— 3 —

ВЫБУХ ГОДА

«В это время со стороны Тифлиса в

Дарьяльское ущелье вошёл отец Фёдор. При

переходе через крестовый перевал (2345

метров над уровнем моря) его укусил орёл.»

Ильф и Петров

У Завгара и у Зайцева я кантовался две недели, как и было мне обещано. Спал то на полу, то на диване, научился жарить баклажаны, подружился с Зайцевым и объел все груши у него на приусадебном участке, помог Завгару спровадить гостей, завершить ремонт и ликвидировать последствия ремонта, взял интервью у Сергея Синякина, как только удалось съездить к нему домой, в соавторстве с Ириной Ясиновской вчерне закончил новую повесть… сам удивляюсь, как я много там успел! И наконец автобусом, в компании Завгара, Иры и Серёжи Зайцева я выехал на «Звёздный Мост».

Спать в автобусе — сами знаете, каково это. Хреново спать. А уж в «Икарусе»… Я укладывался так и этак, но всё равно просыпался каждый час. Это если ещё не считать таможни (э-ээ… двух). Но пробуждение своё в Харькове я запомню навек. Кто-то включил в салоне телевизор, и первое, что я увидел, открыв глаза, были кадры взрыва небоскрёбов на Манхэттене. Дикторы трещали, словно заведённые, никто ничего не понимал, пассажиры недоумённо переглядывались. Наконец с пятого или шестого повтора моего знания украинского и английского хватило, чтобы разобраться, что к чему.

До вокзала мы доехали уже в состоянии грогги. Ладно хоть Лена Кулинич нас вовремя встретила. В этот год на «ЗМ» гостей ожидалось человек двести. В гостинице «Турист» проводился ремонт, номеров не хватало, царила нездоровая суета, всё перепуталось. В связи с событиями в Шататах возникли проблемы с обменом валюты. В общем, нервы у всех были на пределе. Многие не смогли приехать. Дивов, например, «пролетел» с обменом паспорта. Лазарчук просто устал и не поехал. В последний момент отказался прибыть Головачёв, Гинтас Иваницкас тоже отсутствовал. «Срезали» рейсы Ладыженскому-старшему из Чикаго и Льву Вершинину из Хайфы… В общем, безумие «ВолгаКона» оказалось заразным и дало мощный рецидив. С гудящей головой я заселился в номер вместе с Зайцевым и Завгородним и стал ждать продолжения. Как следствие, этот первый день перед конвентом я помню сумбурно — было как-то не до того. Впрочем, напряжение вскоре немного спало — в конце концов, Украина, это не Америка и даже не Россия, небоскрёбов здесь нет… Телевизоры повыключали — надоело. А вскоре подъехал Лёша Ена, и кривая моего настроения окончательно полезла вверх. Бессонов с ходу прихватил под мышку Воху с Юликом и уволок обоих на репетицию, пообещав оставшимся большой сюрприз. В оставшееся время мы расслаблялись, спали, бродили по городу и пили живительное харьковское пиво. Завгар с Серёгой Зайцевым уехали на книжную балку, я же решил с этим делом пока повременить. Ночь прошла спокойно. Из новых людей очень приятно было познакомиться с Геной Каганом (хазарин он, что ли?) — книготорговцем и фэном из Минска. Узнал про себя много интересного… Помню, я всё время сталкивался с Ларионовым навеселе, после чего мы обменивались экстравагантными комплиментами, навроде: «А, мой любимый писатель!» и «А, мой любимый читатель!» Воха зазывал всех обязательно сходить на завтрашний концерт, а мы с Бессоновым то сидели в моём номере с пивом, то бродили около гостиницы и говорили о своём. Игорь Фёдоров подарил мне свою, только что вышедшую книгу «Новое небо». Отрадно, а то предыдущая у него выходила… выходила… дай бог памяти, как давно она выходила — лет десять назад!

Соседом Фёдорова по комнате был круглолицый, плотный, кавказского вида молодой человек в очках, с драконами на галстуке. Оказалось, это Джордж Локхард. Тот самый, из Грузии. Тут же встал вопрос, как его называть, а то «Георгий» — как-то слишком официально, «Гоша» — фамильярно, а «Джордж» — неудобно… К счастью, он сам об этом позаботился: на бэдже поверх длиннющей и чисто грузинской фамилии было от руки приписано: «Дракоша». Так его и звали. Общительный, хотя довольно резкий в суждениях, Джордж поразил меня тем, что акцент у него не грузинский, а… английский (если только он не торопится). Как оказалось, он профессиональный переводчик, раньше работал в МИДе Грузии. По слухам знаю, что в интернете Джорджа недолюбливают, но я человек тотально не сетевой, так что мы с ним отлично поладили. В Россию он не ездит принципиально, поэтому встретиться с ним удалось только на украинской земле. Джордж привёз на «Звёздный Мост» собственноручно им составленную «Энциклопедию драконов» на компакте, пытался отыскать единомышленников и не успокоился, пока не обнаружил двух девушек — Иринку Ясиновскую (которая «Дракончик»), и ещё одну по имени Оля, которая «Дракон». Радости Джорджа по этому поводу не было пределов. Говорят, у него дома от драконов нет прохода: драконы плюшевые, деревянные, пластмассовые, керамические и просто — нарисованные у него везде. Наверное, и парочка живых где-то припаркована. Есть фотография, где он весь, по уши в драконах. Джордж был общителен и весел, трескал «M&M's» и всё страдал на тему: дадут ему «лучший дебют» или нет. Чёрт возьми, знакомое состояние!

