За последнее время в нашу фантастику пришло немало новых авторов. Дмитрий Скирюк среди них один из самых заметных. Начав печататься в 2000 году, за четыре года он успел выпустить восемь книг и множество рассказов. В своем цикле о травнике Жуге Дмитрий продолжает традицию, заложенную в «Ведьмаке» Анджеем Сапковским, — недаром их персонажей часто сравнивают.

Насколько правомочно такое сравнение, в чем секрет популярности подобных героев, как пробиться в издательство начинающему автору — об этом и о многом другом мы и поговорили с Дмитрием Скирюком, ярким представителем нового поколения отечественного фэнтези.

О вашей биографии ходят противоречивые слухи. Говорят, что вы и за Полярным кругом зимовали, и на судне матросом ходили... Что из этого соответствует действительности?

Легенды все преувеличивают, здесь главное, как говорится, «отделить мух от котлет». Что касается Полярного круга, то там мне действительно побывать довелось — я два года проработал на Чукотке ихтиологом и инспектором рыбоохраны. Наверное, друзья и недруги меня там до сих пор вспоминают. Поехал я туда сам, по собственному желанию, о чем не жалею: в те годы жизнь там казалась мне довольно напряжной (ситуация вообще была щекотливая), но сегодня я вспоминаю о ней не без ностальгии.

Я же по профессии гидробиолог, окончил университет, работал в Перми, но то была гнусная работа — без жилья, на нищенской зарплате, я едва сводил концы с концами. Север — это была моя последняя попытка хоть как-то устроиться в жизни по своей «родной» специальности. К сожалению, там тоже не заладилось, хотя вернулся я на материк по соображениям, скажем так, личного характера, а не профессионального. А вот в море хаживать не довелось, если только не считать рейды в прибрежной зоне, с рыболовами и зверобоями в качестве все того же инспектора рыбоохраны. Но это так... вельботы, малые сейнеры... Хотя паспорт моряка у меня имеется. Сувенир, так сказать.

Почему при столь насыщенной жизни вас потянуло писать фантастику?

Да я всегда писал фантастику, независимо от того, насыщенная у меня была жизнь или не насыщенная. Даже самые первые вещи, которые я пытался сочинять еще в школе — какие-то рассказы, комиксы, это уже была фантастика. Там такая жуть творилась, в этих тетрадках, такая галиматья, вспомнить страшно! К счастью, все это давно потерялось. Я тогда жутко этого стеснялся, никому не показывал. Если кто случайно видел, я говорил, что это не мое, что я с какого-то журнала переписывал, в библиотеке.

Я вообще много читал, поэтому мне верили: такое действительно было — фантастика и просто хорошие книги в нашем захолустье были жуткой редкостью, да и издавали в то время в основном партийные документы, речи всяких генсеков и прочих полудурков. Сейчас такое и представить невозможно. Наверное, наше поколение было последним, кому в России довелось испытать такой жуткий информационный голод, — после было уже легче.

Я и сегодня очень трепетно отношусь к книгам, даже с самой зачитанной книжонкой расстаться не могу себя заставить, особенно если с нею связаны какие-то воспоминания. Потом, когда я поступил в универ, тоже было не по себе... но освоился! Жизнь в столице вообще сильно отличается от жизни в глубинке и здорово меняет человека. Стал пописывать в стенгазету, потом — в многотиражку, один и в соавторстве. Где-то в те же годы судьба свела меня с несколькими интересными людьми, одним из которых был наш пермский, если можно так выразиться, «гуру» от фантастики — Лукашин Александр Павлович, личность в некотором роде легендарная. В те годы он был председателем одного из старейших в России клубов любителей фантастики «Рифей». Он и посоветовал продолжать работать. Я уже тогда много писал — рассказы, повести, стихи какие-то, пародии, но, к сожалению, почти все шло «в стол». Всерьез о литературной карьере даже не помышлял.

Однако к середине 90-х ситуация на литературном рынке вдруг резко изменилась, мой труд неожиданно оказался востребован, и я сменил род деятельности.

Молодые авторы часто интересуются, чем можно «зацепить» наших издателей. А как начали публиковаться вы?

