Этот рассказ, по чесноку, надо причислить не к литературе, а назовем вещи своими именами к говнотворчеству. И это не оскорбление! Просто откройте рассказ и убедитесь в самом прямом смысле слова дерьма в нем столько, что вполне заслуженно такое определение. Радость извращенца, выплеснутая на бумагу: фантазия о крови, расчлененке и дерьме ради крови, расчлененки и дерьма.

Никакого другого смысла в этом опусе не присутствует.

Колорит, атмосфера? Да бросьте! Кому нужна эта нудятина? Картонные, натужно выписанные провинциалы вызывают отвращение с первой минуты, настолько они примитивны: только бы пожрать да бухнуть. Если автор имел в виду, что провинция уже задолго до маньяка утонула в дерьме (духовно понимаемом дерьме), то извините, а почему такие оскорбления провинции?

Почему эти простые люди так омерзительны в изображении автора? Ради чего в тексте присутствуют все эти «ишш-шо», «милай моя», «по метрам чухалась», «до вокзала дошкандыбала», «покурякаю» и прочий «провинциальный» колорит, «брянско-шуйский эсперанто», разбавленный шутками, древними как говно мамонта («суров как брянский лес», «оглянись вокруг себя, не гребет ли кто тебя»?) Кстати, если кто не в курсе: эсперанто вовсе не диалект, а искусственно созданный для международного общения язык, поэтому в данной фразе нет ни метафоры, ни юмора, просто ошибка.

Чтобы пугаться и сочувствовать персонажам, читатель должен ассоциировать себя хоть с кем-то из них. Но ни с кем из этих персонажей ассоциироваться не хочется.

Жалеть в рассказе некого. Разве что собаку?

Но разве стоило ради этого выливать на страницы произведения такое количество дерьма? Глупо и зло по отношению к читателю. Вместо интересного сюжета, интересных характеров и событий автор просто плещет в лицо читателю помои – без труда и незатейливо. Здесь нет писательского труда, психику читателя подавляет сам выбранный предмет (дерьмо). Поэтому такие тексты нельзя считать литературой. А чем – написано выше.