Тягучая завораживающая книга в которой сон и явь слились воедино...

Автор погружает нас в таинственный мир средневекового Каира, в атмосферу городских легенд и тайн... Порой очень развратных и откровенных.

Странное ощущение она вызывает одновременно и отталкивает и притягивает... Хочется отложить ее в сторону и забыть, и одновременно вернуться и перечитать некоторые легенды...

Но самую лучшую рецензию на книгу дал великолепный сэр Шурф Лонли-Локли «Эта книга наверняка написана каким-нибудь великим Магистром, Макс, помяни мое слово! Слишком уж много совпадений...»

Итог — очень специфическая книга, на любителя.

Выступлю в позорном жанре «отзыв против уже написанных отзывов»: граждане, не верьте всему, что в них (других отзывах) сказано! «Плоть молитвенных подушек» — это ПАРОДИЯ на европейские тексты XVIII-XIX веков о Востоке. Па-ро-ди-я, понимаете? Издевательство над влажными фантазиями ханжей-викторианцев, видевших голое женское тело только в борделях и потому напридумывавших про Османскую империю чёрт-те что. Очень смешная книжка, если знать, над чем смеяться. А если не знать и оценивать роман как порнографию, то смеяться будут уже над вами.

Мда. Соглашусь с выражением «жонглирование в пустоте». Причём и приёмы-то вроде интересные применяются, начиная хотя бы с места, где персонажи неожиданно сталкиваются с рассказчиком, ведущим повествование, который в свой черёд является персонажем (и составителем «1000+1 ночи»)... Но, по большей части, остаётся лишь вопрос «зачем я это прочитал?»

Вспомнил одну из причин, почему добавлял книгу в список на прочтение: упоминалась в уважительном ключе в отличной повести «Наследство для Лонли-Локли» Макса Фрая. Ну и, собственно, некоторые мотивы оказались узнаваемы по циклу о сэре Максе: мистические двойники и тени, обучение во сне... Только вот то, что у Фрая получалось вкусно и симпатично, у Ирвина выглядит запутанно и словно бы нарочито максимально тягомотно и неприятно для читателя.

Да и тот же «Хазарский словарь» Павича, с которым, по нелинейной структуре повествования, в свою очередь, сравнивают «Кошмар», поприятнее читался.

Впрочем, в последней трети текста, когда начинает рассказываться сказка о противостоянии христианина и Иблиса, становится поинтереснее и пободрее. И наконец-то постмодернистские хохмочки автора местами играют на руку читателю («промотка» длинных частей). Пожалуй, только это спасло для меня вещь...

Начать, наверное, следует с того, что данный роман практически не имеет сюжета за счёт излишней перегруженности событийного ряда. Читатель, открывший первую главу, которая имеет довольно интересную завязку, столкнётся в дальнейшем с нагромождением совершенно несвязанных между собой коллизий и поворотов, которые стилистически обыгрывают сказочный ориентализм «1001 ночи». Основной художественный приём, который ярче всего себя проявляет уже в последних главах, это — принцип матрёшки (китайских шаров и т.п.), когда излагаемая история содержит в себе ещё одну историю, которая также содержит в себе какой-то рассказ и т.д. вплоть до бесконечности... Такая витиеватость нарочито запутывает читателя (что несомненно является отличительным признаком литературы пост-модернизма), и до конца это произведение дочитывают, я думаю, только самые пытливые.

В качестве основной идеи же здесь выступает важный философский вопрос, который является до сих пор актуальным спустя целые эпохи (действите происходит в XV веке н.э.) — что же такое сон и какое место он занимает в жизни людей? И та повествовательная форма, которую избрал Ирвин, удивительным образом создаёт ощущение амбивалентности в отношении реальности и царства грёз и их возможной равнозначности с точки зрения бытия. Иногда автор даже открыто смещает степень значимости в сторону мира сна — Алям аль-Миталя.

Отдельно стоит обратить внимание на работу переводчика — Виктора Когана — который также переводил «Голый завтрак» У.С. Берроуза. Сохранена гипнотическая структура повествования, не перегруженная сложными предложениями, но не теряющая при этом своей ориентальной организации и восточной красоты слога.

