Бойда (Боя) Стонтона и Пола Демпстера (Магнуса Айзенгрима), участия которых фатально не доставало в «Пятом персонаже».

Увы, моя догадка оказалась почти верна: в «Мантикоре» нас ждет встреча с сыном Боя Стонтона, Дэвидом. По инерции заинтересованность в происходящем сперва еще сохранялась, но вскоре начала спадать, пока не исчезла окончательно. Рутина психоанализа скучна, даже когда терапия проводится профессиональным психологом Флорой Шрайбер с Сивиллой, страдающей множественным расщеплением личности. Что уж говорить о разложении по полочкам сознания вымышленного и вполне нормального индивидуума, чьим лечением занимается совершенно невыразительный выдуманный же врач? До кучи психотерапия идет как по маслу с ровной чередой необходимых кризисов и вовремя появляющихся снов, увенчиваясь внезапным столкновением на улице с нужным человеком (таковых случайностей происходит чересчур много даже за шестьдесят лет книжного времени). И если непосредственные воспоминания Дэвида еще способны хоть немного увлечь внутренней динамикой, то стоячее болото обсуждения тех или иных аспектов его личности по ходу рассказа все более утомляли.

Заключительный роман, «Мир чудес», в полной мере наделен все теми же недостатками, что и предыдущий, только вместо погружения в дебри юнгианской терминологии паузы между воспоминаниями Магнуса Айзенгрима заполнены пустопорожним трепом между киношниками, Рамзи и Лизл, партнершей великого мага. Последний, кстати, напрочь лишен харизмы, а это верная смерть для подобного персонажа. Начинаясь с беспрестанных страданий, биография Пола Демпстера слишком уж соплива, хоть и не скатывается в откровенное нытье. А по-настоящему занимательное прошлое Лизл раскрывается торопливо, вскользь, и его просто не успеваешь прочувствовать. Бытие циркачей утомляет читателя так же быстро, как и самого героя, а действительно интересных деталей крайне мало. Очарования же старинных механических игрушек и общей ауры романтизма явно недостаточно, чтобы вытащить на себе терпящее бедствие шапито. Показательно, что из-за ошибки в нумерации файлов моей аудиокниги вскоре после начала произошел скачек сразу на вторую часть, и я довольно долго не замечала подмены: все одни и те же балаганные и театральные кулисы в минувшем и однотипные разговоры в настоящем.

В целом трилогию объединяет общая стилистика, что оказалось бы положительным качеством, если бы рассказ шел от третьего лица. Но мы имеем трех разных рассказчиков, говорящих от своего имени, и манера изложения у всей троицы абсолютно одинаковая, что особенно бросается в глаза, когда в «Мире чудес» появляются вкрапления биографий, поведанных еще двумя людьми. Конечно, общность интонаций легко объясняется тем, что первый и третий роман являются записками Рамзи, а второй — дневником младшего Стонтона, ученика Данстана, перенявшего его «ясный стиль» письма, но хоть какая-то разница в выражении мыслей должна наблюдаться даже в этом случае.

Да и сама композиция цикла выглядит нескладно. Последовательная, а не параллельная структура критично снижает общий градус напряженности. Альтернативный взгляд на события не добавляет интереса, поскольку мы уже знаем, как все произошло доподлинно и сложилось дальше. Множество второстепенных нитей оказываются оборванными, а то и попросту неразвитыми. Второй и третий тома, хотя содержательно они и заполняют сюжетные лакуны, не способны компенсировать ощущения тягостной незавершенности «Пятого персонажа» и давящей необязательности «Мантикоры» и «Мира чудес», и потому становятся ненужными довесками к уже законченной истории. Действующие лица так же не пришлись мне по душе. Да, все они обладают уникальными личностными чертами, привязанностями и антипатиями, но в них не чувствовалось подлинной жизни. Что Данстан, что Дэвид, что Магнус равно похожи на ту самую Медную голову Роджера Бэкона: двигаются, говорят, мыслят, но все это лишь искусная механика и сплошная имитация. А Бой Стонтон так и остался для меня дырой в виде профиля человека. Видимо, отчасти именно это стало причиной, по которой меня нисколько не заинтриговала его смерть, а уж резоны и мотивы, приведшие к этой гибели, и вовсе показались смехотворными и неубедительными.

При этом я не могу сказать, что книга слаба и никудышна. Нет, она написана действительно хорошо, порой встречаются примечательные и сочные подробности, хотя пару раз попадаются и орангутаны с хвостом. В тексте присутствуют как единичные философские рассуждения, так и охватывающий весь цикл концепция поисков себя, любви и бога. Но эти идеи, переплетаясь по ходу повествования, превратились в самоцель, и потому не нашли во мне отклика, как и «Дептфордская трилогия» вообще.

Аудиокнигу слушала в исполнении Ирины Ерисановой, читающей в своей обычной манере, вполне подходящей для этой трилогии. Если бы не пара сомнительных ударений, придраться было бы совсем не к чему.

В целом неплохая книга, как по содержанию, так и по исполнению. Но, например, «Луна жестко стелет» мне понравилась больше по обоим пунктам. Здесь же хочется отметить общую легкость повествования и оптимистичный взгляд на будущее. Право, надоело уже в последнее время читать печальные вздохи о далеких временах, когда конфеты были вкуснее, а деревья выше.

В тоже время книгу утяжеляют углубления в юридические тонкости и подробные описания морально устаревших технологий. И все время я думала о сонмах вирусов и бактерий, на корню срубающих саму идею путешествий во времени более-менее значительной дальности. Сюжет крайне предсказуем и полон удобными случайностями. Будущее, что 1970, что 2001 годы описаны несколькими скупыми деталями и не складываются в ощущение цельной эпохи. Персонажи не вызывают сколь-либо сильных эмоций, хотя мне близко желание главного героя просто заниматься любимым делом. Даже кот не сумел особо зацепить, пусть я и люблю эту породу. Вероятно потому, что он практически не играет роли в сюжете, мило мяукая где-то на периферии, в отличие от того же Манчи из «Поступи Хаоса» Патрика Несса. Но больше всего меня покоробил легкий налет педофилии в основной любовной линии. Я считаю в корне неправильным спекулирование на детской влюбленности взрослым человеком и прямо-таки программирование Рики на определенные поступки в будущем. И главное, что настоящей любовью тут и не пахнет, причем по отношению к обеим невестам. Как итог — в общем впечатление приятное, но ничего особенного, однако знакомиться с общепринятой классикой всегда полезно.

Петр Василевский читает вполне приемлемо, с некоторым количеством неправильных ударений. Но что действительно ужасно, так это музыка. Какое-то техно, никак не сообразующееся с содержанием, местами абсолютно не в тему. Обычно я всегда приветствую всевозможные музыкальные вставки, но здесь какой-то нескладный закос под МДС. Хорошо хоть небольшая громкость мелодии позволяет по большей части не замечать ее.

Инстаграм одного юнкера

[Music theme: Gothic Storm Music — Russian Fairytale Main]

Последний роман Куприна увидел свет в 1933 году, но по своему духу целиком принадлежит уже давно ушедшему XIX веку, ведь в основе сочинения лежат явления и факты из жизни самого писателя, относящиеся к периоду учебы в Кадетском корпусе (1880 — 1888) и Александровском военном училище (1888 — 1890). Книга представляет собой собрание рассказов разных лет (некоторые писались еще до революционных событий в России, другие уже в эмиграции), объединенных общей темой, и в сущности продолжает также несущую в себе автобиографические черты более раннюю повесть «На переломе (Кадеты)» (1900), которая наглядно живописует специфические нравы и порядки, господствующие в закрытом мужском учебном заведении: болезненная адаптация к непривычным условиям, удушающая скука, изнуряющая казенщина, нудная зубрежка, маетный формализм, некомпетентные и зачастую злоупотребляющие алкоголем преподаватели, равнодушные воспитатели, ушлый вспомогательный персонал, телесные наказания, систематические издевательства над более слабыми, травля инаковых и неугодных соучеников... При всем при этом кадеты здесь — живые мальчишки, всегда готовые пошутить, выкинуть очередную шалость или побравировать собственной удалью и молодцеватостью перед товарищами; они бояться, что родные могут не прийти забрать их домой на выходные, искренне гордятся своими новым положением и униформой... Настроение более позднего творения совершенно иное: храбрые орлы-юнкера легко и радостно овладевают ратной наукой, грезят о государевой милости, дружно шагают строем и резво гоняют за пироженками в ближайшую кондитерскую; как один проникнутые царящей в казармах атмосферой единства, дружбы и гармонии.

Вот только настоящего коллектива за всей этой сахарной глазурью не разглядеть. Да и само обучение в военном заведении идет скорее фоном, личным переживаниям главного героя уделяется куда больше внимания. Александр Иванович безудержно предается ностальгии, наполняя текст тактильными и обонятельными ощущениями, смакуя запахи только что натертых мастикой полов, березовой листвы, почек бальзамического тополя, воска и ладана; шершавость и теплоту молдаванского полотна, крепость и упругость девичьего тела. Он откровенно любуется москвичами и старой столицей, по ходу отпуская пару насмешливых замечаний в сторону города Петра и петербургских щеголей. Друг за другом мелькают прелестные женские портреты, объекты пылкой юношеской любви. Каждый уголок книги залит солнечным светом, пробивающимся сквозь любые тучи, а отдельные эпизоды изложены с удивительными выразительностью и теплотой. Но Куприн пишет не как оно было, а как ему хочется помнить. Поэтому все сочинение в целом лишается естественности и отчаянно напоминает какой-нибудь красивый профиль в инстаграме, где к каждой фотографии применен теплый ламповый фильтр: однотонность быстро приедается, и чем дальше, тем больше осознаешь глубину пропасти, разделяющую реальную жизнь и тщательно выстраиваемый публичный образ. Невыносимо высоких концентраций всеобщая лепота достигает в финале, где, похоже, просто добирался объём заключительных глав пространными рассуждениями о мудрости рядового солдата (несколько сомнительные измышления для двадцатилетнего без пяти минут офицера) и вызывающей умиление фигурой императора (представить себе растроганным Александра III — задача прямо-таки невыполнимая):

Композиция романа, составленного из самостоятельных рассказов, так же накладывает свой отпечаток, из-за чего некоторые детали и сцены повторяются один в один. Однако, язык великолепен, повествование исподволь увлекает, у каждого из персонажей рельефно выписаны несколько ярких личностных качеств, и чтение идет легко и плавно. В итоге получаем прекрасное произведение для юношества и тех взрослых, которых не будет тяготить общая елейность.

P.S.: По ссылке – как бы мог выглядеть профиль главного героя alehan_androv – в подборке 40+ старых фотографий с цитатами из романа.

vk.com/@metafaithart-instagram-odnogo-unkera

Вредные советы, или сотворение маркизы

Несколько лет назад «Таинственный сад» не вызвал у меня особо сильных эмоций своей чрезмерной нравоучительностью. А вот данный роман идеально попал в настроение. Спасает и зрелый возраст главной героини, благодаря чему ее неизменные сдержанность, такт и манеры выглядят куда органичнее, чем у более юных персонажей в подобных произведениях.

Эмили Фокс-Ситон сразу покорила меня тем, что буквально постигла дзен. Она осознанно и с благодарностью принимает скромные дары, посылаемые ей судьбой, искренне наслаждаясь обществом окружающих людей, незатейливым уютом своей маленькой комнатки с красными занавесками из самой дешевой ткани с распродажи, а при случае — солнечной погодой или поездкой за город. Одновременно она и не терзается отсутствием большего, не говоря уж о совсем несбыточном. Просто живет настоящим и радуется имеющемуся.

