облако тэгов
История царицынского разбоя и сыска еще не написана, она хранит на полках архивов много жутких событий и драматических тайн. Их обнаружил я, когда занимался историей прокуратуры в былые времена. Послушайте...
Лютовал декабрь 1778 года.
Православные истово справляли святки. А в разбойничьем притоне царицынского офицера Носкова на р. Пичуге дикие крики оргии, пьяно и разгульно. Это пировавших друзей и их падших женщин привечал по указанию Носкова дворовый Гаврилов. Атаман Рыжий, помощник его Легионный собрались с шайкой обделать дела с разбойниками из с. Ерзовки некими Збойковым и Мирошниковым. Ватага эта наводила ужас между Волгой и Доном. Жуткая слава о душегубах, погрязших в бездне преступлений, торопилась впереди них.
Бандюга Рыжий по молодости был отдан в Царицыне в рекруты, но сбежал и бродил восемь лет по Поволжью. Рыскал среди немцев-колонистов, бурлачил под Камышиным, ломал соль на Эльтон-озере, пробрался аж на Терек. Да за кражи был схвачен и в железных браслетах доставлен в Царицын. За подвиги эти его угостили всласть шпицрутенами и едва живого отдали в Царицынский батальон в солдаты. Не успели засохнуть на его изуродованной спине кровоточащие раны, как на третий день он утек и прихватил с собой служивых.
Озлобленный беглец стал атаманом разбойников и с дьявольской жестокостью мстил, глумился и терроризировал всех. Тогда супротив банды разослали разъездные команды, по истерзанным и скорбным селам скакали нарочные с приказом истребить негодяев. А их покровителей выдать правительству. Однако те ловко уходят от преследователей с помощью властных лиц, подобных офицеру Носкову, и просачиваются сквозь облавы и засады.
Разбойникам к грабежам не привыкать, но эта погоня в горячей крови оказалась для них роковой.
Итак, в глухую полночь 28 декабря шайка Рыжего запаслась оружием, снедью и помчалась сквозь снега на разбойные дела. По пути прихватила на Мечетных хуторах сообщников, и с зарей степные волки помчались за жирной поживой.
«К Царицыну!» — вопили верховые.
В городе люд шарахался от бешеных конников с дротиками и пистолями. С гиканьем и свистом ринулись они по заснеженной Волге. Там маячила и манила зажиточная колония гернгутеров — жемчужина Сарепта.
Свирепая буря смешала землю с небом, а разбойники все неслись санным следом. К черной ночи, не жалея плетей и лошадей, настигли на берегу обоз. «Вот и добыча подфартила», — облизывались лиходеи.
Обоз поспешал из Москвы в завьюженную Сарепту с товарами, отправленными в колонию членами Сарептского евангелического общества. Сопровождали его с десяток худосочных поставщиков княгини Черкасской и графини Сква-ронской.
Бандюги, овечками прикинувшись, оружие попрятали и вопрошали путников по обычаю:
— Куда и с чем едете?
-С котлами да красками, — осторожно отвечали продрогшие обозные.
С тем и распрощались. Когда же наступила мрачная ночь, в безлюдной степи раздались жуткие крики и вопли.
В спины обозных впивались дротики и пули. Кони, обезумев, взвивались на дыбы, переворачивали сани и давили охрану. Все превращалось в кровавую кашу. Хрипы и стоны... Трупы стыли на снегу. Головорезы, словно волки, оскалив зубы, набросились на обоз, кроша, убивая, выпрягая из возов лошадей. Обнаружив деньги — серебро, озверели и неистовствовали пуще прежнего.
Как вдруг в пустоши, в кровавом ночном шабаше, нежно звякнул почтовый колокольчик. Из снежной круговерти вынырнул скачущий курьер. За ним возник целый ряд экипажей под охраной здоровенных и дюжих молодцов. «Пади! Прочь с дороги! Едет губернатор!», — напирали всадники, налетая без разбору на грабителей и покалеченных торговцев, топча мертвецов.
