Владимир Гопман «Любил ли фантастику Шолом Алейхем? Статьи о современной — и не только — фантастической литературе»
В сборник вошли статьи В.Л.Гопмана последних лет. Несмотря на разнообразие представленных персоналий, их объединяет то, что все они, по выражению автора (основанному на известной тезе Станиславского), любят не себя в фантастике, а фантастику в себе.
В произведение входит: по порядкупо годупо рейтингу
|
||||
|
||||
|
||||
|
||||
|
||||
|
||||
|
||||
|
Награды и премии:
лауреат |
Портал, 2010 // Критика, литературоведение, эссе (книги, циклы статей) | |
лауреат |
Мраморный фавн, 2009 // Критика, литературоведение | |
лауреат |
Звёздный Мост, 2010 // Критика, публицистика и литературоведение. 2 место "Серебряный Кадуцей" |
Номинации на премии:
номинант |
Бронзовая Улитка, 2010 // Публицистика | |
номинант |
Интерпресскон, 2010 // Критика / публицистика |
Отзывы читателей
Рейтинг отзыва
Синяя мышь, 19 августа 2015 г.
В этом сборнике литературоведческие статьи, не удерживаясь в границах жанра, перетекают в лирическое эссе, в галерею нарисованных словом портретов, в поэзию в прозе; недаром автор, иллюстрируя свою мысль, часто и легко цитирует стихотворные строки. Эта мелодичная плавность (при тематическом контрасте) превращает книгу из эклектичного «сборника» в интересный разговор.
Здесь совершенно естественно перейти от основателя фэнтези Уильяма Морриса (которого я впервые встретила в книге по истории архитектуры!) к саркастичному, гневному, жесткому, как ржавый гвоздь, антиутописту Балларду, а оттуда — к английской эксцентрике и английскому юмору Олдисса, а потом — к юмору Шолом-Алейхема и фантастике в современной израильской литературе.
И ни в одном абзаце нет натужного наукообразия, ни научной сухости, ни взгляда на фантастику как на любопытную литературную маргиналию.
Есть легкость, остроумие, смешные, трогательные и драматические истории из жизни — есть отношение к читателю, как к другу.
А как же иначе? Ведь каждый читатель этой книги разделяет любовь автора к фантастике, к правде вымысла...
Как в любом хорошем разговоре, рождаются вопросы, высекаются новые идеи, тянутся ниточки от одного человека к другому: идеал мужества в сагах, которые переводил Моррис, вдруг напоминили принципы, по которым жил материалист и атеист Лавкрафт, а Олдисс в моей голове вдруг раскланялся с Честертоном, и захотелось спросить, читал ли Баллард «Бетономешалку»?
Но уже не спросишь. И поэтому я старательно обхожу воспоминания автора о Мирере, Снегове, Бугрове; его печаль о них вдруг превращается в печаль — о нем, еще одном ушедшем рыцаре фантастики...