| автор |
сообщение |
| Другая литература > Любимая поэзия > к сообщению |
Classic 
 
активист |
 Отправлено сегодня в 21:28 |
|
Афанасий Фет
РОМАНС
Злая песнь! Как больно возмутила
Ты дыханьем душу мне до дна!
До зари в груди дрожала, ныла
Эта песня – эта песнь одна.
И поющим отдаваться мукам
Было слаще обаянья сна;
Умереть хотелось с каждым звуком,
Сердцу грудь казалася тесна.
Но с зарей потухнул жар напевный
И душа затихнула до дна.
В озаренной глубине душевной
Лишь улыбка уст твоих видна.
1882 | |
| автор |
сообщение |
| Другая литература > Любимая поэзия > к сообщению |
Classic
активист |
| Отправлено сегодня в 21:26 |
Каштанка
Спасибо!  
Сегодня перечитывал его романс. Один из :-)) | |
| автор |
сообщение |
| Другая литература > Любимая поэзия > к сообщению |
Classic
активист |
| Отправлено сегодня в 10:12 |
|
Осип Мандельштам
Ты прошла сквозь облако тумана.
На ланитах нежные румяна.
Светит день холодный и недужный.
Я брожу свободный и ненужный...
Злая осень ворожит над нами,
Угрожает спелыми плодами,
Говорит вершинами с вершиной
И в глаза целует паутиной.
Как застыл тревожной жизни танец!
Как на всем играет твой румянец!
Как сквозит и в облаке тумана
Ярких дней сияющая рана!
4 августа 1911 | |
| автор |
сообщение |
| Другая литература > Любимая поэзия > к сообщению |
Classic
активист |
| Отправлено вчера в 19:07 |
|
Марина Цветаева
Когда я гляжу на летящие листья,
Слетающие на булыжный торец,
Сметаемые – как художника кистью,
Картину кончающего наконец,
Я думаю (уж никому не по нраву
Ни стан мой, ни весь мой задумчивый вид),
Что явственно желтый, решительно ржавый
Один такой лист на вершине – забыт.
1936 | |
| автор |
сообщение |
| Другая литература > Любимая поэзия > к сообщению |
Classic
активист |
| Отправлено позавчера в 11:32 |
|
Георгий Адамович
Нет, ты не говори: поэзия- мечта,
Где мысль ленивая игрой перевита,
И где пленяет нас и дышит легкий гений
Быстротекущих снов и нежных утешений.
Нет, долго думай ты и долго ты живи,
Плач, и земную грусть, и отблески любви,
Дни хмурые, утра, тяжелое похмелье -
Все в сердце береги , как медленное зелье,
И может , к старости тебе настанет срок
Пять- шесть произнести как бы случайных строк,
Чтоб их в полубреду потом твердил влюбленный,
Растерянно шептал на казнь приговоренный,
И чтобы музыкой глухой они прошли
По странам и морям тоскующей земли.
1931 | |
| автор |
сообщение |
| Другая литература > Любимая поэзия > к сообщению |
Classic
активист |
| Отправлено 23 августа 10:42 |
|
Валериан Бородаевский
Рассветало. Моросило.
Нахлобучив капюшон,
Ночь угрюмо опочила.
И, в умершую влюблен,
Застонал последний сон.
А по улице печальной
Побледневшие спешили
Вереницей погребальной:
— Ночь, тебя мы обнажили,
Миром сладостным омыли.
Ты ушла с заклятой тайной!-
Под зонтами, вереницей
Шли за черной колесницей.
1909 | |
| автор |
сообщение |
| Другая литература > Любимая поэзия > к сообщению |
Classic
активист |
| Отправлено 22 августа 13:26 |
|
Анна Ахматова
Из исповеди
И эта нежность не была такой,
Как та, которую поэт какой-то
В начале века назвал настоящей
И тихой почему-то. Нет, ничуть -
Она, как первый водопад, звенела,
Хрустела коркой голубого льда
И лебединым голосом молила
И на глазах безумела у нас.