Основные два заезда были из Москвы и Киева. Творческая мастерская «Третья Сила» прибыла почти в полном составе, но припозднилась и в итоге вынуждена была поселиться в гостинице «Харьков». Ближе к полудню второго дня гостиница заполнилась народом. Приехали Вася Владимирский, Володя Пузий, Глеб Гусаков, Кайл, Хаврюченко, Митяев, Майка, Ира Шрейнер с подругой, Афанасьев и Косенков с супругами, Таня Каменских, Лена Долгова… ох, много, кто приехал. Очень обрадовал Олег Овчинников, привезя мне фотографии с «РосКона». Дуэт Дяченко представлял на этот раз Сергей. После «РосКона» снова стал ездить по конвентам Саша Бачило. Наконец разобрались со взносами. Ирка Ясиновская заселилась в номер конспиративно, я же предпочёл уплатить полный взнос. Андрей Белянин привёз на конвент двух девушек из Ростова-на-Дону — миниатюрную светловолосую Банни и её обаятельно-мрачную подругу Женю по прозвищу «Эльрик». Банни оказалась художником, главным консультантом и прототипом главной героини при написании Андреем «Сестрёнки из преисподней», на бэдже у неё так и было написано: «Банни Усаги Цукино». Клонируют этих Лун-в-Матроске, что ли? Очаровательное создание. (Обе.) И при этом — явно душа не на месте.

С Таней Каменских из Москвы приехала уйма интернетчиков, знакомых до того, в основном, по чату. Я в их обществе теряюсь и всё время ищу кнопку мышки. Бэджи пестрели никами. Запомнились Локи, с которым я уже был немного знаком, и Джек-из-Тени, — востоковед, переводчик и ярый любитель фантастики, — высокий блондинистый малый с сумасшедшими глазами и наколотым тигром на плече, щеголявший в рубашке на голое тело с оторванными напрочь рукавами. В общем, к открытию я уже вполне пришёл в нормальное состояние. Весь день искал Наташу Игнатову, чтоб познакомиться и поздравить с дебютом, но так и не смог её найти. Зачем-то нахамил Феде Березину. Впрочем, как сказать, «нахамил» — безо всякой задней мысли сказал ему, мол, книги ты пишешь хорошие, только названия дурацкие: «Пепел» — ещё куда ни шло, но «Огромный чёрный корабль»… Ну ладно, сказал и сказал, он, похоже, не обиделся.

С автобусами опять произошла накладка — долго ждали, долго ехали. Открывали конвент опять Макаровский и Чёрный. На сей раз опыт прошлого «Моста» был учтён и все мероприятия были сведены к необходимому минимуму: никаких здравиц, никакого хлеба-соли, всё чётко, кратко и по существу. Зал в этот раз был полон — яблоку негде упасть, я едва нашёл свободное место. Аппаратура на сцене уже была установлена, и сразу после приветственных речей Юлик, Воха и Бессонов + ребята из «Пасхального шествия» дали жару на двадцать минут, отыграв четыре песни Юлика, две — Вохи и сколько-то чужих. По-моему, было круто, особенно «Василиск», «Бухгалтер Иванов», из которого сделали классное reggae, и «Марш Бойцовых Котов», от которого вообще шли мурашки по спине. Концерт записывался, и Олди обещали к следующему «Звёздному» почистить плёнки в студии и выпустить компакт. Сами же Олди к этому году записали свой первый диск — избранные вещи, — свои и друзей, на тему своих произведений.

После концерта в фойе обнаружился Александр Зорич. Точней «1/2 Зорича» — худощавый молодой человек, забравшийся на парапет и призывавший всех желающих идти в культурный центр «Бейт-Дан» на диспут. Но Злотников с Бессоновым уже отловили в толпе Джорджа, Лену Долгову и меня, и поволокли всех троих на встречу с читателями в книжный магазин «Books». Такая судьба. Ещё раз убеждаюсь — писатель и журналист в одном лице, увы, несовместимы, — непременно что-то пропустишь, не там, так здесь.

В «Буксе» было людно. Мы расположились на втором этаже, где подполковник Злотников и Лёша затеяли с читателями бурную дискуссию на тему, дескать, на кой хрен нам фэнтези, если есть такой крутой жанр, как боевик. Я предпочёл из этого спора поскорее выпасть и общался больше с кучкой интересных ребят с местного философского факультета — беседа с ними мне доставила истинное удовольствие. Напоследок мне подсунули на подпись роскошный, только что изданный рекламный плакат А. Зорича. Я слегка обалдел: ну, Зорич, да, а я-то тут при чём? «Да вы распишитесь, вы ведь тоже фантаст!» Делать было нечего, я написал на обороте: «ВРИО А. Зорича, Дм. Скирюк» и поставил свою подпись. Совершенно умилил меня один молодой человек, спросивший после этого: «А что такое — ВРИО?»

На ужин идти меня Джордж отговорил. «Зачем тебе этот ужин? — эффектно вскидывая руку, вопрошал он меня. — Идём со мной на телемост!», «Но я есть хочу!», «Есть хочешь? Держи! — он сунул мне пачку «M&M's». — Здесь и молоко, и шоколад! Как думаешь, мне дадут лучший дебют?» Возразить мне было нечего, я наглотался глазированных шариков и мы двинулись в парк, к большому экрану. Телемост как раз миновал фазу «интервью с толпой» и готовился к прямому включению. Дмитрий Громов втиснул нас в ряды присутствующих писателей, и всё заверте… Вопросы были разные. Неприятно огорошило количество ролевиков из разных городов и весей. В итоге большинство вопросов сводилось к некоей усреднённой теме, типа: «Как отражается заточка мечей («…клепание доспехов…», «…реконструкция кухонной утвари…») на написании вами фантастических произведений?» Ещё народ упирал на возрождение «национальной идеи» в Украинской фантастике. Кто-то в камуфляже, помню, даже песенку по этому поводу спел. Резко разделились мнения на тему «Для кого вы пишете». Большинство высказалось, что, мол, только для себя, а читатель здесь — не главное. Я опять выглядел белой вороной и каркнул, что по моему мнению (imho — так, кажется, сейчас говорят?), любой творческий человек, который делает свои произведения достоянием общественности, а потом говорит, что он творит только для себя, в некотором роде лжёт. Но это разговор не на одну статью. А так, в общем, телемост был, как телемост. Волнующе, занятно, хоть и несколько сумбурно, но в целом — ничего особенного. Кому что, а мне запомнилась маленькая девочка в драной курточке не по росту, всё время пытавшаяся пролезть через ограждение и попасть своей чумазой мордочкой в камеру. Ну совершеннейшая Акулька . Телевизионщики её гоняли и таскали за уши, но она упрямо лезла вновь и вновь, пока её не приголубил Саша Громов. Так и хотелось сказать: какое самосознание? Какая идея? Вот с этим сначала разберитесь, жизнь в стране наладьте, а потом с национальной «идеей» носитесь… Не сказал. До сих пор жалею.