Наверное, это все-таки два вопроса. Сейчас попробую ответить на оба. Что касается первого, то издателей, какими бы хорошими людьми они ни были, можно зацепить только одним — «коммерческим потенциалом» произведения, то есть тем, как книга будет продаваться, ибо в первую очередь они бизнесмены. И тут многое играет роль — и конъюнктура рынка, и мода, и читательские предпочтения, и вкус издателя, и само наличие нужной аудитории, и царящие в обществе настроения... Это вообще сложный вопрос, у хорошего издательства им занимается целый штат сотрудников, которые все просчитывают. Где-то в недрах этого процесса, этой арифметики, погребены и художественные достоинства произведения. Они играют роль, но, к сожалению, не главную.

Это если брать политику издательств, у автора, как правило, на этот счет свои соображения. Бытует мнение, что «талант всегда пробьет себе дорогу», но, к сожалению, в наше время часто бывает так, что даже изданная книга не может дойти до читателя из-за неумения не только подать, но даже элементарно донести до читателя готовый, уже напечатанный текст. Конечно, приветствуется все свежее и оригинальное, но при этом надо помнить, что оригинальность бывает как со знаком «плюс», так и со знаком «минус». Это как в одежде — зеленые волосы вполне могут сойти за прикольную фишку, но если кто-то всюду ходит с грязным носком в зубах, это вряд ли покатит. Хотя, без сомнения, это очень оригинально! Так что я не знаю, что здесь можно посоветовать, у меня на этот счет нет готовых рецептов. Наверное, этим стоит заморачиваться в самую последнюю очередь: по большому счету, дело автора — писать, а не «цеплять» издателя. Читателя цепляйте, он важнее.

А что касается того, как начал печататься я, то тут все просто — у меня есть два знакомых писателя, которые по совместительству работают литагентами. Поясню для тех, кто не знает: литагент — это такой дядька, который входит в доверие к издателям и предлагает им что-нибудь опубликовать, получая свои законные проценты от каждой книги, изданной с его “подачи”. Еще в 96-м я послал им свои произведения, которые и лежали в портфеле, пока рукописями не заинтересовался Дмитрий Ивахнов, редактор издательства «Северо-Запад Пресс». И все, как говорится, «заверте...», хотя и не так быстро и удачно, как бы мне того хотелось.

Что бы вы посоветовали молодым авторам, которые только начинают писать фэнтези?

Я уже где-то говорил или писал, что большинство этих ребят еще очень молоды и без оглядки влюблены в жанр. Никто из них не может дать читателю ничего, кроме того, что вычитал в других книгах. А книгу надо в некотором роде «прожить» — наполнить чувствами, событиями, мыслями, создать героев, фабулу, сюжет. Это должно идти из жизни.

А о чем может написать молодой человек? Только о своих переживаниях (которых у него фактически еще не было) да о своих фантазиях (которые скудны по причине отсутствия того же опыта и знаний). Мысли же его, как правило, изначально направлены внутрь, а не вовне, — отдать он еще ничего не может. Чего ж требовать?

Хотя настоящий писатель-фантаст в некотором смысле всегда остается ребенком, во многих книгах взрослых авторов не хватает «безумства храбрых» — некоей сумасшедшинки, которая делает текст живым. Хорошая литература всегда от души, а не от мозгов. Как бы жестко вы ни задавали рамки, хвост всегда в конце концов начинает вертеть собакой. Если вы создали героя со всеми его предпочтениями, норовом и характером, будьте готовы, что его образ и личность будут в некотором роде довлеть над автором. Слушайте своих героев — они в том мире живут, а вы только его описываете.

Еще многие забывают, что фэнтези — это всего лишь жанр, а книга, в этом жанре написанная, должна быть в первую очередь литературным произведением, а не описанием тупого квеста, драк, попоек и спасения очередного Ненашего Мира от очередного Медного Таза. Избегайте однобокости и штампов, а если уж без этого нельзя, попытайтесь так их обыграть, чтобы под вашими руками они засверкали новыми гранями. Вспомните Пратчетта — как он ловко всем этим играет! Впрочем, чего я тут распинаюсь? Тоже мне, инструктор по выживанию нашелся... Большинство молодых самоуверенных ребят и слушать меня не станут (как не слушал в свое время я), а кто повзрослел и начал сам задумываться, у того свои способы работы с материалом.