— Смерть губернатору! — завопила шайка, захваченная врасплох, вначале остолбенев от неожиданного подвоха. Действительно, это мчался из Астрахани при куче чиновников, прислуги сам губернатор И.Якоби.
Он сменил бывшего астраханского губернатора Н. Бекетова, который после трудов праведных почивал в имении Отрада под Царицыным.
Этот еспокойный Царицынский край относился к Астраханской губернии. У Якоби забот было невпроворот. Шалила по Волге понизовская вольница, в диких степях грабили калмыки, требовали охраны колонии переселенцев, крепости растущего края. Посему Якоби, невзирая на завывание метелей и волчьих стай, поспешал в сиятельньй Санкт-Петербург. Санный поезд вез ценные подарки для императрицы Екатерины, ее надменных вельмож и алчных сановников — и напоролся на явных грабителей.
Матерый разбойник Легионный, сверкая глазами, что стальными кинжалами, и упиваясь легкою победой, рванул пистоль из-за кушака:
— Бей губернатора, братва! У них много добра!, — и бабахнул в благородную особу.
Бандюги вгорячах бросились навстречу своей смерти, да в молниеносном бою отрезвели и, видя, что им не совладеть с крепким отрядом, дали дера.
Никогда охотники так быстро не обращались в жертву. Побросали сани с добром, шапки-рукавицы и внезапно скрылись. Одураченная погоня с яростными проклятиями поскакала им вслед, но ищи ветра в поле... Лишь ураган злобно стонал вокруг, швыряя в лицо живым и мертвым пригоршни снега.
Это нападение вызвало гнев губернатора. Якоби прямо-таки осатанел от беспредела и кровавых кошмаров уголовников!
Прибыв в заледенелый Царицын и пылая яростью, устроил разгон коменданту Цыплетеву, невзирая на заслуги того в успешной обороне города от нашествия полчищ Е. Пугачева. Назначил немедля особую комиссию для скорого изобличения и поимки улизнувших налетчиков. Масла в огонь подлили ограбленные торговцы, кои, крестясь и охая, принесли жалобу на имя императрицы о возмещении убытков.
Астраханский губернатор, гром и молнии метая, лично возглавил следствие, и закрутились казенные российские жернова, перемалывая и правых, и виноватых. Началось самое деятельное следствие, которое когда-либо производилось над разбойниками, — поражаются историки.
Якоби сам допрашивал подозрительных, а их были толпы. Приказал собрать все улики против злодеев, брошенные ими шапки и рукавицы (и оказался прозорлив). Царицын в панике залихорадило — стража ни свет ни заря хватала скопом дрожащих людишек, из теплых изб тащили за шиворот клейменных бродяг и проходимцев.
Однако все чуть не загубили городские власти. Как на грех, сцепились и перегрызлись между собой храбрый комендант Цыплетев и воевода Фатьянов, уличенный во взятках, — кто же из них главнее в расследовании разбойного дела.
Царицынские сыщики из-за них чуть не упустили бандитов Рыжего — и уже пали духом.
Рассвирепевший Якоби, прознав о нелепой ссоре, пригрозил властолюбцам всеми карами земными и небесными, хотя розыску это не помогло. Посланный из Дубовки за Волгу отряд в поисках Рыжего спасовал перед дрекольем и вилами крестьян с. Погромное, не допустивших его до мародёрных обысков.
Офицер с командой, отправленной главным смотрителем Ахтубинского шелкового завода в розыск по хуторам, тоже вернулся не солоно хлебавши.
Пока власти города делили власть, известный разбойник Шагала выдал друзей. Подельник неуловимого Рыжего, он по-глупому влетел в расставленные сети. Схваченного на Иловле голубчика с кистенем сопроводили в тюрьму Камышина. Увы, хитрому Шагале не удалось скрыть свои гнусные похождения и насилия с бандитом Рыжим.