К сожалению, на одном дзене в настоящие леди не выедешь, поэтому вскоре нам открываются новые, уже не столь однозначные статы и скиллы. Итак, чтобы стать идеальной леди необходимо: [выйти замуж за маркиза — зачеркнуто]

Defaltam: происхождение, образование, манеры.

Uno modo: обесценьте самое себя. У вас нет ни способностей, ни ценных качеств, ни таланта. Вам просто повезло.

Secundo: будьте удобной абсолютно для всех. Ваши собственные чувства, желания, безопасность, здоровье и даже жизнь совершенно не важны, если ради них необходимо потревожить или огорчить кого-либо.

Tertio: на близких и родственников это особо распространяется. Молчите и терпите до последнего, как бы остро вы не нуждались в помощи. Не забывайте улыбаться, махать ручкой и заверять, как вы всем благодарны.

Quartus: осыпайте благодеяниями и причиняйте добро окружающим, особенно если у них есть объективные причины вас недолюбливать. Приблизьте их к себе, чтобы они могли детально изучить ваши привычки и слабости.

Quintus: каким бы самовлюбленным эгоистом ни был ваш супруг, создайте себе его предельно идеализированный образ, дабы любить и боготворить оный. В отсутствие мужа перебирайте его вещи и орошайте слезами свои рукава и его сорочки.

Ad sextum: ?????????????????

BENEFICIUM!!! Вы — истинная леди!

Nota bene: если выбиться в леди таки не случилось из-за неудачного происхождения, неподходящей физиономии или формы черепа, ваш путь — поступить в горничные к настоящей леди. Нет счастья большего, чем прислуживать благородной особе! Знайте свое место и помните, что только так вы сможете максимально приблизиться к заветному идеалу.

Добавьте сюда, что главная героиня практически не развивается и вообще выглядит не слишком приспособленной к жизни. Это кажется вдвойне странным, учитывая степень феминизации книги, которая даже превышает уровень семейства Марч (Луиза Мэй Олкотт «Маленькие женщины») — на момент начала повествования Эмили несколько лет живет одна и самостоятельно зарабатывает на свое проживание.

Сильно сглаживает это все общая незамутненность не только героини, но и всего повествования. Я с удовольствием наблюдала развешивание по стенам ружей, которые потом стреляли холостыми, а то и вовсе невзначай убирались от греха подальше

Это одновременно и заземляет всю историю, и чуть подтрунивает над романическими штампами, и гармонично перекликается с общим рефреном о хороших вкусе и манерах.

Увы, дешевая драма таки все больше берет свое с приближением к финалу. Заканчивается все и вовсе игрой на любимой детской фантазии «Вот я умру, и все оценят и поймут, как я замечательный». Лично я бы вместо всех этих покушений и безграничных страданий предпочла будничное постепенное выстраивание отношений между супругами. Жаль, тогда бы это был книга иного уровня. Здесь же у нас простая сентиментальная развлекательно-поучительная история, умеренно интересная и эмоциональная. Если вы любите Полианну (Элинор Портер «Поллианна»), Энн Ширли (Люси Мод Монтгомери «Аня из Зелёных Мезонинов») и княжну Джаваху (Лидия Чарская «Записки институтки»), стоит обратить на нее внимание.

Книга вызвала у меня противоречивые чувства. Слушать интересно, повествование полностью погружает в бытовые подробности жизни русской, а позже — советской женщины. Во вступлении особенно впечатлила сцена стирки в господском доме. Этот и прочие эпизоды, рисующие самый простой уклад, выписаны сочно, со знанием дела. Вообще производственно-хозяйственная часть очень порадовала меня здесь, потому как люблю ее. Из всех подобных сценок больше всего поразила кулинарная:

Немедленно захотелось разузнать что, с чем, как оно работает!? Прочие описания домашнего уюта так же милы, полны тепла и заботы. Но повествование полно не только этими приятными пустяками. Порой автор необычайно верно, до боли, подмечает мелкие детали жизни. Или ярко и живо рисует крупные сцены — встреч и прощаний, «доставание» необходимых вещей всевозможными способами и через шапочных знакомых, применение смекалки и работы собственных рук для обустройства дома... Искусно сплетены временные линии во время бдения главной героини у гроба. Женские персонажи объемные, колоритные, самобытные. Но, не смотря на все эти прелести, что-то упорно не нравилось мне в этой книге.

То, что мне не по душе муж Веры Платоновны, Шунечка (Великая Иштар, до чего отвратительное прозвище!), было ясно с самого начала. Я всегда испытываю двоякие чувства, читая истории, типичные еще несколько десятков лет назад: двое встретились, перекинулись парой фраз о погоде — на завтра пошли в ЗАГС — прожили вместе всю жизнь. А тут изначально несимпатичный Александр Иванович просто подминает под себя жену, и Вера, вышколенная улыбаться и подавать обед, полкниги читает мантры о любви. Которой нет. Я, конечно, понимаю, что в описываемый период подобный расклад поддерживался обществом, и судьбу Веры Платоновны не назовешь тяжелой, но и приятного в ней мало. Однако, было что-то еще, и ближе к концу книги я наконец поняла, что именно было не по мне. Женские персонажи тут отличные, с этим не поспоришь. А вот мужских просто нет, вместо них — функции. Вообще отсутствие хотя бы минимального расположения читательницы к возлюбленному героини является фатальной проблемой для дамского романа, а данная книга как раз такая, написана женщиной, про женщин и для женщин. Невозможность сочувствовать персонажам в их любовном упоении в лучшем случае принуждает становиться равнодушным наблюдателем, а в худшем порождает неприязнь и раздражение. Здесь ни один герой-мужчина не вызывает ни толики участия. Женщины общаются между собой, поддерживают друг друга, а взаимоотношения с сильным полом не поднимаются выше бытового уровня, ни разговоров, ни обсуждения совместных планов, ничего. Мужчины здесь превращаются в эдакий домашний тотем, требующий обязательного обеда на свежей скатерти, взамен обеспечивающий семью деньгами. В остальном как нет человека. «Мне партнер не нужен — мне нужна жена!» © «American Dad». И таким вот образом автор сводит всю любовь не просто к внешним атрибутам, а к служению мужу в самом низменном виде — обслуживанию. Усугубляет положение неизменно скупые описания свиданий, в которых вся романтика погребена под великолепием окружающего пейзажа.

Ни эта, ни пара подобных сцен не вызывали в голове нужной картины. Везде в них говорится, как хорошо влюбленным было вместе, как гуляли целый день, а мне упорно не удавалось этого прочувствовать. В воображении богато рисовался северный лес или берег южного моря, но пара молча стояла, в лучшем случае бесцельно брела куда-то. Ни чувств, ни эмоций... Когда же наконец настает время настоящей романтики, все и тут умудряется скатиться в бытовуху.

Вероятно предполагалось, что любая женщина при виде столь запущенно экземпляра воспылает желанием приютить, обласкать, обогреть и накормить. Но у меня подобная бытовая несостоятельность вызвала только брезгливость. Весь этот абзац оставил неприятное ощущение, будто самая большая неприятность, которая может случиться в жизни мужчины — необходимость самостоятельно стряпать себе ужин и самолично стирать белье, а вовсе не тяжелая болезнь близкого человека. Вообще вся эта зацикленность на обслуживании неприятна.

Вот только автор забывает, что забота является проявлением любви только тогда, когда идет от чистого сердца. А Вера изначально действует по наставлениям мужа и под страхом его недовольства, а позже просто по многолетней привычке. Сакральное переносится на профанное, как-будто уют в доме важнее, чем тот, кто этот самый уют создает. Не сходится арифметика любви...

Другой неприятной особенностью романа является неспособность или нежелание автора вырисовывать эмоционально положительные моменты. Грусть, обеспокоенность, тоска, томление выписаны от и до. Болезнь и смерть матери — прекрасный по полноте чувств эпизод. А вот радость в лучшем случае тихая и печальная. Так и идет всю книгу. Тревожишься и поджидаешь жениха вместе с главной героиней, но не радуешься его приезду. Победа в войне не вызывает восторга, а вот раздражение от того, как муж одергивает свою жену, тут как тут. Минимальной симпатии к избранникам Веры Платоновны ни разу не появляется, а вот негодования на их поступки порядочно. И коронный романтический эпизод:

Казалось бы, сиди да сопереживай такому счастью, вот только вместо него одно лишь чувство неловкости.

Имеются и другие неудачные черты, но у меня они не вызвали столько эмоций, и потому кажутся не столь важными. Во-первых, главная героиня практически не развивается на протяжении всего повествования. Все ее навыки чисто технические, тогда как мировоззрение Веры практически не меняется, что в двадцать, что шестьдесят лет. Во-вторых, если движущая сила первой половины книги является внутренней, основанной на пусть ущербных, но постоянных отношениях мужа и жены, то после похорон она иссякает, и автору постоянно приходится подталкивать сюжет внешними средствами. Один за другим появляются ненужные персонажи и необязательный события, под самый конец выдыхаются и они, и автор вынужденна попросту оборвать сюжет, хотя и делает вид, что все на самом деле закончено. Донельзя лишним эпизодом, торчащим пятым колесом, стала сцена с участием заместителя директора Желудева, особенно при участии Маргариты Антоновны. До этого момента сия почтенных лет актриса являлась самым колоритным и любимым персонажем второго плана, а тут превратилась образчик неестественности и натянутости. Роман завершается на возвышенной ноте и всеобщей радости, как-будто не остаются Вера и Сергей в подвешенном состоянии, когда еще чуть-чуть, и кому-то одному или сразу обоим будет жестоко не хватать отпущенных минут, и не захочется чего-то большего.

Вот так и получается, что книга, полная точнейших описаний разнообразных жизненных ситуаций, вышла для меня слишком тяжелой и неудобоваримой в эмоциональном плане. Нет, я не жалею о том, что прочитала ее. Она даже натолкнула меня на пустяковые, но интересные размышления и переосмысление понятий, искаженных детским восприятием. Так, я впервые полностью осознала значение фразы «Любовная лодка разбилась о быт». Из-за невозможной затасканности данной метафоры мне всегда казалось, что быт здесь — какие-то камни или скалы, и, следовательно, их можно обогнуть. Но разве можно уйти от бытия? Так что развивая данное сравнение, следовало бы уточнить, что лодка не бьется, а тонет. Или еще меня всегда немного удивляло, что в бабушкиных историях невесты-неумехи испытывают затруднения именно с готовкой. А тут я как-то внезапно подумала, что все из-за того, что в деревне еда готовится утром, когда топиться печь. Вот и просыпали девы все кулинарную науку... Эта книга действительно хороша описаниями уклада жизни, уже ушедшего от нас. Но перечитывать роман я точно не буду.

Аудиокнигу слушала в исполнении Татьяны Ненарокомовой. Была приятно удивлена тем, насколько мне понравилось чтение. Обычно я не люблю женскую декламацию, но здесь вышло очень удачно. Диктор не старается читать по ролям (это и сложно, поскольку диалогов мало), но при этом произносит слова с выражением и живыми интонациями, как раз в меру. А то иной раз кажется, что если незаметно подменить диктору книгу, он не заметит и пойдет читать дальше во все той же пресной манере.

