Рецензии

И да, если кто пропустил – сегодня пятидесятый день рождения отметил Антон Первушин, писатель, историк космонавтики, финалист "Просветителя" и все такое прочее. Написал для «Bookmate Journal» очерк творчества к юбилею: по мере сил срываю покровы, открываю глаза на эту сомнительную персону и жгу глаголом. А еще там (спойлер) про Гитлера, Игоря Прокопенко и марсианскую Лолиту. Короче, читайте. Или нет.

Зона Икс (The Southern Reach Trilogy), трилогия, Джефф Вандермеер, 2014

https://fantlab.ru/work443197

Сюрреалисты всегда останутся модернистами и будут приписывать себе даже изобретение колеса, как случилось у Гийома Аполлинера. Сальвадор Дали в рамках сюрреализма создал собственный образ и логотип «Чупа-чупса», а после ушёл от «модернистской деградации» к академизму. Чайна Мьевилль называл себя использующим эстетику фантастики «продуктом развлекательного крыла сюрреалистов», нимало не заботясь о том, как это логически сочетается с манифестом и утверждениями о клише и коммерции. Поэтому, сколько бы ни говорилось о новейшем жанре «weird fiction», «спасающем» фэнтези и фантастику в целом «из тисков коммерции» и утешительных «жанровых клише эпигонов Толкина», выглядит это очередной эпатажной и странной выдумкой.

Джефф Вандермеер в трилогии «Зона Икс» не идёт своим путём и не ищет новое, как, предположим, Льюис Кэрролл. Он берёт готовые фантастические клише инопланетной инвазии и репликации, но воплощает их при использовании приёмов сюрреализма таким образом, что чтение воспринимается неоплачиваемой работой в законный выходной. Невозможность не то что взаимопонимания – распознавания и общения с иной формой жизни стара, как сама фантастика. Помнится, одного такого пришельца почти современные земляне забили и сожрали, особенно им понравился его мозг. Что делает Вандермеер нового и нетривиального в рамках фантастического штампа? Играет с композицией. Режет сюжет на части, перемешивает их и выдаёт блоками. Всё самое интересное, предсказуемое и, увы, не своё оставляет на конец третьей книги.

«Аннигиляция» представляет собой поток «потрясённого сознания» в исполнении женщины, «Консолидация» – его мужской вариант. «Ассимиляция» выходит на новый, современный уровень и даёт мысли, чувства и видения скоро пятидесятилетнего гомосексуалиста, а также сводит всё, включая побочные сюжетные ответвления, воедино. Не надо умствовать, искать логику и хватать ртом каждую блесну, которой дразнит автор. Читатель, расслабься и терпи, ты же мужчина или женщина! Отдайся потоку сознания женщины, мужчины и представителя «третьего пола». Поднимись на Башню, чтобы взглянуть в глаза Левиафану, спустись в Нору и попробуй пройти сквозь Слизня. Иди во Тьму, и Свет примет тебя в свои объятия. Может быть. Скорее нет, чем да. Никто не знает.

Как и у всех сюрреалистов, выставляется на обозрение великое множество символов, образов и смыслов, тянущих за собой ещё большее количество ассоциаций. Загвоздка в том, что сюр – не символизм, и потому все нагромождения бесполезны. Это как груда отчётов и дневников членов экспедиций, написанных неизвестно кем, для кого и с какой целью. Это как трёхкомнатная квартира умершей от рака безумной старухи с тридцатью тремя с половиной кошками, заваленная мусором, отходами жизнедеятельности и барахлом под самый потолок. Её мужа-священника лишили сана за гомосексуализм и он ушёл в неизвестном направлении. Её сын служил в ФСБ и пропал без вести, а невестку, преподавателя-естественника, уволили за фото в купальнике, размещённое в соцсетях, и она утопилась.