В ярости плевался он:
— Удача повернулась ко мне задом и показала дулю с маком!
Тут зашел на гауптвахту покалякать к караульным ранее ограбленный офицер Забурнов. Перебитая челюсть отвисла у него, когда он признал Шагалу, потрошившего его вместе с Рыжим. Допрошенный с пристрастиями и мучениями узник не выдержал — и с искаженным от боли и ненависти лицом сдал своих дружков.
Для каждого из нас у судьбы приготовлены свои капризы.
Следствие стало подозревать, что между неизвестными разбойниками, напавшими на губернатора, и обитателями хуторов на р. Пичуге кроется подозрительная связь. Там как раз хозяин с женой опознали капитану Дударю среди брошенных грабителями шапок одну, принадлежащую лиходею Збойникову.
Кинулись к жене последнего. Заголосив по-дурному, она признала ее. Тут-то все и началось! Обыскав амбары и дома, Дударь пригнал в Царицын, словно стадо баранов, более десятка подозреваемых.
Начальник Волжского казачьего войска Савельев отличился: лихо приволок под усиленным конвоем в Царицын гремящих оковами Збойкова, Мирошникова и... самого неистового атамана Рыжего, отловленных выше Дубовки.
— Виселица плачет по красавцам-мерзавцам, — потирал руки Якоби, и курьер помчался с пакетом о сём во дворец императрицы.
Гоняясь за преступниками, взяли на Пичуженских хуторах разбойничьих жен Збойкова, Мирошникова, а бабы навели на след, уличили воровских людей.
Рыжий бился головой о непробиваемые стены тюрьмы: «Будьте вы все прокляты, иуды и предатели!», — и призывал Всевышнего, небо и ад помочь ему. И судьба, коварно улыбнувшись, приготовила ему новое испытание. Ужасом для обывателей стал последний побег атамана.
Царицынские власти не зря опасались очередного побега ушлого Рыжего.
Умыкнули его в глухое подземелье у Пречистенских ворот города. Жесточайше приказали офицерам в карауле: «Каждый час осматривать у разбойника ножные деревянные колодки и железа. И чтобы ни один волос не упал с драгоценной головы мерзавца Рыжего».
Несмотря на это, одержимый Рыжий в промозглую февральскую ночь 1799 года попросился во двор «до ветру», содрал там с себя с кожей колодки.
В одной рубахе и босиком, невзирая на острую боль и мороз, рванул через частокол и побежал на Волгу. Напрасно он радовался, ибо попал из огня да в полымя. Затравленного со всех сторон, заледенелого и полубезумного выдернули его из стога сена, куда он закопался в селе Нижнепогромном, присланные на поимку из Ахтубинска-городка казаки.
Рыжий и его бандюги заживо гнили в Царицынском каземате, переселяясь постепенно оттуда на кладбище.
А что же незадачливый стрелок в губернатора Легионный?
После поимки Рыжего он полтора года шастал за Волгой, бил кого попадя, конного и пешего, рыскал с шайкой по реке Иловле, под Камышином, да по пьянке повязали его в селе Никольском и забили в колодки.
А с Рыжим встретились они в крысиных казематах Царицына. Вспоминали долго свою буйно-развеселую жизнь, пока губернатор Якоби не выписал им пропуск на виселицу. Так и наступил бесславный конец крутой банды авантюриста Рыжего, связанного с власть предержащими.
В подозрениях в связях с преступниками остался Царицынский воевода Фатьянов, который брал щедрые «поздравления» от подсудимых, да упомянутый офицер — Носков. Он не гнушался воровать у воров краденые товары. Ослепленный златом, он учил злодеев ложной присяге, а затем, не боясь Бога и черта, обманывал бесстыдно и своих начальников.
С тех стародавних лет коррупция, бандитизм и «оборотни» в мундирах успешно дожили до наших благословенных дней, ухмыляясь и благополучно избегая карающего меча Фемиды,этой богини правосудия.
