цитата Глава 1
Долгожданное угощение
Когда господин Бильбо Торбинс из Торбы-на-Круче объявил, что собирается вскорости отметить свое стоодиннадцатилетие особо пышным Угощением, весь Хоббитон пришел в волнение.
Бильбо был очень богат, и не без чудинки; Край дивился на него вот уже шестьдесят лет — со времени его удивительного исчезновения и неожиданного возвращения. Богатства, которые он привез из путешествия, стали легендой — и все верили, что Круча под Торбой изрыта ходами, битком набитыми сокровищами. А если кое-кто считал, что для славы этого мало — мог подивиться на его поистине несокрушимое здоровье. Шло время — но он казался неподвластным ему. В девяносто он выглядел как в пятьдесят. В девяносто девять стали говорить, что он хорошо сохранился — вернее, впрочем, было бы сказать совсем не изменился.
Некоторые качали головой и говорили, что ничего хорошего из этого не выйдет — нечестно это, чтобы одному и вечная молодость, и несчетные деньги.
— … И кое-кто еще поплатится, — рассуждали они. — Не к добру это, ох, не к добру, и быть беде!
Но беды пока что не случалось; а так как господин Торбинс на деньги не скупился, большинство склонно было прощать ему и странности, и удачливость. С родичами (кроме, разумеется, Лякошоль-Торбинсов) он был в добрых отношениях и имел много преданных почитателей среди бедных семей. Но близких друзей у него не было, пока не стали подрастать его младшие племянники.
Старшим из них, и любимцем Бильбо, был молодой Фродо Торбинс. Когда Бильбо исполнилось девяносто девять, он сделал Фродо своим наследником, и надежды Лякошолей рухнули окончательно. Бильбо и Фродо родились в один день, 22 сентября.
— Лучше бы тебе переехать и жить в Торбе, Фродо, малыш, — сказал однажды Бильбо. — Тогда мы сможем отмечать наши дни рожденья вместе — будет и приятней, и удобней.
И Фродо переехал. Он был тогда в ранних летах — так хоббиты называют буйный и опрометчивый возраст между двадцатью двумя и тридцатью тремя годами.
Прошло двенадцать лет. Каждый год в Торбе отмечались двойные дни рождения; но этой осенью, все понимали, затевалось что-то совершенно необычайное. Хоббитонские и Приреченские языки работали без устали, так что история и характер господина Бильбо Торбинса снова стали главной темой разговоров по всему Краю. Старики при встречах ударялись в воспоминания.
Ни у кого не было таких внимательных слушателей, как у старого Хэма Гискри (обычно его звали просто Старик). Он рассказывал, удобно устроившись за столиком «Золотого Шестка» — небольшого трактира по дороге к Приречью; он, конечно, знал, что говорит — вот уже добрых сорок лет он был в Торбе садовником, а до того помогал в этом Старому Прорытвинсу. Теперь состарился и он, и за садом приглядывал его младший сын Сэм. И отец, и сын были в большой дружбе с Торбинсами. Жили они на самой Круче, в Исторбинке — как раз под Торбой.
— Господин Бильбо — всем хоббитам хоббит, я это всегда говорил, и буду говорить, — заявил Старик. С полным основанием: Бильбо бывал с ним очень вежлив, звал его «мастер Хэмфаст» и всегда советовался с ним, как выращивать овощи — во всем, что касалось «кореньев», особенно картошки, Старик был признанным знатоком.
— А что ты скажешь об этом его племяннике — Фродо? — спросил старый Норби из Приречья. — Звать-то его Торбинсом, но он, говорят, больше чем наполовину Брендизайк. Хотел бы я знать, зачем Торбинсам из Хоббитона брать жен из Забрендии. Народ там уж больно чудной…
— И нечего удивляться, что чудной, — вставил Дэдди Скороскок, ближайший сосед Старика, — коли они живут по ту сторону Брендидуима, да еще рядом с Вековечным Лесом. Темное это место, если хоть половина баек о нем — правда.
— Верно говоришь, Дэд! — согласился Старик. — Брендизайки, ясное дело, не в самом Предвечном Лесу живут; но что они все чудные — это точно. Вечно возятся с лодками, — а река там большая. Сами знаете, до добра это не доводит… Но господин Фродо — славный хоббит, даром что молод, и очень похож на господина Бильбо. Отец-то его, что ни говори, был Торбинс. Да, скажу я вам, господин Дрого был очень приличным и уважаемым: о нем никогда ничего не болтали, пока он не утонул.
— Утонул?.. — сказало разом несколько голосов. Они уже слышали, и не раз, и этот слух, и другие, не менее темные; но хоббиты обожают семейные истории и были не прочь послушать ее еще разок.
— Говорят, дело было так, — начал Старик. — Господин Дрого, понимаете, женился на этой бедняжке Примуле Брендизайк. Она приходилась двоюродной сестрой нашему господину Бильбо (ее мать была младшей дочерью Старого Хвата); а господин Дрого был его троюродным братом — только уж с другой стороны. Так что господин Фродо ему вдвойне родня, как говорится. А господин Дрого гостил в Хороминах у тестя — он частенько там бывал после женитьбы: у старого Горбадока был хороший стол, а Дрого любил поесть; и он отправился поплавать в лодке по Брендидуиму, и жену с собой взял — вот оба и потонули; а господин Фродо тогда совсем еще малышом был.
— Я слыхал, они поплыли после обеда, при луне, — сказал старый Норби, — и лодка перевернулась: уж очень толстым был Дрого.
— А я слыхал, она толкнула его, а он утянул ее за собой, — встрял Пескунс, хоббитонский мельник.
— А ты бы, Пескунс, почаще уши развешивал — еще и не то услышишь, — отрезал Старик: мельника он не любил. — Чего болтать, коли не знаешь. Не было никакого толкания. Лодки и без того достаточно предательские штуки — если лезть в них без оглядки. Так вот и остался господин Фродо сиротой, совсем один среди этих сдвинутых забрендийцев: его туда старый Горбадок взял. Настоящий садок эти Хоромины — там никогда не бывает меньше ста родственников зараз. Доброе дело сделал господин Бильбо, когда забрал парнишку назад: у нас здесь народ правильный.
Ну, и Лякошоли получили добрый тычок. Они на Торбу еще когда нацелились: думали, хозяин ушел, да и сгинул. А он воротился, и пришлось им убираться; и он все живет и живет, и старость ему нипочем, и пусть так будет подольше! А потом вдруг обзаводится наследником, и бумаги есть, и все такое. Теперь — то уж Лякошолям Торбы не видать.
— Там, говорят, куча денег зарыта, — заявил торговец из Западного Удела, по делам заглянувший в Хоббитон. — Вся вершина этой Кручи перекопана проходами и подвалами — а в них сундуки с золотом, серебром и бриллиантами, слышал я.
Какой из переводов "Властелина колец" лучше?
цитировать
Местами даже смахнула слезу — реальную, не от смеха, а от умиления. Всё он сказал — и лучший (?) перевод назвал. И не один. И объяснил, почему. Армен Захарян, респект и уважуха.
?