Что вы думаете о российской судьбе такого литературного формата, как рассказ?

Рассказ выжил, и это замечательно. А то был период, примерно лет десять, когда казалось, что сам жанр короткого фантастического рассказа в России находится на грани вымирания. Если издатели и решались выпускать авторские сборники рассказов, это были, как правило, книги маститых, раскрученных авторов. А молодым оставалось ждать и надеяться. «Романный» дебют стал привычным и единственно возможным. Связь времен разорвалась.

А ведь рассказ был и остается важнейшим и первичным видом литературного творчества (хотя поэты, думаю, тут могут со мной поспорить). Изначально у людей не было возможности создавать длинные произведения. Саги, эпосы, романы — все это выросло из коротких форм изустного творчества: сказок, «быличек», рассказов охотников, песен... Это как фотография и кинофильм: одно произошло от другого, но что лучше — так ставить вопрос все-таки нельзя. Поэтому в литературе всегда должно быть место и большой форме, и средней, и — особенно — малой. Сейчас, к счастью, ситуация выправляется — практически регулярно выходят сборники, снова печатаются журналы, на конвентах и в интернете проводятся семинары, конкурсы... Так что сплюнем, но сегодня будущее фантастического рассказа у меня не вызывает опасений.

Жугу, главного героя вашего цикла, начатого романом «Осенний лис», часто сравнивают с Геральтом из «Ведьмака» Анджея Сапковского. Насколько справедливо такое сравнение?

Да откуда же мне знать — у этой палки два конца, все зависит от точки зрения. Наверное, в чем-то справедливо, а в чем-то — нет. Какие-то общие интонации, сходные приемы композиции романа, наверное, есть. А как не быть, ведь место действия практически одно и то же: у меня — юг средневековой Европы, у Сапковского — выдуманная страна, очень похожая на юг средневековой Европы. И там, и здесь — рассказ о профессионале. А то, что у Сапковского герой — истребитель нечисти, а у меня — травник и знахарь, мало что меняет: читатель видит прежде всего профессионала, личность, со своими проблемами и жизненной позицией в вечно меняющемся мире.

Потом, я, как и пан Анджей, обожаю обыгрывать и переосмысливать известные сказочные сюжеты. На этом сходство, как мне кажется, заканчивается. Я писал свою книгу, Сапковский — свою. Он успел раньше, но сколько там еще народу бродит! Так что же, теперь нам в этот «лес» после него вообще не заходить?

Откуда у авторов и у читателей фэнтези вообще появился интерес к героям, напоминающим Геральта? Ведь в России эта волна пошла только в середине девяностых, после выхода «Ведьмака»...

Скажем так: с одной стороны, налицо был «кризис жанра», и этот кризис назревал давно. Вычурные фэнтези «a-la Профессор» уже до чертиков надоели, всех достали бесконечные дописки «Конана» и апокрифы «Властелина колец», жанр соскучился по сильной и прямодушной прозе, наполненной живыми чувствами и персонажами. Вообще в то время мало было трезвых мыслей: миры в романах фэнтези стали совсем уж картонными, а авторы прочно увязли где-то на полпути между божественным откровением и балаганным кривлянием.

Со времен Толкина и Говарда все привыкли относиться к миру фэнтези с определенным пиететом — магия, пророчества, великая миссия, героика и все такое. Сапковский был одним из первых, кто выстроил законы «тамошнего» мира по меркам мира нашего и населил его обыкновенными людьми. Это было неизбежно. И вообще сегодня налицо некая тяга к сближению разных жанров. Недаром в последнее время появляется все больше произведений «реалистического» склада, когда трудно определить, фэнтези это, история или криптоистория. Почитайте, например, такие вещи, как «Баудолино» Умберто Эко, «Ола» Андрея Валентинова, «Сердце Пармы» Алексея Иванова или «Американские боги» Нила Геймана, и вы поймете, о чем я говорю.