Дурова Надежда Андреевна, он(а) же Александров Александр Андреевич, сразу после гендерной принадлежности и рода занятий известна как участница Отечественной войны 1812 года. Однако, не стоит надеяться тут же погрузиться в воспоминания о ходе компании. Сперва следует выкинуть из головы любое сравнение с военными мемуарами, которыми под завязку забиты полки книжных магазинов, и прийти в состояние духа, должное располагать к чтению изящной словесности XIX века. Для пущего погружения в эпоху можно даже ознакомиться с короткой рецензией «Modo vir, modo foemina» Александра Сергеевича нашего Пушкина, активно содействующего публикации нескольких глав будущей книги в журнале «Современник».

Заглавие сочинения Дуровой целиком и полностью описывает содержание. Это действительно записки, составленные на основе дневниковых материалов 1812-1813 гг. о приключениях женщины на воинском поприще. Сюжет прослеживается лишь в течение первой четверти книги, далее действие приобретает дискретный характер, превращаясь в хронологически упорядоченное собрание отдельных историй, случаев и баек. Записи подаются под видом реального дневника, не отягощенного отвлеченными размышлениями или выстраиванием собственной картины мира. В первой части книги нет не то что минимального анализа событий в стране или положения дел в армии, но и простого их описания. Более того, даже самой приближенной диспозиции войск во время сражений тоже невозможно сыскать. Читателю представляется лишь малая толика событий, поданных под нешироким углом зрения самой Дуровой.

Подобные пространные описания решительно ничего не способны добавить даже к самой общей картине Наполеоновских войн. И мне трудно решить, что является причиной подобной скупости: недостаток военного образования или желание потрафить жадной исключительно до пикантных подробностей публике (Святые угодники, баба в коннице!). Порой, признаваясь в незнании причин того или иного события, составитель записок не дает ни единого авторского примечания, оставляя в равной растерянности и себя в качестве героя, и своего читателя. Однако, общий настрой чувственного повествования, окутанного романтическим флером героизма и напрочь лишенного неуместной напыщенности, оставляет по себе приятные впечатления.

Вторая часть записок продолжает предыдущее умонастроение лишь на самых первых порах. Добравшись, наконец, до событий Отечественной войны 1812 года, Надежда Андреевна разражается невозможно обобщенными и до краев полными пафосом и ура-патриотизмом сентенциями о посредственности Наполеона и мощи русского оружия. При этом самому ходу военных действий уделено не больше внимания, чем событиям прусского похода. А после эта эпопея одной женщины и вовсе сваливается в абсолютно неуместные сентиментально-слезливые повествование о любви Хамитуллы и Зугры на просторах казанских лесов и рассказ о спасении юной француженки. К счастью, дальше записки перестает штормить, и возвращается привычная череда случаев и происшествий, периодически прерываемая нарочитыми авторскими кивками в сторону возможного читателя. И вот здесь окончательно аккумулируется эффект, предчаяние которого явственно ощущалось еще в первой части. Сосредотачивая все внимание исключительно на примечательных либо анекдотичных ситуациях и предельно опуская обыденность и рутину, автор подрывает доверие к собственному повествованию. Во-первых, нельзя просто так взять и не приукрасить рассказываемую тобой байку (Боромир.jpg). Во-вторых, последовательность конфузов, особенно после энной вариации «Я заснула, а по пробуждении обнаружила, что мой полк ушел, и мне пришлось его догонять», заместо увеселения невольно заставляет усомниться в компетенции и профпригодности такого офицера. А вот пара замечаний о собственной удали в такой связи наоборот вызвали лишь язвительную усмешку.

А теперь самое интересное. Вопреки моему непрестанному ворчанию выше, при должном старании из записок можно извлечь немало ценного и полезного. Для начала следует хотя бы поверхностно ознакомиться с реальной биографией Надежды Андреевны. Тогда эта частица минувших времен, нашедшая свое воплощение в словах и предложениях, заиграет новыми красками, ведь важно не только то, что сказано, но и то, о чем умолчено. Недоговоренность в угоду общественным приличиям, недомолвки из нежелания обидеть близких, вырывание целых лет жизни из личных соображений... Во всем этом улавливаются дыхание и нрав далекого блистательного века. Но еще больше по тексту рассыпано прямых свидетельств эпохи:

α. Не смотря на острый недостаток непосредственных батальных описаний, книга успешно подтверждает известную максиму о том, что истинный солдат готов есть, спать и отдыхать, как только предоставится удобный случай. Во время батальных сцен я искренне восхищалась мужеством Надежды Андреевны, поскольку сама в подобных обстоятельствах быстро бы запищала и запросилась обратно домой в уютную норку. В целом же по книге из спорадических односложных эпизодов можно сложить общую картину обычных занятий и увеселений рядовых и офицеров.

β. Важное место занимают отношения в семье и местоположение женщины в обществе. Глядя на людей, по рукам и ногам скованных социальными нормами и правилами, сгибающихся под тяжестью однозначных представлений о красоте и морали, атакуемых легионами личных тараканов, вынужденно радуешься собственному перманентному кризису самоидентификации. Развитие взаимоотношений Дуровой с матерью, а позже и собственным сыном, в купе с недавно прочитанным романом «Сивилла» Флоры Шрайбер глубоко загнали меня в темный омут размышлений о том, сколь старательно иные взрослые пересаживают собственные неврозы на благодатную почву детской психики.

γ. Можно прочувствовать всю масштабность сословного разделения, когда в дворяне еще не хлынула толпа разбогатевших мещан, а издателям и в кошмарном сне не могли присниться книги из серии «Как стать джентльменом за пять минут». Когда твой костюм и манеры являлись твоим документом, ведь если ты одет как дворянин и ведешь себя как дворянин — значит, ты и есть дворянин. И наоборот, крестьяне в глазах светского человека есть чернь, грязь, глухое невежество и сборище отребья.

δ. Несколько раз по ходу мелькает еврейский вопрос. На самом деле довольно сложно различить, в каких пропорциях здесь намешана ксенофобия к żyd'ам, досада на ушлых назойливых работников и неприязнь к торговцам, непонятно как делающим свои деньги. В любом случае подобные настроения очень органично вливаются в ряд аналогичных образов русской литературы XIX века.

По крупицам можно подобрать еще много примечательного, но в целом книга шла у меня не слишком гладко. Никаких языковых прелестей я для себя не открыла. Записки, застряв где-то посередине между художественной и документальной литературой, порой ощутимо утомляли своей неопределенностью в этом плане. С одной стороны, крайне пунктирный сквозной сюжет, на который до бесконечности можно нанизывать разнородные побасенки, изнуряет своей неявностью. А с другой, для современного читателя книга содержит удручающе мало технических деталей, описаний и разъяснений, бессмысленных в свое время. Поэтому главную ценность сочинения Дуровой я вижу в образе ее самой. Судьба и личность Надежды Андреевны оставляют по себе неоднозначное впечатление. Мой внутренний кухонный психолог не устает талдычить о наличии у нее явных душевных отклонений. Ища свободы, она проявляет необычайную волю в достижении своих целей и сопротивлению общим невзгодам. Вынужденная тщательно оберегать свою тайну, и потому не сходиться близко с товарищами, она часами гуляет по окрестностям в одиночку. Любящая животных, теряет четвероногих друзей одного за другим. Приходит в восторг от простой возможности заниматься вещами, повседневными для мужчин. Не нашедшая места в жизни после отставки, Дурова от тоски и грусти предается воспоминаниям и, по сути, через данные записки собственноручно создает персональную легенду. В этой литературной ипостаси в алхимическом марьяже слились три фигуры: реальная Надежда Андреевна, то, как она себя видела, и, отчасти, кем видели ее окружающие. Разделить их нет никакой возможности, но внимательное изучение способно подсказать, что толкало женщин не просто облачиться в мужской костюм, но и взять в руки оружие. Александра Тихомирова, Франческа Сканагатта, Элеонора Прохазка, Луиза Кессених... Сколько их, неузнанных валькирий, носилось по полям сражений? Что променяли они на маскулинную свободу, окаймленную постоянным страхом разоблачения? И к чему привел их самолично выбранный удел?

Кому слава, кому безвестность и забвение, кому вечный покой...

Аудиокнигу слушала в исполнении Татьяны Горчаковой. Приятный голос, четкая дикция, усиленные интонации в особенно эмоциональных эпизодах. Музыкальное сопровождение в начале каждой главы.

Литературная модель галактики

Эта книга с первых строчек исподволь заманивает вас в зеркальную глубь, запутывая множеством отражений и отблесков. Тем не менее вскоре проступает четкая композиция, упорядочивающая и подчиняющая себе все события и лица данного романа. Главная героиня, Анна Нестеренко, или Нюта, переученная левша, пишущая зеркально, гений оптики и прочей физики, блестящая воздушная гимнастка, наделенная мистическими способностями ясновидения, чтения мыслей и подчинения своей воле окружающих, беспрестанно борющаяся с надвигающейся неотвратимостью... совсем не выглядит ни обладающей всеми этими потрясающими дарованиями, ни хотя бы живым человеком из плоти и крови. Действия и изобретения девушки, при всей их занимательности, не несут на себе и тени творческого упоения. Нет в Анне ни напряженности, ни стремлений, ни силы, ни чувств, ни-че-го. Прям этакий аналог сверхмассивной черной дыры, которая, невидимая сама по себе, легко обнаруживается благодаря своему воздействию на соседние объекты. Родители, друзья, любовники, знакомые, случайные прохожие — все они закручиваются вокруг спиральными рукавами или плетутся следом карликовыми галактиками. Их помыслы, поступки, волнения, страсть, любовь, привязанность, страх, зависть и ненависть направлены лишь на нее. Вероятно, именно поэтому никто из персонажей не смог вызвать у меня эмоционального отклика, Она и так в центре всеобщего внимания, иные же совершенно непривлекательны в собственной одержимости.

Вместо вакуума условное космическое пространство заполнено вязкой жидкостью, в которой плавают и кружатся все эти сверкающие искорки-звездочки. Тут можно обнаружить изобилие занятных и ярких образов: бытовые подробности деревенской жизни юга страны в советские годы, характерный русско-украинский говор, специфика проживания в коммунальной квартире и общежитии, головокружительные трюки и представления, детали циркового бытия и каскадерского искусства, особенности игры на фаготе и участия в оркестре, уютные улицы Киева и красочные городские пейзажи Европы и Северной Америки, ароматы арнаутской булки и вафель с молокозавода, звуки фортепиано и карильона, мелодия «Лили Марлен»... Во всей этой феерии улавливаются масса ностальгических мотивов и ноток, хотя кое-что отдает статьей из википедии. Никакой тоски по ушедшему в силу возраста и места проживания испытывать я не могла, так что все намеки на те самые цвет, вкус и запах благополучно прошли мимо. Но по-настоящему объединяет эти сценки их полнейшая сюжетная бесполезность. Почти все они предельно визуальны и на пару порядков лучше выглядели бы на киноэкране, чем просто в голове, и с равным успехом могут быть выкинуты, расширены либо полностью заменены чем-то иным. Со временем продираться через эти водяные каскады становилось все тяжелее, и под конец они уже стали значительно выбиваться из общей канвы истории и ощутимо раздражать.

А заключена вся эта прелесть в максимально приближенный к сферической форме икосаэдральный многогранник сюжета. Повествование отражается от одной грани к другой, плетя одновременно хаотичный и замкнутый узор. Отблески грядущего пляшут солнечными зайчиками по всему объему текста, поэтому ни одно более-менее важное событие не случается внезапно, всегда известно, что произойдет. С одной стороны, подобное тождество способностей главной героини и структуры самого романа встречается очень редко и потому чертовски любопытно. С другой, снижается степень интереса к происходящему, в какой-то момент, прервавшись, мне пришлось буквально заставлять себя вернуться к книге. Да и сами предсказания невыносимо прямолинейны: что увидено, то и случится. Всю дорогу в лоб одно за другим, ни тебе самоисполняющихся пророчеств, ни загадочной белиберды, смысл которой становится ясен слишком поздно, ни маломальской попытки изменить назначенную участь. И если остальные персонажи хоть вслепую и безуспешно, но пытаются, то Анна — несгибаемый образец стоицизма. Поэтому Хаген из Тронье в «Песне о Нибелунгах» восхищает отвагой и мужеством встретить страшный жребий с мечом в руках, а Нюта бездеятельно и кротко торчит стойким оловянным кактусом посреди песчаных бурь судьбы. Скукотень.

