Григорий Адамов «Пути будущего»

Рассказ смотрится как советский ретрофутуризм – то, как представлялась автору будущая советская утопия, построенная на свершениях советской науки.

Как всякий ретрофутуризм, читается это с улыбкой, но улыбкой тёплой, беззлобной. Прощается даже забывчивость героев: «ну, вы наверняка знаете...» – и пересказ для нас того, что герои и вправду наверняка знают. Это прощается. Ведь такие они – рассказы-прогнозы, рассказы-мечтания. И только начинаешь думаться, что именно так, без драматизации, без нелепых катастроф и прочего, рассказ-то смотрится даже лучше, так на тебе –

Опять, после прочтения произведения Григория Борисовича Адамова, у меня возникают ассоциации с «Почемучкой». Очень не хватает этому рассказу иллюстраций. Но сначала хотелось бы поговорить о силе слова. Аннотация к рассказу «Пути будущего» утверждает, что действие разворачивается в Свердловске. Это, мягко говоря, не так. Всё происходит в стратосфере на борту корабля, летящего по маршруту Москва-Владивосток. Одной зарисовкой Григорий Борисович Адамов дает понять, что Мы уже не на Земле, а в удивительном мире Будущего. И у читателя есть чудесная возможность посмотреть на окончание «Великих строек» и их результаты. Почти утопический взгляд на достижения советского общества: с городами-садами, повсеместным увлечением авиацией и самой дешевой в мире электроэнергией в невероятных количествах. Но какова, всё-таки, сила слова. Почти... Самое фантастическое из рассказа не сбылось. Даже работа комплекса солнечных панелей выглядит, как что-то современное. И единожды и навсегда написанная аннотация спускает Нас с небес на землю. Не положено коммунисту-материалисту в СССР мечтать о космических полетах и утопиях — только о могучем развитии промышленных центров! Тем более, похоже, что и сам автор стремился именно к этому. Ведь по всему кораблю раскиданы диковинные в 30-е годы телевизоры. И настоящему человеку Будущего гораздо легче представить себе не технологическое чудо, способное на самые невероятные пути развития, а деревянную коробку со стеклянным кинескопом. Вот, если бы Адамов про видеофоны написал или, хотя бы, про радио-телевидение... То сказали бы, что таланта у него, как не было, так и нет — но он как-то пытался. А так, лишенные описаний невозможного, нелюбители советской фантастики задаются вопросом: как, вообще, сторонникам «ближнего прицела» пришло в голову, будто фантастика должна описывать технологическое развитие только лет на пятнадцать вперед? Да и очевидно, что никакой космический корабль на котле летать не будет.

Но всё описанное в рассказе — это изобретения. То есть, то — чего еще никогда не было. Это чудеса прогресса! И интересна не внешняя оболочка, а возможность понять их принцип работы. Самостоятельно до всего докопаться. Даже до корабля Улинского, летающего на котле:

1) Если упрощать. Перед нами простейшая, всем известная схема реактивного движения, дополненная турбокомпрессором для поддержания давления в камерах.

2) Если усложнять. Это парогазовая турбина. В 30-е годы считалось, что именно паровые авиационные двигатели и реактивные турбины способны обеспечить полет в разряженной атмосфере. Из-за отсутствия конкретной терминологии их и могли называть, просто, котлами. Например, предполагаемый турбокотел Хюнтера, который сам должен был работать, как турбина. Или, например, в журнале «Техника — молодежи» №4 за 1939 год представлены варианты использования спиральной паровой турбины, как универсального двигателя будущего.

3) А если посмотреть на изображение корабля Улинского( Я их нашел в монографии Рынина «Космические корабли» 1928 года. И Улинский — это реальная личность), то можно догадаться, что верхние дюзы создают реактивное движение, а начинающий рассеиваться газ собирается нижними трубами турбокомпрессора. Это некий perpetuum mobile. И не удивительно, что он привлек внимание такого энтузиаста минимизации производственных потерь, как Григорий Борисович Адамов.

В таком случае возникает закономерный вопрос: а не мог ли автор описать всё более четко и понятно? В том то и дело, что не мог. Не имел информации. И никто не имел никакой информации, кроме собственного воображения. Поэтому и невозможно было писателю предать идеалы прогресса: свои и читателя, — рассчитывая только на взаимопонимание через живой интерес. Судите сами, эпоха индустриализации в СССР строилась на образовании и самообразовании будущего поколения. Выходило огромное количество литературы, рассказывающей о достижениях, открытиях и изобретениях: с рисунками, фотографиями, чертежами и схемами — самые проверенные из которых предлагалось собрать самому, и они работали! А научная фантастика должна описывать возможное Будущее. Но, как это сделать, если невозможно угнаться за Настоящим? И в тандеме с воображением начал работать энтузиазм. Когда каждому изобретению нужно было найти максимальное количество применений. Вплоть до того, что оно превратится в нечто невероятное. Так создавалось своеобразное волшебство. Не в смысле того, что любая развитая технология кажется магией. А по принципу: если я могу это вообразить, значит кто-то может это создать — не обязательно на тех же простых принципах. Появился новый поджанр научной фантастики. Его, даже, выделяют в отдельный поджанр фантастики. Но только для того, чтобы сказать:«Это — не фантастика!»

