Сегодня этот роман читается с новым интересом, поскольку написан человеком, который сам прошёл путями многих своих героев, что позволило ему насытить страницы массой деталей, раскрывающих события, особенно в донецких краях, очень объёмно.

В этом плане, помимо линии Лисицына-Пояркова примечательна также линия Терентьева, организатора горно-спасательной службы. Именно пересечением с его судьбой и действиями связываются многие нити. Известно, что автор сам возглавлял потом такую службу в масштабах всей страны, но в то же время Терентьев наделен многими чертами, обусловленными временем начала двадцатого века — мы понимаем, как он переживал за созданное им дело, как страдал от бессилия помочь, когда владельцы шахт экономили на крепи, как, вместе с тем, не совсем погружался в рутину, а был способен помочь коллеге-ученому, деликатно не вмешиваясь вместе с тем в ход экспериментов. Линия его дочери-курсистки Зои также делает историю Зберовского с его научной устремленностью и в то же время погруженностью в реалии жизни (преподавание в гимназии Яропольска, конфликт с инспектором, отправка на фронт первой мировой) достовернее. А вся круговерть случайных и не очень событий вокруг открытия отдельного исследователя рубежа XIX-XX веков, энтузиаста революционных времен и нового поколения ученых представлена без натяжек, очень выпукло.

Роман лучше всего читать неторопливо.

Должна не согласиться с утверждением в описании: «Роман «Судьба открытия«является характерным примером «фантастики ближнего прицела» пятидесятых годов». Напротив, логика научного поиска, побуждаемого желанием избавить людей от страданий, вызываемых бедностью, тут развернута на протяжении жизни трех поколений искателей, которых не останавливают нешуточные препятствия.

Словом, рекомендовала бы познакомиться с романом и молодым читателям, настроившись не на сравнение с современной манерой письма. а на поиск деталей времени, которые могут помочь понять то, что двигало людьми тогда.

Роман, конечно, на любителя. Советую прочитать оба варианта, хотя переработанный вариант намного интереснее и правдоподобней.

Уф, наконец-то можно разместить здесь свой отзыв ))) На мой взгляд, это — совершенно исключительный, необычный роман! И очень жаль, что он сейчас относится к почти забытым шедеврам фантастики. Необычность формы, необычность идеи, любопытный повествовательный стиль, несмотря на определённую наивность и идеологический окрас, увлекают так, что Лисицыну невольно начинаешь сопереживать, волноваться за него — какие там сериалы!

Никакого экшена. Никаких похищений и убийств, смертельных вирусов и спецслужб, погонь и прочих элементов бестселлера — однако эта книга захватывает. Даже несмотря на то, что порой кажется, будто ей не хватает именно развлекательных элементов. Этот роман — достойная альтернатива и Акунину, и Айн Рэнд: живой, поглощённый страстью человек стоит перед нами у своих аппаратов. И ничего нет плохого в его идее — принести изобилие всем людям, чуть ли не всему миру!

Совсем перед началом второй части читателя ждёт шокирующий удар, а потом роман принимает чуть ли не детективную форму. А заодно вбирает в себя почти целую эпоху. Талантливо показанные судьбы и прекрасная концовка — вот настоящая книга! И самое важное, что при всей важности иллюстрирования научных достижений она несёт в себе заряд высочайшего гуманизма (а следовательно, подходит любому гуманитарию). Ведь и линию с Крумрайхом можно было завершить совсем иначе. Но поди ж ты — существовали, наверное, такие кристально наивные люди, как Зберовский, и такие энтузиасты, как Шаповалов. Уж не говорю о Маркове и Крестовникове. И мог, мог быть такой человек — с тонким лицом, высоким лбом, рыжими волосами (Говард Рорк нервно курит ))) и взглядом, погружённым в таинства будущих достижений науки.

Да, не без набегов на царскую Россию, не без некоторого идеализма в институтских делах (ох, не так легко решались эти институтские дела!), не без идеологической пелены. Но несмотря на всё это, «Судьба открытия» -чрезвычайно достойный роман. Которому я впервые за очень-очень долгое время, после долгих раздумий, ставлю несомненную десятку.