Итог: читать будет интересно ДАЛЕКО НЕ ВСЕМ и даже любителям такого магического реализма. Однако, есть в этой книге та очаровательная гапнагогика, которая обволакивает во время чтения, наподобие экзотических сказок на ночь...

P.S.: «Арабский кошмар» впервые был опубликован в 1983 году, а значит, можно предположить, что великий режиссёр Девид Кроненберг был с ним хорошо знаком, когда писал сценарий «Голого завтрака». Сам фильм был снят не столько по книге, сколько по биографии самого Берроуза, включающей в себя как раз художественные элементы дереализации и искажения пространства с восточной колористикой, раскрытые Робертом Ирвином.

Почему: в рамках выборочного ознакомления с библиографией Ирвина, автора «Арабского кошмара». Любопытный сеттинг. После «The feather man» Файнса понял, что мне нравится послевоенная атмосфера неспокойной жёлтой жаркой Африки — Оман, Алжир. Признанный автор и небольшой объём

В итоге: рефлексия нефранцуза, но арабиста, на тему войны в Алжире и колониализма в целом.

На первых же страницах теракт и описание пыток. Декадентствующие европейцы на фоне затяжной войны за независимость. Проглядывают отсылки к де Саду. Помимо пыток, в сюжете появляется ещё и пастуший бич для любовных утех.

Ознакомился в вики с ходом войны в Алжире и историей Фронта Национального Освобождения Алжира:

партизанские действия;

резня европейцев местными и акции возмездия, в которых гибло намного больше местных;

впервые широкомасштабно применена переброска войск вертолетами;

лагеря боевиков в сопредельных странах;

харки и Иностранный Легион против муджахидов;

тайные операции спецслужб – очернение командиров ФНО, после которых их зачищали свои же;

ежедневные теракты в городах;

пытки, пытки, пытки;

путч во Франции, падение Четвертой Республики, возвышение де Голля;

переселение целых районов в «лагеря перегруппировки»;

военная победа Франции, но при этом переговоры, право на самоопределение, очередной путч французских генералов, десятки покушений на де Голля со стороны ультраправых французов, и, наконец, независимость Алжира.

Заодно почитал про важную для сюжета битву при Дьенбьенфу во Вьетнаме. Это просто ужас. Французов разделали под орех.

Не понимаю, почему роман называют пародией на бондиану. Автор, похоже всё писал всерьёз, вовсе не имея желания соревноваться с Флемингом. Только на последних страницах градус насилия и абсурдности происходящего вырос настолько, что стало понятно, что автор пишет сатиру. А до этого — любопытные, но какие-то чересчур реалистичные приключения француза, офицера Иностранного Легиона, под пытками перекованного вьетнамцами в лютого марксиста. Предателя, работающего на Фронт Национального Освобождения против проклятых колонизаторов. Очевидно, что герой — психопат со склонностью к насилию, но описан настолько убедительно, что ему и автору веришь. Более того, герой большую часть времени даже не вызывает отторжения.

Очень много упоминаний французских интеллектуалов и классиков марксизма-ленинизма.

Одна из финальных сцен, когда боевики ФНО спровоцировали столкновение между жандармами и демонстрантами, начав стрелять по полицейским с крыши, и последующие баррикады и жжение покрышек напомнили события Майдана. Так всё и было. Покрышки, неизвестные снайперы, столкновения. Как будто кто-то большой разыграл сценку из «Алжирских тайн» в реальной жизни. Ну, или использовал роман как методичку.

Написано крепко, без изысков, местами жёстко.

Не «Арабский кошмар», но достойное чтение.

Продолжу ознакомление с библиографией Ирвина. Что мне у него нравится — зачастую романы не превышает 250-280 страниц. «Тайны» я прочёл за сутки.

Почему: знаковый постмодернистский роман от специалиста по арабскому Средневековью

В итоге: в «Арабском кошмаре», как и в «Спи» Пелевина, герой, шпион-паломник, незаметно дрейфует от сна к реальности и обратно, без каких-либо стыков.

Колоритный, далеко не глянцево-сказочный, Каир пятнадцатого века. Нюансы средневековой политики, пересекающиеся интересы Англии, венецианской республики, османов и египетских мамлюков.

