«В детстве, впрочем, как и сейчас, я очень любил играть. В десятилетнем примерно возрасте я начал играть в ненаписанные книжки. Мне кажется, что сейчас, когда детство прошло и я стал взрослым человеком, я пишу те книги, которые не успел прочесть в детстве», — говорит он.

Кто это — он? Человек, с которым я разговариваю, похоже, затрудняется определенно ответить, кто же он такой на самом деле. Да и я, признаться, тоже. Начнем с того, что не знаю, как к нему обратиться, и сбиваюсь: то Игорем Всеволодовичем называю, то Кириллом, то вообще теряю всяческую ориентировку, потому что, надписывая мне свою книгу на память, он выводит на первой странице имя персидского царя, жившего в VI веке до нашей эры: Кир.

У него много ролей, но он не актер. Он один из самых известных в стране писателей-фантастов. Это — во-первых. А во-вторых, в-третьих и так далее — еще и киносценарист, доктор исторических наук, сотрудник института востоковедения АН СССР, член Географического общества, страстный коллекционер, а также отец двух совершенно разных девочек — дочери Алисы Можейко, которой сейчас двадцать пять, и школьницы Алисы Селезневой, девочки из будущего века, героини целой серии повестей «про Алису».

Любой незнакомый человек — это кроссворд для интервьюера. Писатель Кир Булычев (он же — Игорь Можейко) — кроссворд в квадрате, как сказал бы учитель математики...

— Извините, — виновато говорит он, глядя на часы. — У меня есть минут двадцать, ну от силы — полчаса. Я как всегда спешу. Жду ваших вопросов...

Полчаса на интервью. Попытка разгадать кроссворд в жестоком, как говорят шахматисты, цейтноте. Итак...

— К чему эта мистификация — таинственная смена имен и фамилий, как в фильмах про шпионов?

— Во-первых, тайны я люблю с детства. А во-вторых, никакой тайны тут нет. По профессии я, то есть Игорь Можейко, — историк, но долгое время работавший как журналист в журнале «Вокруг света». У этого журнала есть приложение — «Искатель», где регулярно печатается фантастика. Так вот однажды, давным-давно, случилось так, что из очередного номера «Искателя», для которого и обложка была уже отпечатана, вылетел один рассказ. Дело было накануне дня сдачи номера, и мы решили, что каждый за ночь напишет фантастический рассказ, а утром мы решим, какой удачнее, его и опубликуем! Я честно просидел ночь за машинкой, а утром выяснилось, что мой рассказ и 6удет опубликован. Тогда я писателем становиться еще не собирался и был только Игорем Можейко. Но подписывать рассказ своей фамилией почему-то было неудобно, и тогда родился Кир Булычев — я взял имя жены (Кира) и фамилию матери. Так нас стало двое. Что же касается, Алисы, то когда я написал первый рассказ о маленькой девочке из будущего, встал вопрос о том, как назвать героиню. Тогда я воспользовался именем дочери...

— То, что журналист написал рассказ, — неудивительно. От очерка в журнале до рассказа — меньше шага. И пишут сейчас почти все. Одни — стихи, другие — воспоминания. Почему же вы — фантастику?

— Знаете, все, наверное, зависит от склада характера. Фантастика — альтернатива литературы реалистической. В ней могут быть разные жанры — от пародии до детектива. А отличается она взглядом на мир. Главное в ней гипербола, преувеличение, допуск. Если хотите, фантастика — это игра, начинающаяся со слов: что могло бы быть, если...».

Иногда ее путают с футурологическими очерками. Иногда начинают подсчитывать, сколько фантасты наизобретали: Жюль Верн — подводную лодку, Уэллс — лазеры, Иван Ефремов предсказал открытие месторождения алмазов... Иногда путают фантастику с фантазированием... А ведь она исследует современные проблемы, встающие перед современным человеком. Проблемы науки, например. Наука стала угрозой. То «Чэлленджер» взорвался, то супертанкер сел на мель, то крупная авиакатастрофа. Перед человечеством стоит угроза ядерной войны. Фантастика на современные проблемы реагирует много оперативнее, чем «обыкновенная» литература.

Она с помощью гиперболы может показать проблему, которая волнует нас с вами сегодня, и обозначить пути ее решения. А фантастика изобретательского, технологического толка, на мой взгляд, сейчас совершенно старомодна. Наш мир значительно фантастичней любого фантастического романа. Кому интересно то, что я придумаю, сидя за письменным столом у себя дома, если, открыв газету, человек может прочитать о чудесах, которые происходили на «Экспо-85»!

— Вы не только писатель-фантаст, вы еще и историк, как сами признались. Трудно, по-моему, найти вещи более несовместимые, чем фантастика и история. Это два разных полюса. Как же уживаются в вас фантаст и историк?

