Владимир Короленко ««Лес шумит»»

Лес шумит или легенда Полеской Пущи. Рассказ сочинён в январе 1886 года и напечатан чуть позже в первом номере журнала «Русская мысль».

“Мелодия лесного шума, которой проникнут весь рассказ, впервые поразила Короленко в годы его раннего детства. В «Истории моего современника» (Полтава, 1904-1921) он передает воспоминание о своей первой прогулке в сосновом бору в раннем детстве: «Здесь меня положительно заворожил протяжный шум лесных верхушек, и я остановился как вкопанный на дорожке… Я, кажется, чувствовал, что „один в лесу“ — это, в сущности, страшно, но, как заколдованный, не мог ни двинуться, ни произнести звука, и только слушал то тихий свист, то звон, то смутный говор и вздохи леса, сливавшиеся в протяжную, глубокую, нескончаемую и осмысленную гармонию, в которой улавливались одновременно и общий гул, и отдельные голоса живых гигантов, и колыхания, и тихие поскрипывания стволов… Всё это как бы проникало в меня захватывающей могучей волной…”

На фоне лесного шума и ведёт своё повествование дед-украинец проживший целый век, из тех что помнит ещё на царской земле французов — здесь выросло не одно поколение людей закалённых, с титаническим духом, непреклонных, кто не боялся даже правительство. Это только одна составляющая, основной сюжет, но предыстория к нему не менее интересная, портрет седовласого старца, особенно психологизм портрета. Хех, с кем ему здесь в глуши поделится тем, что тревожит, возбуждает, пробуждая живой интерес. ”Дед кивал головой, усмехался, моргал выцветшими глазами”. Да ещё и время оказалось кстати, когда “между стволов кое-где пробивался ещё косой луч заката, но в чащах расползались уже мглистые сумерки”. Главный герой заехал в лестную сторожку (которая к слову расположена посреди живописной лессовой поляны с молодыми но уже крепкими дубами по центру, и вообще весь рассказ живописный) вечером, когда над лесом клубились тёмные облака, надвигалась сильная буря, тянул лестной шум точно смутные вздохи — они становились глубже и сильнее, звучал пронзительным аккордом. Но у старых людей всему есть объяснение — бурю они называли проделками Лесового, со слов деда так его даже несколько видели человек. На Лесового тот не сердится, люди причиняли лесу намного больше вреда. Приходил он не часто, но если решил повеселится, то нагонит страху не то что на детей, а даже взрослых женщин да и некоторых мужчин напугает. Вот и дед, когда был ещё маленьким (сиротой, а пан его пристроил в лес к охотнику) пережил однажды жуткую ночь, когда не только неистовая буря свирепствовала, а после неё напускался такой проливной дождь, что его шум глушил даже раскаты грома, только жуткие очертания тревожных деревьев показывались в окнах при вспышках молнии, а затем, явил себя и Лесовой. А кроме бури той ночью в доме охотника весьма неоднозначное событие произошло. Не знаю кто как понял с первого раза эту часть рассказа, но думаю, Оксану пан сослал к лес не от доброты своей, а потому что она носила его ребёнка, по крайней мере дед помнит, что тот родился вскоре после её приезда, но мёртвый. И тогда приехал к охотнику сам пан, да не сам, все они, мужчины, смотрели на Оксану и каждый для себя представлял, что она для них значит. На Романе “…росту большого, глаза чёрные, и душа у него тёмная из глаз глядела…, …всякого зверя он знал и не боялся, а от людей сторонился” её женили не по любви естественно, и он её не хотел, даже открыто возражал тому, отчего другим становилось не по себе, дак боялись ярости своего правителя. А затем привыкнув, Оксана ему даже понравилась, хорошая жінка, и не желал уже расставаться. Очень реалистично и драматично показано, как с помощью воспоминаний совершаются мысленные путешествия. Вот старик прислушивался к стону деревьев, предвещающих неладное, безрадостно возясь с лаптем, и за мгновение даже внешне изменился, когда гость пожаловал, с выражением и знанием поведав тому гостю, что такое буря, и про духа лесного. С азартом и даже огоньком в выцветших глазах. А ночью, когда уже все спали, старик звал Оксану…

В общем — круче «Вендиго» Элжернона Блеквуда и «Подходящих обстоятельств» Амброза Бирса вместе взятых предоднесённых однажды достопочтенным магистром мрачной прозы Говардом Лавкрафтом лучшими лестными историями в его весьма ценном эссе «Ужас и сверхестественное в литературе». И снова таки — история определённо может классифицироваться хоррором. Тем кого отзыв не заинтересовал, ниже целая страница цитат, язык Влаимира Галактионвича Короленка живой, весьма богат и выразительный, оценить произведения высшими балами можно по разным критериям.

“В этом лесу всегда стоял шум — ровный, протяжный, как отголосок дальнего звона, спокойный и смутный, как тихая песня без слов, как неясное воспоминание о прошедшем. В нём всегда стоял шум, потому что это был старый, дремучий бор, которого не касались ещё пила и топор лесного барышника. Высокие столетние сосны с красными могучими стволами стояли хмурою ратью, плотно сомкнувшись вверху зелеными вершинами”.

“В лесу, казалось, шел говор тысячи могучих, хотя и глухих голосов, о чём-то грозно перекликавшихся во мраке. Казалось, какая-то грозная сила ведёт там, в темноте, шумное совещание, собираясь со всех сторон...”

“ — А кто ж ты такой, хлопче? — спрашивает он, когда я подсаживаюсь на завалинке. Этот вопрос я слышу в каждое свое посещение”

“ — Буря идёт, — сказал он через минуту. — Это вот я знаю. Ой-ой, заревёт ночью буря, сосны будет ломать, с корнем выворачивать станет!.. Заиграет лесной хозяин… — добавил он тише”

”Сосна на бору в ясный день играет-звенит, а чуть подымется ветер, она загудит и застонет”

“Ох, и жалобно квилит она…! Так это и есть некрещеная душа, — креста себе просит. Кто знающий человек, по книгам учился, то, говорят, может ей крест дать, и не станет она больше летать”

“А лес, как теперь, шумит, и тихо да сумно звенит бандура”

“Нет, хлопче, не услыхать уже вам настоящую игру! Ездят теперь сюда всякие люди, такие, что не в одном Полесье бывали, но и в других местах, и по всей Украине: и в Чигирине, и в Полтаве, и в Киеве, и в Черкасах. Говорят, вывелись уж бандуристы, не слышно их уже на ярмарках и на базарах”

“Сидим мы с Оксаной на лежанке, и вдруг слышу я, кто-то в лесу застонал. Ох, да так жалобно, что я до сих пор, как вспомню, то на сердце тяжело станет, а ведь уже тому много лет…”

“А шумит же лес крепко, — будет буря!”