Юрий Владимирович Давыдов «Доктор Елисеев»

С годами я понимаю, что рассматривать любое произведение в соответствии с его изначальным определением – дело не слишком информативное.

«Доктор Елисеев» в «Библиотеке приключений» издательства «Терра» как приключение — невнятица порядочная. Мелькают страны и персонажи, доктор Елисеев ездит на верблюдах, плавает на корабле, врачует аборигенов и ходит к ним в гости, чего-то там размышляет довольно банально, опасностей особых не встречает, ни храбростью, ни интеллектом не блещет. С литературной точки зрения написано тоже неровно, местами странно меняется перспектива, стиль страдает цветистостью, персонажи описаны шаблонно, поступки их неубедительны, автор ударяется то и дело в морализаторство. Какие-то псевдоочерки «как я был на Ближнем Востоке в 1883 году» от лица псевдогероя.

Но это ведь не литературное произведение. Не приключенческий рассказ — философская повесть: о мытарствах к правде, через мороки выбора. Поэтому в повести нет ни одной женщины. Поэтому подчеркивается: Елисеев – молод. Он не выбирает дороги – встречается с ними. Первый путь – мужской труд, капитан Уго, на этом пути сорок лет горбатиться будешь сперва в борьбе за свободу, потом в трудах за хлеб насущный, и пустишь себе пулю в сердце. Елисеев встречает и дитя — арабского мальчика Али, у которого «быстрая и открытая улыбка», и старика туарега, сребробородого, «с тонким, чуть горбатым носом и прекрасным высоким лбом», а трикстер-грек «длинноусый, в феске» расчерчивает маршруты ему. Такой наш Коэльо, в узорах размеренных диалогов и поэтических описаний.

«В подводных джунглях проносились акулы-черноперки и тигровые акулы, плыл величественно богатырь-многоколючник, таились могучие мурены, блаженствовали желтые скаты». «Над вершинами тополей и кедров, над пробковыми дубами влеклись синебрюхие тучи. Розовым духом исходили олеандры, тихо мерцали ивы над пересохшим ручьем, нежились тамариски, затененные каштанами».

Мистическая сила молитвы. Вручение мальчику пистолета. Сюжет – в логике рассуждений (так что уместны бесконечные размышления Елисеева), моральных открытий, а не действий цепи эпизодов. Поняв это где-то на середине, я дочитывала рассказ по-другому. В таком понимании он завершен, а отнюдь не оборван.

И ничего хорошего Елисееву явно не светит – и философская интерпретация повисла неэксплицированной...