Контроль, не надо контролировать Кукушку – она сама не знает, чего хочет! Пусть подсознательное и бессознательное вольно летают под черепом, как пищащие летучими мышами белые кролики по ночному небу. Это кажется неправильным, но пусть будет так: вне разума, эстетики и нравственности. Чудеса случаются с каждым и постоянно, они в природе вещей. Иерархии и границ между жизнью, чудом и грёзой не существует. Усилия одного человека или организации не влияют на происходящее, которое складывается из поступков всех и каждого на планете Земля. Субъект растворяется в объекте, он одновременно целен и рассеян, един и множественен, активен и пассивен. Каждый персонаж – спаситель и палач, жертва и судия по отношению к себе самому и ко всему миру.

Формально, если не обращать внимания на воплощаемую как по учебнику «философию» сюрреализма, «Зону Икс» можно назвать остросюжетным детективом, движущимся от научной фантастики к мистике. Описываются экспедиции, попытки анализа добытой информации и выход ситуации из-под контроля. По стилю исполнения трилогия приближается к произведениям «ЛСД-культуры» и прочих практик «расширения сознания». Подобное уже было в литературе и кинематографе, к примеру, фильм «Другие ипостаси» от режиссёра Кена Расселла 1980 года. Тем не менее, есть и существенные отличия. У Вандермеера нет «утешительного» хеппи-энда, нет достижения результата, нет понимания смыслов и приобщения к истине. Понимания нет, приходится снова возвращаться к сюрреализму и отключать сознание.

Опубликовано на странице трилогии: https://fantlab.ru/work443197

В последние месяцы мир внезапно стал непредсказуемым, книжную отрасль штормит: релизы переносятся, конвенты отменяются, контракты расторгаются без объяснения причин – и так всем все ясно. Но и в этом бушующем море есть островки стабильности. Одним из них внезапно оказалась литературная премия «Новые горизонты». Встречайте: начинаем объявлять претендентов на НГ-2020!

«Алёшины сны» — книга о двух величайших магах начала XX века. Нет, не о пустослове Алистере Кроули и не о Николае Рерихе с его идеей-фикс насчет Шамбалы. О людях, которые действительно изменили судьбу одной из величайших империй мира: Григории Распутине и Владимире Ульянове (Ленине). В романе более тривиальном эти исторические персоны воплощали бы противоборствующие силы космического масштаба. Владимир Мироненко выбрал другой подход: его Распутин и его Ульянов разными путями – одинаково непостижимыми для профанов – идут к одной и той же цели, стремятся к мировой гармонии. «Алёшины сны» сравнивают с сочинениями Карлоса Кастанеды и Виктора Пелевина. И, в общем, не некоторых без оснований. Но в прозе Мироненко нет ядовитого сарказма Пелевина и драматического пафоса Кастанеды. Но главное уникальное свойство этой прозы в том, что о своих героях, личностях, что уж говорить, малоприятных, автор рассуждает без ненависти и презрения – хотя, конечно, и без пылкого восторга. Редкое свойство для литературы, рассказывающей о предреволюционной России, мало кому дается такая сдержанность.

Журнал «Новый мир» не часто печатает фантастику в узком смысле слова. Но вот бывает. В рассказе «Человек послушный» мы видим узнаваемые антиутопические мотивы. В нем собираются знакомые нам элементы, но собираются/свинчиваются крепко — в запоминающееся целое.

К достоинствам рассказа можно отнести то, что нам ничего не «объясняют», а целое реконструируется/додумывается нами из подробностей.

А кое что и не нуждается в объяснениях.

«— Скажи, — спросил Жваков у Бакина, — если бы тебе предложили отдать свой какой-нибудь жизненно важный орган для продления жизни нашему дорогому и любимому, ты бы согласился?

— Странный вопрос, — сказал Бакин и задумался. — Наверное, он с каким-нибудь подвохом».

А кое что и без объяснений неплохо.

«— Хиросиг — это его имя, или он хиросиг в каком-то другом смысле? — спросил Жваков.