В сухом остатке же роман представляет из себя весьма плоский ландшафт. Персонажи и их взаимоотношения практически не развиваются в течение нескольких десятков лет, а действие лишено кульминации. Финал не только ничего не проясняет, но даже не добавляет никаких мелочей и частностей. Нам с начала уже известно, что она улетела, но обещала вернуться, повторением того же самого все и завершается. Ну и зачем тогда надо было городить полсотни страниц? Правда, исписаны они, конечно, знатно, язык здесь истинно прекрасен. В его искусной филиграни переливаются самоцветы метафор, один чудный орнамент сменятся другим, хотя попадаются и угольки бранной речи, украиноязычные диалоги по большей части остались для меня тарабарщиной, а некоторые пассажи оставили в замешательстве. Например, крайне резкие высказывания музыканта-фаготиста в отношении Екатерины II, Людовика XIV и барочной музыки неожиданно выставили его человеком, ни капли не разбирающимся в означенной эпохе. Однако, это единичные случаи. И все же никакие словесные изыски не способны скрыть содержательную пустоту. В идейном плане эта книга ничего не смогла мне дать, а окончание даже разозлило. Осталось лишь кружение блесток и обрывочных образов. «Почерк Леонардо» — красивая безделица, поначалу занимательная, но быстро утомляющая своей однообразностью. Встряхнув шарик и в последний раз вызвав к жизни искрящиеся вихри, безразлично отворачиваешься и оставляешь его пылиться на полке, тот час позабыв об изысканной игрушке.

Отдельного упоминания достойна великолепная озвучка аудиокниги. Три декламатора Вадим Максимов, Григорий Шевчук и Юлия Яблонская безукоризненно читают письма пожилого музыканта Сени, монологи бывшего циркача Володи и рассказанные от третьего лица главы Анны соответственно. Отлично подобрано музыкальное и звуковое оформление.

Книга хорошая, но не моя. Вероятно, надо было начинать знакомство с норвежским классиком с чего-то иного. Да, язык отличный, тонко показано формирование невыносимо больной любви. Переживания главного героя правдоподобны, и он действительно вызывает сочувствие. А вот его зазнобе ощутимо не хватает плоти, большую часть ее чувств приходится угадывать по внешним признакам. И... Я, конечно, понимаю всю сомнительность подобных претензий к сочинению более чем вековой давности, но история постоянно ассоциировалась то с «Бедной Лизой» и прочим сентиментализмом, то с биографией Франческо Петрарки. Ну было, сотню раз было до «Виктории» и столько же после. Да и просто неинтересно было наблюдать за попытками молодых да зеленых персонажей вслепую ухватить свое счастье и развитием их романтической влюбленности, нынче у меня в фаворе повествования о зрелых чувствах и отношениях. И я как-то никогда не доверяла внезапно вспыхнувшим влечениям, когда одна мимолетная встреча воспламеняет целую бурю страстей и страданий. Эмоции-то, разумеется, подлинные, а вот объектом их приложения, по-моему, является не реальный человек, а лишь его идеализированный образ в голове у самого влюбленного. Естественно, при продолжении знакомства происходит постепенное замещение прекрасного видения чертами конкретной личности, благодаря чему все встает на свои места. Вот этого преобразования мне обычно и не хватает в подобных сюжетах. И в бесконечных терзаниях по малознакомому человеку видится не трагедия, а фарс напополам с позерством. Меня просто не отпускает мысль, что в случае успешного заключения брака, главный герой разочаровался бы в своей возлюбленной буквально через месяц. Так же я не очень жалую подобные истории в коробке, где все действие заключается исключительно во взаимоотношениях персонажей, а время и место являются лишь рамкой, которую можно легко заменить на любую другую. Ну и обрубленный финал оставил в недоумении. Видимо, он должен символизировать собой, что без Виктории нет и самого романа. Кхм, нет, подобные скорбные сочинения сейчас мне совершенно не по душе.

Аудиокнигу слушала в прекрасном исполнении Авангарда Леонтьева. А вот музыкальные вставки оставили двоякое впечатление: фортепиано изящно подчеркивает нужное настроение, тогда как французские мотивы показались не слишком уместными.

«Имя ветра» произвело на меня достаточно благоприятное впечатление, так что приступая к «Страхам мудреца», я не ожидала подвоха... В первом томе нашлись свои плюсы и минусы, во втором же никаких положительных тенденций не обнаруживается:

- Магическая система практически не получает развития, на уровне релара Квоут так ничего нового и не узнает, только подпольно изготавливает защитный амулет.

- Внутренний фольклор в этом томе, в отличие от предыдущего, не назвать иначе, как побасенками, и в повествовании он выглядит инородным элементом.

- Язык как-то всю книгу не обращал на себя внимания. Единственное, за что хочется стукнуть автора — набивший оскомину оборот «Квоут такой крутой, но сейчас он ранен/устал/не в себе/рассеян/укурен, поэтому он лоханулся». Данная конструкция раздражала еще в первом томе, но тут уж как-то особенно допекло.

- Абсолютно все приключения в книге по сути бессмысленны, начиная от взлома комнаты Амброза и заканчивая спасением девиц от шайки разбойников, ибо все они едва ли продвигают нас дальше по основному сюжету. Даже больше — в результате всех пертурбаций главный герой получает меч, плащ и умение строить глазки девушкам. Все. В финале в университет возвращается не возмужавший и повзрослевший юноша, а все тот же школяр. По сути бессмысленные побочные квесты начались еще в первой книге, и по инерции продолжились во второй. Как ни удивительно, но до окончания этого движения читать было интересно. Эта самая инерция занесла Квоута аж в другое королевство, и тут завод кончился. Происходящее дальше иначе как потугами назвать нельзя. Многое можно простить, когда книга захватывает, но когда ты отчаянно жаждешь конца приключения, а вместо вменяемого продолжения получаешь такой же безотрадный поход за очередным мешком лута, все положительное стремительно теряет свою ценность, а в «Страхах мудреца» с этим и так не густо. Вековечное ползанье в подлеске? Фух, перетерпелось. Нудные игрища в стране фейри? Ну ладно, и это можно снести. Но когда Квоуту загорелось учиться бою на мечах, и в перспективе обозначилось еще одно унылое приключение ни о чем, очень захотелось заскрипеть зубами. К тому, что в главном герое подозрительное много черт Марти Сью, я уже давно привыкла, поскольку он изначально был так позиционирован. То, что Ротфуссу так и не удалось до конца выписать Квоута действительно обладающим всеми этими замечательными способностями, уже другой разговор. Но когда к списку умений и качеств помимо музыки, актерского мастерства, воровства, магии и несравненного ума добавились боевые искусства и повадки сердцееда, появилось острое ощущение нечестной игры. Чтобы не случилось, Квоут разродится подходящим заклинанием, запасется нужной вещицей или в крайнем случае заблаговременно походит в учениках. Жду обучения вышиванию крестиком на протяжении 27 глав...

В целом повествование выглядит неопрятно, отличные моменты несомненно присутствуют, однако они совершенно теряются на просторе огромного океана унылой воды.

Тем не менее читать продолжение я обязательно буду просто чтобы узнать к чему же ведут все ниточки. Пусть даже то, что во втором томе не выстреливает ни одно ружье из первого, и выглядит дурным тоном, а с такими темпами частей в саге легко может набраться еще десяток. Хотя вот рекомендовать к ознакомлению однозначно не буду.

Мое мнение о книге непрестанно менялось в процессе ознакомления. Начало весьма заинтересовало. Дальше я некоторое время терялась в мутных нестыковках, пока наконец не поняла, что уже давно идет флешбэк, и тут пришло разочарование. Знание промежуточной развязки убило основное удовольствие и временами порождало безотрадную скуку. Финальная же часть вышла скомканной: туманны мотивы некоторых персонажей, битва сводится к потасовке между лидерами, загадочное лишь упомянутое супер-оружие Ниритти так и осталось неиспользованным, да еще и выясняется, что все вполне может устроится как надо и своим ходом.

Следует сделать отступление и сказать, что в свое время «Хроники Амбера» стали для меня настоящим откровением и были им долго, пока я не поняла, что за сплетением многозначных символов не скрывается ничего... Любить хроники я меньше не стала, но перестала доверять Желязны. Теперь в каждом произведении я ищу скрытый подвох и, как ни странно, нахожу. Так и в «Князе Света» под отменной шоколадной глазурью из индуистской мифологии скрывается весьма пресная начинка обычного НФ-боевика. Сама тема не просто колонизации чужой планеты, а судьбы поселенцев через много столетий после нее, очень импонирует, но при всем расписывании божественной иерархии (хотя для меня так и осталась неясной суть обликов и атрибутов) жизнь обычных людей остается за рамками повествования. А вопросов накапливается много: как проходило терраформирование кроме истребления враждебных существ; как вообще можно выжить в чужеродной среде обитания, находясь на средневековом уровне развития; да и как возможно столь сильное падение от космической цивилизации до совершенного примитива? С той же реинкарнацией всплывают неточности: ладно боги переселяются в искусственно выращенное тело, но что с обычными людьми? Раз воспоминания о прошлых жизнях сохраняются, то мир должен быть полн либо детьми с разумом взрослых (привет Алие Атрейдис), либо личностями, подавленными переселенными к ним индивидами. Общество с подобной организацией принуждено быть до крайности консервативным и заторможенным, а горечь накопленных обид и утрат у очень многих обязана перевалить за ту отметку, когда воли к жизни уже не остается. Эти и подобные вопросы постоянно маячили где-то на периферии сознания, а ответа не получили. В общем, отсутствие должной механики удручает... Герои не цепляют, они теряются за божественными личинами, разве что Яма обладает толикой харизмы, но не более. Даже Сэм не вызывает абсолютно никакого эмоционального отклика, про остальных и говорить нечего. Что в книге отменно целиком и полностью — стиль, язык и перевод В. Е. Лапицкого. Возможно, если бы я была более глубоко знакома с индуистской и буддийской мифологиями, роман произвел бы на меня большее впечатление, но на данный момент не зацепил. Под властью богов эта планета неприятная и угнетающая, а без них теряет всякую оригинальность, мельком упомянутые местные флора и фауна не способны стать изюминкой. И жить в таком мире нет ни малейшего желания.

Аудиокнигу слушала в исполнении Digig'а. Читает он отменно, за исключением разве что пары-тройки неверных ударений (это вполне можно списать на диалектизм) да жуткого искажения голоса при озвучивании прямой речи некоторых женских персонажей. Фоновые музыкальные вставки и звуки в тему в наличии.

