Эдуард Лимонов «Это я — Эдичка»

В своё время, когда о Солженицыне, Лимонове, Сахарове и многих других в СССР знали больше по западным «радиоголосам», появлялись идеологически выдержанные фельетоны, разгромные статьи и тому подобная писанина, имевшие целью обо5рать того или иного диссидента. В одной из таких статеек, некий автор глубокомысленно рассуждал, что детальное описание совокупления Эдички с афроамериканцем есть ничто иное как детальное знание данной темы самим Лимоновым, т.е. на своей опе. Такой вот-де диссидент-кирогас. Хотя, прочитав сие, складывалось мнение, что сам автор не слабо знаком с данной животрепещущей темой... Ну, ещё бы, именно просмотры западных видео, влючая разнообразную порнуху были одним из критериев принадлежности, либо приближённости к правящей верхушке, спецкормушкам и спецраспределению.

Злющая, острая, всененавидящая вещь. В каждом абзаце самолюбование. В каждой строке желчь и революция! В каждом предложении п…здастродания смешанные с эйфорией!

Лимонов сотворил, выгнулся дугой, задыхался, жёг факела, громил студии и редакции. Достойнейшую. Пошлейшую. Гадкую. Прекрасную! В каждом слове звенящую!

Эмоции! Сплошные эмоции!!!!

Выдох. Считаем до 10-ти.

Это не роман. Это наброски жизни советской эмиграции в США. В стране грёз и мечтаний. Где олимпийский чемпион моет посуду, а признанный поэт стоит в очереди за пособием среди милых латиносов.

О, как тут описана любовь. Болезная. Мерзкая, втаптывающая тебя в грязь, в лужи, в навоз!!!!

В книге напрочь отсутствует юмор. Как явление, как инструмент. Лимонов не может шутить! Лимонов может страдать, орать, громить, вести за собой. Но не шутить!

Советую. Но оценку не ставлю. Для меня это 10-ть! Для других может быть и двойкой!

Какой Чинаски? Какой Рэнт? Какой, чёрт подери Дёрден? У нас есть Эдичка свой!

Как то в молодости этот эпатажный роман мимо меня прошел, даже странно. Я знал, что там есть «сценка с негром». Припоминаю, что в новой уже истории лимоновцы забросали яйцами Никиту Михалкова и тот гневно и с пафосом сипловатым тенорком в адрес Лимонова негодовал: «Он негру минет делал !!!!». Не факт, что Никита Сергеевич читал первоисточник, поскольку там персонаж делал минет аж двум неграм ( правда, порознь). Другой вопрос, что лирический герой Лимонова настолько автобиографичен, что вопрос тождества или различия по существу не являлся предметом серьезного исследования. В пресловутой четвертой главе Лимонов решал сложнейшую задачу: помимо эпатажа вызвать сочувственную реакцию или хоть понимания заведомо пейотарного поведения. Как по мне, вполне убедил жаждой тепла и неприкаянностью.

По существу этот роман — самый, пожалуй, надрывный у автора — представляет собой вой по поводу утраты самки. Используя очень небольшой лексический набор и упрощенный стиль, Лимонов вполне адекватно, витально выдал нервического, рефлексирующего, одинокого вполне в духе Джойса романтика. Многовато в предложениях «х...в», не без того, но заменять иными эпитетами — значило приукрасить, вуалировать, а роман позиционирует себя как предельное обнажение. К слову, не без влияния традиции классиков. «Сперматический бульон» Толстого концентрирован, а невротическая истерия и подпольные нотки Достоевского особо и не скрываются. Пафос антибуржуазный из-за утраты любимой — прямиком к «Облаку в штанах» неоднократно упоминаемого Маяковского. Книжка чуточку публицистична в антибуржуазных инвективах, про Солженицына тоже многовато, кое-где проседает, ненормативная лексика оправдана процентов на 80, а на 20 все же нет. Яркая, броская, нетипичная книжка, событие российской литературы. И Миллер и Буковски были пораньше, но в этом романе Лимонов им не уступает. Однозначно — в канон лучших вещей Лимонова.

