Саша Семенов — редкое явление природы. Потому что крайне суров к себе. Я бы даже сказал, беспощаден. Иронизирует над собой, отпускает в свой адрес обидные словечки. И не позволяет окружающим хотя бы слегка приподнять его реноме.

Я тут пропел ему нечто сладенькое по поводу его рисовальной манеры, которая, каюсь, импонирует мне, и немедленно схлопотал по соплям:

— — Художничек я средненький, даже ниже среднего, — прервал он мои песнопения. — Мастерством владею не в полной мере. Но наловчился умело скрывать это. Не преступаю черту, за которой можно обнаружить свои слабости. Хитрый я в творчестве, изворотливый. И вообще я рисую не столько для получения кайфа, сколько ради пропитания.

Не зная, как реагировать на такой пассаж, я решил отделаться незначащей репликой:

— Оставим рисование... Был бы человек хороший...

— И здесь ошибочка! — уверил он меня. — Не все во мне достойно восхищения! Порой нагловатость из меня так и прет. Боже, что я позволял себе! Как-то по случаю изготовил сценарий для детской телепередачи и сделал к нему беспардонную приписку: дескать, автор считает, что наиболее подходящая кандидатура для ведущего передачи — он сам, так как все необходимые данные у него имеются. Каково, а?

Короче, недолюбливает Саша Семенов Сашу Семенова. И к пятидесятипятилетию этого субъекта наговаривает про него гадости. Что лично у меня вызывает законный протест. Ибо данный субъект известен мне и многим другим коллегам по жанру как автор симпатичных карикатур и иллюстраций, приятный и мягкий в общении парень. И я никак не могу дать его в обиду. И отповеди гражданину Семенову, тому, который наговаривает, посвящаю свой опус.

Руки прочь от любезного мне образа Саши Семенова, даровитого художника и душки!

Уж не знаю, что там он скрывает от строгих глаз профессиональных ценителей, а его рисунки радуют своей свежестью, забавностью, лаконизмом. Картинки не перегружены, в них только самое необходимое. Но это выглядит не как вынужденный аскетизм, упрощенство неумехи, а как единственно верное решение. Ну а если что-то и скрывает, то это идет на пользу рисунку. Хуже, когда художники, пусть и более мастеровитые, в первую очередь озабочены демонстрацией своих возможностей. Как результат — не точное попадание в цель, а презентация таланта, не картинка, а ярмарка тщеславия.

И еще вопросец, гражданин Семенов-поклепщик: от чего правильнее получить кайф — от процесса творчества или от гонорарной ведомости? Увы, творческий продукт, случается, и бракуют, и ты, как дурак, остаешься несолоно хлебавши со своим кайфом, который не обратишь в съестное для орущих на полатях детишек. Манящая же к себе гонорарная ведомость дисциплинирует, заставляет собраться, изготовить продукт повышенной проходимости. И кайф, кстати, тут как тут — от одного вида сытого дитяги.

Ну а напористость, принимаемая за наглость там, где все схвачено, в нашем творческом обиходе вещь необходимейшая. Деликатненько сейчас никуда не пробиться. А к телевидению с дворянскими манерами и на пушечный выстрел не подойти. А Саша, повторяю специально для вас, гражданин Семенов-очернитель, всегда выделяется среди шумной ватаги карикатуристов своей тактичностью. Это качество оказалось абсолютно неуместным, когда он решил поучаствовать в конкурсе на сценарий веселого и познавательного мультфильма для ребят. Его объявило телевизионное объединение «Экран». Как новичок в этой сфере, Саша испытывал робость, но предстать перед устроителями конкурса из тактических соображений решил в маске эдакого хваткого, самоуверенного малого, цель которого — затмить славу Хитрука и Котеночкина, вместе взятых.

Так, сказал он, какие у вас тут темы самые трудные, перед которыми все путают? Ага, производство металла, строительство, электричество и животноводство. Беру не глядя! И не сомневаюсь — первая премия будет моей! Если, конечно, в жюри окажутся компетентные люди.

Наш человек — поняли на ТВ. И не ошиблись: Саша действительно взял первую премию, и по всем его сценариям на немыслимо трудные темы, который он с такой демонстративной наглостью понахватал, сняли фильмы.

Только наглость ли это, гражданин Семенов-оговорщик? Если человек чувствует в себе потенциал, знает свою силу и не скрывает ее от окружающих, не затаился в коварном замысле нанести неожиданный удар — не есть ли это открытость и честность, с одной стороны, и здоровая уверенность в себе — с другой?

Вера в себя — вот главный движитель творческих удач.И как славно, что Саша разглядел в собственной персоне прекрасного ведущего на свою телепередачу, признался в своем открытии редакторам, и те, согласившись с ним, выпустили его в эфир — такого, как выяснилось, элегантного, артистичного, запоминающегося!

Для полного счастья, конечно, не мешает, чтобы в тебя поверило некое лицо, от которого кое-что зависит. Саше на таких людей везло. По вашим меркам, гражданин Семенов-обличитель, они вели себя не менее нагло, чем Саша.