Так вот когда с тобой беда случилась.
Беда случилась — ты ее познал.
Теперь ты знаешь, что ни с чем на свете
Ее нельзя сравнить и утолить,
Ту жажду, что приходит раз в столетье,
А может быть, и реже, Бедный друг:
Ни ветрами свободных океанов,
Ни запахом тропических лесов,
Ни золотом, ни водкою кабацкой,
Ни шкиперским крепчайшим коньяком,
Ни музыкой, когда она небесной
Становится и нас уносит ввысь,
Ни даже тою памятью блаженной
О первой и несознанной любви,
Ни тем, что люди называют славой,
За что иной согласен умереть.
* * *
И только мы с тобою знаем тайну,
Как утолить ее, но мы не скажем
Под злою пыткой и друг другу даже.
Особенно друг другу... — Замолчи!
( М.: Советский писатель, 1987. С.167-168)
Виленкин Виталий: В сто первом зеркале (Анна Ахматова).
II. Подступы к "тайнам ремесла". 2. Элегии | |
| автор |
сообщение |
| Другая литература > Любимая поэзия > к сообщению |
Classic
активист |
| Отправлено 21 августа 22:09 |
|
Ирина Бем
АВГУСТ
Ведь в августе ночи прекрасны, как дождь
В безумном весеннем разливе;
Тебя обдает, пронимает до слез
И ранит под сердце навылет…
Как в ливень, по телу мурашки и дрожь,
Как в ливень, шумящий и краткий,
Что вымочит сразу, до нитки, насквозь,
Целует в виски и лопатки.
Укрыться? Но всюду раскинулся свод,
И капают звезды на плечи,
И кажется: звездами свод изойдет
И высохнет путь этот Млечный.
1935 | |
| автор |
сообщение |
| Другая литература > Любимая поэзия > к сообщению |
Classic
активист |
| Отправлено 21 августа 12:49 |
|
Мария Петровых
Я думала, что ненависть — огонь,
Сухое, быстродышащее пламя,
И что промчит меня безумный конь
Почти летя, почти под облаками…
Но ненависть — пустыня. В душной, в ней
Иду, иду, и ни конца, ни краю,
Ни ветра, ни воды, но столько дней
Одни пески, и я трудней, трудней
Иду, иду, и, может быть, вторая
Иль третья жизнь сменилась на ходу.
Конца не видно. Может быть, иду
Уже не я. Иду, не умирая…
1942 | |
| автор |
сообщение |
| Другая литература > Любимая поэзия > к сообщению |
Classic
активист |
| Отправлено 20 августа 12:31 |
|
Иосиф Бродский
НАСТЕНЬКЕ ТОМАШЕВСКОЙ В КРЫМ
Пусть август — месяц ласточек и крыш,
подверженный привычке стародавней,
разбрасывает в Пулкове камыш
и грохает распахнутою ставней.
Придет пора, и все мои следы
исчезнут, как развалины Атланты.
И сколько ни взрослей и ни гляди
на толпы, на холмы, на фолианты,
но чувства наши прячутся не там
(как будто мы работали в перчатках),
и сыщикам, бегущим по пятам,
они не оставляют отпечатков.
Поэтому для сердца твоего,
собравшего разрозненные звенья,
по-моему, на свете ничего
не будет извинительней забвенья.
Но раз в году ты вспомнишь обо мне,
березой, а не вереском согрета,
на Севере родном, когда в окне
бушует ветер на исходе лета.
август 1964 | |
| автор |
сообщение |
| Другая литература > Любимая поэзия > к сообщению |
Classic
активист |
| Отправлено 19 августа 09:21 |
|
Алексей Апухтин
ПАДАЮЩЕЙ ЗВЕЗДЕ
Бывало, теша ум в мечтаньях суеверных,
Когда ты падала огнистой полосой,
Тебе вверял я рой желаний эфемерных,
Сменявшихся в душе нестройною толпой.
Теперь опять ты шлешь мне кроткое сиянье,
И взором я прильнул к летящему лучу.