Очевидно, что такого не может быть. Но у «знатоков» всегда найдется беспроигрышный козырь. Как автор начал рассказ с небольшой зарисовки Будущего, так и завершил его простенькой интригой. Она схематична, клиширована и политизирована. Она никому не нравится. В том числе и по тому, что занимает процентов десять от всего рассказа. А всё остальное в рассказе «Пути будущего» — это пути Будущего. Возможные только благодаря тому, что прогресс не останавливается. Тому, что мелочи, над которыми смеются сейчас, могут стать следующим шагом. Что любое достижение — это завоевание науки. И эти завоевания нужно защищать. Особенно, от всем очевидных и легко предсказуемых концовок.

Рассказ «Пути будущего», действительно, принадлежит своей маленькой эпохе. Но я не скажу, что он устарел. Скорее он стал частью магии Прошлого. И, оглядываясь назад, я верю, что, если бы у Советской России было двадцать спокойных лет, то там появился бы и космический общественный транспорт. А, вот, в сказки про то, как с нашей планеты в Далекий Космос свалят все эффективные собственники, чтобы гробить уже целые миры — я не поверю. Даже, если мне скажут, что это будет через двадцать тысяч лет.

Ну, какая же это хрень. Как такое можно вообще писать? Ни ума, ни фантазии. Летательный аппарат с реактивным двигателем в замкнутом цикле (я понял это так, вообще у меня ощущение, что автор где-то слышал об Улинском, но не понимал как это должно работать).

А солнечные панели в Свердловске, где пасмурно 364 дня в году — это курам на смех. Сады на крышах высотных домов... Да, блин, какая от них польза-то? Легче дома строить сразу, чтобы между ними были скверы, бульвары и парки. Почему бы не покрыть дороги пьезоэлементами и извлекать электричество от проходящего транспорта днём и ночью? А вот тут-то и нужна техническая фантазия, а её тю-тю...

Шпиёны, похищающие секретные секреты из самых засекреченных и особо секретных шарашек Страны Советов, ух мы им покажем!!! Откуда на этом летательном аппарате изолятор временного содержания? Уж не для благовоспитанных граждан, ли? Как удобно — пёрнул не во время , в КПЗ его засранца, а по прибытию на Колыму негодяя!!!

Полный бред, читать, если пишите диссертацию о чепухе в советской фантастике — сия писанина там займёт достойное место.

P.S. Из описания. «В это время СССР уже далеко обогнала капиталистические страны на пути прогресса» — занятно, ни тогда не сейчас даже предпосылок нет и не предвидится... Почему все думали, что социализм превзойдёт капитализм в научных разработках? Где нет спроса, там нет и предложения. А чтобы был спрос нужны свободные деньги у населения, а их нема...

Совершенно наивное произведение и полностью политизированное, представляющее интерес для людей, изучающих историю развития фантастической мысли.

Не буду поминать Булгакова всуе. И в советские времена, даже профессиональные пропагандисты коммунистического общества находили и правильные слова, и убедительные образы. В то же время, когда был написан сей рассказ, писал и выдающийся фантаст Беляев. И сравнивать его произведение с этой писаниной невозможно; а художественная ценность беляевских произведений несомненна, как бы ни устаревали технические подробности. А здесь — ну, одна только деталь, которая мне, как профессиональному физику, бросилась в глаза сразу — движение летательного аппарата в котором происходит действие, обеспечивается реактивной струёй в замкнутой системе — котле и компрессоре (!). Согласно закону сохранения импульса сей аппарат не сможет сдвинуться с места, разве что из-за вибраций. Так что произведение нужно рекомендовать только людям, которые не просто не знают школьной физики, но и читать не умеют.

Что же касается описания общественных моментов — лучше бы автор ничего не описывал, слишком много нагромождено нелепостей одна на другую.

Не знаю, как насчёт физики, но и с географией у автора явно нелады. Солнечная вершина Ямантау! (В переводе — Плохая гора.) Да и по части идеологии не всё в порядке. Предсказывать в 1938 году существование мощных капиталистических стран в конце 20 века!

Уже сорок лет назад, когда я впервые читал этот опус, он не вызывал ничего, кроме скуки и нервного хихиканья в особо безграмотных и глупых местах. Нудная лекция с очень кстати подвернувшимися случаями, эту лекцию иллюстрирующими. Дураки «учёные», встающие в позу перед случайными попутчиками и возглашающие: «Начинаю совершать великое открытие!» Дурак шпиён, встающий в позу с возгласом: «Так не достанься же ты никому!» Апофеоз пошлости и безграмотности.

Когда я перечитал эту штучку сейчас, ко всему перечисленному прибавилось ощущение зубной боли от бездарнейшего текста. Ни одной человеческой фразы, всё натужно и напыщенно. И не надо заступаться за автора, говоря, что написан этот текст семьдесят лет назад. В эти же самые годы творили Булгаков, Алексей Толстой, Леонид Леонов. Они создавали настоящую литературу и настоящую фантастику, которая читается поднесь. А Григорий Адамов паразитировал на фантастике, создавая ей имидж псевдолитературы.