Какая эпоха в нашей истории кажется вам самой «фэнтезийной»?

В смысле — в русской истории? Да там одна эпоха «фэнтезийнее» другой. Тот же Валентинов это наглядно доказал в романе «Око силы», когда проехался по революции и всему, что за нею последовало... Наверное, с точки зрения обывателя, неспециалиста, это — языческая Русь со всеми «полянами», «древлянами», а также богатырями, лешими и кикиморами. Но мало кто знает, что эта «былинная» история — не более чем имитация, лубок, придуманный в начале позапрошлого века несколькими талантливыми литераторами, а настоящие мифология и верования тех лет сегодня — полная загадка. Наши историки не могут даже сойтись в вопросе, кто был Рюрик и откуда он вообще взялся, а это реальный человек, чего уж говорить о мифах и сказаниях. Сколько было попыток написать «славянскую фэнтези»? Десятки, если не сотни. А сколько удачных? Единицы. Да и те, мягко говоря, далеки от совершенства — на второй главе, как правило, весь запас кикимор и леших заканчивается, и начинается очередной дурацкий квест с не менее дурацким «славянским» колоритом в стиле «Камо грядеши, княже?»

Лично мне сейчас самым интересным представляется разгар татаро-монгольского нашествия, когда два народа уже практически смешались, реки крови схлынули, и было непонятно, что же дальше. Ведь есть мнение, что хан Мамай шел на Русь с мирными намерениями, на поселение. Недаром и спекулянты от науки вроде академика Фоменко, и мистификаторы типа Хольма ван Зайчика так активно в последнее время эксплуатируют эту тему. А если посмотреть на это дело с точки зрения автора фэнтези, так там столкнулись не только народы, но и их магия, верования, а значит — и боги этих двух народов. Хотя после Василия Яна там, мне кажется, ловить нечего, но кто знает...

При написании фэнтези-произведений писатели часто обращаются не только к своей фантазии, но и к фэнтезийной традиции: классике жанра («Властелин колец»), средневековым бестиариям, книгам о магии. Какие источники использовали вы?

Всех источников не упомню — какие-то пособия и популярные издания по истории и мифологии, одежде, утвари тех веков, справочники, словари, Ле Гофф, Стринггольм, Хейзинга, «Старшая Эдда»... Без художественной литературы тоже не обошлось. Однозначно я не трогал только «Властелина» и короля Артура — и без того обе эти темы были заезжены до дыр. А вот «Волшебник Земноморья» Урсулы Ле Гуин, «Сломанный меч» Пола Андерсона, «Драконья погибель» Барбары Хэмбли, «Сага о Фафхрде и Сером Мышелове» Фрица Лейбера — да, это были книги, которые я в то время читал и перечитывал. Если напрячься, можно вспомнить еще «Планету риска» Вэнса, «Вавилон-17» и «Нову» Дилэни, но это совсем уже не фэнтези. «Использовать» я вряд ли их использовал, но какие-то мелочи (вроде «истинных имен» Ле Гуин), типажи, манеры, антураж, безусловно, я оттуда заимствовал.

Вы пробовали силы не только в жанре фэнтези, но и в иронической НФ (цикл «Парк Пермского периода»). Чем привлекает каждое из этих направлений, в чем их преимущества?

Тут в самом вопросе кроется ответ. Романы фэнтези, которые я пишу, — вещи довольно серьезные, несмотря на кажущуюся «легковесность» выбранного жанра. Может, кому-нибудь это покажется смешным, но это книги для вдумчивого чтения, в них много такого, что я выстрадал и осмыслил, и хочу сказать другим. Просто фэнтези позволяет разыграть такое действо, поместить героев в такие невероятные условия, когда раскрываются самые потаенные качества человеческой души. Я очень комфортно там себя чувствую, в этом мире, но я же не могу все время быть серьезным, мне, как Карлсону, порою хочется пошалить!