Ох, я, кажется, старею. Если раньше я всегда наслаждалась фантастикой, то теперь меня все больше радуют семейные саги. И знакомство с данной книгой начиналось чрезвычайно приятно. Большая семья, начало века... Впереди виделось столкновение уютного домашнего мирка со страшными событиями, несомыми грядущим... Но повествование текло вперед, а события так и не вышли за рамки обыденных семейных неурядиц. Тень Великой войны промелькнула лишь на самом краю действия, чтобы тут же исчезнуть. Но первым тревожным звоночком стало для меня упоминание о возможном наследстве. Не нужно быть особо опытным читателем, чтобы с уверенностью предположить, что всем чаяниям героев на солидный куш не суждено сбыться, ведь иначе пропадет отличнейший повод пострадать. Дальше все пошло по нарастающей, грянув фортиссимо во время празднования дня рождения Мэри Карсон.

Здесь повеяло такой диккенсовский нарочитостью, что еще долго все происходящее упорно ассоциировалось у меня с муравьиной фермой. Сперва автор заботливо выписала живых подвижных персонажей, а затем принялась неестественно выворачивать и ломать готовые характеры, испытывая их на прочность и низводя до роли беспомощных насекомых. То зальет муравейник водой, то подожжет, то запустит внутрь жука, то оторвет кому-нибудь лапку, а то и вовсе прихлопнет. Это странное изменение уже обрисованных типажей само собой наводит на мысль, что книга задумывалась и начиналась в одном ключе, но в процессе написания общий вектор повествования основательно изменил направление.

Сравнение с муравейником упорно не желало покидать мою голову до тех пор, пока все не стало еще хуже, хотя казалось бы, все и так переполнено наигранными стенаниями. Но нет, далее все ухнуло в глубины самого настоящего бабского романа с полным комплектом розовых соплей и сердечных терзаний. В этой фазе повествования главная героиня послушно наступает на заботливо разложенные автором грабли и истово мечется между двумя мужиками, не зная, с которым остаться. И страдает, как она страдает! Днем и ночью, в ведро и дождь, бодрствуя и пребывая в царстве Морфея бедняжка непрестанно мучается. И, видимо для того, чтобы дать читателям полнее прочувствовать ее боль, автор старательно нафаршировывает текст мерзостными коечными сценами, после которых сразу вспоминается фраза из якобы советской книги по домоводству: «После совершения интимного акта с женой вы должны позволить ей пойти в ванную, но следовать за ней не нужно, дайте ей побыть одной. Возможно, она захочет поплакать.» К счастью, через некоторое время описания близости меняют стиль с медицинского на китайский, однако отталкивают не меньше, но уже невозможной приторностью.

Стоит ли говорить, что на данном этапе мой и так непрестанно снижающийся интерес и вовсе угас? При смещении фокуса со всего клана на единственную дочь стало ясно, что интересной и живой была самая семья, а не конкретные члены фамилии. Сами же персонажи выписаны довольно однобоко и крайне мало развиваются. Мэгги Клири (О’Нил), главная героиня, всегда милая, покладистая и обязательно красивая, златоволосая, с серебристо-серыми глазами. И, не считая пары вспышек бунтарства, невозможно скучная и блеклая. Нам непрестанно напоминают о ее гордости, однако автор явно описывает нечто прямо противоположное: девица позволяет всем подряд вытирать о себя ноги, главное — не жаловаться. Венчает сей блистательный образ попытка решить все проблемы в отношениях с мужем через беременность, кхм... Ральф Рауль де Брикассар, главный герой, вечно красивый, голубоглазый, изысканный, дипломатичный и завсегда в рубашке, бриджах и сапогах для верховой езды под черной сутаной. И все эти описания раз за разом бесконечно повторяются одними и теми же словами. Довольно странный персонаж, учитывая, что автор явно ему симпатизирует и пытается и читателя насквозь пропитать этим обожанием, но при этом наделяет святого отца весьма сомнительными моральными качествами. Он всю книгу не без успеха пытается и на елку залезть, и ухи поесть, чем не может вызвать иного чувства, кроме гадливости. Мотивация Рауля де Брикассара так и остается нераскрытой, поскольку прочувствовать его стремления к власти совершенно не удалось. Впрочем, это беда всего произведения: практически все описания здесь напоминают пустую скорлупу, они имеют форму, но по своему содержанию абсолютно пусты. На протяжении без малого полувека жизнь обоих основных персонажей отмечается вехами: замужество, повышение в сане, рождение детей. А между этими точками нет никакого наполнения, сплошная пустота. Практически нет изменений ни в мировоззрении, ни в чувствах, ни в мыслях, и потому для меня ни один из этой пары не обрел объема и действительной сущности. Прочие же действующие лица наделены еще меньшей фактурой, как фигурирующие с самого начала, так вошедшие в повествование много позже. Мне лишь было жаль пришедшее в упадок имение, но и его Маккалоу разворошила, словно беззащитное гнездо.

К моменту начала Второй мировой войны происходящие вовсе перестало вызывать во мне какой-либо отклик, пока я не наткнулась на пару очаровательных перлов:

Лояльность в отношении метрополии, конечно, похвальна и понятна, однако такое неумелое замалевывание позорной сдачи крепости вызывает недоумение. Японская армия имела меньшую численность по сравнению с обороняющимися и понесла немалые потери как при переходе через джунгли Индокитая, так и время боя за Сингапур, который, вопреки заверениям Маккалоу, таки был. Нечего кивать на мнимую хитрость врага, когда имела место банальная халатность в собственном командовании. Противника тоже надо уважать.

Кхм, кажется, автор не имела случая увидеть японцев даже на фотографиях.

Почему я не могу перестать думать про десантирование Беорна с Орлов?

И это далеко не единственные моменты, вызывавшие у меня острый приступ недоверия к автору. Описываемые беседы и совещания с участием высоких церковных чинов при поддержке де Брикассара неизменно показаны как чаепитие с шутками по поводу «хозяюшки» и всемирным поглаживанием кошки. Как-то бедненько для Ватикана.

Развязка с участием третьего поколения персонажей вообще прошла мимо меня, я лишь порадовалась, что все, наконец-то, закончилось. Общий поэтический посыл о птицах в терниях совершенно не впечатлил. Наоборот, я считаю вредной подобную внешнюю мораль, когда все происходящее внутри книги искусственно подгоняется под нужный результат. Повторяющийся тезис о том, что работа на земле делает мужчин бесполыми, отнимая все силы, является отличным примером. Ага, все прочие фермеры кругом обзаводятся многочисленным потомством, а вот в Дрохеде все наоборот. Больше походит на то, что автору было банально лень выписывать все разрастающиеся ветви семейного древа, поэтому бессилие и бесплодие разит всех и вся. А если рассматривать всю мужскую часть населения книги, начинают одолевать подозрения, что автор не смыслит не только в истории и административном устройстве Ватикана, но много в чем другом. Боюсь даже предположить, где это Маккалоу видела столько молодых мужчин, совершенно не стремящихся к близости с противоположным полом. И, пожалуй, больше всего мне не хватило в этой книге позитивного воздействия чувств и привязанностей. Если герои и находят поддержку и опору в своей любви, то автор тщательно это затушевывает, выпячивая вперед лишь страдания и посыпание головы пеплом. Подобная однобокость совершенно не способствует возникновению положительных эмоций от книги. Во всей громаде слов, описаний и повторений я нашла для себя лишь пару жалких крупинок действительно сильных моментов. Все прочее же в лучшем случае не впечатлило, а то и вовсе произвело угнетающее впечатление. У Сельмы Лагерлёф в романе «Шарлотта Левеншельд» намного сочнее выписаны сомнения героя-священника, а религиозные размышления куда глубже у Сигрид Унсет в трилогии «Кристин, дочь Лавранса». Так что здешние недалекие думы не имели шансов снискать мое расположение.

Справедливости ради стоит отметить, что мне все же удалось почерпнуть в книге кое-что полезное. Благодаря роману Колин Маккалоу я получила общее представление о провинциальной жизни Австралии, а так же о некоторых природных и климатических особенностях этого континента. И даже больше, я смогла вынести изо всего этого основную мораль: хвала всем богам, что я живу на севере! Но и все. А теперь туды их в качель, великую любовь и розовые кружавчики вместе взятые! Ракету мне, ракету! Тряхну стариной на Альфе Лебедя!

Аудиокнигу слушала в исполнении Маргариты Ивановой. Чтение профессиональное, суховато-отстраненное, с интонациями практически на одном и том же нейтральном уровне. Не редко встречаются сомнительные или устаревшие ударения. Музыкальное сопровождение отсутствует полностью.

Время не щадит ничего, и литературные произведения здесь не являются исключением. Почему данный роман обрел популярность на момент публикации, постичь не сложно: прошло менее десяти лет после окончания Второй мировой войны, и в обществе было отчаянно сильное желание понять и осознать причины и предпосылки случившейся катастрофы. Тут-то и пришел Уильям Голдинг со своей собственной интерпретацией людской природы.

Итак, основной посыл книги заключается в постулировании звериной сути человека, лишь до поры скрываемой под тонким налетом цивилизованности, тут же слетающим в критических условиях. В первом приближении звучит неплохо, но что произойдет, если присмотреться внимательнее и начать развивать настоящую идею? С одной стороны, здесь не будет никакого откровения для сторонников эволюционной теории — раз человек имеет общие корни с остальным животным миром, то нет ничего удивительного в общности поведенческих проявлений. С другой, звериный компонент так же выглядит неестественно. Животные не бросаются на все подряд без разбору, а оценивают, какая стратегия будет выгоднее в текущий момент при конкретных обстоятельствах. Так же, если экстраполировать вперед сложившуюся на острове ситуацию, легко увидеть, что у представленного общества нет будущего (даже если не принимать во внимание отсутствие особ женского пола): сперва будут перебиты все кабаны, а вслед за ними и люди. Учитывая, что до сегодняшнего дня дожили потомки совершенно различных биологических популяций и культурных групп, умудряясь при этом еще и активно взаимодействовать между собой, то явно не благодаря оголтелой агрессии, да и альтруизм в природе не является чем-то необычным. Так что сомнительное предположение, как ни посмотри.

Но и исполнение этой спорной концепции крайне посредственное. Автор колоссально упростил себе задачу, загнав в небольшое ограниченное пространство кучку индивидуумов, детей без единого взрослого, да еще и без девочек. Сюжет прозрачен даже без учета его общеизвестности. Мотивация поступков персонажей находится на уровне необъяснимых чувствований. Все действующие лица сплошь типажи без какой-либо дополнительной проработки: здесь есть и всеобщий заводила; и близнецы, договаривающие друг за другом фразы и все делающие вместе; и толстый мальчишка-ботаник с астмой и отвратным зрением, в каждой первой сцене протирающий об одежду свои бинокуляры. Только паренек почему-то не худеет на полузрелых фруктах в отсутствии кондитерской в радиусе нескольких сотен километров, а с помощью его очков разжигают костер — либо он не видит дальше собственного носа и ходит с рассеивающими линзами, с которыми огня не добыть (разве что способом Нельсона Манца, ха-ха!); либо у него дальнозоркость и таки собирающие линзы, вполне пригодные для устроения пожара. Нестыковочка-с. И не единственная. Ребята без особого напряга охотятся на весьма опасных противников, кабанов. И если в возможность перерезать горло перочинным ножом я еще могу поверить, то беспроблемные свежевание туши и приготовление мяса на открытом огне, не говоря уже об отпиливании головы все тем же орудием, выглядит совсем уж недостоверно. Вообще все персонажи своей неестественностью постоянно ассоциируются с образами нарисованных милых детишек из детских книжек середины века. Психологическая точность так же хромает: механизм превращения в нелюдей никак не прописан. Стиль и языковые изыски не обнаружены. Общая метафора и сочащийся отовсюду символизм прямолинейны, дубовы и просто скучны.