В душе горит одно заветное желанье,
Но вверить я его не в силах… и молчу.
Как думы долгие, лишивши их покрова,
В одежду чуждую решуся я облечь?
Как жизнь всю перелить в одно пустое слово?
Как сердце разменять на суетную речь?
О, если можешь ты, сроднясь с моей душою,
Минуту счастия послать ей хоть одну,
Тогда блесну, как ты, огнистой полосою
И радостно в ночи безвестной утону.
1873 | |
| автор |
сообщение |
| Другая литература > Любимая поэзия > к сообщению |
Classic
активист |
| Отправлено 18 августа 10:28 |
|
Нина Хабиас
Милое, милое, страшно,
Стынет сердце зрачком,
По горячей просек вчерашнего
Хвостик пепла покой.
Изнемогшей ощупью памяти
Дротик стону в твое лицо,
Небо, зачерпни мне краешком
Прежних желтых часов.
От чужестранных индевелых плеч
В обратный смуглый путь,
Где тонкий горный ствол веретена
Хранит печать незыблемых стихов.
1926 | |
| автор |
сообщение |
| Другая литература > Любимая поэзия > к сообщению |
Classic
активист |
| Отправлено 17 августа 23:19 |
|
Лидия Алексеева
ПАМЯТЬ
Чуть стихами – магической палочкой –
Трону в памяти спящую быль –
Рыбный ветер над солнечной балочкой
Пронесет беловатую пыль.
И тугим сухоногим кузнечиком
Зазвенит по обрыву трава,
И за детским коричневым плечиком
Будет влажно мерцать синева…
Было, есть – для души одинаково, –
Даже, может быть, сердцу слышней
Хруст и шорох раздавленных раковин
Под ребячьей сандальей моей.
1959 | |
| автор |
сообщение |
| Другая литература > Любимая поэзия > к сообщению |
Classic
активист |
| Отправлено 17 августа 21:09 |
|
Мария Петровых
Глубокий, будто темно-золотой,
Похожий тоном на твои глаза,
Божественною жизнью налитой,
Прозрачный, точно детская слеза,
Огромный, как заоблаченный гром,
Непогрешимо-ровный, как прибой,
Незапечатлеваемый пером -
Звук сердца, ставшего моей судьбой.
1942 | |
| автор |
сообщение |
| Другая литература > Любимая поэзия > к сообщению |
Classic
активист |
| Отправлено 16 августа 10:07 |
|
Николай Максимов
Луна
Туманы. Облачная ризница
И блеск нарядов парчевых,
И ты, небесная капризница,
Луна, ты примеряешь их.
И хмуришься недоумелая,
И, видно, взять не можешь в толк,
Нарядней ли молочно-белая
Парча или зеленый шелк.
Но, утомясь игрой ненужною,
Решаешь: "Лучше быть простой",
И утешаешься жемчужною,
Великолепной наготой.
1925 | |
| автор |
сообщение |
| Другая литература > Любимая поэзия > к сообщению |
Classic
активист |
| Отправлено 15 августа 22:02 |
|
Борис Пастернак
Лето
Ирпень — это память о людях и лете,
О воле, о бегстве из-под кабалы,
О хвое на зное, о сером левкое
И смене безветрия, ветра и мглы.
О белой вербене, о терпком терпеньи
Смолы; о друзьях, для которых малы
Мои похвалы и мои восхваленья,
Мои славословья, мои похвалы.
Пронзительных иволог крик и явленье
Китайкой и углем желтило стволы,
Но сосны не двигали игол от лени
И белкам и дятлам сдавали углы.
Сырели комоды, и смену погоды
Древесная квакша вещала с сучка,
И балка у входа ютила удода,
И, детям в угоду, запечье — сверчка.
B дни съезда шесть женщин топтали луга.
Лениво паслись облака в отдаленьи.
Смеркалось, и сумерек хитрый маневр
Сводил с полутьмою зажженный репейник,
С землею — саженные тени ирпенек
И с небом — пожар полосатых панёв.