Отлично написанная, но пустая вещь.

Три сотни страниц бессмысленно кружить по Каиру, чтобы на последней паре страниц рассказать про мировой заговор мистиков и обосновать появление сказок «Тысяча и одна ночь».

За что спасибо роману:

* почитал про версии истории создания «1001 ночи» и про переводы на европейские языки. Сейчас будет шок-контент: вы не поверите, но две самые известные истории («Али-баба и сорок разбойников» и «Волшебная лампа Аладдина«не являются частью «Тысячи и одной ночи». просто кто-то из европейских переводчиков включил эти истории в цикл. На Востоке и не знают, что Али-Баба и Аладдин — это из «1000 и 1 ночи». Кстати, даже «Путешествия Синдбада» — достаточно поздние добавления к циклу, хоть и входят в него.

* Перечитал уникальную историю мамлюков — от захвата власти до эпичной финальной резни. Предельный случай гвардейского переворота.

* Посмотрел карту средневекового Каира. Теперь наглядно знаком с его топологией.

Резюмируя — ожидал от романа большего. Признаю важность романа для культуры, но безусловно рекомендовать не могу даже любителям ориентальной витиеватости.

Сравнения с Эко здесь нерелеванты; не совсем понятно, для кого вообще пишет Ирвин и почему ту не слишком сложную компиляцию английских и не только легенд, которые у него к месту и не к месту пересказывают исторические персонажи наряду со строгим выполнением своей исторической функции, называют романом. Если не разбирать детали, то все выглядит еще более ли менее пристойно: Англия, вторая половина 15 века, идет война Алой и Белой розы. Главный герой — юный Энтони Вудвилл, в будущем — граф Риверс, пострадав и чуть не умерев в битве, переходит от Ланкастеров в стан Йорков.

Дальнейшее повествование проведет нас через всю жизнь героя, заодно показав перипетии войны, выведя на арену наиболее знаменитых представителей высшего света того времени и еще пару одиозных персонажей, таких как Джордж Рипли, придворный алхимик Эдуарта IV, и небезызвестный Томас Мэлори. Впрочем, Мэлори появляется скорее как персонаж второго плана и особой роли в сюжете не играет, хотя служит постоянным предметом для шуток про его кримиальное прошлое и настоящее.

Мне относительно повезло: я не знаю про войну Алой и Белой розы примерно ничего, не считая того, что она когда-то там была. Поэтому мне было интересно следовать за событиями — в этом плане книга вполне тянет на историческое сочинение; насколько я могу судить, наскоро сверившись с Википедией, в части событийной автор нисколько не погрешил против исторической правды. Другое дело, что людям, более знакомым с предметом, повторение таких «школьных знаний» вряд ли будет интересно, особенно учитывая, что и подаются они в таком же «школьном» стиле.

Итак, главная линия книги — личная история Энтони Вудвилла, с которой можно также вкратце ознакомиться в Википедии, и ничего нового из романа вы для себя не откроете, и ничего нового автор не придумал — ни в части событий, ни в части обоснований.

Вторая линия — это истории, которые периодически, к месту и не к месту, рассказывают друг другу герои, вспоминают, изобретают и т.д. Великое множество вставных новелл, которые отчасти украшают текст, но могли бы украшать его еще больше, если бы из значительной их части не торчали уши совсем других авторов. Я еще могу понять, когда без ссылок герои пересказывают сочинения Вильяма Ньюбургского или Гальфрида Монмутского — не факт, что они всем известны. Но когда Ирвин начинает так же на голубом глазу переиначивать под свои цели эпизоды «Божественной комедии» или вкладывать в уста Бастарда Бургундского длинное, неуместное и довольно точное изложение «Песни о нибелунгах», я никак не могу понять, зачем он это делает. Предполагается, что мало-мальски адекватный читатель знает это по гораздо более качественным оригиналам, и его «Данте за 15 минут в схемах» вряд ли кого порадует. К чести автора, надо сказать, я опознала далеко не все, но подозреваю, что и неопознанные истории он скорее где-то стырил, а не придумал сам (хотя тема с Говорящей Головой мне понравилась). Не то чтобы в подобном воровстве было что-то плохое — но смотря у кого красть, и заимствовать совсем уже расхожие сюжеты не то чтобы плохо — скорее, бессмысленно.