— Недавно я пришел к очень странному для себя выводу. Наиболее близким к фантастике жанром литературы является — что бы вы думали? — исторический роман. Вывод кажется парадоксом, но присмотритесь: книга, скажем, об эпохе Петра I интересна читателю лишь в том случае, если проблемы, которые затрагиваются в книге, современны и злободневны. К тому же писатели, занимающиеся исторической романистикой, ведут свое повествование почти всегда на частично вымышленном, придуманном фоне. Ни один исторический роман не может быть до конца правдивым в своем антураже. Я как профессиональный историк могу практически на любой странице «Петра I» указать вам на исторические и фактографические ошибки. Вот алма-атинский писатель Морис Симашко выпустил роман «Маздак» — об Иране шестого века. Это великолепный, но насквозь фантастический роман!

— У нас бытует странное отношение к фантастике. Она для многих является литературой второго сорта. Процитирую, к примеру, письмо в редакцию из Иркутска от отца пятнадцатилетнего сына: «Скажите, что с ним делать? Юра читает только фантастику, а о других книжках и слышать не хочет. Я заглянул в один из сборников — звездолеты, космолеты, левитация — чушь... А его от этой чуши за уши не оттащишь...».

— Действительно, отношение странное... Фантастику либо обожают, либо ненавидят. Всю, без исключения. Вы ведь никогда не скажете: «Я люблю романы». Вы любите хорошие и не любите плохие. С фантастикой — однозначно. Всю обожаю или всю — терпеть не могу. Почему ее не любят взрослые? Дело в том, что фантастика ставит под сомнение постулаты устойчивого мира. А мир взрослых — он именно устойчив. Утром на работу, вечером — с работы, суббота и воскресенье — выходные. Зарплата — первого и шестнадцатого. Если такому человеку заявишь вдруг, что лошади могут разговаривать, то он тебя на смех поднимет. А об этом сказал людям Свифт...

Мы и не подозреваем, что многие признанные явления «серьезной» литературы на самом деле фантастика чистой воды. «Альтист Данилов» Владимира Орлова — фантастика, повесть «Белка» Анатолия Кима — фантастическая повесть. Фантастичны Достоевский, Гоголь — классики, которых проходят в школе. Просто фантастика скомпрометирована массой книжек, которые автор письма в газету резко назвал чушью. Поэтому-то читатель и тревожится: разнообразные ремесленные сочинения про телепатию, машины времени, инопланетные вторжения с Юпитера или бог знает откуда еще действительно мало что дают современному подростку.

— Тем не менее от этой «чуши» пятнадцатилетнего Юру, а также многие тысячи разновозрастных детей «за уши не оттащишь». Почему же так любят фантастику дети?

— Рискну иначе поставить вопрос: почему сегодняшние дети ее любят? Когда рос я, телевизора не существовало. Воспитывался в основном мамой, а также школой и двором. Жил сказками, сентиментальными историями про девочку, которая вернула найденный на улице кошелек, «страшными» историями. В это вторгались подвиги разведчиков, пограничник Карацюпа со своей верной собакой, индейцы Фенимора Купера, Стивенсон с «Островом сокровищ».

Что такое современный ребенок в пять лет? Он живет около включенного телевизора, который сейчас стал непроизвольным воспитателем маленького человека, основным средством информации о мире. А телевизор показывает не индейцев — запуск ракеты в космос. Диктор телевидения редко рассказывает сказки — речь идет в основном о политике, экономике, о международных событиях. Поэтому в сегодняшнем лексиконе ребенка совершенно естественны технические термины и фамилии политических деятелей. Это же качественно иное детство! И не надо пугаться.

Ребята, естественно, хотят, чтобы искусство, которое делается для них, отвечало тому, что в них сформировалось. Им нужно, чтобы в современной детской книжке обычные мальчик или девочка садились в космическую ракету и летели на какую-нибудь неведомую звезду, где с ними будут происходить невероятные приключения, — они уже готовы к невероятному. Они готовы к восприятию фантастики! Вот почему ребята читают решительно любую фантастическую книжку, которая попадает им в руки. Современные сказки фантастики лучше отвечают их внутреннему состоянию. Лишь бы эта фантастика была хорошей...

Кир Булычев смотрит на часы... Пора. Хотя ему откровенно жаль прерывать разговор на интересную ему тему, но что поделаешь... И мне приходится продолжить оборванную беседу не с ним, а с его книгами — со сборниками повестей и рассказов «Девочка с Земли», «Чудеса в Гусляре», с недавно опубликованной повестью «Перевал», еще с несколькими... Все в них странно, все непривычно, но присмотришься — и понимаешь, что речь идет не о каких-то там людях двадцать пятого века — а о нас с вами, о наших проблемах, о нашей с вами жизни. Я советую вам, читатель, тоже продолжить этот разговор и не препятствовать в этом дочери или сыну.

Беседу записал М. Дубровский