— Не знаю, — сказал Бакин.

— Везде и нигде конкретно, — повторил человек и очертил извилистой линией нарисованную окружность, изобразив таким образом подобие облака. — Но с какой-то вероятностью нахождения в каждой точке.

— Если хиросиг говорит «вероятность» вместо «плотность вероятности», я начинаю сомневаться в компетенции хиросига, — заметил Жваков».

Вообще-то менее добросовестный литератор использовал бы этот вполне самодостаточный рассказ как набросок если не романа, то повести, но Гаёхо от такого раздувания объема благоразумно воздержался.

Подробнее о премии – на официальном сайте «Новых горизонтов».

Влечение к предельному Включению, или Нам есть куда стремиться!/Лестница от животного к Богу

29 век. Постлюди. Инклюзии. Инопланетяне. Невообразимые технологии и далеко зашедшая эволюция человеческого рода.

Конкуренция. Интриги. Кланы. Покушения. Убийства.

И в центре этого всего праздника жизни — воскрешенный космонавт из прошлого.

Согласно прогнозу — возможная причина войны.

А может и тот, кто способен перевернуть устоявшееся мироздание?

Яцек Дукай, автор шикарных «Иных песен» считается лидером современной польской фантастики. Посему Perfekcyjna niedoskonałość, написанное еще в 2004, и лишь в прошлом году добравшееся до наших пенатов, ожидалось с огромным интересом.

Дукай не подвел. Роман интересный, и как всегда у Яцека, не самый простой для восприятия.

Перед нами будущее «900 лет спустя». За это время на Земле и вокруг многое изменилось (а многое осталось прежним).

Человечество совершило таки долгожданный рывок, выйдя за границы обычных хомо сапиенсов. Правда, далеко не все, а лишь ничтожная его часть. 99 процентов людей напрочь отказываются играть в игры с восхождением по кривой прогресса HS, удовлетворяясь нехитрыми развлечениями и не являясь гражданами Цивилизации человеков.

Серди остальных, кроме собственно стахсов (Standard Homo Sapiens), имеются постлюди (Post-Human Being), внекосмические компьютеры, слабопостижимые, многогранные инклюзии и еще некоторое количество забавной выхухоли. Это не считая самых натуральных алиенов нескольких рас.

Большинство из них существуют на нескольких уровнях реальности, причем порой одновременно: в материальном мире и в виртуале, могут пользоваться разными комплектами чувств, управляя десятками манифестаций себя любимого, находиться в куче разных мест одновременно. Что уж говорить о такой мелочи, как моментальная смена вкусовых предпочтений: от тошноты до искренней любви к определенному блюду.

Кривая прогресса хомяков разумных (и не только) ведущая от стахсов к инклюзиям неплохо продумана и обоснована.

Жаль, особых психологических отличий людей будущего от наших современников, мы не увидим. Те же интриги, те же попытки стать самой большой жабой в болоте, те же убийства и гордыня.

Якоб Гримм, Вильгельм Гримм Сказки братьев Гримм. Полное собрание в одном томе Издательство: М.: Эксмо, 2015 год, 4000 экз. Формат: 60x90/16, твёрдая обложка + супер, 848 стр. ISBN: 978-5-699-81910-2 Серия: Полное собрание сочинений (подарочное оформление) омнибус Комментарий: Литературные сказки и легенды. В оформлении суперобложки использована работа И. Спиридона, в издании не указан. В оформлении обложки использована работа О. Херфурта, в издании не указан. Оформление обложки Н. Ярусовой. Внутренние иллюстрации Г. Лёйтеманна, Ф. Грот-Иоганна, Р. Лейнвебера.

