За исключением описательной части (автор то ли бывал в Средней Азии, то ли хорошо её изучил), роман ничем не выделяется на фоне других простеньких боевиков, коих в своё время клепалось немерено. Фантастики в книге практически нет, а то, что было интересного, оказалось похоронено в самом начале.

Это первая проба пера автора в крупном формате, так сказать, первый блин. К прочтению не советую, есть у него гораздо более сильная вещь – «Люди золота». Тем не менее, если кто хочет узнать больше о «Земле вечной войны», но не желает терять много времени, расширенный отзыв с сюжетными подробностями в моей авторской колонке здесь: https://fantlab.ru/blogarticle91313

Первый романный опыт был задуман автором ради невеликого заработка (в Белорусской Академии Наук платили скудно). Схема предполагаемого бестселлера не выглядела сложной — о чем еще писать тридцатипятилетнему физику, вынужденному периодически зарабатывать за рубежом, как ни о свирепой охранке своего отечества? И с первых страниц роман выглядел именно так, как следовало ожидать: диссидентским хоррором о кровавой гэбне, сублимацией разбушевавшегося интеллигента. Но произошла странная вещь — коммерческий трэш не сложился. Декоративная фактура ожила, как сказочный лес, она разломала тесную жанровую кадку и понесла ходульный сюжет по пугающе осязаемым кочкам.

История погруженного в себя художника Юса Павловского, случайно оказавшегося в подвалах спецслужб и получившего там экспериментальный укол, превращающий обычного человека в героя, была перенесена подальше от родных болот — в горы Центральной Азии. Тем самым автор развязал себе руки и дал волю фантазии. Но фантазия оказалась подозрительно вязкой, густой, духовитой, более реальной, чем сама плоская действительность. Что мог знать минский молодой человек о предгорьях Памира? Не более чем любой участник альплагеря или горного похода. Этот опыт у автора несомненно есть — возможно, он и туристское снаряжение покупал в том же новосибирском подвале, что и его герой. Но скользящему взгляду туриста почти невозможно проникнуть глубже наблюдаемой с поверхности восточной экзотики. Для того чтобы поднять лежащие под ней пласты фантастической для европейца обыденности, нужно вырваться из глубины этой почвы. А поскольку в случае Могилевцева возможность инсайдерского взгляда практически исключена, то объяснить случившееся можно только поразительной цепкостью наблюдателя, способного нафантазировать целое по россыпи случайно схваченных фрагментов. Придуманная им бешеная Азия двадцать первого века мало похожа на романы Айтматова, но для читателя она куда убедительнее робких фантазий киргизского классика.

Одержимый подсаженным в кровь шайтаном художник Юс перемещается по четырем горным странам прихотливым, независящим от него маршрутом. Из Ферганской долины в Алайскую, из Мургаба в Афганистан и обратно, к Сарезу. За ним и рядом с ним следует демон в женском обличии: похоронившая неудачливого напарника оперативница полесского КГБ. Обернувшись азиатской ведьмой, она разбрасывает любовь и смерть, пугает альпинистов на семитысячниках, сталкивает в кровной резне живущие по заветам Чингисхана феоды. В этой пост-имперской, постмодернистской реальности, пронизанной маршрутами наркотрафика, правят бывшие полевые командиры из советских прапорщиков, а законы устанавливают шейхи, вышедшие из функционеров ПГУ. И все это нисколько бы не нарушало данностей кудрявого новобасмаческого остерна, кабы не избыточность авторского языка, пристальность взгляда, гиперчувствительность осязания и обоняния. Цвет, рельеф, запах — эйдетическая фактура происходящего соткана из неожиданных деталей, невозможных нюансов. При этом действие то несется с бешеным напором и темпом, то разливается зыбким миражом. Роман слишком странно выстроен, чтобы беспроигрышно увлекать одним лишь сюжетом, но даже на какой-нибудь статичной необязательной интерлюдии оторваться от книги трудно — она заинтересовывает самой тканью повествования, невесть чем волнующими нас образами, ситуациями.

