fantlab ru

Симона де Бовуар «Мандарины»

Рейтинг
Средняя оценка:
8.00
Оценок:
5
Моя оценка:
-

подробнее

Мандарины

Les Mandarins

Роман, год

Аннотация:

События, описанные в книге, так или иначе связаны с крушением рожденных в годы Сопротивления надежд французской интеллигенции. Чтобы более полно представить послевоенную эпоху, автор вводит в повествование множество персонажей, главные из которых — писатели левых взглядов Анри Перрон и Робер Дюбрей (их прототипами стали А.Камю и Ж.-П.Сартр). Хотя основную интригу составляет ссора, а затем примирение этих двух незаурядных личностей, важное место в сюжете отведено и Анне, жене Дюбрея — в этом образе легко угадываются черты самой Симоны де Бовуар. Многое из того, о чем писательница поведала в своем лучшем, удостоенном Гонкуровской премии произведении, находит объяснение в женской судьбе как таковой и связано с положением женщины в современном мире.

Награды и премии:


лауреат
Гонкуровская премия / Prix Goncourt, 1954

Похожие произведения:

 

 


Издания: ВСЕ (1)
/языки:
русский (1)
/тип:
книги (1)
/перевод:
Н. Световидова (1)

Мандарины
2005 г.




 


Отзывы читателей

Рейтинг отзыва


– [  4  ] +

Ссылка на сообщение ,

Давайте договоримся сразу: конкретно этот роман читаем-обсуждаем, а не всё то облако идей, биографий и библиографий, что его окружает. Встанем на уязвимую позицию неподготовленного читателя, дружно презираемого высокомудрыми ценителями и знатоками. Тем более, что не так это сложно: в то время, когда данный роман было бы актуально освоить, Симону де Бовуар советский читатель мог знать разве что по туманно-кулуарным намёкам, и не в феминизме дело, а в тех же «Мандаринах» 1954 года, в которых СССР выглядел очень и очень некрасиво. Сартр, Камю — да, публиковались, но… извините, руки не дошли. Так что с чистого листа.

Книга представляется мне помесью «Что делать?» и «Игры в классики». И ещё очень прозрачные ассоциации с «Правдолюбцами» напрашиваются, хоть это и позже, много позже. Одна из главных тем романа — противопоставление деятельности (политики) и творчества, «странного этого ремесла» (с) Примечательно, что для людей, оказавшихся по разные стороны альтернативного выбора, антитеза представляется пустой, лишённой настоящего смысла. А ведь и то, и другое суть варианты социальной жизни человека, обе они «нематериальны», из области идей. Ни разу никто из героев романа не предлагает окружающим бросить строчить газетные статьи или философские опусы и переключиться на строительство домов, посадку деревьев, ну не знаю, мясомолочное животноводство :) Нет, нет, «шесть здоровых мужиков ничего не делают, только пишут» (с)

Симона де Бовуар по этой книге представляется очень умной женщиной, как минимум хорошо разбирающейся в политике (что вообще большая редкость), только радости — в том числе и читательской — все эти изложения политических платформ, шатаний и зигзагов «генеральной линии» не доставляют никакой. Диалоги, в которых персонажи пересказывают друг другу позиции своих партий, групп и группочек, грешат повышенной концентрацией чернышевскости и выглядят в силу этого весьма фальшивыми.

На что обратила в этом плане особое внимание: на разницу в том, как де Бовуар описывает двух главных творцов и мыслителей романа — Анри Перрона и Робера Дюбрея. В случае Анри (Камю) читатель словно селится в его голове: все мысли Перрона, движения его души, смущения, метания и стремление к настоящей порядочности как на ладони; то, о чём он пишет, представлено хоть и конспективно, но достаточно внятно и подробно. Дюбрей же (Сартр) представлен нам практически везде только «снаружи»: мы словно заглядываем вместе с Анной в приоткрытую дверь его кабинета, где он сутулится над столом, прилежно царапая заострённой палочкой по белому листу. Что он думает, чего хочет, каковы его истинные стремления, о чём пишет, где он искренен, а где лукавит «в интересах дела» — почти везде в области догадок; что-то более-менее внятное по этому поводу появляется лишь в последней четверти объёмного текста. Как, почему так получилось у мадам Дюбрей-Симоны (вот тут уже см. биографию) — загадка.