Правильно понять эту коротенькую притчу помогает знание арифметики. Самой элементарной. Создав всех тварей, Господь определяет каждой твари время её жизни. Сразу становится понятно, что он, не мудрствуя лукаво, решил, что все будут жить одинаково долго, по тридцать лет. Но, будучи в душе демократом, он решает на всякий случай посоветоваться с народом. Первым приходит на приём осёл. На вопрос, устроит ли его такой срок жизни, осёл начинает жаловаться на свою горькую ослиную долю. "...с утра до ночи таскать тяжкие ноши, кули с зерном возить на своём хребте на мельницу, чтобы другим доставить муку для хлеба... А поощрение какое? Одни удары да пинки! Нет, уж ты поуменьши мне срок жизни!".** И добрый Господь сократил его жизнь до восемнадцати лет.

Осёл, довольный, ушёл, и перед Господом предстала собака. Он и ей предложил тридцать лет жизни. "Воля твоя, Господи, — отвечала собака, — но сообрази — сколько я должна бегать? Пожалуй, ноги мои так долго не выдержат; а если при этом я ещё и лаять перестану, и зубы у меня выпадут, тогда придётся мне только без пользы слоняться из угла в угол да ворчать". Господь согласился с собакой и "оставил ей всего двенадцать лет жизни."

Следующей была обезьяна. Господь выразил уверенность в том, что уж обезьяна точно не откажется от тридцатилетнего срока: "Работать тебе не нужно, как осёл и собака работают, тебе всегда привольно". "Это только со стороны так кажется" — сказала обезьяна и в нескольких словах доказала Богу, что он плохо знает жизнь обезьян: "... я же всё должна выкидывать разные весёлые штуки, рожи корчить, чтобы смешить людей, а как дадут они мне яблоко, смотришь: оно оказывается кислым. Как часто за шуткою скрывается грусть! Нет, тридцать лет жизни мне не вынести!" И Бог, признав правоту обезьяны, подарил ей всего лишь десять лет жизни.

Последним посетителем был человек.

Тут необходимо сделать небольшое отступление и разобраться в обстановке. Очевидно, что с момента сотворения мира воды утекло много, и Господь не сразу пришёл к идее о наведении порядка в непростой проблеме сроков жизни разных представителей созданного им паноптикума, которые давно уже по его указанию плодятся и размножаются. Если бы это было не так, откуда бы знать ослу о зерне и мельницах, о муке и хлебе, об ударах и пинках? Откуда бы знать собаке о том, что ей приходится много бегать и лаять, и, главное, о том, что ей под конец жизни придётся слоняться из угла в угол? Эта ведь означает не что иное, как то, что собака живёт рядом с человеком, поскольку слоняться по такому маршруту можно только внутри человеческого жилища или в окружающем это жилище дворе. И, наконец, откуда свою невесёлую судьбу знает обезьяна? Да, времени на размышления у Бога было достаточно. Возможно, он обратил внимание на то, что некоторые ослы, козлы, бараны и обезьяны живут на свете как-то совсем уж неприлично долго, а собака (друг человека) иногда уходит из его жизни слишком рано. Есть тут и ещё одно чрезвычайно важное обстоятельство. Человек, как наиболее совершенное создание Бога и повелитель остальной природы, в его кабинете, естественно, появился последним, когда все остальные существа уже получили своё.

Заслуживает внимания и сам действующий в сказке Господь. Как известно, на небесах этих законодателей обитает не одна сотня. Все эти Саваофы, Ягве, Аллахи, Одины, Шивы, Аматерасу и т. д. когда-то приняли участие в создании своих частей мира и теперь по мере сил присматривают за порядком в этих частях, время от времени собирая свой небесный Совет Безопасности. У семи нянек дитя без глазу, что уж говорить, если этих нянек семьдесят раз по семь? Но не будем растекаться мысью по древу. Господь из сказки, он кто? Предположительно, это может быть немецкий смотрящий 19 века, но, нельзя исключить, что это тот Господь, которому в более ранние времена молилось и приносило жертвы население обширной Священной Римской Империи Германской нации. Это всё к тому, что законы, устанавливаемые этим Господом, действуют на небольшой территории Земли.