После телемоста нас (меня и Локхарда) загарпунили Вася Мельник и оба «Зорича», — пришвартовались, втащили на палубу и повлекли в гостиницу «Харьков» пить коньяк. Писатель Зорич оказался двухголовым — тот самый молодой человек, который уже упоминался выше, и блондинистая девушка, кои в сумме и составляют этого харьковского писателя. Кроме шуток! У меня есть их фото, а в бумажнике лежит визитка, вся в муаровых разводах от пролитого коньяка: «Александра Зорич, канд. филос. наук». В гостинице, в роскошном номере я сразу потерялся. Стало неловко за свои вихры и драные кроссовки, я уселся на пол и упрятал ноги под себя. По счастью, говорил, в основном, Дракоша — много рассказывал о Грузии и тамошней жизни. Все охали и цокали языками. На обратном пути мы зашли к Василию забрать авторские (Локхард — своих книг, а я — сборника «НФ-Звёздный Мост» с моим рассказом), и после двинулись в гостиницу, таща за ручки сумку с книгами и рассказывая друг другу суфийские притчи из жизни Ходжи Насреддина, чем перепугали половину пассажиров Харьковского метрополитена.

Здесь необходимо сделать маленькое отступление. В «Турист» мы с Джорджем пришли поздно — в половине первого, и я не могу сказать, что произошло в гостинице в тот вечер. Знаю только, что что-то неприятное, ибо застал Иришку Ясиновскую и ещё пару людей в страшном расстройстве. Все домыслы оставляю на совести сплетников и очевидцев, а сам промолчу. Могу только ещё раз пожать руку Вохе, который в самый короткий срок нас всех обратно помирил и успокоил. А вообще, срывов на этом конвенте было больше, чем достаточно — срывались все, кто раньше, кто позже, и давайте не будем об этом случае вспоминать.

На следующий день планировались семинары, прения и вообще много интересного, но ещё вчера Володя Пузий попросил меня составить ему компанию для встречи со школьниками в центральной детской библиотеке. Я согласился, но нужны были трое. Где-то в фойе поймали за рукав Серёжу Зайцева: «Третьим будешь?» Тот не стал протестовать. В итоге в этот день, как только Володя закончил свой доклад на семинаре у Шмалько, сразу отправились с Леной Кулинич ловить такси. Зал в библиотеке был полон детей и школьников. Ума не приложу, как их туда завлекли, добровольно или принудительно, но лично я был просто потрясён. У нас в Перми, если организовать подобное, придут от силы человека два-три. «Ну, готовься, — вполголоса сказал я Зайцеву, — сейчас автографы будешь раздавать». «Да иди ты…» — фыркнул тот. Вроде, всё прошло удачно, только приходилось часто осаживать Володю, который городил такой словесный лес… Ну нельзя так — дети всё же! Зато Пузий совершенно очаровал ребят своим новым проектом «Волшебный сундучок». Суть его такова: он пишет книгу, где казак везёт полученный от «чорта» сундучок незнамо с чем, и должен зарыть его, не заглядывая внутрь, в каком-то оговоренном месте. А здесь, у нас (в реальной жизни!) читатель должен найти это место, и первым скольким-то, нашедшим его, торговая компания даст приз. Да, игра. Но какая! Напоследок кто-то из учителей задал вопрос, какую литературу надо читать в школе. Я взбеленился и сказал, что по-моему, в школе вообще нельзя заставлять что-то читать, можно только рекомендовать, ибо всё, что мне вколачивали на уроках литературы, кроме Гоголя и Достоевского, у меня по сей день вызывает стойкое отвращение, и что если мои книги, не дай бог, будут преподавать в школе, я сразу застрелюсь. Когда всё кончилось, ребята выстроились в очередь с тетрадками и дневниками. Вы будете смеяться, но я впервые расписывался в дневнике! Пришлось поработать. Вот ведь как вышло в итоге: я пошутил, а Серёга и впрямь потянул сухожилие…

Обед был поразительно роскошен. В кабачке в саду Шевченко каждому выделили кредит на 15 гривен (примерно 75 рублей). Лично я оттянулся по полной, с курицей по-китайски и горячим шоколадом. После был семинар молодых авторов; вели его Ладыженский и Громов. Вскоре я уяснил, что 90% вопросов повторяют вопросы таких же семинаров прошлых двух лет, и только поинтересовался, не подскажет ли кто способ, как лучше организовать и распространять журнал. К сожалению, ничего дельного по этому поводу так и не было сказано.