Каждый раз, когда сталкиваешься с упоминанием этого романа и личности почившего Э.Лимонова — всплывают два тэга — странный эротизм и афроамериканская маскулинность с этим связанная (в целом, думаю вы понимаете, что чаще эти два термина я слышал в более грубой форме). В целом, исходя из того, что всплывает именно это, то могу сказать, что, скорее всего роман этот злопыхавтелями не был прочитан, а если и прочитан, то это была лишь эта самая легендарная (!!!) сцена, хотя, чтобы найти ее, следует потрудиться, пролистывая данный фолиант.

На самом деле, если сравнивать с другими произведениями Лимонова, то «Эдичка» покажется этаким копированием стиля Буковски с налетом набоковщины, и оммажем в сторону декаденства произведения «Эмигранты» Толстого. Ну, скучно ведь! На полкниги герой (возможно и не такой уж автобиографичный, как все вокруг говорят) разводит самое натуральное нытье. ему не везет ни с деньгами, ни с женской любовью. Слоняясь там и сям, неприкаянным эмигрантом по улицам американского мегаполиса, непризнанный гений и поэт (как и Фактотум Буковски) ноет, пьет, флиртует с кем ни попадя, кокетничает и жеманно проводит свои унылые, опять же будни. Насколько этот роман пошлый — судить не критикам, а скорее мере готовности читать такое. Если взять того же Паланика (особенно позднего), то найдешь сцены и похлеще. А так, роман унылейший памятник той самой диссидентской прозе, впервые почувствоваших некую «свободу» экс-советских граждан интеллигентской наружности. И ничего более. А эпатаж — это так, чтоб не забывали и бесконечно перетрясали.

«Секс-откровения русского «аятоллы» или похождения непризнанного поэта»

Почему современная литература переполнена обсценной лексикой, откровенной чернухой и сплошь пустой бессмыслицей? Есть мнение, что вина лежит лишь на выродившимся писателе, распустившемся чрезмерно после эпохи стальной цензуры Советской власти. Богатыри пера поредели, а в мастера слова ныне берут кого ни попадя. И те лишь за денюжку, без великих идей и уж тем более богатого языка. Но мне ближе несколько другая теория. Если бытие действительно определяет сознание, то триада эпоха-общество-культура определяет почерк писателя в конкретном месте, времени и социуме. Поэтому, когда берутся винить таких наших современных мэтров, как Пелевина да Лимонова, о котором речь ниже, за беспардонную матерщину и «беспросветную пошлость» (с), то как же можно забыть элементарное. Писатель — это губка общественного сознания. А его фолианты — все то дерьмо, что автор-губка впитал из всех или почти всех социальных страт. Ибо какое время, такой и пиит. Тем не менее дальше я собираюсь несколько попрекнуть и пожурить Лимонова же за «Это я — Эдичка». Который, насколько я понимаю, является самым его успешным романом.

До нацболов и «Другой России», до седины в волосах и козлиной бородки, до «Монголии» и прочей прозы был, видимо, совершенно другой Лимонов. Эдуард Вениаминович Савенко. Непризнанный бюрократическими аппаратниками поэт, который угнал на волне великого Исхода диссидентов, евреев и их гибридов в свободную Америку. За американской мечтой, которая ему, тому Лимонову, тому Эдичке, виделась как творческая вольница. Но для него и еще тысячи прочих экс-советских граждан она оказалась не этим растиражированным симулярком чудес и довольства, а реальностью грузчиков, посудомоек и официантов. В жизнеописании именно такого Эдички и бытия самых разношерстных русских (советских) эмигрантов роман, безусловно, хорош. Да и цитаты там есть очень животрепещущие и актуальные. Чего стоит только вот эта: «Мы пили водку, Семен заказал оркестру «Полюшко-поле», и я увидел, что он плачет, и слезы его капают в бокал с водкой. «Мы смеялись над понятием Родина, – сказал Семен, – и вот я сижу, и играют эту песню, и у меня болит душа, какой я к черту еврей – я русский».»