Итак, последний посетитель. "Вот тебе тридцать лет" — говорит ему, как и всем его предшественникам, Господь. "Слишком мало! — воскликнул человек. — Чуть только запылает огонь в моём очаге, чуть только зацветут и станут приносить плоды посаженные мною деревья, жить бы мне да радоваться! А тут и умирать изволь! Нет, милосердный Боже, продли мой краткий век!" Тут-то и начинается самое удивительное. Господь идёт навстречу (а как же иначе) свему любимцу и добавляет ему восемнадцать лет жизни. Но где ему взять эти годы? Ведь у него их запас строго ограничен — тридцать лет в среднем на каждого. И Господь, надо полагать, не достаточно тщательно взвесив все за и против, отбирает эти восемнадцать лет у несчастного осла, не оставив ему ничего (!). ("Я приложу к нему [краткому веку человека] восемнадцать лет осла." Именно так — не просто восемнадцать лет, а конкретно — осла.). Человеку этого мало, он просит добавки. "Ну, ещё двенадцать лет собачьего века. — И всё-таки мало! — Ну ладно же! Накину тебе ещё десять лет обезьяньего века, больше и не проси!" Человек ушёл всё же очень недовольный.

В итоге с нулевым сроком жизни остался не только осёл, но собака с обезьяной. Наверняка, вскоре Господь, хлопнув себя по лбу, понял, что он натворил. До него дошло, что он дал человеку не сэкономленные на трёх зверях годы (12 на осле, 18 на собаке и 20 на обезьяне), что принесло бы тому на целых 10 лет больше, а просто устранил из жизни сразу три вида им же созданных тварей. Он, разумеется, хотел, как лучше, получилось же ... как получилось. Понял он, наверно, и то, что пришла старость, пора сдавать дела заместителю и отправляться на персональную пенсию. Поистине, поспешишь — богов насмешишь.

Господь долго пребывал в печали, но потом привык, да и другие боги не увидели в последствиях его ошибки ничего страшного. Результат этой ошибки был предсказуем. "С той поры человек живёт семьдесят лет. Первые тридцать лет — цветущие годы — проходят быстро. Тогда он и здоров, и весел, и работает охотно, и наслаждается жизнью. Затем следуют восемнадцать лет ослиного века: тяжести наваливаются на плечи: он таскает на себе мешки с зерном для других, а пинки и удары нередко служат ему вознаграждением. Затем наступают двенадцать лет собачьего века, когда и он слоняется по углам, ворчит и, не имея зубов, не может никого укусить. А как минут и эти годы, десятилетний обезьяний век заканчивает его жизнь: человек становится слабоумным и глуповатым, занимается пустяками и является посмешищем даже для детей."

Ещё немного терпения, уважаемый читатель, я только быстренько объясню, почему на подведомственной Господу из сказки территории остались собаки. Дело в том, что собачьих пород труднообозримое количество. Собака, получившая у Господа 12 лет жизни, была, очевидно, несуществующей в наше время породы, которая в сказке поэтому и не названа. Иначе говоря, это была просто собака, которая могла бы стать предком всех современных собак, но не стала, и человеку после этого случая пришлось заново одомашнивать волка.

*) Изображение этого издания приведено здесь исключительно с целью предупреждения читателей. Сказка в этой книге дана, если верить издателям, в переводе под редакцией Полевого, но даже слово Господь в тексте отсутствует. Этот персонаж здесь называется Зевс, что кажется мне абсолютно неуместным. Возможно, это вклад переводчиков Гиляровой и Савельева. Точно узнать, чья это работа, можно только в "Издательстве "Э". А вообще-то книга стоящая, кроме всех сказок Гриммов там ещё множество немецких легенд.

**) Эта и все последующие цитаты приводятся по изданию "Сказки братьев Гримм", т.2, М.: Книжный Клуб Книговек, 2018. Перевод под редакцией П. Н. Полевого.