Мне, разумеется, наиболее близок оказался Анри (и его деятельная работа в газете не последняя тому причина: ах, многое и близко, и знакомо, и порою больно; более чем к месту вспомнилась чья-то мудрая фраза: «Честный журналист продаётся один раз»). Буквально кожей воспринимаю отчаяние Анри — как бы это чувство-состояние ни называл сам Перрон — жизнь уходит меж пальцев, а времени нет ни на что, ты должен тому и этому, и ещё вон тем и этим; ты должен сделать такую гору дел, что толком не делаешь ни одного: всё второпях, наскоро, кое-как; ты не можешь жить для себя и заниматься главным делом жизни (для Перрона это писательство). То же и в ситуации с газетой и Дюбреем: злоупотребление дружбой, непоправимость разрыва, выбор не в пользу любимого дела — зато возможность остаться честным по отношению к себе. О да, у Анри многим ещё учиться и учиться. В то же время он не ангел, а живой человек, его ошибки, заблуждения, сознательное решение в чём-то пойти по неправедному пути делают его подлинным.

Отдельно упомяну ситуацию с Трарье, который за свои миллионы вроде бы не собирался ничего требовать. История о том, как меценаты превращаются в спонсоров (со всеми вытекающими), актуальна по сей день. Бойтесь данайцев, короче :)

Мужские интеллектуальные и общественно-политические вертикали романа пересекаются с женскими чувственными горизонталями ;) Автор представляет читателю некоторое количество стереотипов женского поведения, при этом отнюдь не заслуживающих подражания. «Все хороши», ни одна из женщин романа не вызывает симпатии. Если это феминизм — то по принципу «от противного»: не будьте такими, сёстры, посмотрите на себя, как вы глупы, мелочны, зависимы от мужиков — при этом не от их человеческих, творческих, душевных качеств, а от широких плеч, тёмных ресниц, кхм, мужских достоинств, степени готовности немедленно завалиться в койку и перманентной способности к повторению мантры «ялюблютебялюблютебя». Я вас умоляю, у мужчин и другие занятия имеются, только вот «мандариновые» женщины не желают с этим мириться, а себя извиняют единственным способом: «Ну я же женщина!..» *facepalm*

Наихудший вариант — это, конечно, Поль, ниспосланная Анри неизвестно за какие грехи. Реально бесит её странная уверенность, что «жить и любить» — вполне себе занятие и даже профессия. Её регулярные высказывания в стиле мадам Очевидность способны сделать мизогином ещё не определившегося читателя :)

«Врачу-исцелися-сам», психоаналитик Анна рассудочна и здрава (хотя и имеет довольно странные представления о личной свободе) ровно до тех пор, пока её не сражает наповал обыкновенная бабская страсть, тем более опасная, что наложена на возрастные искажения. Куда и делись её ледяной логики суждения — растаяли в пламени поздней даже не любви, а стремления урвать ещё кусочек жизни перед тем, как для неё опустится занавес и придётся ещё десять, двадцать, о ужас, а вдруг тридцать лет смиренно простоять в пыльных кулисах, с тоской дожидаясь конца представления.

Не буду подробно говорить о Надин, замечу лишь, что при всей её стервозности и противоречивости это, пожалуй, самый живой, яркий и правдоподобный из женских образов романа, так же, как и акмеизм посвящённой ей «португальской части» — в этих эпизодах истинная чувственность, а не в унылых, «от головы», совокуплениях в холодных парижских постелях и не в затянувшихся сценах лихорадочного американского траха.

Если сравнить между собой главных персонажей романа, то можно заметить: Поль живёт прошлым, Анри и Анна — настоящим, Дюбрей — будущим. Остальное (для каждого из них) не имеет значения. Они признают его существование, и тем не менее оно остаётся для них умозрительным. Узнаёте ли вы себя в ком-нибудь из них?

Оценка: 6


Написать отзыв:
Писать отзывы могут только зарегистрированные посетители!Регистрация




⇑ Наверх