После армии, имея отдаленное представление о полиграфическом процессе, Саша попал на должность главного художника журнала «Театр». Его рекомендатель, ничуть не смущаясь, так аттестовал Сашу: «Это человек, добросовестность которого значительно превышает его знания». Очевидно, внешне Саша смотрелся многообещающе, поэтому руководство пошло на риск. И тоже не ошиблось — новичок довольно быстро освоил все премудрости по выпуску журнала.

В «Мурзилку» его уже привел Виктор Чижиков как сложившегося специалиста по художественной части. Но Саша быстренько разглядел в себе более широкие возможности, посягающие на чужое поле деятельности. У него прорезалась тяга к словесности, и поверил в него не кто иной, как Владимир Федорович Матвеев, возглавлявший тогда «Мурзилку», светлая ему память. Благодаря его решительной поддержке Саша настолько расписался, что смог выпустить несколько полновесных книжек для детей, во многом основанных на журнальных историях о злой волшебнице Ябеде-Корябеде, ее 12 агентах и других придуманных им персонажах.

Думаю, нет нужды говорить: все свои сказки Саша иллюстрировал сам, что для гражданина Семенова-пачкуна — непревзойденный по наглости демарш. Для меня же это лишнее свидетельство, какой Саша разносторонний.

Когда грянули реформы, превратившие в пыль свежеполученный Сашей гонорар за книжку, а последующие гонорары — в жалкое подаяние, художник, писатель, сценарист и телеведущий Саша Семенов открылся совсем уж с неожиданной стороны, блеснув талантом ночного сторожа коммерческих киосков.

Киоски были понатыканы в торговом зале универсама. Начав с охраны одного из них, Саша, этот творчески дерзновенный и ненасытный человек, и на новом для себя поприще быстро почувствовал тягу к многостаночности. И когда сторож соседнего киоска пал жертвой ночного пьянства, Саша, непьющий и бессонный — по ночам он рисовал, — предложил свои услуги его хозяевам. Потом уже владельцы других киосков стали один за другим обращаться к нему с вопросом: нет ли у него на примете такого же трезвого выдвиженца из рядов творческой интеллигенции — не обязательно рисующего, можно пишущего или лицедействующего. Как же, как же, отвечал Саша, есть у меня на примете такой замечательный и, кстати, совмещающий все эти способности парень, — это я и есть, будем знакомы...

Пожалуй, гражданин Семенов-прокурор, это единственный случай, где хоть в какой-то мере ваш гнев оправдан: мог быть Сашок, что и говорить, пристроить к охранному делу парочку бедствующих творцов. Мог бы, да взял самолично под ружье, а точнее, под детский пластмассовый пистолет, все, что нуждалось на территории универсама в догляде, вплоть до складских помедений. По непроверенным слухам, на него положил глаз соседний с магазином банк.

Впрочем, вряд ли преступный мир убоялся бы кого-нибудь так же, как поджал он хвост, отступив перед Сашиной крутизной. Не сработал бы детский пистолетик сам по себе, хотя и манипулировал Саша игрушкой под прилавком, делая вид, что передергивает затвор. Пасовали злоумышленники именно перед его внутренней убежденностью в своей непобедимости.

Было дело — трое громил взламывали стеклянные двери магазина. Всего-то, что сделал Саша, сел на стул перед взломщиками, сложив на груди руки, и невозмутимо наблюдал за ними. Не выдержав психологического прессинга, грабители сочли за благо ретироваться.

Выходит, одна польза от Саши обществу, гражданин Семенов-низвергатель. Вера индивида в себя побуждает к действию. Вот сейчас многие, не исключая мужчин цветущего возраста, вздыхают: «Ах, у нас демографический спад, ох, смертность превышает рождаемость!» Это вздыхают мямли, бездельники, пораженцы, а Саша, разменявший второй полтинник, и здесь на передовой: отмобилизировавшись, активно выправляет статистику. Парочка симпатичных мужичков-дошколят — Иван да Макар — уже подрастает в дальнем Подмосковье, в чудной деревушке Алешково, куда Саша на неопределенное время отбыл с молодым семейством, подальше от шума городского.

Да, да, гражданин Семенов, неунимающийся вы наш критикан и злопыхатель, я слышу ваше брюзжание: народонаселение чахнет и загибается от убийственной столичной экологии, а этот вольный косарь заготавливает для соседской козы траву (даже косьбу освоил) и отпаивает свою малышню особо полезным молоком. На Москву же совершает набеги дважды в месяц — на работодателей и кассиров.

А верх начальства — переплюнул мэра Москвы в деле спасения храмов. Лужковское детище еще в процессе возведения, а церковь в деревне Алешково, заброшенная до Сашиного вмешательства, хотя ей и далеко еще до полного востановления, прихожан уже принимает.

Отвечу так беспощадному гражданину: деревушек и заброшенных храмов на всех хватит, а до переписи населения еще есть время — желающие оказать Родине посильную демографическую помощь могут успеть.

Имейте смелость, мужики, или наглость — как вам будет угодно!