По сути, это основая претензия к роману. Мне интересно читать про исторические события, потому что я о них ничего не знаю, но хотелось бы тогда видеть это не в формате «герой пошел туда, сказал это, а потом король назначил его воспитателем принца», а с более глубоким анализом, проработкой характеров, логики и тд. Нельзя сказать, что Ирвину это не удалось — очевидно, он даже не пытался, и цель преследовал совсем другую, но мне никак точно не удается сформулировать, какую же именно, поэтому и сложно оценить результат. Возможно — из фаталистских соображений. В этом есть определенная красота: реальный исторический персонаж Энтони Вудвилл обитает в эпоху, которая для современного читателя вполне сойдет за «магическую», они всерьез занимаются алхимией, верят в пророчества, но при этом так же далеки от магии, рыцарства и прочих «чудес» старых времен, как и мы сейчас. Или автору просто забавно было скрестить этот исторический период со всеми остальными достижениями английской и не только литературы и мифологии; правда, неясно, почему именно этот.

Немного смущает еще и выбор стилистики применительно к содержанию. Во-первых, повествование идет в настоящем времени, что для русского языка, в общем, малосвойственно, и на мой лично вкус, создает какую-то отстраненность между читателем и происходящими событиями. Если это попытка передать «сказочную» стилистику, когда «скачет Иван-царевич дальше и видит» — то она не удалась, потому что герои слишком живые, и происходящих событий слишком много. Удержать в настоящем времени сорок лет повествования — нелегкая задача, и неудачное решение, на мой вкус.

Кстати, забавно еще, что хотя язык книги (или перевода) не назовешь бедным, он кажется слишком простой. И авторская речь, и речь героев начисто лишена каких-либо стилистических украшений; нет ни речевых характеристик, ни художественных приемов. И «историческая», и «мифологическая» часть поданы совершенно в одном нейтрально-описательном стиле: герой пошел туда, сделал то. Возможно, это издержки перевода Дворецкой: слишком уж простенько для такого текста, исходя из тематики и содержания читатель имеет полное право ожидать куда лучшего стиля. Впрочем, я не сравнивала с оригиналом, но следующую книгу Ирвина, если соберусь, лучше от греха почитаю в оригинале все же.

Почти все время, пока читала, думала, что есть куда более качественный образец ровно того же, что сделал Ирвин. Я имею в виду роман из британской истории, в котором исторические события переплетаются с местной и не только мифологией и легендами, наполненное мистикой, но при этом и реалистическое, с необычными персонажами и прекрасным стилем. Короче говоря, «Пришествие короля» Николая Толстого. По сравнению с этим романом Ирвина оно примерно как Эко по сравнению с Дэном Брауном. Не то чтобы Ирвина нельзя было читать — можно, и мне было интересно, но это скорее говорит плохо о моем образовании, чем хорошо о романе.

История о любви и искусстве, рассказанная художником-сюрреалистом от первого лица. Начинается всё ещё до второй мировой войны, а заканчивается уже после.

Книга превзошла мои ожидания. И хотя предвкушал множество иррационального, красочных путешествий в бессознательное, но ничего подобного в ожидаемом количестве не получил, всё равно могу сказать, что это сильный роман, написанный и переведённый так, что читал более, чем с интересом. Сопереживал, пытался предугадать развитие событий и иногда даже как будто находился рядом с главным персонажем. Увлекательный сюжет, интересная развязка.

Треугольный антисюрреализм

В моем мире сёрфинг по Википедии выглядит как взятие случайной книги с полки библиотеки или с ресурсов щедрой пиратской братии таким образом, чтобы она оказалась не просто современной, но еще художественной, написанной журналистом или специалистом, который начитался материала на интересующую его тему и завязал его на банальном сюжете так, что это похоже на экскурс в прошлое или какую-то область человеческой мысли, который, по большей части, не даст тебе ничего, кроме поверхностных представлений занудного энциклопедиста, которому кажется, что вишенкой на этом пресном торте станут несколько изящных цитат. Читать триста страниц куда интереснее, чем то вранье, которое насобирало «коллективное образованное», указав для фактчекинга три источника, которые ссылаются друг на друга и все являются родственниками-близнецами, случайно нашедшими друг друга на виртуальных просторах где-то в этой теме. Именно такой книгой является «Утонченный мертвец». Она про сюрреалистов, но в ней нет ничего про сюрреализм, кроме распределенного по тексту списка знакомых и не очень имен, названий произведений и цитат. Это единственные ценные вещи, которые даст любая энциклопедия.

