28 дней спустя (28 Days Later), Великобритания, 2002.
28 недель спустя (28 Weeks Later), Великобритания, Испания, 2007.
28 дней спустя.
*
«Любви, надежды, тихой славы
Недолго нежил нас обман…»
И было всё хорошо в Соединённом Королевстве Великобритании и Северной Ирландии. Как и прежде, спокойно почивал на лаврах монарх, неколебимо правил Парламент, недвижно стояли гвардейцы, степенно торговали торговцы, размеренно плавали туда-сюда корабли и летали самолёты, и величаво развевались на благовоспитанном ветру государственные флаги. Лишь Кембриджский университет, этот неугомонный и порочный отпрыск чинного Оксфорда, отделившийся от него из-за убийства невинной женщины, всё пытался превзойти и унизить своего почтенного прародителя. Увы, не заметил Кембридж в своей упорной борьбе и долгом соперничестве того, что и сам уже давно поседел, обрюзг и расслабился по-стариковски – нашлись и на его некогда буйную голову молодые охальники. Выпустили озорники тварей бессловесных из узилищ лабораторных из жалости и шалости детской, да сами и пожалели стократ…
*
«Исчезли юные забавы,
Как сон, как утренний туман…»
Сладкий самодовольный сон почти сказочного условного королевства в результате банальной халатности небольшой группы витающих в облаках людей очень быстро, крайне жестоко и непоправимо перешёл в смерть. Учёные умы искали науки ради и пользы для, «зелёные» интеллигенты бунтовали против бесчеловечных опытов над животными, а дармоедов-стражников «оптимизировали» и сократили как пережиток прошлого, почти полностью заменив камерами слежения, сигнализацией и электронными замками. Задумайтесь: даже десяток пусть дураков и дуболомов, но живых охранников, поставленных по двое у каждой двери, сработал бы эффективнее всей умной машинерии, но у кого-то из руководства сей великомудрой «кузницы» не хватило приземлённости для осознания важности и необходимости наличия этого элементарного «гвоздя». Ну что ж, не они первые, не они последние в этом списке.
*
«Но в нас горит ещё желанье,
Под гнётом власти роковой…»
Даже в условиях полного социального коллапса каждому отдельному человеку всё также и не переставая будет хотеться жить: есть, пить, спать, добиваться безопасности и секса. Разница будет наблюдаться лишь в цветистости оправданий своих поступков, векторе управления и степени самоограничения, налагаемого на «внутреннее животное». В фильме «28 дней спустя» достаточно реалистично показана стойкость и жизнеспособность автономной психики, оперирующей такими инстинктивными и конкретными задачами, как самозащита и защита самки и/или потомства, и, напротив, полный разброд излишне социальных единиц, превратившихся без обеспечения, контроля и управления извне в буйную дезориентированную сволочь. К сожалению, о необоримости превосходящего количества, массы и профессиональной выучки при прямом столкновении с ними здесь благополучно позабыли, как и о многих других правдоподобных вещах, учтённых, к примеру, в «Дороге» Джона Хиллкоута.
*
«Нетерпеливою душой
Отчизны внемлем призыванье…»
Официальная концовка фильма «28 дней спустя» оптимистична и радужна, как мыльный пузырь. Суровая атмосфера «заброшенности» Хайдеггера – неизбежного возлагания ответственности за собственное существование в мире на себя самого – в которую через непонимание, боль и разочарование постепенно вживляли героев и зрителя, единомоментно оказалась разрушена посланием из простыней. Весь первобытный самоубийственный героизм самца и самки, бросающихся на гораздо более крупное животное в попытке спасти детёныша, обесценивается явлением «голубого вертолёта». В моём случае катарсис от веры в чудо почему-то не сработал. Знать бы, как оно повернёт, выключил бы сразу после неожиданного выстрела майора.
***
28 недель спустя.
«28 недель спустя» предлагаю рассмотреть не только как коммерческий сиквел, которым он несомненно является, но и в качестве прямого продолжения «28 дней спустя», достаточно закономерно развивающего и дополняющего картину созданного Алексом Гарлендом и Дэнни Бойлом мира. К моему вящему неудовольствию, два момента несколько портят возможность этого слитного восприятия: не к месту задорная музыка Джона Мёрфи и откровенно комический цинизм некоторых сцен именно второго фильма. Увы, единство стиля сборной команде сценаристов выдержать не удалось даже в своей отдельно взятой ленте.
*
«Мы ждём с томленьем упованья
Минуты вольности святой,
Как ждёт любовник молодой
Минуты верного свиданья…»
«Волшебник» всё-таки прилетел в своём «голубом вертолёте», и подобие государственности на руинах королевства было счастливо восстановлено. Это ничего, что немногим выжившим на местности теперь приходится давить на жалость и врать в глаза собственным вернувшимся из-за океана родственникам – любовь всё стерпит, всё простит, а обещание грядущих вольностей и свобод с лихвой компенсирует все потери. Иноземные военные в полном комплекте боевой экипировки стоят у каждого столба? Так это для нашего с вами блага, трагедия-то потому и случилась, что в Кембридже этих бравых ребят не было.
