Георгий Витальевич Панкратов «Севастополист»

Нести ничего не стоит так сложно,

Тем более — если нести далеко

Так совпало, что книгу с названием, явно отсылающим к Севастополю, я прочла накануне трагедии, потому вчера не могла о ней рассказывать, но то и дело мысленно возвращалась к этому и думала, как изменился мир за два десятка лет, как много стало зла и насилия, каким обыденным оно сделалось В девяностые, которые мы называем лихими, это стало бы бедой национального масштаба, сегодня одно из трех, не менее катастрофических ЧП, произошедших в тот же день: захват заложников в храмах и пожар во Фрязино, где люди выпрыгивали с верхних этажей, разбиваясь.

В книге Георгия Панкратова тема намеренной адаптации к чудовищному, отчего оно начинает восприниматься как норма, звучит если не лейтмотивом, то кодой, и достаточно внятно. Это одна из находок в остальном мутного и маловразумительного романа, но давайте по порядку. Маленький город Севастополь живет сонной непритязательной жизнью, горожане рождаются, вырастают, днем выращивают овощи на своих огородах, вечером смотрят на небо. Можно купаться в море, оно там вокруг, хотя для купания только та часть, что слева от мола. Правая — для умирания — «отмирания» в терминологии романа. Автор тот еще словотворец, «пожившие» и «пережившие» у него это пожилые и старики, а «недалекие» — соответственно «ближние» -сомнительный креатив. Забегая вперед, устройство связи, посредством которого будет осуществляться коммуникация в условно недружественной Башне, он назовет «вотзефаком». Ну, такое

Группа молодых и рьяных севастопольцев недовольна сложившимся порядком, их пятеро: Фиолент, Феодосия, Инкерман, Керчь, Евпатория (фантазия создателя, поистине. безгранична, все имена собственные романа в дальнейшем будут крымскими топонимами, уж и не знаю. с какой целью). А на горизонте маячит Башня, она представляется местным Землей обетованной и попасть туда предел мечтаний, но для рядовых севастопольцев это нереально — возможно только по приглашению. И вот, все пятеро такие приглашения получают. После чего начинаются их странствия по этажам и уровням Башни, представляющим собой метафорическое зарубежье, совмещенное с иносказательным анализом творческого процесса и механизмов работы пропагандистской машины, а также, чтобы два раза не вставать — философскими прозрениями о смысле жизни и мироустройства в целом.

В начале пути каждый получает по лампочке Ильича (или Эдисона, кому что ближе) с тем, чтобы, добравшись до верхнего яруса, вкрутить ее там и зажечь, становясь новым Прометеем. В свою очередь Башня, искушая соблазнами и пугая страхами, на всем протяжении пути пытается лампу отнять — читай: погасить Искру Божью. Герой-рассказчик Фиолент оказывается разделен с друзьями, в одиночку постигая бесчеловечную сущность загнивающего Запада, этаким Вольтеровым Кандидом. Чудеса и диковины стерильного мира, из которого устранена Любовь, оказываются ожидаемо бесплодными, то ли дело в нашем скрепном мире!

Думаю, не будет спойлером, сказать, что в финале он таки доберется, воплотив легенду «Севастополиста», и, буквально воплотившись, шагнет в Севастополь нашей реальности. Где ему, учитывая сложности нахождения в нынешнее время в таком месте человека без документов и не от мира сего — и придет конец. Но этого нам не покажут. Нудное, муторное, многословное, претенциозное и крайне политически ангажированное сочинение. Сильно сомневаюсь, что в дальнейшем стану читать Георгия Панкратова.