Е. Сыч — один из наиболее интересных авторов, входивших в нашу фантастику во второй половине 1980-х. «Входивших» — потому, что автор уехал из СССР и полностью прекратил заниматься литературой (так, во всяком случае, утверждают те, кто его знал). «Знаки» — одно из немногих его произведений. Сложная повесть, многослойная. Она о людях: за власть цепляющихся и власти подыгрывающих, о ненавидящих новое, о человеке, который безнадежно пытается проломить стену тупости, равнодушия, цинизма. Перечень этот можно продолжать. Когда и где происходят события, описанные Сычом? Всегда и везде. Потому-то созданный писателем мир нарочито условен. Запоминающаяся повесть, но она не для тех, кто ищет в фантастике лишь «развлекаловку», любителям высосанных из пальца супер-р идей «Знаки» тоже вряд ли понравятся.

Абсолютно не стареющая повесть. Если не обращать внимания на дату написания, то вполне можно принять как современное произведение. Да и что там говорить, сейчас подобные произведения в основном на порядок ниже данной повести. Она будет прочитана с удовольствием читателями разного поколения. И понравится как начинающим. так и матерым любителям фантастики.Все больше нет слов, одни эмоции...

Одна из первых книг с фантастическим наполнением, которую я вообще читал. В мои десять лет, я даже представить себе не мог, что ТАКОЕ вообще могут писать люди из нашей страны. Советская фантастика... Повесть просто потрясающая. Впечатление оставила неизгладимое. Помню, тогда поставил в один ряд с «Сокровищами Громовой Луны» Гамильтона и «Дорогой славы» Хайнлайна.

Сейчас, оборачиваясь сквозь прожитые годы, понимаю, что эта повесть и цикл в целом оказались крайне недооцененными. А Евгений Сыч — настоящий мастер.

Сплав сказки, бытового ужастика и горчайшей жизненной драмы с добавлением микробиологической составляющей под завязку набит даже не иронией — сарказмом. Вася так низко пал, так отдалился от человеческого мира, что стал почти «святым» — редкий азиатский аскет может похвастать столь суровым образом жизни и не менее тяжёлым, но благостным обетом (ежедневным употреблением спирта). Человек за пределами добра и зла — своеобразное «вознесение» и «лучшая жизнь» вполне закономерны для него. Автор столь искусно передаёт атмосферу происходящего, настроение героя и все его душевные метания, что сквозь первоначальный смех с ужасом замечается сегодняшнее общество в лице Васи. Это не Стивен Кинг со своими детскими страшилками. Это наше, родное: читайте, завидуйте, я — гражданин Советского Союза.

А рассказ — всего 3 страницы.

Беру Сыча на заметку. Обязательно буду читать. Так надо.

Действительно, в державе Тауантинсуйю (Инкском царстве) была запрещена письменность, а гения, придумавшего ее заново, сожгли на костре. Но в рассказе нет точных реалий инкского царства (не было в нем лейтенантов и ефрейторов), рассказ — притча о судьбе гения при диктатуре. Иногда эта диктатура не способна заметить пользу открытия («Прошляпили, чинуши! Взяв на вооружение передовой опыт, составили бы на каждого досье, завели бы картотеки: кто задержан, кто замечен, а кто склонен»).

Автор пытается проникнуть в психологию палачей, и тех, кто искренно ужасается врагам («Разве ж можно — холеру?»), и ученика,

А что это за

Ну и номер!

Это же «Чайка по имени Джонатан Ливингстон» советской действительности! Ох, автор, ох, язва — как подколол...

Теперь даже не знаю что делать: то ли Баху снизить оценку за многословность, то ли Сычу повысить за конкретику и терпкий юмор.

Произведение в чем-то в стиле «Мастера и Маргариты» — психология, философия, нечистая сила... Но при этом с большим уклоном в жизнь и быт советского физика и одной молодой девушки, которая, как до сих пор говорят, по происхождению из «золотой молодежи». Вопрос, каждый ли лирик поймет проблемы и переживания физика?

Рассказ написан не совсем привычным стилем. Немнжко раздражает вступление «Вздымалось и разверзалось». Слепой солдат, учитель рисования — карикатура, грустная карикатура. Сильный финал у рассказа — расстрел детей. Символ тоталитаризма — отношение к человеку, как к части толпы. «Всего пять человек убито.» — сказал завуч. И наконец люди, служащие Председателю и борьба с инакомыслием — это ничего не напоминает?