Название книги объясняется одним из героев: это игра, в которой несколько игроков рисуют человечка, загибая нарисованное, чтобы его не видел следующий рисующий. При развороте получается непредсказуемый результат. По идее именно так должна была задумываться не только данная книга, но и книга одного из описываемых в ней писателей, который для пущей сюрреальности затеи задумает приглашать к себе позирующих для его романа людей, а сюжеты будет определять по раскладам гадательных карт.. Фигурой рисующегося человечка становится предмет любви — девушка, изначально оказавшаяся машинисткой в меховой фирме, а потом весьма любопытной особой, играющей в любительском театре Марию Антуанетту, интересующейся модой, литературой и самостоятельно конструирующей себе платья для костюмированных выступлений. Она ищет свое отражение в этом мире, наблюдая за образами литературы и кино, и в музее восковых скульптур ее интересует только комната с зеркальными стенами, а к концу книги она встретится у «Королевства кривых зеркал». Она вписывается таким образом в воображение тех, кто создает эти образы-отражения, иконы абсурда и становится камнем преткновения не только для рассказчика, но и для некоторых его друзей по кружку британских сюрреалистов. Появившись из тьмы ощущений героя, который шел по городу в повязке для сна, она начинает завоевывать не только его воображение. Единственным проигрышем образа Кэролайн было явно германское имя (обозначающее «свободный человек» и перекликающееся с идеями сюрреалистов о приобретении свободы через перешагивание за рамки восприятия мира, а позже — послевоенного освобождения народов от влияния нацизма), а хотелось бы русское, ну так, потому что у Дали и Пикассо были русские жены, Бретон влюбился в сумасшедшую девушку Надю в психиатрическом отделении, а Россия сторонниками власти большевиков считалась страной будущего. Это если иди по возрастающей градации безумия.

»...женщина осуществляется в мире, когда желание оплодотворяет случайность».

Вообще, интересным моментом книги является только один факт — обратный сюрреализм. Сейчас объясню. Дело в том, что рассказчик, написавший данную книгу, сделал это для того, чтобы найти пропавшую возлюбленную. При этом ничего сюрреального в этой книге нет абсолютно — все написано предельно четко, ясно, без какого-либо бреда, кроме похотливых желаний и любовных стремлений. Все, что можно причислить к методам сюрреалистов, озвучивается в диалогах и никак не влияет на мыслевыражение рассказчика. Что плохо, так это очевидность того, что книгу написал современный автор, дистанцированный не только от описываемой эпохи, но и от того общества, которое он взялся описывать. Однако подразумевается, что рассказчик и есть автор, а прикол его бессознательного состоит в том, что ему снятся сны типичного мелкого буржуа, простого обывателя своего времени, который каждый день ждет автобуса и ходит на рутинную работу, чтобы получить средства на использование благ цивилизации. Все, что у него вписывалось в контекст сюрреализма, наоборот происходит в сознательном состоянии, и он сам это отмечает для себя. Он совершенно сознательно разрабатывал сюжеты картин, представляет фантастические сочетания, а во время войны буквально видит сюрреализм наяву — перед ним стояли живые картины лестниц, уходящих в небо, расплавленных после бомбежек восковых скульптур, водопады из раскрошенных кирпичей, мечущаяся в огне лошадь на горящем мясном рынке. Критическое осмысление бредового по объяснениям Дали, для персонажа книги становилось полным возвратом к обыденному, а в тот момент, когда рассказчика признает вменяемым психологическая экспертиза, можно предположить, что именно тогда он и сходит с ума — переносит свое Я в область своего абсолютно нормального бессознательного. Новые смыслы? Какие новые смыслы? Для него магазинная полка со шляпами — уже сюрреалистичный образ, потому что в нем предметы обихода вырваны из бытового контекста. Зато ему не нужны были его отражения, потому что вариант Рене Магритта с отражением спины, а не лица, выглядит куда целесообразнее, в обоих случаях отражение не является его личностью или хотя бы лицом.