После были: выставка картин на конкурс «Портрет Дориана Грея» и конкурс «Мастер Фэн-До». Выставка происходила как и в прошлые года, только на сей раз картины не рискнули прикрепить на стену, а поставили на полочки, с которых они падали от малейшего дуновения воздуха (каюсь: сам уронил несколько штук). Наконец-то увидел работы Александра Семякина, вновь вышедшего «на арену» после долгого творческого перерыва. Среди толпы порхала Банни в синенькой матросочке, улыбалась и позировала для фотоснимков (где мои 17 лет?!); весь нижний ряд выставки занимали её работы — яркие картинки в стиле «анимэ», надо сказать, очень профессионально нарисованные. К сожалению, иллюстрировали они только сериал «Сэйлор Мун». Несколько работ сразу же купили. Я заикнулся было при Белянине, что, дескать, жаль, что это всего лишь манга, и был им сурово поставлен на место: «Не знаешь, — молчи. Я просмотрел, когда работал над книгой, N-цать видов манги, так можешь мне поверить, — работы Банни здорово из всех канонов выделяются!» Я заинтересовался. Из дальнейшей беседы выяснилось, что грядёт переиздание трилогии «Меч без имени» в одном томе, а также «Сестрёнки…» — всё с иллюстрациями работы Банни. «А! — оживился я. — Так это же то, что надо! Пусть привозит иллюстрации», а сам решил познакомиться с Банни и Эльриком поближе. Познакомился с огромным удовольствием, а Эльрика зазвал прийти вечером в номер к Ире Шрейнер на предмет пообщаться. В толпе кругами ходил Гена Каган и сокрушался, что не успел купить картину Банни, которую он облюбовал — опередили. «Ничего, — утешил его я, — на следующий год она ещё привезёт». «Да, но ведь НЕ ЭТУ!»

В номинации «Мастер Фэн-До» победил Сергей Дяченко. И надо было видеть, как победил! Хотя мне очень понравились сценки, разыгранные Олегом Духовым — парнем из группы Ладыженского. Третье место занял Дмитрий Громов. Кстати, его сын Сергей, тоже тренирующийся в секции Олега Ладыженского, был едва ли не главным участником всех жанровых сценок. Всё-таки, это здорово. Ничего подобного я на всех прочих конвентах не упомню. Всякий раз жалею, что это нельзя описать. Может, видеокамеру в следующий раз захватить? Хотя нет, я там и так бегал как лошадь, стремясь везде поспеть. Где бы храбрости набраться, чтоб и самому поучаствовать?

Среди прочих, присутствовавших на конвенте, упомяну молодого человека в инвалидной коляске, который приехал в Харьков в сопровождении двух своих друзей. Как я вскоре выяснил, то был астрофизик и писатель из Николаева Вячеслав Астров-Чубенко. Из-за всей этой суеты и беготни я так и не успел с ним познакомиться и побеседовать, о чём сейчас очень жалею. Тогда же я счёл, что неплохо бы сперва было почитать его творения (а одно из них, — «Дерьмовочка», — было даже проиллюстрировано на выставке), а уж потом говорить, но пока я их искал, начисто забыл об этом. Уж слишком я пытался поспеть везде, даже с поэтом Сашей Куринным, который с ним приехал, мне поговорить не удалось. Позже, когда мне в руки попала газета с рассказом Славы «Последние пять минут», я был по-хорошему удивлён и раздосадован: блин, как же это я! Можете меня ругать последними словами, и тогда я на следующем конвенте буду так же, как и все сидеть, отдыхать, читать любимого Харуки Мураками, пить пиво, двигаться неторопливо и оттягиваться, но и заметок тогда от меня никаких не ждите. А Слава Чубенко… Вы ещё услышите это имя.

Медаль от ТМ «Второй блин» вручили Дмитрию Ватолину, «гигамэтру и мегабоссу, Атланту «Русской фантастики» — за труды на виртуальных пажитях фантастики.

Далее я буду чувствовать себя неловко, если промолчу. В этот вечер со мной произошёл неприятный инцидент. По сути — ничего особенного, ерунда, ошибка на ошибку: один не так сказал, другой — не то услышал… Но тяготы пути и напряжение прошедших дней спровоцировали у меня нервный срыв. Лёша Ена и Ира Шрейнер уволокли меня к себе в номер, где долго отпаивали коньяком. Я уже говорил, что все мы на этом конвенте были взвинчены, так что толку повторять? В разгар объяснений, когда Енот вылил мне на голову коньяк за неимением под рукой воды, пришла Женя (Эльрик), всё вылилось в весёлую истерику и после как-то сразу утряслось. Честно говоря, я очень благодарен судьбе, что у меня такие друзья. Хотя теперь, если у меня одна половина головы облысеет раньше другой, я по крайней мере буду знать, что тому причиной — коньяк или его отсутствие.

К ужину в этот день заявился парнишка с Одессы под ником «Stormbringer» (до сих пор не знаю, как зовут), разыскал там меня, пожал мне руку и с чувством сказал: «Спасибо Вам за «Старкова» (имелись ввиду моя ранняя повесть «до-лисьего» периода). Я опешил: «Где ты его откопал?!» Оказалось, эти вещи были изданы на каком-то диске с интернетскими библиотеками. Я растрогался, погрузился в воспоминания и долго рассказывал о том, какой это было время, и как я тогда жил. Более внимательного слушателя у меня в жизни не было! Странный народ попадается порою на конвентах…

Разошлись поздно ночью, а на следующее утро, как и в прошлый год, отправились на полигон играть в пэйнтбол. По дороге произошёл ещё один забавный казус. В поездах Харьковского метро я с удивлением обнаружил рекламные плакаты с изображением трёх богатырей, надписью: «ПЕЧЁНОЧНЫЙ ДОЗОР» и совершенно Штерновской припиской: «Защитим печень родимую от». Я с каменной мордой прошёлся по вагонам и сорвал штук пять, два из которых подарил один — Лукьяненке, другой — Васильеву, предварительно взяв с обоих автографы. Собственно про пэйнтбол написать что-то новое сложно, за исключением того, что прошлогоднего «супербизона» Чадовича выбили первым же выстрелом (в глаз), команда «Фэнтези» уступила первенство команде «НФ», а победителями стали (в порядке убивания): Дмитрий Ватолин, Игорь Ткаченко и Ира Ясиновская. Был забавный эпизод: бойцы были в масках и болельщики никак не могли идентифицировать одного, с длинными волосами, собранными в хвост. Уже сошлись на том, что это — Бессонов, но потом решили, что вряд ли Енот надел бы женские туфли. Оказалось, это Эльрик. Сам же Бессонов обнаружился позади толпы: они со Злотниковым как раз выкрали парадку подполковника Чёрного и теперь позировали в ней для фотографов. Как обычно, наблюдать оказалось интереснее, чем сражаться: стрельба, беготня, мандраж с переодеванием… Выплеск адреналина, конечно, страшный, но меня довольно быстро отстрелили, и оставшееся время я провёл время в беседе с Кэтрин Кинн и Ольгой Брилёвой, из которой опять узнал о себе… гм… много нового. Обед народу привезли прямо на поле боя в больших армейских термосах. После сражения, когда все добрались до кафе возле Университета, я наконец нашёл Игнатову — застенчивую девушку в очках и неизменной бейсболке, и вогнал её в смущение, наговорив ей кучу комплиментов. Познакомился поближе с Бабкиным и Тыриным, отловил Владимира Бычинского (он приехал позже) и выцыганил у него пачку «Слепых василисков» — надеюсь, не залежатся. Никто никуда не хотел идти, все активно пили пиво и расслаблялись, готовясь к закрытию.