В начале 90-х эта мрачная повесть производила серьёзное впечатление на читателя — то ли логикой безысходности, то ли предощущением той пропасти, которая вскоре разверзлась перед страной...

«Соло» запомнилось, хотя и не понравилось, даже оттолкнуло своим пессимизмом. Но авторский взгляд на природу вещей крепко зацепил, заставил усомниться в безоблачности Прекрасного Далёка. Которое наступило как-то сразу и вдруг... И ведь многие тогда ухватились за пресловутый «загадочный канат» и полезли на высокий обрыв. А мы теперь удивляемся повадкам тех, кто в итоге обосновался на этом обрыве...

Помню в давнем фильме говорилось: «грешно смеяться на больными людьми». По-моему, тоже. Именно — грешно. Понятен, конечно, сарказм автора, сам был на Дальнем Востоки в то время — в период публикации юморески.

Проблема (грех) автора в том, что он клеймит частности, персоналии, а ведь было больно общество в целом. Особенно в депрессии пребывал Хабаровский край, Приморье. Не хватало рабочих рук — всё хозяйство латалось силами солдатиков срочной службы, зэков ( их там было полно — направо мужская колония, налево через дорогу — женская), а также временно бывших заключённых. Ирония того времени — мало кто уезжал после отсидки от тюрьмы.

Поэтому осуждать микроба Васю — виньетка ложной сатиры. Всё общество, почти всё, состояло из таких вот микробов и амёб в славные застойные времена. Но общество в целом клеймить было нельзя: мол, наглая клевета на советский образ жизни. А там уж прямая дорога в диссиденты...

Социальная проза Сыча всё же не понравилась. Возможно мне сложно понять и оценить — как-никак я, по большему счёту, пропустил ту эпоху.

Цикл представляет собой попытку проанализировать советское наследие (от быта до этики) и сделать своеобразную ревизию ценностей, прикинуть, что можно унести с собой дальше.

Тем не менее, как мне показалось, автор в текстах цикла прямо-таки кидается в крайности. Казуистичность повестей мешает их воспринимать: простые вещи даны сложными, сложные — упрощены. Тяга к странным аналогиям и гипертрофированному символизму нередко почти разлучает отражаемую сущность или явление с его смыслом. Повести значительно разнятся и стилистически (даже внутри себя) — то читаешь притчу, то подобие воспоминаний, то проповедь, то исповедь, то рифмованный текст. Юмор у Сыча очень своеобразный и, на мой вкус, не всегда уместный. Очень тяжёлое чтение.

Темы взяты вполне обыденные для 80-ых, ракурс раскрытия даже не оригинален. Примерно то же можно увидеть в соответствующих времени произведениях Л. Кудрявцева, О. Корабельникова, плодовитого К. Булычева. И получить при этом гораздо большую отдачу.

Кроме того, прочитанное как-то плохо укладывается в голове, забывается. Повести больше удивляют необычными формами, приемами, чем сутью или выводами, что в итоге делает их малоинтересными.

Идея о пересказе социальных взаимодействий прозрачна: ресурсы (возможности, места) ограничены, так что на нескольких людей приходится меньше, чем на одного, при этом ещё и подтягивать надо других, т.к. не во всём они так же хороши, и вообще человек человеку волк — хочешь добиться успех иди по головам и т.п.

Только рассказывать об этом надо было раз в 5 короче.

Использовании перевраного образа Христа в своей СПГСной псевдофилософской (а не развлекательной) чуши меня бесит. И пусть он тут персонаж эпизодический.

Всё равно в остальном это опять потуги рассказть о том, какие люди в массе плохие. Старо. Нудно. Пошло.

Не особо понятный рассказ. Какие-то намёки, достаточно занудные рассуждения, потом ни к селу ни к городу слепой Солдат, который должен детей учить рисовать. И нарассказывав всякой ерунды, которая очень смахивает на некую пропаганду, начинает этот солдат учеников расстреливать; тех, кто не успел вовремя встать на колени.

И под конец снова, что-то геометрическое с потугами на многозначительность.

Не понравилось вообще, не нашел я в данном опусе смысла никакого, и читать не советую никому.