*
«Пока свободою горим,
Пока сердца для чести живы,
Мой друг, отчизне посвятим
Души прекрасные порывы!»
Излишне вольная трактовка понятия «свобода» уже сгубила на корню не одно благое начинание и всегда готова предложить себя очередному поколению вольнодумцев. Так вышло и в этой истории. Давайте просто назовём всё произошедшее здесь истинными именами. Если несовершеннолетние и малолетки безнаказанно творят всё, что им вздумается «в благодарность» за отсутствие «короткого поводка», а техники и уборщики служебных помещений получают в постоянное пользование универсальный ключ, то это не вседозволенность даже, а непростительная халатность руководства. Если специально назначенный биолог-консультант не в состоянии объяснить генералу не предусмотренную инструкцией ситуацию по своему профилю, то это непрофессионализм и служебное несоответствие. Когда солдат или учёный, не видя всей картины и не понимая масштаб возможных последствий своих поступков, позволяет себе проявлять личную инициативу под влиянием отвлечённых понятий чести, дружбы или научного интереса и начинает свято отстаивать свою точку зрения с оружием в руках, он совершает преступление и становится предателем, а не героем. Чувствуете разницу с «Аватаром» Джеймса Кэмерона и «Солдатом» Пола Уильяма Скотта Андерсона? На’ви Пандоры и вынужденные поселенцы Аркадии всё-таки сильно отличаются от носителей «вируса ярости», не находите? Мне вот, смотря «28 недель спустя», всё время хотелось кричать раз за разом вороном Э. А. По: «Души, души прекрасные порывы!», поменяв существительное на глагольный императив.
*
«Товарищ, верь: взойдёт она,
Звезда пленительного счастья,
(…)
И на обломках самовластья
Напишут наши имена!»
Финал фильма и всей «дилогии» – апофеоз своеволия и апогей доведённой до абсурда личной свободы. Всё то лучшее, что только ни есть в человеке, здесь оказалось предательским и убийственным по отношению к человечеству в целом. Халатность руководства, непрофессионализм ответственных исполнителей, оторванный от действительности идеализм и бунтарство отдельных ярких, но недалёких личностей – вот связка, способная уничтожить не только отдельное государство, но и саму цивилизацию. Истинная Свобода Гражданина не в отказе от всяческих ограничений, а в добровольно принятых и честно исполняемых обязательствах по самоограничению в некоторых аспектах пересечения личной и общественной жизни.
P. S.
«Ай да Пушкин! Ай да сукин сын!»
P. P. S.
*В статье использованы стихотворение А. С. Пушкина "К Чаадаеву" и фрагмент его письма к Петру Вяземскому (около 7 ноября 1825 г.).
В белой комнате со стеклянными дверями, за которыми стоят молчаливые люди, на стуле сидит отстраненная женщина средних лет, вопросы ей задает некий мужчина в костюме биозащиты. Вопросы касаются экспедиции, в которой женщина недавно участвовала. Допрос прерывается кадрами падения чего-то сверкающего из космоса. Таинственный метеорит падает на безлюдном побережье к подножью маяка. И нам тут же показывают ту самую женщину из комнаты со стеклянными дверями, она читает лекцию про раковые клетки. Уже скоро мы узнаем, что у нее год назад пропал муж. Он служит в армии, отправился на очередное секретное задание, с которого и не вернулся. Жена ходила по всем инстанциям, делала бесконечные запросы, но так ничего и не добилась. И вот в один прекрасный день муж просто заявился домой. На вопросы не отвечает, потерянно выглядит, даже не понимает, как зашел в дом, первое, что помнит, это то, что стоит в дверях спальни. Неожиданно он сообщает, что ему стало плохо, кровь изо рта, скорая везет его с женой по ночным дорогам. С неба спускаются вертолеты, какие-то машины блокируют скорую. И вот уже мужа куда-то увозят на каталке, а жена лишается чувств. Все это многозначительно, зловеще и символично. У нас тут не какой-нибудь очередной комиксный боевичок, у нас тут философский триллер с аллюзиями на Лема и Стругацких, хотя более верно было бы сказать – с аллюзиями на Тарковского, так как режиссер явно вдохновлялся его «Солярисом» и «Сталкером». Последнее, правда, уже давно не выглядит достижением, кто только на данный момент не вдохновлялся Тарковским, что у нас, что за рубежом.