На пресс-конференции, проходившей в это время, произошёл забавный инцидент с моим участием. Лёша Бессонов на вопрос «Как вы пишете?» долго говорил, что он, вообще-то, барабанщик, а пишет боевики, и литература для него — не более, чем процесс, а вообще он «Iron Maiden» любит. В конце кто-то в зале спросил: «А как зовут того автора с косой? Мне его ответ понравился, хочу его книжки почитать». Лёша стал говорить, что это у него не коса, а хвост, я перехватил у него микрофон и сказал, что: «Автор с косой — это Смерть!» (Бессонову это, в принципе, подходит.) Зал рухнул. Горжусь — не часто так удачно попадаю…

Наверное, уже можно говорить о некоей традиции закрытия харьковского конвента, когда на сцену выставляется стол с шахматным рядом кадуцеев, и другой, на котором установлено нечто среднее между портативным опреснителем и самогонным аппаратом, а сам процесс вручения напоминает театральное действо. Но на сей раз харьковчане переплюнули сами себя. В прошлый год Макаровский разыгрывал сценки вокруг Лукьяненки, а в этот — сам попался в лапы Злотникову, который чуть не зарубил его хрустальным мечом, залитым для крепости перцовой водкой. На сцену, вызвав в зале общий хохот, вынесли два ящика «одноразовой» лапши от спонсора MIVINA (смех смехом, а народ всё растащил в ближайшие полчаса). Мэтр Савченко сказал пространную напутственную речь, заставить его умолкнуть удалось лишь алхимической ведьмочке, да и то — поцелуем. А вот когда объявляли победителей в разных номинациях, меня ожидал настоящий сюрприз — я поделил третье место с Бурцевым. Вот уж не ожидал, честное слово, хотя и надеялся, — а были в списке вещи более достойные… Но всё равно был очень рад. Локхарду, кстати, дали второе место в номинации «Дебют года», и со сцены Джордж ушёл другим человеком, сам видел. Весь конвент вертелись в голове строчки стихов, посвящённых Локхарду, но когда всё окончательно оформилось, Джордж, к сожалению, уже уехал. Привожу их здесь полностью, без всякого намерения Дракошу обидеть:

Грузинский горец и английский лорд —

Опаснейшая смесь в одном флаконе! —

Он появился как-то раз на коне,

И вопросил: «А кто со мной пойдёт?

Кто мне потрафит, старому Дракоше?

Кому огонь в груди всего милей?

Захочет кто покинуть мир людей?

Кому драконья кровь всего дороже?»

На ярость права нет, — такой уж тут закон, —

(Как страшен гнев дракона, знают все!)

И вдруг к нему по взлётной полосе

Идут две девушки — «Дракончик» и «Дракон».

«Мы — с Вами, Локхард!», «К вылету готовы!»

...Георгий улыбнулся, поднял тост,

И громко, с выраженьем произнёс:

«Драконий клин отныне сформирован!»

Так что подумайте, кому дадите приз,

Коль не хотите, чтоб к финалу кона

Произошла атака трёх драконов

На здание гостиницы «Турист«!

К сожалению, в своих прогнозах я ошибся в отношении Игнатовой — «Меч без имени» вручили Сергею Фрумкину из Витебска, Наташа удостоилась лишь «малой формы» — «Кинжала без имени», зато специально для неё учреждённого. Вдобавок, Наташа взяла третье место за дебют.

Завгар залез на сцену и раздал доставленные с «ВолгаКона» призы, а затем и сам на пару с Зайцевым удостоился глобуса Украины за лучший самиздатовский проект года — «Рось квадратная, изначальная». В конкурсе эпиграмм победил Володя Пузий с эпиграммой на Лазарчука:

Зима. Снежок. Зубов печальный стук.

По пляжу бородач бредёт раздетый.

Но нет, это не морж. Всего лишь Лазарчук

в который раз опаздывает к лету.

Потом опять явился миру чернокнижник Мацапура-Коложанський, толканул речугу, вызвал многих (в том числе и меня) гуртом на сцену, где нас всех построили и посвятили в Харьковские казаки. Налили перцовки, нарезали сала простого и в шоколаде (кроме шуток!), сказали напутственное слово и отправили восвояси. Ритуал, однако! Что же получается, — рассуждали мы потом с Васей Владимирским, едучи домой, — мы теперь казаки? Это надо отметить…

«Отмечание» не заставило себя долго ждать. Все перефотографировались, перебратались и направились в гостиницу, где начинался финальный банкет. Много было сказано и много выпито, настроение моё прыгало всё выше, пока не сорвалось с карниза: у меня пропал фотоаппарат со всеми снимками конвента, причём, не мой, и когда полчаса упорных поисков ничего не дали, я сорвался и, как написал потом в своих заметках Stormbringer: «чуть не раскатал отель по камешкам» и кого-то там перебудил из VIP-персон. Фотоаппарат в итоге нашёлся, а Юлик Буркин помог мне окончательно успокоиться. Золотой человек Юлик… «Надо учредить новую премию, — глядя на меня, задумчиво сказал на следующий день Вася Владимирский, — «Выбух года«! Ты б её определённо в этот раз удостоился». «Не шути так, — мрачно возразил я, — вон, в Штатах уже это… удостоились. Выбухнули». Так что простите, если что.

