Луиза Пенни «Стеклянные дома»

Знаете, читая уже 13-й по счёту роман цикла, я не мог отделаться от какой-то суеверной чуши, связанной с этим числом. Так и ощущалась эта висящая в воздухе мутная пелена какого-то горя, утраты, некоторого предательства своих же интересов. Вот книга закончилась, сюжет подошёл к логическому финалу, события разложились по полочкам, а чувство горечи не проходило. И только в авторском послесловии всё встало на свои места: во время работы над книгой у Луизы Пенни умер муж от длительной болезни.

Это тот случай, когда обстановка, замысел и настроения внутри романа оказываются сильно связанными с внешними событиями в жизни писателя. Теперь, задним числом, мысленно пролистывая книгу «обратно», я вновь и вновь нахожу подтверждения горьким чувствам и страхам Пенни, выливающимся в строчки и передающимся читателю через состояние гнетущего смятения. Да господи, одна только завязка с кобрадором – натуральная ода тревоге. Мистическая фигура из прошлого в маске и в балахоне, безмолвно преследующая должников, взывающая к их совести, стоит себе одиноким пугалом посреди Трёх Сосен, сея горькие страшные мысли о вестнике смерти. Воплощённое олицетворение Совести, Высшего Суда, преследует эта фигура кого-то из знакомых Гамаша (а может, и его самого), целыми днями стоя и внушая панику. И вот, нервничая от нагнетания тревожности, обитатели деревеньки уже ждут развития событий, и когда оно происходит, то удивляет и сеет непонимания не меньше, чем появление воплощения совести.

А самое любопытное, что рассказывает об этом Пенни во флэшбеках, когда Арман Гамаш – уже не простой старший инспектор, а целый шеф могущественной правоохранительной структуры Канады – сидит в душном зале суда на месте главного свидетеля обвинения и отвечает на вопросы прокурора. И в его воспоминаниях и ответах сквозит полная беспомощность: он не знал тогда, как поступить, не знает и сейчас. А окончательно добивает читателя то, что в итоге Арман Гамаш, человек кристальной честности и непорочности, пестуемых на протяжении дюжины предыдущих романов, вынужден солгать под присягой, полностью осознавая ответственность. Зачем? Почему? Какие события или мотивы оправдывают это преступление? Почему Гамаш ссылается на слова Ганди о Высшем Суде? Неужели тот кобрадор появился именно затем, чтобы воззвать к совести Гамаша?

Общая тревожность и нервозность лишь усиливаются, больное подозрение растёт, криминальная война с наркокартелями, ради победы в которой это всё и затевалось, отходит на десятый план. Пенни мастерски выворачивает душу Армана Гамаша, чтобы читатель планомерно наблюдал, как низвергается его кумир, раз за разом совершая немыслимые для себя поступки вплоть до умышленных преступлений. Через поступок Бовуара, всегдашнего соратника и верного друга Гамаша, писательница раскрывает всю психологию этого дела, а в горькие слова после перехода психологического Рубикона вкладывает, по сути, свой главный страх в это тяжёлое время – невозможность наблюдать, как «умирает» личность давнего друга, сходит с пьедестала обожания и любви.

И страшно представить, как было горько самой Пенни писать этот роман в такой тяжёлый жизненный период. Не первый раз она обращается к подобным темам (взять хотя бы роман, посвящённый поискам мужа Клары, и его трагический конец), но «Стеклянные дома» – определённо, её самая личная книга из всего цикла.