Сверх всего этого следует добавить, что сегодня, спустя более полувека с момента выхода книги, хотя феномен, к которому обращается автор, по-прежнему интересен и актуален, уровень реализации и подача таковы, что ловить здесь решительно нечего. Абсолютно беспомощная метафора не способна объяснить, почему, например, почти все служащие резервного полицейского батальона № 101, самые обычные бюргеры средних лет, семейные люди, приняли участие в карательной экспедиции в Польше против местных евреев, хотя были не обязаны это делать. И уж тем более простое отождествление «человек = зверь» совершенно несостоятельно по сравнению с более поздними материалами: экспериментами Милгрэма, стэнфордского тюремного, «Третьей волны» и просто новыми данными этологии и психологии. Так что единственное, почему не совсем жаль времени, потраченного на это произведение — нынешняя культура с ее отсылками на отсылки, указывающими на еще одни отсылки. И это все, что можно здесь найти.

Третий том цикла меня скорее разочаровал, чем доставил удовольствие. Первые две части я слушала еще прошлым летом и уже плохо помню впечатления от них, но судя по оценкам (7 и 8) все было весьма неплохо. А тут какой-то сплошной поток воды. Как можно написать том в 700+ страниц так, чтобы весь описываемый на них сюжет можно было выразить в одной короткой фразе, а к описанию мира и персонажей почти ничего не прибавилось!? Герои обретаются по всевозможным местам, по большей части знакомым, и ничего не происходит. Бредут в пресловутый Тир (даже если еще и не знают об этом). И тоже ничего не происходит. Дежурные злодеи шаблонно нападают и так же всегдашним образом получают по репе. Но больше всего меня расстраивает то, что персонажи почти не стараются, а просто ждут удобного момента, а то и вовсе у них все выходит само собой. Еще Джордан придумал для каждого героя какую-нибудь особенность, но постоянным повторением возвел их в ранг внешнего атрибута, никак не отражающего сути. Амерлин страшно утомила своими постоянными рыбными метафорами, Найнив уже должна была выдрать на себе все волосы, а шутка «Ранд/Перрин/Мэт хорошо разбирается в девушках, не то что я» навязла в зубах еще как минимум в прошлой части. Казалось бы, обучение в Белой Башне должно быть интересно, но героини по большей части толкутся на месте или в кухне, а сюжет, получающий в этом месте детективный окрас, вызывает только усмешку. К сожалению, история в целом не вызывает и усмешки. Когда стало понятно, что всю книгу герои будут топать в этот самый Тир, я все же надеялась, что случится еще что-нибудь занимательное. Но нет. Тогда я стала надеяться, что хотя бы финальная заваруха будет впечатляющей, опять же нет. События в твердыне скомканы и даже описаны не полностью. Странная эта манера автора, описывать кучу маловажной дряни и вовсе не рассказать о чем-нибудь важном (например, как Ранд овладел силой или пробрался внутрь etc.).

Кроме всего прочего меня смущает и название книги. Думалось, что тут будет развиваться Ранд, но он всю книгу шастает где-то на задворках повествования и как чертик из табакерки выскакивает в Тирской твердыне. Ранд вроде и набирает скиллов в обращении с силой, но при этом как персонаж не развивается никак. Хоть бы что вспомнил из прошлой жизни разнообразия ради.

В довесок к родным огрехам, книга получает в переводе еще горсть приобретенных. Пафос достигает зубодробительных высот, а всевозможные высокопарные синонимы «под старину» заставляют морщиться от собственной неуместности. Оборванный слуга, «воздевающий ладони», это эпично, да.

В общем, эту книгу я одолела скорее по инерции благодаря уже знакомым миру и персонажам. И если герои не вызывают особой эмоциональной привязанности, то структура самого мира меня очень забавляет — в плане колеса и плетения, благодаря чему запросто объясняются всевозможные случайности и совпадения. Знакомиться со следующей книгой цикла я определенно буду, поскольку не смотря ни на что, мне интересно, во что же все это выльется. Но если и там будет такое же болото, видимо с Колесом Времени придется попрощаться. Неудивительно, что при такой манере изложения в цикле набралось столько томов...

Книгу слушала в исполнении akhn (ЛИ). Начитка достойная, мне очень понравился тембр голоса; дикция четкая, ударения верные (но кое-где все же спорные). Хотя темп несколько замедлен. Но дальше то ли я уже привыкла, то ли лишних пауз в смысловых фраз стало в самом деле меньше.

Хоть я и не видела экранизацию, тем не менее, представляла себе суть в общих чертах. Не знаю, на сколько это повлияло на мое отношение к книге, но по большей части чтение нагоняло откровенную скуку. Непрерывные попытки отыскать тончайшие нити, соединяющие разношерстные элементы повествования, оказались безрезультатными. Стоит отдать автору должное, первую половину романа я наслаждалась языком, общей стилизацией и морем отсылок к разнообразным историко-культурным явлениям и деятелям. Однако, ни одна сюжетная линия не смогла меня по-настоящему зацепить. Если бы я встретилась с этими новеллами по отдельности, то большей частью попросту не заинтересовалась. К тому же и так небольшие по объему повестушки разбиты пополам. Едва я успевала настроиться и разобраться, кто есть кто, как одна история обрывалась, начиналась следующая, и все приходилось начинать сначала.

Тихоокеанский журнал Адама Юинга прошел мимо меня. Письма Роберта Фробишера заинтересовали чуть более, но последующие расследование Луизы Рей опять снизило градус интереса. Детективы меня никогда не занимали, а россыпь штампов лишь ухудшила ситуацию. Рассказ Тимоти Кавендиша последовал примеру путевых заметок незадачливого нотариуса. История Сонми-451 интриговала ровно до тех пор, пока я не увидела, что здесь автор старательно использует наследие классических антиутопий, не привнося в традиционную картину ничего нового. Да и то, Дэвиду Митчеллу следовало бы больше внимания уделить роману «О дивный новый мир» Олдоса Хаксли. Вознесенная фабрикантка как новое воплощение Дикаря, без перерыва сыплющая выдержками из Шекспира, Данте и Вольтера, но не понимающая смысла большей части самолично произносимых цитат, выглядела бы на пару порядков достовернее. При всей моей любви к книгам, я вынуждена признать, что без жизненного опыта ни на каком количестве пухлых томиков далеко не уедешь. Иначе все мы после изучения школьной программы по литературе покидали бы стены учебного заведения умненькими и разумненькими, а одни и те же романы оставляли ничем не отличимые друг от друга впечатления при прочтении в разном возрасте. Для Сонми же большая часть слов даже в толковом словаре должна была превратиться в бесконечный цикл отсылок от сепулек к сепулькариям и сепулению обратно к сепулькам. Вдобавок, автор недостаточно ловко пускает пыль в глаза, так что во второй части интервью развязка становится очевидной.

И, наконец, верхняя точка романа, постапокалиптическое повествование о последних проблесках цивилизации. Я возлагала определенные надежды на историю Закри, как единственный цельный элемент во всей книге. Увы, эти чаяния оказались тщетными. Опять же, перед нами традиционная картина упадка, искореженный язык, конные варвары и память о мудрости Древних. Довольно забавно, что вопреки деградации речи, главный герой порой выражается донельзя поэтично и метафорично. В целом эта часть упорно напоминала мне «Алую чуму» Джека Лондона: старик, хрустя местной разновидностью фастфуда, рассказывает о былых днях потомкам, а те не воспринимают всерьез его россказни. Все страх и ужас, которые смогла вселить в меня мысль о возможной гибели цивилизации, остались там, связанные с затертым томиком, на страницах которого мне повстречался этот рассказ Джона Гриффита Чейни. И спустя пятнадцать лет повтор все того же фокуса мистеру Митчеллу ни в коей мере не удался. Мысль о смерти уже давно не является для меня откровением. Вполне закономерно, что все мы, а следом и нынешняя цивилизация когда-нибудь закончим свое существование. Сколько их, покоящихся в земле бесчисленных останков людей и культур, бездумно попираемых ногами ныне живущих? Так стоит ли оплакивать собственный конец? На смену одной цивилизации придет другая, один вид с интеллектуальной специализацией заменит другой... Даже если третья планета от Солнца превратиться в безжизненный кусок камня, что вполне может случиться и без скромной помощи человечества, где-нибудь под светом иной звезды может зародиться, развиться и угаснуть своя собственная жизнь. В конце-концов, вечны одни только протоны. И то лишь относительно общего времени существования Вселенной.

В начале спуска я перенесла оплот надежды на завершающие половинки элементов. Экшена всюду прибавилось, но интереснее почему-то не стало. Языковые прелести тоже куда-то пропали, заменившись донельзя фальшиво звучащими философскими вставками в речи и мыслях действующих лиц. Ситуацию усугубило и то, что за время неспешного чтения я успела позабыть имена, пароли и явки многих второстепенных персонажей, потому дальше продвигалась уже на чистой инерции. Наконец, книга закончилась, а понимания, зачем все это было, не прибавилось. Ни ярких героев, ни захватывающих сюжетов обнаружить не удалось. Печально, что пытаясь жонглировать одновременно полудюжиной жанров, автор повсеместно использует стандартные шаблоны. И эти отдельные части так и остались искусственно связанными чужеродными элементами, гештальта не случилось. Сообщаемый прямым текстом посыл так же не нашел во мне отклика. В качестве романа-предупреждения «Облачный атлас» откровенной запоздал, о цикле перерождений и опасностях желаний миру поведал еще принц Гаутама. В книге отсутствуют и варианты решения проблемы. Упрекая человечество в неуемной жадности, автор как-то забывает, что эта самая страсть является палкой о двух концах. Если бы наши предки не стремились к чему-то большему, мы бы до сих пор сидели по пещерам, а то и вовсе не вылезли из моря. Да, структура этого романа оригинальна, но хотелось бы, чтобы и содержание было ей под стать. Чего, к сожалению, не нашлось во всей восьмисотстраничной толще.

С этим рождественским рассказом О.Генри я знакома еще со школьных времен, перечитывала позже, искренне восхищаясь данной маленькой зарисовкой. И вот вновь встретилась с этой короткой историей в любительском аудио-сборнике «Десять лучших рассказов», начитанном Анной Самойловой. Чтение, неплохое само по себе, совершенно меня не вдохновило, и после бесцветного «Дома с мезонином» Антона Чехов и брошенного на середине «Господина из Сан-Франциско» Ивана Бунина, я решила протестировать декламацию на уже знакомом материале, чтобы убедиться, что мне не по вкусу именно исполнение, а не сам текст. И-и-и... Куда же испарились все очарование и прелесть?! Мой внутренний прагматик рвал и метал все пятнадцать минут прослушивания.

Меня решительно ставит в тупик и даже злит постоянная замена сакрального профанным, поскольку автор так или иначе сводит все дары к их денежному эквиваленту. Ну неужели не существует иных подарков, кроме купленных в магазине, и, тем не менее, столь же дорогих дарителю и одаряемому? Мне неприятна взращенная в рамках иудо-христианской морали идея, что подлинно ценен лишь оторванный от себя дар, преподнесение которого сопряжено со смирением и жертвенным отречением. Наоборот, я убеждена, что радость должна порождается лишь другой радостью: счастье, испытываемое во время выбора и/или изготовления подарка, предвкушения его вручения, сливается и умножается с восторгом и удовольствием получателя. Самоотречение ради другого человека обязательно должно быть обдумано и принято обеими сторонами в не оставляющих иного выбора ситуациях. Пустая растрата душевных сил может обернуться их нехваткой в критических момент. А неуместная непрошенная жертва, усохшая под гнетом мелочных средств и целей с подвига любви до приходи и блажи, опошленная на страницах сотен романов всех мастей, в своей незрелости так похожая на детское «вот умру, и все сразу поймут, кого потеряли», с непременным становлением в позу страдания и отрешенности приносит мелкие, порой горькие, а иногда и ядовитые плоды, здесь обернувшиеся парой бесполезных, не имеющих приложения вещей. Неужели вязанные перчатки из шерсти, купленной на сэкономленные доллар восемьдесят семь центов, и простой, но тщательно подобранный целлулоидный или деревянный гребень не стали бы прекрасным праздничным подношением? Ведь в них и так было бы все, что нужно: любовь, внимание и забота. Правда, это развеяло бы всю анекдотичность ситуации, и писать стало бы не о чем. Разве кому-нибудь интересны обыкновенные люди, совершающие обычные рациональные поступки?

