Алексей Писемский «Красавец»

Рассказ «Красавец» включён автором в цикл очерков «Русские лгуны», хотя это ни разу не очерк, а рассказ с подробно прописанным сюжетом. Написан он на год позже остальных очерков и стоит после «Истории о петухе», которая является завершением цикла. К тому же, в рассказе нет вдохновенных и, в целом, безобидных вралей, которые выведены в предыдущих очерках. Господин Имшин – мерзавец и хам, но даже лгать он не считает нужным. Впрочем, не будем гадать, зачем автор поступил таким образом, обратимся к рассказу, не обращая внимания на его принадлежность циклу «Русские лгуны».

Прежде всего, следует отметить великолепный русский язык Алексея Феофилактовича. Уже двенадцать лет, как нет Гоголя, и русский язык решительно переменился за эти годы, но никто из современников Писемского не может соперничать с ним в этом плане. Ни Достоевский, ни Тургенев, ни Гончаров, ни, тем более Толстой, ничего не могут противопоставить Писемскому. Разве что совсем молодой Салтыков-Щедрин поднимается в некоторых ранних рассказах на ту же высоту. Потом появились Лесков и Мамин-Сибиряк, но Писемский был первопроходцем.

Рассказ «Красавец» открыл эпоху в русской литературе. История замужней женщины из высшего света, которая полюбила другого мужчину, но не удовлетворяясь внешне благопристойной интрижкой, ушла от мужа к любимому. Стародавняя, да и новая критика врёт, что эта тема впервые поднята Львом Толстым. Так вот, это не так, первым был Алексей Писемский.

Ещё одна страшная тема: Имшин, не довольствуясь любовью Марьи Николаевны, совращает малолетнюю девочку Машу, а потом убивает её. Любители и знатоки Достоевского скажут, что он первый осмелился писать о таком. Нет, и здесь первым был Писемский.

Краткое на две страницы описание каторжного этапа на четверть века предвосхищает Чеховский «Сахалин». А вот, на такое, в девятнадцатом и даже начале двадцатого века никто из русских писателей не решался: «Имшина... сами товарищи-арестанты, за его буйный характер, бросили живым в саловаренный котёл».

Вся история русской литературы за последующие полвека заключена в маленьком, на двадцать пять страничек рассказе Алексея Писемского.

И не могу не упомянуть ещё один замечательный момент. На последней странице рассказа автор говорит о дальнейшей судьбе Марьи Николаевны: «Но я был бы сочинителем самых лживых повестей, если бы сказал, что она умерла от своей несчастной любви». Прошло каких-то семнадцать лет, и уже упомянутый выше сочинитель лживых повестей кинул свою героиню под поезд. Что тут можно добавить?