Завязка хлесткая и цепкая. Жара (от нее весь роман некуда деться). Два интеллигента пьют «дорогое русское пиво» на последние деньги под уличным навесом. Это Город, столица осколка Империи (речь идет о Белоруссии, понятно, конечно). Из-за соседнего столика встает человек, выходит на улицу и стреляет из пистолета в машину появившегося правительственного кортежа. Падает, сбитый. Пистолет отлетает к ногам друзей, и один из них, младший, поднимает его перед тем, как сбежать в начавшейся панике.

Этот выстрел и этот поступок вызывают неуправляемую лавину событий. В стране начинается гражданская война. Поднявший оружие недоучившийся программист становится одним из ее лихих командиров. Его спутник, научный сотрудник и беллетрист-поденщик, попадает в подвалы спецслужб, где его готовят на роль Главного Виновника.

Мрачный роман-предупреждение написан незаурядно, рукой профессионального литератора, человека высокой культуры. В «фантастической» серии «Астрели» книга торчит, как старшеклассник в ряду малышей. Успешность ее предсказать трудно из-за внежанровой перегруженности. Там полно экшна — с повстанцами, идущими по стране на откопанных немецких «пантерах» и снятых с постаментах «тэ-тридцатьчетверках», с подземной резней враждующих городских спецназов. Есть ледянящий хоррор про застенки и лаборатории кэгэбешных подвалов — с технологией «раздирания мозгов», с выведенным химией и побоями неуязвимым мутантом. Еще там обильно рассеяна мистическая дымка, в которой перемешиваются прошедшие над этой землей времена и находит себе воплощение инфернальная Хозяйка лета, Хозяйка войны, заправляющая всем и повсюду оставляющая своих фаворитов.

«Война не уходит далеко, она все время тлеет рядом» — таковы и лейтмотив, и рефрен романа. «Земля вечной войны» — так был озаглавлен первый роман Дмитрия Могилевцева (за два года до романа Латыниной). Зацикленность на теме выдает больную интеллигентскую фобию, но для Белоруссии это и впрямь болезненно. Из романа мы узнаем, что торговля старым оружием, вытащенной из болот и реставрированной немецкой техникой — самый доходный подпольный промысел и чуть ли не статья президентского дохода. Странновато звучит, но текст убедителен, и не тому поверишь. В то, что мужички от безнадеги провинциальной на войну подпишутся с легкостью, — поверишь в первую очередь. Но для российской глубинки это, может, еще вернее...

Еще болезненней в романе политика. На российских просторах трудно понять, как вызревает ненависть в спокойной, патриархальной стране. Однако, похоже, это сродни ужасам коммунальной кухни. Когда знаешь президента, как облупленного, диктаторство совершенно невыносимо. Самая страшная тирания — домашняя. Самые отвратительные злодейства совершаются по-дружески, по-соседски. Но, к чести Могилевского, его памфлет не назвать местечковым. Это общемировая метафора, и, по большому счету нет разницы, как называются там города — Бобруйск или Макондо...

И это экзистенциальный роман. Нет сомнений, что автор писал о себе, что его личность присутствует в обоих главных героях. Один — человек действия, игры, вечный мальчишка, делящий страсть между женщиной и оружием. Другой — рефлексирующий эскапист с сильным этическим стержнем. Оба проходят в романе трудный, меняющий их путь и приходят к парадоксальному финалу. Неудавшийся вояка бежит, а сломанный пацифист вынужден взять оружие и замкнуть сюжетное кольцо, повторив случившееся в завязке.

Очень странная, на первый взгляд книга, иногда нудновата. Изначально не оставляет надежды на классический хеппиэнд, и кажется, что у героев есть лишь только один выход — достойно сдохнуть,обманывая себя некой «высшей целью» Достойно сдохнут выходит не у всех. К творчеству самого Андрея Круза отношения не имеет, однако прообразом ГГ таки является именно он.