Смеркалось, и, ставя простор на колени,
Загон горизонта смыкал полукруг.
Зарницы вздымали рога по-оленьи,
И с сена вставали и ели из рук
Подруг, по приходе домой, тем не мене
От жуликов дверь запиравших на крюк.
В конце, пред отъездом, ступая по кипе
Листвы облетелой в жару бредовом,
Я с неба, как с губ, перетянутых сыпью,
Налет недомолвок сорвал рукавом.
И осень, дотоле вопившая выпью,
Прочистила горло; и поняли мы,
Что мы на пиру в вековом прототипе -
На пире Платона во время чумы.
Откуда же эта печаль, Диотима?
Каким увереньем прервать забытье?
По улицам сердца из тьмы нелюдимой!
Дверь настежь! За дружбу, спасенье мое!
И это ли происки Мэри- арфистки,
Что рока игрою ей под руки лег
И арфой шумит ураган аравийский,
Бессмертья, быть может, последний залог.
1930
(сборник "Второе рождение") | |
| автор |
сообщение |
| Другая литература > Любимая поэзия > к сообщению |
Classic
активист |
| Отправлено 15 августа 14:33 |
|
Иосиф Бродский
Для школьного возраста
Ты знаешь, с наступленьем темноты
пытаюсь я прикидывать на глаз,
отсчитывая горе от версты,
пространство, разделяющее нас.
И цифры как-то сходятся в слова,
откуда приближаются к тебе
смятенье, исходящее от А,
надежда, исходящая от Б.
Два путника, зажав по фонарю,
одновременно движутся во тьме,
разлуку умножая на зарю,
хотя бы и не встретившись в уме.
1964 | |
| автор |
сообщение |
| Другая литература > Любимая поэзия > к сообщению |
Classic
активист |
| Отправлено 14 августа 13:51 |
|
Константин Бальмонт
АВГУСТ
Зарничник, Зарев, Ленорост,
Дожать, вспахать, посеять,
Пожары сел, паденье звезд,
Пожары листьев, звездный мост.
Куда? И что лелеять?
Серпы нагреты, а свежей,
Чем было там, в Июле,
Все песни спеты, и слышней,
Чем песня, крики журавлей.
Вон, в Небе потонули.
Усекновение главы
Великого Предтечи,
Успенье, Спасы, все ли вы
Собрали все с стеблей травы,
И все ль свершились встречи?
Нам много ль яблоков дано.
Орехов, урожая?
Копейка, хлеб, закром, гумно,
И снова брошено зерно,
И озимь – вот, живая.
Но были ласточки – и нет,
Цветок пылал – и где же?
Он в листьях, в мертвых – пламецвет,
Стригут овец, и Год одет,
Но реже Солнце, реже.
1907 | |
| автор |
сообщение |
| Другая литература > Любимая поэзия > к сообщению |
Classic
активист |
| Отправлено 13 августа 13:28 |
|
Цветы — бессмертны, небо — целокупно.
Мандельштам
С миром державным я был лишь ребячески связан,..
Январь — февраль 1931
Осип Мандельштам
Осип Мандельштам
Стихи о неизвестном солдате
1.
Этот воздух пусть будет свидетелем-
Дальнобойное сердце его-
И в землянках всеядный и деятельный-
Океан без окна — вещество.
До чего эти звезды изветливы:
Все им нужно глядеть — для чего?-
В осужденье судьи и свидетеля,
В океан, без окна вещество.
Помнит дождь, неприветливый сеятель,
Безымянная манна его,
Как лесистые крестики метили
Океан или клин боевой.
Будут люди холодные, хилые
Убивать, холодать, голодать
И в своей знаменитой могиле
Неизвестный положен солдат.
Научи меня, ласточка хилая,
Разучившаяся летать,
Как мне с этой воздушной могилой
Без руля и крыла совладать?
И за Лермонтова Михаила
Я отдам тебе строгий отчет,
Как сутулого учит могила
И воздушная яма влечет.
2.