«Разумеется, в жизни, которую я представил для нас двоих, тоже будет немало скучного, поскольку мне волей-неволей придется обсуждать на работе международные цены на меховую продукцию, а дома — узоры для шторок. Но это будет красивая скука. Скука, в которой, собственно, и заключается вся прелесть этого странного и удивительно неестественного образа жизни. Да, это будет красиво. Скука как способ овладеть тайной секса и счастья, слившихся воедино. В чем смыл буржуазного образа жизни? Смысл в том, чтобы поставить счастье и секс в центре существования и создать предпосылки для их скорейшего достижения.

Трагедией банального любовного треугольника «Утонченного мертвеца» становится выбор девушкой того человека, который в реальности жил манипуляциями с помощью иллюзий, а не сомнительными методами сюрреализма, а в своем воображении превращал женщину в чудо, а не рисовал там идеалы обыденной семейной жизни. Как будто всего-то и надо женщине, что ощущение веры в чудо, где чудо — она сама, а мужчина — волшебник, который знает секреты чудес, но сам слаб перед властью чудесного. Отражение себя она могла найти в безопасных зеркалах, а не в опасных глазах гипнотизера, заглядывающего в бездну. Но в какой-то момент могло казаться, что писатель и художник, отражаясь друг в друге идеями их воплощением, оказывались разными личностями одного человека, между стеклянными поверхностями которых оказывалась женщина.

Как сказал один из членов вымышленного автором кружка сюрреалистов, их метод и строится на шутке. Он же отмечает, что люди, живущие обыденной жизнью, куда умнее и интеллигентнее художников и поэтов, которых один из коллективных мифов вознес в ранг элиты. Книга его единомышленника, посвященная Кэролайн (ей же посвящается книга автора-рассказчика), начинается эпиграфом: «Любить умную женщину — удовольствие для педерастов». Обоих героев их друзья до появления Кэролайн считают любовниками. На этом как будто и построен роман. Вполне вероятно, что он об одиноком гее с раздвоением личности и его выдуманной девушке, созданной воображением для изощренной малакийной содомизации посредством опыта измены, либо всего лишь о женской ипостаси внутри героя. Вывод: не все, что строится на удачной шутке, причем про гомосексуализм, можно завязать с сюрреализмом. Очень не хватает аутентичности.

Жил-был парень по имени Питер, и вступил он в ложу чернокнижников...

На самом деле, книга не об оккультизме. В моем понимании, это довольно точное описание субкультуры хиппи в Лондоне 1967 г. Или же, скажем, одного типичного ее представителя, насколько типичным может быть паренек, который хочет быть модным и извергает из себя тот бред, которого от него ждут друзья, вот только он сам в нем ничегошеньки не понимает. Питер — простой студент, живет на стипендию, пишет диссертацию по социологии и просветление от очередной дозы героина/мескалина/опиума/клея для него значат больше, чем новости о какой-то войне между Египтом и Израилем, его будущая карьера, расставание с подругой, тяжелая болезнь матери и т.д. и т.п. Конечно же, подается это под соусом возвышенных идей и изрядной доли пафоса.

Это если верить рассказчику. Но книга написана как дневник, вести который Питера обязали в ложе. Более того, его потом читает куратор, а значит, Питер врет на голубом глазу. Врет о своих чувствах, врет о силе родственных/дружеских связей, мыслях, мотивах и поступках. Ложь, как часто бывает, вскрывается. Питеру приходится спасаться от новых знакомых... Для чего он первым делом покупает наркотики у первого встречного диллера...

Sex, Drugs & Rock'n'Roll — довольно известный лозунг поколения 60-70 гг. Что меня больше всего поразило — рассматривая сохранившиеся остатки фресок Телемского аббатства Алистера Кроули ( о котором пойдет речь в романе), я встретила такую надпись:

Stab your demonic smile to my brain. Soak me in cognac, cunt and cocaine!

