Юрий Котляр «Тень синего утеса»
Вроде бы на дворе уже ХХ век, самые отдалённые закоулки хожены любопытными охотниками и геологами, то и дело в тайге попадаются лагеря лесорубов и промышленников, а для жителя ближайшего города поход в леса и на болота такое же бытовое дело, как на дачу на выходных. И всё же эта с детства знакомая природа поминутно скрывает угрозу. Потерять жизнь, здоровье, или ещё страшнее, близкого человека среди этих прекрасных пейзажей столь же просто, как выронить мелочь из кармана.
В небольшой текст автор сумел вложить очень многое – почти «паустовские» пейзажи и драматичные судьбы военного поколения, в котором форму носили все, и парни и девушки. Затерянное в болотах жилище умершего отшельника с незахороненным гробом и ветшающим средневековым «Апокалипсисом», детские воспоминания, семейные драмы и победа над собственным страхом и малодушием. При этом, столь насыщенный текст не смотрится «винегретом», не рассыпается, не мельтешит перед глазами постоянной сменой тем и ракурсов, а как-то неторопливо протекает, разворачивая картину непростой жизни в Сибири 40-х гг. А смерть… ну, так она здесь дело житейское, особенно для тех, кто вернулся с фронта, рефлексиями и слезами горю не поможешь. И на фоне сибирских масштабов – как пейзажей и просторов, так и людей — смерть смотрится не непреодолимым фатумом, не неподъёмной, ломающей трагедией для тех, кто остался жить, а вызовом со стороны пока ещё непокорённой природы. Принять который человеку так же по силам, как и героям нордических мифов, не стеснявшимся бросать вызов своим богам.
Штрихи довоенного быта, насыщенная старыми и диалектными словечками речь, все эти обласки, таски, «паняй, паняй», уже непонятные городскому жителю без примечаний, приоткрывает перед ним ещё один пласт богатств русского языка, завораживает, позволяет на время вынырнуть из торопливой и какой-то скомканной эпохи компьютера и интернета туда, в мир нехоженых лесов и болот, озёрных лабиринтов, речных штормов. И сильных, хотя неброских на первый взгляд, человеческих характеров.
Это не современный экшен и не «советский вестерн», а добротная, красивая и неспешная русская проза ХХ века, читать которую стоит именно как пищу для ума и души, глубоко вдыхая её лесные запахи.
Входит в:
— антологию «На суше и на море, 1980», 1980 г.
— антологию «Звёздные тени», 2017 г.
1980 г.
Самиздат и фэнзины:
2017 г.
Отзывы читателей
Рейтинг отзыва
[ 0 ]
Privalova, 30 декабря 2023 г.
Скорее рассказ, а не повесть. Написано хорошо. Тем кто знает Томск и окрестности будет вдвойне интересно. Произведение грустное, как мне показалось с ностальгической ноткой. Необычное. Но есть, некоторые сюжетные линии, начатые и брошенные,
[ 6 ]
Григорий Глоба, 19 февраля 2020 г.
Вроде бы на дворе уже ХХ век, самые отдалённые закоулки хожены любопытными охотниками и геологами, то и дело в тайге попадаются лагеря лесорубов и промышленников, а для жителя ближайшего города поход в леса и на болота такое же бытовое дело, как на дачу на выходных. И всё же эта с детства знакомая природа поминутно скрывает угрозу. Потерять жизнь, здоровье, или ещё страшнее, близкого человека среди этих прекрасных пейзажей столь же просто, как выронить мелочь из кармана.
В небольшой текст автор сумел вложить очень многое – почти «паустовские» пейзажи и драматичные судьбы военного поколения, в котором форму носили все, и парни и девушки. Затерянное в болотах жилище умершего отшельника с незахороненным гробом и ветшающим средневековым «Апокалипсисом», детские воспоминания, семейные драмы и победа над собственным страхом и малодушием. При этом, столь насыщенный текст не смотрится «винегретом», не рассыпается, не мельтешит перед глазами постоянной сменой тем и ракурсов, а как-то неторопливо протекает, разворачивая картину непростой жизни в Сибири 40-х гг. А смерть… ну, так она здесь дело житейское, особенно для тех, кто вернулся с фронта, рефлексиями и слезами горю не поможешь. И на фоне сибирских масштабов – как пейзажей и просторов, так и людей — смерть смотрится не непреодолимым фатумом, не неподъёмной, ломающей трагедией для тех, кто остался жить, а вызовом со стороны пока ещё непокорённой природы. Принять который человеку так же по силам, как и героям нордических мифов, не стеснявшимся бросать вызов своим богам.
Штрихи довоенного быта, насыщенная старыми и диалектными словечками речь, все эти обласки, таски, «паняй, паняй», уже непонятные городскому жителю без примечаний, приоткрывает перед ним ещё один пласт богатств русского языка, завораживает, позволяет на время вынырнуть из торопливой и какой-то скомканной эпохи компьютера и интернета туда, в мир нехоженых лесов и болот, озёрных лабиринтов, речных штормов. И сильных, хотя неброских на первый взгляд, человеческих характеров.
Это не современный экшен и не «советский вестерн», а добротная, красивая и неспешная русская проза ХХ века, читать которую стоит именно как пищу для ума и души, глубоко вдыхая её лесные запахи.