В пять утра я вышел из номера проветриться, застал в фойе ребят из «Третьей Силы» в полном составе и провёл в содержательной беседе с ними всё оставшееся время до полудня. Потом был поход на книжную балку и дружеский визит к Громову, где мы слушал толкинистских бардов и «Notre-Damme de Paris», много фотографировались с Брониславой, Эльриком и Банни, пили чай и ели всяческие вкусности, и вообще очень приятно провели время. Запомнилась фраза, сказанная Громовым после ухода Юрия Белова и его сподвижников: «Ну вот, наконец можно расслабиться», и вторая — Ладыженского: «Нельзя: Скирюк ещё здесь», и общий смех по этому поводу. В гостинице, в номере у Корепанова стоял дым коромыслом: там праздновали отъезд, и праздновали так, что сам Корепанов опоздал на поезд, а Борю Завгороднего едва не напоили до положения риз. Мрачный Серёга Зайцев в итоге взял его под ручку и отбыл вместе с ним на историческую родину. В штабном номере кучковались оставшиеся, там пили, терзали арбуз и раздавали всем желающим «Олдёвку». Олег Кулинич, уходя, напоследок поделился информацией, что на следующий год харьковчане собираются устроить… конвент любителей детектива. Ох, сомнительно мне что-то, даже если брать в расчёт Маринину и Чхартишвили, которых они планируют пригласить. Но дай бог им удачи в этом начинании, как и во всяком другом.

Спать я остался в гостинице инкогнито, в номере у Васи Владимирского, за компанию с которым я твёрдо решил на следующий день ехать в Питер на «Странник». У Василия в тот вечер был день рождения, мы взяли выпивки, закуски и просидели всю ночь с Геной Каганом, Васей и девушкой Олей-«Драконом», а на следующий день мы с Васей загрузились в поезд и отправились в северную столицу.

Анабасис продолжался.

— 4 —

ПОСТОРОННИМ В. В.

«Особые плакаты извещали граждан о

последнем арбатовском нововведении в области

народного питания: «Пиво отпускается только

членам профсоюза».

— Удовлетворимся квасом, — сказал Балаганов.»

Ильф и Петров

Осенний Питер встретил нас ослепительным солнцем и мокрым асфальтом — он это умеет. Невский и окрестности были по-прежнему перекопаны вдребезги и пополам, везде громоздились кучи привезённого песка и вывороченных плит. Народ, приехавший на «Странник», заселяли в гостиницу Советскую, близ Московского проспекта. Денег не было. Без лишнего стеснения я воспользовался приглашением Васи Владимирского и заселился к нему домой, аккредитовался на «Страннике» как представитель прессы и через день заявился в Юрьевский особняк, где происходило открытие. Почти сразу повстречал уйму знакомых: «И ты здесь?!» Встретил Августу Косареву, которая теперь уже Августа Ройфе. (Вот всегда так — не успеешь толком с девушкой познакомиться, как она уже фамилию сменила!) Нашёл Завгороднего и подарил ему пару книжек из авторских, которые он сразу залил водкой. Случайно залил. Так сказать, заспиртовал. Долго сокрушался, выжимал их, просушивал страницы, потом его осенило: «А давай мы их японцам подарим! Они тебя там переведут и издадут, а ты мне потом другие пришлёшь!» Японцы, кстати, оба были здесь — и Нарихиро Ооно, и его молодой коллега Кодзи Миякадзе. Запомнилась такая фишка: фамилия «Миякадзе» переводится с японского как «дует ветер»; так вот, адрес в интернете у этого парня пишется как K_VETER. Надо было видеть, как Кодзи гордился этой своей придумкой, которую в Японии способны оценить, наверно, только двое — он и господин Ооно! Василий Владимирский, поговорив с ними и узнав, что оба часто читают в интернете его статьи, совершенно расчувствовался: «Представляешь, они меня ТАМ читают!» Василий, кстати, подготовил к этому конвенту целый тематический номер «ПИТЕРbook +« № 9, содержащий уйму обзорных статей, презентаций и заметок с прошлых конгрессов. Титанический труд! Пользуясь случаем, я прихватил с собой в Пермь пару свежих номеров и штук пять старых.

«Вот чьей энергии я завидую!» — глядя на меня, с усмешкой заметил Юлий Буркин.

Я еле стоял на ногах.

По счастью, народ на все мероприятия развозили из гостиницы на автобусах. Окрестности все были перекопаны и забиты припаркованными машинами (некоторые уже заржавели) — со времён «Авроры» над Питером довлеет тема вечного прикола. Длинные как баржа стеклянные туристские автобусы едва вписывались в узкие проулки — Питер в этом смысле город совершенно трущобный. Я всё время втягивал голову, с минуты на минуту ожидая сервизного грохота и крошек битого стекла, однако обошлось. Оставалось только поражаться мастерству водителей.

В отличие от других конвентов, «Странник» — мероприятие закрытое и как бы не для чужих. То есть, это классическое: «Добро пожаловать, или Посторонним Вход Воспрещён». Устроители всякий раз из кожи вон лезут, чтобы придать своему детищу видимость элитарности и налёт аристократизма. Хотя, в принципе, Питер, где музеев больше, чем домов, к этому располагает. Торжественное открытие состоялось в Юрьевском особняке, где все коридоры были огорожены малиновыми шнурками, а служащие коршуном пикировали на тебя с гневными криками, если только ты прислонялся к мраморной стене. Всякое панибратство исключалось; все ходили по струнке и чинно раскланивались. На входе стоял охранник в камуфляже. Двигаясь по возможности аккуратно и избегая отклоняться от маршрута (пристрелят ещё ненароком…), я прошёл в конференц-зал, где уселся в уголке и постарался не отсвечивать.