Вообще образ литературного героя Эдуарда Вениаминовича, да и самого Лимонова, в книге вышел удачным в плане определенной русскости. Ведь кто такой Лимонов? За всей этой своей диковинностью, эпатажностью, вычурностью (во всем), его персонаж и личность представляют сущность русской души. Непонятная, дикая, странная, крайне эклектичная, сочетающая несочетаемое. Душа слишком свободная для собственной Родины. Ментальность, которая стремится небось куда, к радикальной переделке всего. В принципе, такое сублимированное в текст представление непостижимой и самостийной русскости вполне подойдет для западного читателя. И понятно, почему наш Лимонов, этот крайне странный и, видимо, последний романтик революции, писатель снискал популярность в Европе да Америке.

Но совершенству нет предела. И поэтому есть за что покритиковать «Это я — Эдичка». Я не ханжа, при том же в самом начале сам сказал, что ругать автора за нецензурную брань и прочие «прелести» — не самая удачная и достойная затея. Ан все же я стою на том мнении, что все должно быть обосновано. В особенности в произведении литературы. В особенности, уж простите за культурный национализм, русской литературе. Мы ведь литературоцентричный народ и, быть может, цивилизация. Поэтому я, подверженный идеологии «чеховского ружья» и прагматики использования любого приема в художественной работе, считаю, что книга Эдуарда Лимонова сверх всякого переполнена абсолютно ненужной грязью. Да бог уж с тем, о чем именно повествует писатель. Да-да, гомосексуальные моменты. «Мне настолько плевать на геев, что я даже не гомофоб». Но насколько ж до чертиков Эдичка и его герой все детализируют! Каждая мелочь эякуляции, анального и обычного секса расписана до таких нюансов, что аж как-то не по себе, довольно либеральному читателю. Опять-таки, пусть Э.В. отнекивается по поводу степени автобиографиности написанного. Мне особой разницы на его похождения нет. Покидать партию Лимонова я не собираюсь, ибо элементарно в ней не состою, хех. Просто интересуюсь его деятельностью, творчеством и политическими мыслями. Все это не затемняет его же, безусловно, интересной и непростой личности. Но дело ведь не только в треклятых сценах половых сношений с неграми! Перейдем к эпизодам и упоминаниям второй жены тогда непризнанного поэта. Елены. Доставила она тебе боль. Ты ее особо, правда, и не ругаешь, даже оправдываешь, в любви ей чуть не признаешься на страницах. Но зачем все до последней ниточки грязное белье вытаскивать! Как ты ее трахал, чем, где, с кем она еще резвилась, как, чем, где и т.д. Это элементарно неуважительно к ней, коль ты говоришь, что любишь ее. Да даже если и не любил — ну вот элементарно, зачем все это поминать в своем творчестве? Имена бы изменил, если совсем неймется. Я молчу про всех остальных женщин, совокупления с которыми и, к сожалению, имена оных также встречаются на протяжении романа. Это ведь не красиво для такого лирика революции, как вы, многоуважаемый Э.В.! Про обилие и какой-то, даже не знаю, прорвавшийся фонтан матерных словоформ я уже не буду упоминать. Порой невозможно читать. Даже мне, который сам слаб на произношение чего-нибудь такого в виде междометий и чересчур эмоциональных ситуациях. Но лишь в словах, иногда, а не в книге и практически на каждой мать ее странице! И последнее, за что хочу кольнуть Лимонова-писателя, это пропитанность жалостью к самому себе. Э.В., ну как же так. Революционер себя жалеть не должен! Ему, наоборот, прописано быть несчастным и во всяческих лишениях, которые лишь усилят собственные убеждения.

Что сказать под конец. Как документалистика о быте советских евреев (и не только) переселенцев в стране несбыточных грез — очень достойная вещь. Характеры и истории второстепенных персонажей великолепны. Но главные герои... В особенности Эдичка. Не знаю, если взять и зашвырнуть его образ в вакуум, получится нечто удобоваримое для любования европейцами да американцами в попытке понимания сложных отношений русского (писателя/революционера) к своей Родине, жизни и людям. Но в остальном, в придачу припоминая безмерное количество мата и лишних сцен, как-то не то. Поздние работы Эдуарда Лимонова, вроде «Монголии», лучше в разы. Как и интервью с ним. Кстати, именно в одном из них наш внесистемно-оппозиционный политик заявил, что хотел бы стать русским аятоллой. Духовным лидером. Ну и как вам такой аятолла, а?