Возвращаясь к аудиокниге, имеющееся исполнение меня совершенно не устроило. С технической точки зрения придраться практически не к чему: приятный голос, ровный темп речи, правильные ударения... Разве только запись недостаточно громкая. Но сам подбор рассказов таков, что в пару к ним просто напрашивается чарующий своей сочностью баритон. Это несоответствие между образом лирического героя и голосом затушевала для меня большую часть эмоций. Стоит лишь добавить мою обычную нелюбовь к женской декламации, как сразу становится очевидно, почему я предпочла прервать знакомство с вышеупомянутым сборником.

Я понимаю, почему этот рассказ получил в свое время множество наград, но меня он нисколько не тронул. Чтобы в полной мере оценить вступление, надо застать 40-е годы и быть американцем. В моем случае двойной промах. Автор не рассказывает о прошлом, как Кинг, а тычет читателя локтем в бок, де, помнишь как мы смотрели «Я женат на ведьме», слушали детектив про Чарли МакКарти, закусывали батончиком «Кларк», рисуя шестнадцатицветным набором карандашей, и называли чемодан саквояжем? Лично я — нет. Эти малознакомые названия ничего не говорят спустя столько лет, прошедших с момента написания рассказа. Светлая грусть по прошлому не охватывает меня даже при мысленной замене всех приведенных примеров более привычными: «Веселые картинки» и «Мурзилка», «Маска» и «Король лев», «Звездный час» и «Зов джунглей», «Радионяня» и сказки на пластинках, жвачка «Бумер» по рублю за штуку и мороженное в кафе с Принцессой... Хвала всем богам, из этого всего я уже выросла и научилась ценить совершенно иные вещи. Не спорю, к ограниченному числу вещей изредка приятно возвращаться, но определенно не ко всей эпохе целиком. Тут мое настроение совершенно не совпадает с авторским, я хочу и иду вперед, искренне наслаждаясь собственным ростом.

Далее Эллисон совсем уж ударяется в умиление.

Меня удивляют подобные описания детства в восторженном ключе. Быть маленьким не равно постоянно испытывать эйфорию, а скорее ровно наоборот, воспринимать любое чудо как само собой разумеющееся. И сломанная игрушка в глазах ребенка не меньшее горе, чем невыплаченный кредит в жизни взрослого. Променять способность ценить сложное и глубокое на умение смеяться показанному пальцу? Нет, спасибо.

Развивая тему, автор делает не совсем честный финт ушами.

И как это? Современное, но как было? Если оно новое, то уже точно не как раньше. Есть, конечно, ряд явлений, вроде сериалов и комиксов, умудряющихся держаться на плаву десятилетиями, но по большей части культурные явления прошлого отмирают одно за другим. Точно так девушка Гибсона не может прохаживаться по фронтам Великой мировой войны, а викторианский джентльмен не в силах обсуждать секвенирование ДНК и плюрипотентные стволовые клетки заместо евгеники и «Происхождения видов путём естественного отбора». Подобный прием интересен в рамках литературной игры, но не здесь. К тому же, не стоит забывать, что все становится классикой спустя полвека. А уж в мире грядущего постапокалипсиса любая нынешняя ересь будет казаться теплой и ламповой.

Завершается этот не самый увлекательный рассказ совсем уж неприятно, поскольку тут автор активно давит на эмоции.

В появившемся позднее предисловии к рассказу Эллисон сетует на читателей, неверно понимающих его творчество. Да как они посмели!? Но если автор пишет «Первое причастие страдающих анемией девушек в снежную пору», а публика видит «Белое на белом», а то и вовсе чистый лист — это проблема не зрителя, а создателя. Произведение должно говорить само за себя, не нуждаясь в дополнительных разжевываниях со стороны писателя. Ладно бы манифестировалась необходимость помнить страшные уроки истории, допустим, рассказывалось о приходе к власти аналога НСДАП и ее лидера с косой челкой, а открытый финал заканчивался указанием даты действия — две тысячи двести лохматый год. Так нет, автор предлагает не забывать вкус лимонада и леденцов. У каждого поколения свои погремушки, занимательные исключительно для своих владельцев и практически безразличные всем прочим. Мне не интересно придаваться ни собственным, ни, тем более, чужим мелочным воспоминаниям. Не верится ни истории, ни героям, ни в остановку роста ребенка, ни в дружбу пятилетки со взрослым парнем, ни в страстную ностальгию молодого человека по детским передачам. Даже если воспринимать рассказ аллегорически... Конечно, грустно расставаться с некогда любимыми вещами, но раз ты из чего-то вырос, следовательно, до чего-то дорос. А значит можно не ковырять носком ботинка давно поросшую травой песочницу, а отправляться на поиски доселе скрытого от глаз прекрасного.

Порой удивляюсь, как это я до сих пор умудрилась не прочитать ни одной книги Бориса Акунина, не смотря на то, что и мама и муж являются сдержанными почитателями его творчества, а черно-белые томики стоят на полке аккуратным рядком — только руку протяни. В этом свете еще более нелепым выглядит мой выбор для первого знакомства с автором, но так уж сложилась история...

Соблазнившись профессиональным исполнением и умеренной продолжительностью, я решила ознакомиться с аудиокнигой, надеясь освежить старые знания и получить новые. Предупреждения касательно уровня содержимого во вступительном слове я благополучно пропустила мимо ушей, как и все подобные острастки. И, как всегда, зря. Расплатой за неверие стала добрая дюжина не самых увлекательных часов. Да, работа проделана большая, но она не нашла во мне отклика. Общий ход событий был и так мне знаком, ничего нового раскрывать и не планировалось, детали же не заинтересовали, поскольку смущали подача и трактовка целого ряда случаев. Текст необыкновенно гладок, и уже этим вызывает скептический настрой. Еще на этапе повествования о первых Рюриковичах Акунин изменяет собственному слову о беспристрастности и начинает вслед за Карамзиным развешивать ярлыки и давать оценки личностям и поступкам древних князей по лекалам современной морали, строя свои заключения на не самых надежных источниках — «Повести временных лет» и иных летописях. Когда же дело дошло до феодального раздробления, последние капли моего интереса окончательно испарились. Книга стала походить на «Цивилизацию Сида Мейера» с непрекращающимся ходом противника, и постоянное фоновое музыкальное сопровождение лишь способствовало усилению эффекта. У меня было полное впечатление, что на все описываемые события я смотрю с какой-то заоблачной выси, а там, внизу, копошатся безликие вопреки щедро раздаваемым характеристикам князьки и царьки, беспрестанно атакуя друг друга, основывая новые города, окучивая ресурсы и в массовом порядке возводя святилища, стены, амбары и чудеса света. Не особо вдаваясь в подробности и предельно упрощая, Акунин обозначает в качестве причин каких-либо событий одно-два внешних происшествия. Да, порой охромевший конь становился виновником военного поражения, однако это исключение из правил. При нынешнем уровне развития науки история должна подаваться как целый комплекс культурных, социальных, экономических, политических и географических предпосылок и явлений с опорой на огромный массив археологических и генетических данных, а не сводиться к простому поименованию череды правителей и отслеживанию перемещения армий.

На протяжении всей книги мне отчаянно не хватало бытовых деталей. Когда же я, наконец, добралась до глав, посвященных укладу жизни, лишь порадовалась, что эти подробности обихода остались отложенными до самого финала, иначе мое последнее доверие к автору рухнуло бы намного раньше. По всему объему книги не редко встречались небрежные выражения, которые, с одной стороны, вроде и не являются откровенно ошибочными, а с другой, и полностью достоверными их назвать нельзя. Для меня апогеем подобной двусмысленности явились: «Когда именно изобрели русскую печь, неизвестно, но в тринадцатом веке она уже существовала» и «Люди скромного достатка жили в домах, принцип построения которых на удивление мало изменился за последующие века.» Все-таки белая каменная печь со сводом и трубой, такая, какой мы ее знаем, появилась лишь в XVII веке, деревянный сруб имеет несколько способов укладывания, а позже и обзаводится дополнительными стенами. Эдак можно дойти до того, что у нас и одежда-то не особо изменилась. Подумаешь, фасон другой.

Не знаю, быть может, на абсолютно пустой почве это сочинение и способствует прорастанию первых ростков интереса, но в моем случае, когда определенная охота к истории уже имелась, работа Акунина имела скорее отрицательный эффект. «История Российского Государства» написана стилистически гладко, но без огня и заражающей увлеченности, без должного внимания к деталям, со ссылками на труды более чем полувековой давности, и потому я нахожу ее не только бесполезной, но даже вредной для себя, вносящей много мусорной информации. Лучше уж буду медленно фрагмент за фрагментом составлять общую картину событий прошлого по узкотематическим работам профессиональных ученых, чем воспользуюсь подобным обобщенным эрзацем. И, разумеется, не стану возвращаться к автору на его просветительском поприще и последующим томам данного цикла.

Аудиокнигу слушала в превосходном исполнении Александра Клюквина. И если чтец и техническая часть безупречны, то оформление записи не избавлено от стилистических огрехов. В книге содержится непрерывный музыкальный фон на приятном уровне громкости, не отвлекая, а именно оттеняя повествование. Но эти постоянно повторяющиеся по кругу саундтреки вкупе с отсутствием пауз между разными главами книги создали ощущение сплошного массива текста, лишенного естественных пауз и передышек, что со временем породило общее напряжение во время прослушивания.

К сожалению, роман прошел мимо меня. В целом, я определила бы эту книгу как чтение для ностальгирующих. Во всех смыслах.

Сюжет течет неторопливо, не вызывая особого интереса, лишь ближе к финалу становясь живее исключительно благодаря чистому экшену. Большую часть времени главный герой не выглядит кем-то особо выдающимся, а порой я вообще начинала сомневаться, что его так уж хорошо натаскали по тому самому 1882 году. Постоянное любование концом 19 века вызывало некоторое раздражение, мол, и люди лучше, и трава зеленее... Отторжения подобной позиции бы не было, будь это лишь воззрение героя, но подается это не как личное мнение, а с некоторой претензией на всеобщность. Да, не всем подходит темп нынешней жизни и больших городов, но это не повод постоянно брезгливо тыкать в современную архитектуру и прочие атрибуты времени. И сейчас полно людей, которые просто радуются прогулкам, не тянет это на сколь-нибудь отличительный фактор. Хорошо наслаждаться жизнью, гуляя по деловому центру в цилиндре и с тросточкой, вот только как можно восхищаться временем, в котором множество детей и взрослых ночуют где придется, личная гигиена, медицина и социальные гарантии находятся где-то на уровне плинтуса, центральное водоснабжение присутствует в виде колонки (которая еще и вполне может стать источником заразы), улицы завалены огромным количеством навоза, а высыхая оный покрывает весь город коричневой пылью? Сай мельком заглядывает на теневую сторону, но автор быстро его отдергивает и больше к этому практически не возвращается.