Новый фильм Алекса Гарленда – он же экранизация одноименного небанального и странного романа Джеффа Вандермеера (открывает трилогию «Зона Икс», собрал несколько важных наград – «Небьюла», «Премия Ширли Джексон») – ждали именно как альтернативу комиксным боевичкам. Во-первых, необычный первоисточник: книга сложная и нарочито символистская вызвала когда-то громкие дискуссии, одним она очень понравилась, другие приняли ее в штыки, назвали претенциозной глупостью и сетовали, что автор ничего так и не объяснил. Можно смело сказать, что «Аннигиляция» из категории неэкранизируемых текстов. Тем интересней было посмотреть, что с ней сделает Гарленд, у которого после «Из машины» в рядах любителей кинофантастики возник свой кружок фанатов. Во-вторых, в фильм зазвали хороших актеров: Натали Портман, Дженнифер Джейсон Ли, Оскара Айзека. В-третьих, бюджет на фильм выделили достаточно солидный – 40 миллионов. Такой бюджет позволяет сделать красивое кино, но при этом режиссеру все равно придется быть изобретательным, тут только за счет спецэффектов выехать не получится. В-четвертых, пошли слухи, что компания «Paramount» сомневается в коммерческом успехе ленты и считает ее слишком умной для массового зрителя. Все это не могло не подогревать интерес тех, кто в теме. И что же мы получили?
Сперва мы получили скандал в продюсерских кругах, который привел к тому, что «Аннигиляция» была перекуплена вездесущим «Netflix». Фильм вышел на стрим-сервесе всего через 17 дней после начала проката в США, что сразу же поставило крест на широком прокате в других странах. Гарленд остался этим решением недоволен (и его можно понять), так как он снимал «Аннигиляцию», рассчитывая на большой экран. И последнее, кстати, видно: на маленьком экране некоторые детали трудно различимы. Все эти сложности странным образом рифмуются с судьбой «Зоны Икс» на российском издательском рынке. «Эксмо» в 2015-ом году выпустило в откровенно неподходящей серии первые две книги. Из-за того, что они плохо продавались, третий роман официально вышел только в электронной версии. В связи с премьерой фильма начали переиздание, вроде бы теперь и третья книжка появится на бумаге. Но кто его знает, радоваться будем, когда в руках подержим.
Если вы уже читали книгу, то перед просмотром про нее стоит сразу же забыть. Режиссер (он же и сценарист, что не удивительно, так как Гарленд начинал как писатель) взял из романа Вандермеера только общую канву. Странное место – Зона Икс. Туда периодически отправляются небольшие отряды. Назад мало кто возвращается. И вот она – очередная экспедиция. На этот раз – одни женщины. Состав экспедиции несколько отличается от описанного в книге. На этом общее заканчивается. Даже основная идея фильма отличается от основной идеи книги. Если Вандермеер вроде бы пишет о столкновении с нечеловеческим ужасом, о тонкой грани между природой и цивилизацией, то фильм Гарленда прежде всего про контакт с инопланетным разумом (разумом ли?) и про то, что он принципиально невозможен. Пожалуй, единственное, что все-таки объединяет в данном случае литературу и кинематограф, – это общая атмосфера происходящего, то, что остается в тексте между строк, а в кино прячется за солнечным лучом. А атмосфера в фильме гипнотизирующая, все эти развалины, свет, словно пропущенный через призму, заросли, болота, причудливые лишайники, странные звери. Ощущение запустения только подчеркивается ненавязчивой музыкой. Героини бредут по этому безлюдному клочку земли, и гибель некоторых из них не кажется чем-то страшным, ведь в девственной природе смерть – неотъемлемая часть жизни, без нее жизнь-то принципиально невозможна.
Из положительных моментов можно перечислить следующие. Во-первых, уже упоминаемая атмосфера. Превосходно. Во-вторых, то, что происходящему дано некоторое объяснение. Да, оно банальное, но зритель точно обманутым не уйдет. В-третьих, Гарленд не пересиропил с философствованием. Герои не произносят пафосные и многозначительные монологи. Они просто исследуют феномен и самих себя в рамках этого феномена. Тут вам не упоминаемый уже «Сталкер» Тарковского и не «Фонтан» Аронофски. И слава Богу.
Но есть и отрицательные моменты. Во-первых, логика происходящего характерна не для научно-фантастического фильма, которым пытается быть «Аннигиляция», а для дешевого ужастика, где героев убивают одного за другим. Во-вторых, актерская игра. Понятно, что режиссер хотел соблюсти сдержанную манеру, но это вышло боком. Все актеры в кадре столь неэмоциональны, столь приморожены, что напоминают кукол каких-то. Зачем было звать превосходных актеров, чтобы они ходили в кадре с отсутствующим выражением лица? Ни одному герою (точнее – героини) сопереживать невозможно. И в этом ключе даже финальная мелодраматическая линия выглядит блекло и неинтересно.
Понятно, что те зрители, которым не понравилась книга, говорят, что фильм лучше. Просто в нем нет недосказанности. Но книжная недосказанность не была минусом, если уж садишься читать тексты авторов движения «новые странные», надо быть готовым, что там общее впечатление важнее логических объяснений. Фильм не лучше и не хуже (давайте признаем, что сложно представить аутентичную экранизацию книги Вандермеера), он – другой. И очень уж неоднозначный вышел. Возможно, через пару лет он станет культовым. А лет через двадцать какой-нибудь умелец сделает ремейк, который, конечно же, провалится в прокате и вызовет бурные обсуждения в том, во что превратится Интернет.