Шевелящимися виноградинами
Угрожают нам эти миры
И висят городами украденными,
Золотыми обмолвками, ябедами-
Ядовитого холода ягодами —
Растяжимых созвездий шатры,
Золотые созвездий жиры.
3.
Сквозь эфир десятично-означенный
Свет размолотых в луч скоростей
Начинает число, опрозрачненный
Светлой болью и молью нулей.
И за полем полей поле новое
Треугольным летит журавлем-
Весть летит светопыльной дорогою-
И от битвы вчерашней светло.
Весть летит светопыльной дорогою-
Я не Лейпциг, я не Ватерлоо,
Я не Битва Народов, Я- новое,-
От меня будет свету светло.
В глубине черномраморной устрицы
Аустерлица погас огонек-
Средиземная ласточка щурится,
Вязнет чумный Египта песок.
4.
Аравийское месиво, крошево,
Свет размолотых в луч скоростей-
И своими косыми подошвами
Луч стоит на сетчатке моей.
Миллионы убитых задешево
Протоптали тропу в пустоте,
Доброй ночи! всего им хорошего
От лица земляных крепостей!
Неподкупное небо окопное ,
Небо крупных оптовых смертей,
За тобой- от тебя- целокупное,
Я губами несусь в темноте .
За воронки, за насыпи, осыпи,
По которым он медлил и мглил,
Развороченных — пасмурный, оспенный
И приниженный гений могил.
5.
Хорошо умирает пехота,
И поет хорошо хор ночной
Над улыбкой приплюснутой Швейка,
И над птичьим копьем Дон-Кихота,
И над рыцарской птичьей плюсной.
И дружи́т с человеком калека —
Им обоим найдется работа,
И стучит по околицам века
Костылей деревянных семейка, —
Эй, товарищество, шар земной!
6.
Для того ль должен череп развиться
Во весь лоб — от виска до виска, —
Чтоб в его дорогие глазницы
Не могли не вливаться войска?
Развивается череп от жизни
Во весь лоб — от виска до виска, —
Чистотой своих швов он дразнит себя,
Понимающим куполом яснится,
Мыслью пенится, сам себе снится, —
Чаша чаш и отчизна отчизне,
Звездным рубчиком шитый чепец,
Чепчик счастья — Шекспира отец...
7.
Ясность ясеневая, зоркость яворовая
Чуть-чуть красная мчится в свой дом,
Словно обмороками затоваривая
Оба неба с их тусклым огнем.
Нам союзно лишь то, что избыточно,
Впереди не провал, а промер,
И бороться за воздух прожиточный —
Эта слава другим не в пример.
И сознанье свое затоваривая
Полуобморочным бытием,
Я ль без выбора пью это варево,
Свою голову ем под огнем?
Для того ль заготовлена тара
Обаянья в пространстве пустом,
Чтобы белые звезды обратно
Чуть-чуть красные мчались в свой дом?
Слышишь, мачеха звездного табора,
Ночь, что будет сейчас и потом?
8.
Наливаются кровью аорты,
И звучит по рядам шепотком:
— Я рожден в девяносто четвертом,
— Я рожден в девяносто втором...—
И в кулак зажимая истертый
Год рожденья — с гурьбой и гуртом
Я шепчу обескровленным ртом:
— Я рожден в ночь с второго на третье
Января в девяносто одном
Ненадежном году — и столетья
Окружают меня огнем.
1—15 марта 1937 | |
| автор |
сообщение |
| Другая литература > Любимая поэзия > к сообщению |
Classic
активист |
| Отправлено 12 августа 21:34 |
|
Осип Мандельштам
И Шуберт на воде, и Моцарт в птичьем гаме,
И Гете, свищущий на вьющейся тропе,
И Гамлет, мысливший пугливыми шагами,
Считали пульс толпы и верили толпе.
Быть может, прежде губ уже родился шопот
И в бездревесности кружилися листы,
И те, кому мы посвящаем опыт,
До опыта приобрели черты.
1933—1934 | |
