Вильгельм Гауф «Человек с Луны, или Движения сердца есть голос судьбы»

Гауфа мы знаем больше как сказочника, меньше — как сочинителя исторических романов в духе Вальтера Скотта. Но вышло из-под его пера сочинение, которое в России штудировали, должно быть, только специалисты в германистике и, возможно, большие фанаты-любители. Об этой работе и пойдёт речь.

Едва одолев десятка два страниц, я задумался, как потолковее перевести хотя бы название. «Человек на Луне» — это дословно. С учетом начальных глав первой части склонился к варианту «Постоялец «Луны»». Ибо главный герой истории в самом деле остановился в харчевне-гостинице «Луна». Однако продвинувшись ещё дальше в чтении, я понял, что нельзя подходить к вопросу так по-бытовому. Оказалось, это прозвище такое, насмешливое! Посему пусть будет «Человек с Луны».

Кстати, полное название прочитанного мной тома звучит так: >>Der Mann im Mond / Oder der Zug des Herzens ist des Schicksals Stimme, nebst der Kontrovers-Predigt über H. Clauren und den Mann im Mond<<. То есть — «Человек с Луны, или Влечение сердца это голос судьбы» (с прилагаемой к роману «Отповедью Х. Клаурену в связи с «Человеком с Луны»).

Дело в том, что в те времена, когда Гауф только делал первые шаги в литературе, любимцем значительной части немецкой публики был некий писатель Хайнрих Клаурен (псевдоним Карла Готлиба Замуэля Нойна), выдававший на-гора сочинения, мягко говоря, не отмеченные благородством стиля и высоконравственным содержанием. И вот начинающий автор Гауф замахнулся не больше и не меньше как на сочинение пародии на роман Клаурена. И у него это получилось! Книгу, искусно имитирующую стиль Клаурена, он издал под именем последнего. Правда однако вскоре открылась. Пострадавший автор бестселлеров подал в суд на самозванца и выиграл дело. Гауф однако написал потом «Отповедь» литературному промышленнику, обвинив его в потакании самым низменным вкусам невзыскательной публики, а свой «пранк» объяснив тем, что с такими халтурщиками можно бороться только выставлением их на посмешище... И якобы добился главной своей цели: звезда Клаурена начала резко клониться к горизонту... Правда, где-то в сети попалась мне статья, автор которой утверждал, что Гауф писал подражание на полном серьёзе, а сатирой его представил лишь потом, после проигранного судебного процесса... Если честно, вникать во все подробности этой статьи я не стал — она ведь тоже была на немецком, и я заглянул в неё во время какого-то чайного перерыва.

Как бы там ни было, теперь о самом романе. Действие его происходит в небольшом городке Фрайлинг где-то в Германии. Однажды в студёный ноябрьский вечер дочь местного президента фон Зандена Ида возвращается на родину из так называемой Резиденции — то есть, по всей видимости, резиденции местного короля или фюрста, столицы этой земли, где девушка проходила обучение в пансионе всему возвышенному и высокому, всему, что подобает дочери лица официального и в местных масштабах нерядового. Ида спешит на бал, который устраивают в городке в честь именин короля. А по дороге, пролегающей через лес, её экипаж обгоняет медленно катящееся роскошное ландо с откинутым верхом. На высоких козлах правит слуга в богатой ливрее. На пассажирском месте — собака! Хозяина кареты наши путешественники видят у ближайшего изгиба дороги. Молодой высокий мужчина в чёрном сидит под дубом подпирая опущенную голову рукой, рядом на траве — снятая шляпа. Услышав шуршанье колес приближающегося экипажа, незнакомец будто в испуге поднимается и не поднимая глаз подходит чуть ли не вплотную к дверце кареты. Лишь тут он вскидывает голову пугая бедную Идхен невероятно бледным заплаканным лицом.

Такую историю рассказывает девушка другу семьи хофрату Бернеру на следующий день в просторном зале, где вот-вот должен начаться бал, на который стекаются многочисленные гости. Среди них и вчерашний незнакомец — граф Эмиль Мартинез.

Довольно скоро читатель узнает, что граф, несмотря на блестящее положение, высокий чин в польской гвардии, внешнюю красоту и проч. и проч., поражен непостижимой напастью. Острые душевные муки непрестанно терзают его — отсюда бледность лица и слёзы. Успокоение он находит только в местном мюнстере, то бишь храме, куда отправляется со слугой каждую ночь...

Исцелить страждущего может только горячая любовь прекрасной душой и телом девушки. Эта роль, естественно, выпадает нашей Идхен.

И был бы только сентиментальный роман о сентиментальной любви, но тут начинаются и происки. Ибо не только Ида имеет виды на польского графа с романской фамилией и наследством в три миллиончика в перспективе (не долларов, а талеров — но всё же). Да и на саму Иду у кое-кого из местных тоже были виды. При том что граф со своей бледностью и слезливостью не производит впечатления брутального супермена на этих амбициозных буршей и керлей.

В общем, получился сентиментально-авантюрный роман о любви с некоторыми надрывами и преувеличениями. Добродетель в конце концов торжествует. Зло наказано — однако на мой взгляд, недостаточно. По нынешним меркам сюжетосложения всех этих нехороших людей мужского и особенно женского пола следовало бы разоблачить полностью, бесповоротно и вообще отменить... В девятнадцатом веке, увы, до такой радикальности ещё не дошли.

При чтении возникали ассоциации с русскими сочинениями примерно того же времени, в частности, с «Чёрной женщиной» Греча. Но роман Греча выглядит более доведённым до ума — в нём объяснены все тайны и загадки, расставлены все точки над «i». И с моралью там как-то посерьёзнее...

Особой бульварности в сатире Гауфа не разглядел, наверно, в силу недостаточного знания языка. Ну, явный перебор в количестве уменьшительных словечек. В описании женской внешности — внешности Иды — хватает глуповато-пошловатых оборотов, в первой четверти XIX, видимо, считавшихся приемлемыми только для неотесанных подмастерьев и распущенных блудниц.

Это я уже пытаюсь цитировать «Отповедь» Гауфа, в которой он выступает с сильно классовых позиций. Которые выражаются, если сказать коротко, в том, что высокая культура — только для высоких слоёв общества.