Так родился цикл «Парк Пермского периода» — комическая перверсия сериала X-Files в условиях российской глубинки. Только там, где Малдер и Скалли до ужаса серьезны, мои герои просто по-хорошему отвязны и смешны. Тем паче, у меня были достойные предшественники, такие как Кир Булычев с «Великим Гусляром» и Евгений Филенко с «Сагой о Тимофееве». Здесь совершенно другие правила и потому — другие возможности, вот и все.

Каковы ваши читательские предпочтения?

В последнее время я полюбил читать книги в жанре «магического реализма» — с удовольствием прочитываю каждую новую вещь Харуки Мураками, Милорада Павича и давно любимого Умберто Эко. Недавно открыл для себя Нила Геймана и Переса-Реверте, хотя последний, на мой взгляд, немного зануден. К сожалению, в фэнтези я не нашел за последние годы ничего нового, что бы мне понравилось, ни в западном, ни в отечественном. У нас в России есть пяток авторов с хорошим потенциалом, но что из них получится — еще вопрос.

В остальном же я довольно консервативен. Люблю книги, написанные хорошим языком, не терплю всяческой грязи и чернухи и ненавижу столь модный в последнее время мат на книжных страницах. Я считаю, что всегда можно написать: «Он грязно выругался», и это будет всем и каждому понятно, чем писать всякую гадость и оправдывать это авторской «честностью».

Как вы относитесь к настольным и компьютерным играм? Во что играете?

К настольным — никак: я люблю го, но там, где я сейчас живу, играть просто не с кем. А к компьютерным играм отношусь положительно, но всерьез не увлекаюсь — во-первых, слишком много тратится времени, во-вторых, все новые игры, какие мне попадались, на поверку оказывались все теми же старыми, только с более навороченной графикой; играть в них мне просто скучно. А вообще я люблю RPG и какие-нибудь нестандартные вещи, чем страннее, тем лучше.

Из того, что мне по-настоящему запомнилось, могу назвать Thief — обе части, и System Shock 2 — поразительные игры, каждая из которых заложила целое направление в игровой индустрии, а также наших «Вангеров», которые, к сожаленью, так и остались курьезным артефактом. Из более новых понравились Wizardry 8 и Arcanum: в первой были изумительные по красоте бои, во второй — не менее изумительный сюжет. Плюс, конечно, не могу не вспомнить Might & Magic VII и незабвенных третьих «Героев», которые, если подумать, в сумме сожрали у меня столько рабочего времени, что я мог бы написать заместо этого какой-нибудь новый роман. Так что на сегодня моя любимая игрушка — это Microsoft Word.

А из кинофантастики что для вас стало событием в последнее время?

«Властелин колец», безотносительно того, какую часть выбирать. Все остальное, с моей точки зрения, в последние годы даже рядом не стояло. Даже новые «Звездные войны», даже «Матрица», не говоря уже о всяких запасных терминаторах.

Что вы пишете сейчас? В каком направлении собираетесь работать дальше?

Сейчас я заканчиваю последнюю часть «Лиса», то, что раньше выходило под названием «Руны Судьбы». Теперь это будет «дополнено» такой же по объему второй половиной и выйдет, наверное, одной книгой. Затем, думаю, от фэнтези я немного отойду. Есть у меня на прицеле два проекта, первый — роман-притча о Последней Битве, и второй — фантастический детектив в стиле ретро. За какой из них возьмусь — покажет время. Кроме того, нельзя исключать, что к лету возникнут новые идеи и новые планы. В Сети вот-вот должна появиться моя персональная страничка, на которой я планирую выложить кое-какие свои нефантастические произведения, а также — наиболее интересные рассказы молодых авторов, из тех, что попадают в мои руки. Так что жизнь снова помаленьку становится интересной.

Что бы вы пожелали читателям?

Не только читателям журнала, но и всем читателям, как всегда, желаю мира, терпимости, здравого смысла и доброй фантастики, то есть всего того, что нам так сильно не хватает в нынешнее время. И не бойтесь быть собой. Один знакомый как-то мне сказал, что фантастику он не читает, поскольку, как он выразился, «переболел ею еще в седьмом классе». Так вот, могу вас успокоить: если вы купили и читаете этот журнал, у вас — хроническая форма. И она заразна. Стопудово.