Я думаю, книга понравилась бы мне куда больше, если бы действие происходило где-то в более знакомых мне местах... Все эти тщательно выписанные места должны узнаваться читателем и вызывать ностальгию, но тут значительная часть повествования не работает должным образом.

Еще вызвало раздражение влезание главного героя в отношения между Джулией и ее женихом. Во-первых, не вижу отличия между этой ситуацией и вызвавшем негатив со стороны Сая намерением изменить прошлое Кубы. Это вещи одного порядка — изменение прошлого, уже свершившихся фактов. Хотелось ткнуть отважного Морли в бок: «Эй, ты же собираешься отчаливать через несколько часов, какого черта ты лезешь? Может он муж хороший, почем тебе знать? Ты ж его знаешь без году неделю!» Во-вторых, просто встревать в отношения между двумя другими людьми (тем более посторонними) — моветон.

Единственная мысль, которая мне очень понравилась, о том, что вещи из музея являются лишь пыльным хламом, которым могли пользоваться одни только призраки, но не живые люди. Эпизод со сравниванием оригиналов и копий вышел очень сочным и живым.

Подводя итог, я не жалею времени, потраченного на эту книгу, в конце концов полезно знакомиться со знаковыми вещами, но читать продолжение нет ни малейшего желания.

А вот исполнение Игоря Князева очень и очень понравилось! Впрочем, как всегда.

Обложка книги так часто мозолила мне глаза, что я все-таки решила поподробнее ознакомиться с содержимым мрачного томика. Вообще-то я старательно избегаю young adult после близкого знакомства с одним из представителей жанра, но роман Ренсома Риггза по внешним признакам столь хорошо мимикрирует под мистику, что его истинная суть явила себя далеко не сразу. Поначалу история вызывала легкий, но постоянный интерес, и в целом все было неплохо. Это продолжалось в течение первой трети книги, когда же стали вырисовываться черты, одновременно отсылающие к «Питеру Пэну», «Оно» и еще полусотне известных произведений, мой энтузиазм стал резко снижаться. Не то, чтобы я рассчитывала на глубокий психологизм, но это был один из путей, по которому данная история, увы, не пошла.

Вместо этого автор предлагает читателям невыразительного главного героя — болезного вьюношу, ноющего по поводу своей ужасной обеспеченной жизни и так и норовящего грохнуться в обморок. Меня неимоверно раздражало, что из-за тугоумия парня приходилось дожидаться его на каждом мало-мальском повороте сюжета. Пресная приправа из стандартного набора подростковых проблем и неловкой влюбленности завершает портрет нашего героя. Когда же терзаемый кошмарами персонаж наконец-таки попадает на обетованный остров, я ни на секунду не поверила в зыбучую благодать вечного солнца 3 сентября 1940 года. Бессрочно застрять в одном возрасте, тем более пубертатном, и десятилетиями терпеть поучения о манерах истинной леди без малейшей возможности когда-либо до этой самой леди дорасти — это такой инфернальный ад, что бежать от туда надо не дожидаясь выявления прочих побочных эффектов. Обитатели странного дома что вместе, что порознь вырезаны как под копирку, плоские и одинаковые. И, разумеется, герои хороши и добры, а злодеи злы и коварны. Первые вымазаны белой краской, а вторые — черной, чтобы читатель не ровен час не запутался. Ах, да, монстры настолько кошмарны и сильны, что стайка безоружных детишек расправляется с ними абсолютно на шару.

В принципе, сама по себе идея написать историю, опираясь на пачку олдовых крипи-фотографий весьма любопытна. Беда лишь в том, что автор не сумел ни создать достоверный мир, ни выписать пусть даже одного живого героя, ни сочинить хоть сколь-либо оригинальный сюжет. Происхождение странных людей выглядит беспомощно, как печальное повествование школьника о съеденной собакой домашней работе. С генезисом монстров дела обстоят чуть лучше, по крайней мере они не явились в незапамятные времена неизвестно откуда (почему в подобных книжках темная сторона всегда на порядок интереснее светлой?). А вот темпоральная тематика вновь отчаянно хромает. Даже если оставить в стороне проблему инфекционных заболеваний, как приносимых в блаженный лохматый год, так и какой-нибудь оспы, которую мог подхватить пришелец из будущего, остается много иных вопросов. Дети не развиваются, но при этом помнят события бесконечного цикла одного дня; сохраняются вещи, принесенные из будущего, или записи, сделанные обитателями петли, в то время как прочие предметы неизменно обновляются. Проход между временными пластами таинственным образом сохраняется после распада темпорального парадокса, аккурат, чтобы попрощаться. И венчает эту несуразицу почему-то не рассыпающийся ворохом адронов и лептонов главный герой, находящийся во времени, когда его родителей еще и в проекте не было, тогда как детишек из прошлого неизменно накрывают отсроченные года. Ай-яй-яй, товарищ автор, нехорошо нарушать самолично написанные правила для своего же удобства.

Даже не знаю, для кого собственно написана эта книга. Для детей слишком мрачно, для взрослых — примитивно. Остается разве что тоненькая прослоечка неопытных читателей-подростков, избавленных от непрестанного узнавания элементов, позаимствованных из всевозможных источников. Мне всю историю решительно не за что было зацепиться. Роман не заразил меня никакими новыми образами, не направил ни единой мысли. Быть может когда-нибудь и решусь узнать продолжение, благо книги не очень большие, но любых других сочинений Ренсома Риггза буду решительно избегать.

Аудиокнигу слушала в прекрасном исполнении Андрея Панкрашкина. Очень понравился сочный голос декламатора, хотя позже я решила, что именно этой книге подошел бы более юный чтец в силу возраста главного героя и повествования от первого лица. Кроме всего прочего запись радует отлично подобранным музыкальным сопровождением.

Что-то не везет мне в последнее время на фантастику, особенно если это классика. Вот и с данным сборником рассказов, шифрующимся под роман, отношения сразу не задались. Поначалу никак не удавалось сконцентрировать внимание на сюжете. Да еще действия экипажа вызывали перманентное легкое раздражение своей несуразностью и отсутствием кооперации (инопланетная зверюга напала на попершегося в одиночку к развалинам города раззяву? Но монстр вроде как всегда был на виду, так что это не мог быть он. Давайте затащим его на корабль. Для опытов!). При этом сам представитель инопланетной фауны мыслит очень уж по-человечески, что тоже особой толковости не добавляло. Но вскоре стало ясно, что все происходящее направлено исключительно на то, чтобы главный герой мог взмахнуть белым плащом и, осененный благим светом некзиализма, встать в позу Чадского, поражая окружающих и читателей широтой взглядов и незашоренностью ума. После этого открытия слушать дальше стало заметно скучнее, но и куда спокойнее, поскольку все последующие несуразности хотя бы так приобрели подобие стройности и логичности.

Однако, не сюжетом единым бывает хорошо произведение, но и тут автор дал промашку. Итак, не случившиеся достоинства серии рассказов об Эллиоте Гросвенфе:

— Развития персонажей не происходит в принципе. Точнее, персонаж там только один — главный герой, а все остальные — суть NPC, и действуют соответствующе. К началу первого рассказа отважный апологет некзиализма уже обучен всему, все знает, все умеет и полностью готов раскусывать очередной орешек. Есть подвижки в его отношениях с коллективом, но одного этого недостаточно.

— Интересных рассуждений также не наблюдается. Автор заботливо вооружает персонажей линейками земного образца, после чего все их умозаключения сводятся к подгонке инопланетных реалий под эту мерку. Кроме сакрального некзиализма в каждом рассказе культивируется теория цикличности истории. И она вслед за линейкой применяется ко всему подряд.

Вот так вот инопланетная тварь из межгалактического пространства становится крестьянином...

За неостановимыми дискуссиями даже следить неинтересно, потому что персонажи одно за одним выдвигают мнения, основанные на совершенном минимуме информации, тычут пальцем в небо и неизменно попадают в самое яблочко. Собственно, ломание копий в спорах по поводу решения очередной проблемы является самым длинным и скучным элементом повествования.

— Вместо ксенофантастики одни пустые оболочки. Каждое новое космическое чудище обло, озорно, огромно, стозевно и лаяй. Вот только у всех в щупальцах, усиках или лапах та самая земная линейка, которую оное использует в качестве универсального мерила. Как удобно, когда невиданный монстр действует именно так, как рассчитывали хитрые космонавты и предсказывали великие теории.

— Само название космического корабля «Бигль» намекает на то, какого рода приключения будут встречаться на его пути по бескрайним просторам космоса. Автор даже периодически поминает эволюцию, правда делает это так, что сразу становится понятно, с теорией Дарвина он знаком поверхностно. Сумма инцидентов не ведет к построению новой концепции о возникновении или развитии жизни во Вселенной, наоборот, каждая встреча с новым обитателем космических пространств служит исключительно для подтверждения все той же теории цикличности истории. Уж лучше бы экипаж животных для Московского зоопарка собирал. Если же название относится исключительно к породе собак, то здесь все точно. Шарик и вправду летит очень быстро.

Зато к финалу накапливается множество нестыковок и вопросов. Как восполняет потери экипаж, получая в каждой стычке с неизведанным убыль в 2-3% людского состава, лишаясь в том числе и уникальных специалистов? Что за блажь, нести на борт первое встреченное живое существо, а потом с огнеметами на перевес гоняться за ним по всему кораблю как за чумной крысой? Как их посудина еще летает, когда на ней постоянно ведутся боевые действия и случаются пожары. Что за грызня на корабле, да еще во время критических ситуаций? Идентичное воздействие гипноза на всех до единого вообще за гранью фантастики. И в конце-концов, почему два из четырех рассказов один в один повторяют сюжет друг друга? Количество эпизодов в этом типовом процедурале и так можно довести до бесконечности, а уж если на каждую историю создавать по несколько вариаций, то это значение можно помножить на любое приглянувшееся число. Вот и получается, что на выходе от рассказов не остается ни послевкусия, ни ярких образов, ни примечательных мыслей.

Судя по внушительной пачке наград и дальнейшей успешной экранизации, в 1979 году этот рассказ был интересен, актуален и оригинален. Однако, Вьетнамская и Холодная войны давно закончились, и все эти положительные качества растеряли былую живость и остроту. Ныне развитие сюжета очевидно до безобразия, герои шаблонны, а мир невыразителен. Психологическая достоверность так же хромает. Автор мог бы выплыть за счет ксенофантастики, но его дракониане донельзя антропоморфны. Ровно с тем же успехом главный герой мог бы сидеть на острове где-нибудь в Тихом океане, питаясь дарами моря в компании с

представителем иной культурной парадигмы, а после точно так же не найти себе места в мирной жизни (при чем не обязательно на почве нежного отношения к бывшим врагам).

Еще можно было бы распустить сентименты над размышлениями о преданных забвению предках, кабы автор не забыл о другой стороне медали. Люди помнят, кем были праотцы, когда в обществе семья важнее отдельно взятой личности. Или, на худой конец, семейство годами и десятилетиями живет на одном месте. Переезды, пожары, наводнения и войны запросто стирают любую память. Конечно, если вы не прямой потомок Пушкина по мужской линии. Намеки на вселенскую мудрость иной культуры также мимо кассы, благостных цитаток можно надергать от куда угодно, из христианства в том числе. А разновидностей нью-эйджа любого сорта сейчас кругом в избытке.

В общем, хоть рассказ и вызывал спорадические проблески интереса, в целом совершенно не впечатлил, и я не совсем понимаю, почему он оказался в списке моих личных рекомендаций.