( фреска «4 дегенерата»)

Ну и после такого, поневоле начинаешь искать параллели между чернокнижниками-последователями Кроули ( поколение 1930-40 гг) и Питером с его просвещенным 1967-м г. В этом, пожалуй, для меня и заключалось главное удовольствие от чтения книги. Ну, еще от мыслей о том, куда девается юношеский максимализм и желание «прогнуть» этот «изменчивый мир» под нас.

У меня оно, кажется, уже прошло... Неужели это старость?! )))

Книга читается легко, но автор очень подробно разжевывает тот или иной момент, хотя текст вполне реально сократить без потерь для сюжета и смысла.

И немного о переводе. Жаль, что переводчик не смог адекватно перевести игру слов в оригинальном названии романа — Satan Wants Me. Еще глаз цеплялся за «мостырки» ( писали бы уже просто — «косяки«!) и «Конец Говарда». Роман Эдварда Моргана Форстера. Фильм еще такой есть. «Говардс Энд» называется... 3 Оскара... Ай, да кому я рассказываю! «Конец Говарда», и точка! ))))

Очень простое произведение. Я-то готовилась к куда более изощренной авторской фантазии...

«Сон про не сон» — то впечатление, которое осталось от книги. И оно почти за год не изменилось. Запутанная, непонятная история в экзотическом антураже. Накручивание слоев кошмара одного на другой, но вот только в них запутываешься почти сразу и очень быстро перестаешь понимать, что хотел донести до читателя автор. И в конце это так и не проясняется.

Атмосферой чем-то напоминает не только арабские сказки, но и японскую «Паприку». Видимо общим безумием.

В общем, скорее не понравилось, хотя нельзя сказать, что книга плохая. Просто это явно не моя история.

Лёгкое одноразовое чтиво, уступающее прежним работам автора.

Название (оригинальное чуточку инфернальней) обещает мистический триллер, но на деле это реализм с примесью психоделики, поскольку повествователь находится иногда под кайфом. Точнее, это сатира — только ирония здесь на грани серьёзности, которую некоторые читатели могут и не уловить, настоящий британский юмор.

По форме — дневник неофита сатанинской секты (или социолога, собирающего материалы для своей монографии «Динамика поведения коллектива в ложе оккультистов Северного Лондона») и больше всего напоминает беседы с психоаналитиком, читающим дневник пациента, с той небольшой разницей, что деньги в конце сеанса получает не «аналитик», а его «пациент». Ещё это роман о 1960-х — времени молодёжных протестов, свободной любви и рок-музыки, поре надежд и свободы. Sex, drugs, Rock'n'roll — всего в книге вдоволь. И даже сама «Ложа чернокнижников» это не общество анонимных сексоголиков, хотя копуляций хватает, а скорее «Клуб одиноких сердец имени Алистера Кроули», созданном с единственной и очевидной целью.

All You Need Is Love.

Роберт Ирвин в своем романе описывает жизнь в Османской империи при женском султанате, и те силы, годами формировавшиеся в результате обособленности элит, которые в конце-концов привели к краху Османской империи. Эту книгу стоит прочитать перед просмотром сериала «Великолепный век».

А может и не стоит.

Роман живо напомнил мир сказок «1000 и 1 ночи». Красивое цветистое повествование затягивает — получается будто смотришь яркий сон, где одно повествование накладывается на другое.

Книга совсем непроста для восприятия, но очень интересна. Образы очень рельефны, хотя (как бы правильно сформулировать) будто вышли из снов.

Если честно — какая-то муть. Ирвин пережёвывает, и пережёвывает, и пережёвывает, и пережёвывает, и пережёвывает, и пере... и так весь роман. Вот герой спит, и пережёвывает, и спит, и ему снится, и пережёвывает, и снится, и кровь течёт, и пережёвывает, и тот плохой, и этот плохой, но он не плохой, а просто снится, это сон во сне, и пережёвывает, и спит, и снова спит, и рассказывает историю, но не заканчивает её, потому что засыпает, но он уже спит, и пережёвывает, и пережёвывает, и не заканчивает, и спит, и кровь снова льётся, и снова льётся, и пережёвывает, и спит. В общем, не книга, а колыбельная.