Открыл конвент Николай Ютанов, поздравил всех присутствующих с ежегодным, шестым по счёту конгрессом, после чего выступили с короткой речью: заместитель мэра Санкт-Петербурга, устроители конвента и представитель генерального спонсора (корпорации «ГОСТ»). За сим перешли непосредственно к награждению. В этот год, помимо собственно премии «Странник», происходило также вручение различных «мечей» — особых Питерских наград, вручаемых писателям по итогам двух прошедших лет. Процесс вручения претендовал на некую театрализацию, впрочем, довольно безвкусную — какой-то «недовельможа» в красном кафтане и его напарник-скоморох вскрывали конверты и оглашали имена победителей. «Оглашенные» поднимались на сцену, где получали вожделенную железяку, говорили ответное слово и спускались обратно. «Меч Руматы» получил Андрей Лазарчук. «Меч в камне» несколько удивил — вручили его Кириллу Еськову, в жизни не написавшему ни одной самостоятельной книги. «Меча в зеркале» удостоился Хольм Ван Зайчик. Вячеслав Рыбаков поднялся на сцену как доверенное лицо, принял награду и клятвенно пообещал, что передаст её автору из рук в руки. «Ах, ах, — закружились вокруг репортёры и корреспонденты прессы, — а Вы с ним знакомы? Ах, ах, а где он живёт? А как вы с ним общаетесь?» Рыбаков без тени улыбки ответил на все их вопросы («Знаком. Знаю, где живёт. Общаемся по интернету.») и с достоинством удалился. «Лунный Меч» — удивительной сложности оружие — получил Андрей Столяров. «Несколько лет назад, — сказал он в ответной речи, — когда мы придумывали эти премии, я ещё подумал: «Как красиво это звучит: «Лунный Меч«! А теперь вот — сам удостоился». Не знаю, как Столярову, а лично мне сделалось неловко. Не хочу никого обидеть, но как-то это выглядит… ну, не знаю… ну, как если бы Андрей Белянин получил вдруг «Меч без имени».

Последний меч — классическую шпагу — получил народный Д'Артаньян Российской Федерации, Михаил Боярский. Под его предводительством все награждённые дружно отсалютовали публике и фотографам, на чём всё и закончилось.

Ещё раз убеждаюсь, что если рассуждать непредвзято, «Странник» уже давно относится к фантастике весьма левым боком, претендуя на причастность к той самой «большой литературе», элитным сериям типа «Наша марка». Впрочем, недостаток это или достоинство, решать не мне.

На банкет для прессы я не пошёл — были дела в городе.

На следующий день планировалась выставка работ Яны Ашмариной и британца Джима Бёрнса. Выставка действительно состоялась, но из-за известных событий на Манхэттене таможенники Туманного Альбиона вдруг стали проявлять небывалое рвение, и картины не пропустили. В итоге всё ограничилось выставкой репродукций. Правда, отпечатанных с высочайшим качеством по личным инструкциям самого Бёрнса. Однако как-то сразу так получилось, что выставка превратилась в бенефис Яны Ашмариной. Работы британского иллюстратора, конечно, тоже привлекли внимание (ещё бы они не привлекли!), но все присутствующие — писатели, критики, телевизионщики интересовались только работами Яны. На столиках стояло шампанское в бокалах и лежали открытки с работами Ашмариной, специально отпечатанные для конвента. Яна раздавала автографы и принимала поздравления. В общем, всё прошло хорошо. Работы Яны… особенные. Они странны и не похожи на другие, узнаются сразу и без подписи. Может быть, её видение мира несколько своеобразно, как, скажем, своеобразно мастерство древнеегипетских камнерезов, но в этом, пожалуй, и есть их главная ценность. «Сколько у Вас всего работ?» — спросил я. Яна пожала плечами: «Да уж за семьсот, наверное…"

По иронии судьбы в этом же здании этажом выше проходила выставка лучших фотографий «Плейбоя», и кто хотел, сгонял и туда для полноты впечатлений.

Всё это время я пересекался с разными людьми, общался, говорил, записывал, снимал, хоть силы были уже на исходе. На семинар и на общение мне попасть не удалось (туда пускали только аккредитованных участников, заплативших взнос), зато я поприсутствовал на интернетовском телемосте с Артуром Кларком. Сэр Артур уже много лет безвыездно живёт на Шри-Ланке, и затеять с ним интернет-конференцию — дело не безнадёжное, но сложное чрезвычайно. Я мог только поаплодировать оптимизму организаторов конгресса (не представляю, какой гигантский траффик для этого потребовалось организовать). Почти сразу вся система была атакована вирусом (вот он, XXI век, в действии), и пока программы устанавливали по новой, народ сидел в фойе и расслаблялся кофе и мороженым. Но и потом, когда все прошли в конференц-зал, связь долго не налаживалась — до присутствующих доходила только рваная картинка и отдельные неразборчивые слова. Со временем, однако, слышимость и видимость улучшились. Сэр Артур не сдавался — говорил то в микрофон, то по сотовому, а под конец — по простому телефону, уже непосредственно с переводчиком. Рассуждали и спрашивали о многом, но в основном оценивали перспективы освоения космоса в ближайшее время и влияния современных технологий на развитие общества, а также рассыпались в благодарностях. Очень надеюсь, что пресс-релиз и полная расшифровка этой конференции появятся в печати или в интернете.

