В рассказе ни мерзкости, ни чрезмерной мрачности я не увидел. Не буду говорить, что написан хорошо — это не подлежит сомнению. Чего, как мне показалось, не хватает — это более полного образа самого Фельдшера, словно он не до конца раскрыт. Вы, помнится, писали, что зря финал сделали положительным. По мне, так совсем не зря, но воплощение финальной идеи получилось с большой долей наивности. Вы, наверное, просто поторопились. В целом, в рассказе хорошо прорисован созданный Вами мир, яркий, образный. У меня было очень положительное впечатление.

Из жизни квантовых сельчан.

Ну до чего же приторный образ Алинки, в котором угадывается авторское самолюбование, и вокруг которого вертится весь скудный событийный уровень рассказа. И Семену (мужу) вместо еды любовные утехи милее с женой, чей смех слился у него в сознании с детским воспоминанием звука колокольчиков в дедовой тойоте.(Ну, вы представляете, из чего обычно делают колокольчики. Дай Бог, смех красавицы сталью не отдает). И друг Семена Иван тайно, и стыдясь, посмел возжелать Алинку, согревая авторское неприкрытое самолюбие.

Дело за оригинальностью — семенова башка, на которой пришельцы с той стороны послание оставили. С какой стороны? Согласно художественной призме рассказа, герой Семен работает струнным грузчиком. Струны раздвигает. (Ну, из Теории струн. Динь-динь-динь) Струну поднял и в десятимерном пространстве очутился. Это из трехмерного-то... Наблюдать Семен способен и то, и другое. Микромир, по всем канонам недоступный человеческому видению, Семен пустотою зрит. Видимо, Семен параллельно является суперсимметричным бозоном в квантовом вакууме.

А на что же, вы думаете, вознамерились покуситься пришельцы с той стороны? Конечно, на нашу несравненную Алинку, художественная оболочка которой трещит по швам от безмерного авторского самоупоения. Не переживай, дорогой читатель, Алинка была спасена.

Художественными особенностями и хоть каким-то своеобразием произведение не обладает вообще. Язык настолько упрощенный, что мозг при прочтении растворяется в пустоте. Нас попотчевали постной кашей и попытались убедить в том, что это и было произведение искусства слова.