В магазине на Литейном-72 немногим позже произошла творческая встреча с Леонидом Кудрявцевым, Кириллом Еськовым и Александром Громовым. Запомнился Саша, перед которым стояла табличка: «Дмитрий Громов. Писатель». Имя «Дмитрий» было аккуратно зачёркнуто, а сверху от руки написано: «Александр». Я сразу вспомнил историю, когда писателя Уильяма Гибсона в каком-то дорогом отеле спутали с актёром Мелом Гибсоном.

Третий и последний день конгресса проходил в Доме Композиторов, в уютном, камерном, отделанном тёмным деревом зале. Вновь действо открыл Ютанов. Начал он с приятного известия — объявил, что жюри «Странника» с нынешнего года увеличилось на одного человека — по результатам голосования новым его членом стал Александр Громов. Зал встретил это объявление весьма положительно, а то закрытость жюри «Странника» уже успела войти в поговорку. После этого Вадим Жук поблагодарил авторов от имени читателя за их доблестный труд. На сцене появились четыре девушки из рекламного агентства «Фея», призванные осуществлять раздачу. Девочки выходили чинно, как по струночке, выгибали спинки и передавали статуэтку из рук в руки, наотрез отказываясь целовать лауреатов (исключение сделали только для Александра Абдулова, который удостоился звания «Легенда отечественного кинематографа»). Перед окончательной раздачей «Странников» был объявлен лауреат ещё одной премии — «Меч идущего рядом». Получил его Андрей Лазарчук. Не помню точно, но по-моему, он у него уже третий или четвёртый. Ещё одна такая конференция, и у Андрея скопится достаточно оружия, чтоб вооружить личный взвод самураев, а там и до сёгуната недалеко… Но к делу. Объявлял номинантов Вадим Жук, и делал это очень увлечённо. Он представлял авторов, описывал книжки и рассказывал, как он их читал и какие чувства при этом испытывал, зачитывал отрывки, в общем, уверенно «держал» зал. Само вручение призов происходило в три этапа с перерывами, во время которых Питерская вокальная группа «Римейк» — три юноши и три девушки — исполняли импровизации на известные классические и джазовые стандарты в духе «Manhattan Transfer», исполняли виртуозно, ненавязчиво и с большим юмором, чем заметно оживили всё действо. Малые «Странники» были вручены: издательству «Эксмо-пресс» — в номинации «издательство года», художнику Антону Ломарину — за оформление серии «Наследники Толкина» и трудов Хольма Ван Зайчика, а также Николаю Науменко, — как лучшему редактору. Больших «Странников» в разделе критики и перевода получили соответственно: Анатолий Бритников — за критические статьи, и Ирина Гурова — за переводы романов Стивена Кинга и многих других зарубежных авторов.

«Странников» в разделе «Художественная литература» получили (в порядке возрастания): Сергей Лукьяненко — за рассказ «Вечерняя беседа с господином чрезвычайным послом»; Александр Громов — за повесть «Вычислитель», и Юлий Буркин — за роман «Цветы на нашем пепле». Неприятно удивило то, что дилогия Лукьяненко «Искатели неба» проходила по номинации «фэнтези», где ей не светило абсолютно ничего. Напоследок был вручён ещё один «Странник», в номинации «Мастер издалека» — сэру Артуру, разумеется, Кларку.

Звания «Паладин фантастики» удостоилась Ольга Ларионова. «Спасибо, — сказала она, — очень благодарна вам, что статуэтка такая лёгкая. Помню, мне вручали «Аэлиту», а в ней шесть килограммов весу, так я её едва удержала. А что касается «паладина»… У меня дома и так-то не могут разобраться, как называть фантаста женского рода, так теперь ещё и «паладин».

После был финальный банкет, а на следующий день — большая пресс-конференция в ДК им. Крупской — центре Питерской книжной торговли, если кто не знает. Писатели и организаторы раздавали автографы по возможности отвечали на читательские вопросы. В этот раз зарубежных гостей не было и люди не особо наседали, а то, помнится, когда приезжал Роберт Шекли, хвост у очереди выходил на улицу и дважды обвивал «крупу» снаружи… Помню, был ужасный звук, лучше бы они говорили вообще без микрофона. Здесь я уже откололся от всей гоп-компании и отправился странствовать по торговым рядам, где приобрёл много интересного и давно искомого. Остальные поступили точно так же. Вроде бы, на этом всё официальное и закончилось.

Снова собирались тучи. Поезд мой уходил только завтра днём. Я поднял ворот куртки и отправился бродить по городу. Выпил кофе в дешёвой забегаловке, потом купил в музыкальном магазинчике губную гармошку и долго играл над сонным каналом Грибоедова. Звук шёл откуда-то снизу, казалось, играю не я, а моё отраженье в воде; жалобные вздохи плыли над мутной рябью, дрожали под ветром и уносились куда-то вниз по течению. Смеркалось. Питер зажигал огни. Улицы понемногу заполнялись народом. Я стритовал как крокодил Гена «у прохожих на виду» и размышлял. В принципе, путешествие моё подходило к концу. Но ведь есть ещё Москва… и Казань… и другие города… В общем: «Есть у анабасиса начало, нет у анабасиса конца».

Кто-то похлопал меня по плечу. «Вот уже и поклоннички», — подумал я и обернулся.

За спиной стоял старшина милиции.

— Ваши документы, — сухо потребовал он.

Я безропотно полез в карман и вдруг с растерянностью обнаружил, что перепутал паспорта — вместо своего обычного взял паспорт моряка. Делать было нечего, я протянул документ стражу порядка и стал ждать результатов.

На лице старшины отразилось удивление. Он с подозрением осмотрел меня с ног до головы, задержал свой взгляд на драных кроссовках, пролистал паспорт от корки до корки, сверил мою серую физиономию с фотографией и, возвращая документ, осведомился:

— А какой флот?

— Северный китобойный, — честно ответил я.

Милиционер подобрался и взял под козырёк.

— Извините, — сказал он. — Можете продолжать.

И растворился в темноте.

Хороший город — Питер. Уважает моряков.

Октябрь 2001

Пермь, Россия.