Очень непростая книга. И структурно, и по общему впечатлению от чтения. Автор выстраивает причудливые схемы, узоры из вложенных друг в друга историй и сновидений. Подобно тому как персонажи тысячи и одной ночи сами рассказывают истории о рассказчиках, так здесь героям снится, что они спят и видят сны. Убаюканный магией снов загадочного Каира, главный герой понемногу теряет ощущение реальности, как, впрочем, и читатель. Вычурные фракталы снов-в-снах, фантасмагорическое нагромождение невероятных происшествий и историй напрочь выбивает почву из-под ног. Если поначалу за невроятно атмосферной, насыщенной декорацией таинственного Востока стояла история, что развивалась по довольно запутанным, но всё же понятным правилам, то ближе к концу повествования логика пасует. Остаётся только попытаться почувствовать роман, поймать правильное настроение. Получается это не просто и далеко не сразу.

На мой взгляд, книга заслуживает внимания, хоть и рассчитана не на всякого читателя. В плюс автору несомненно идёт многое — и идея об Арабском кошмаре, и образы Кошачьего Отца, Вейна и Сатиха, и, что самое главное, прекрасно выписанный Город, который по-моему и является подлинным героем повествования. Но ближе к концу Ирвин, как по мне, заигрался со всей этой красотой, и историю Бэльяна — номинальную главную сюжетную линию — внятно так и не завершил. А потому оценка 8.

Вдумчивый медовый рассказ-вариация на благодатную тему перетекания снов в реальность и наоборот на восточном условно средневековом материале человека, заболевшего «Книгой тысячи и одной ночи». Доведется ли когда-нибудь прочесть роман о средневековом арабском Востоке без магического реализма, ориентальных переусложнений, витиеватости? Центром композиции «Арабского кошмара» являются главы с рассказом о загадке, в котором из одной сказки вытекает другая, герои путаются, шкатулка открывается и так до бесконечности: не лишним нарисовать на бумаге ход и перетекание сюжетной канвы в виде схемы. Достаточно простая концовка. При всех достоинствах Ирвина как рассказчика «Кошмар» очевидное жонглирование в пустоте, ловкостть рук и мало чего большего. 13 глава( диалог героя с христианским монахом ) превосходна. Абсолютный аналог «Синайскому гобелену» Уитмора с той лишь разницей, что у Ирвина действо происходит в рамках условно средневекового Каира. Читал не без удовольствия , а по факту как будто халвы переел.

P.S. Сравнение с «Именем Розы» некорректно. Книга Эко — крепкий детектив с тщательно прописанным историческим фоном и культурным контекстом, внятным этическим посылом. «Арабский кошмар» — с малозначащим сюжетом игрушка-развлечение, пестрая и забавная, ближе к Павичу

Какая-то странная книга, которая по прочтении кажется одним большим издевательством. Ни черта не эротичные «эротические» сцены, «хитроумные» интриги, которые потом оказываются выдумкой, такие и сякие обольстительницы, вся натужная атмосфера «загадочного Востока» — не стоило на это тратить время, так что, если кто-то еще не приступал к чтению — лучше и не беритесь. Я не знаю, насколько точно отражены исторические реалии и ситуация в гаремах, но — не верю! Единственное, на что отдаленно похож роман — человек начитался «Тысячи и одной ночи», насмотрелся картинок с гаремными сценами, накурился, гм... восточных благовоний — и ему привиделось вот такое сновидение. При этом есть несколько довольно интересных историй (мне понравилась сказка про пери), которые, хотя и не спасают книгу, делают ее не такой нудной.

Прочитала на одном дыхании, потрясающая вещь. Парадоксальныи образом переплетены две реальности, и так и не понимаешь в конце, а существует ли реальный султан, и что вообще существует — на твёрдую «почву» встать не удаётся. Читать надо внимательно, лишних эпизодов нет, все символы выстроены в ряд. В общем, мистико-эротический триллер с пост-модернистской структурой, замешанный на восточном материале.

Порнографии не обнаружила, нестандартного секса тоже (о чём вы, в наше-то время?) Вообще барышням, охочим до «красивой эротики» лучше эту книгу не читать. Не потому, что здесь эротика не красива. А потому, что автор вообще — не о том.

Рекомендую любителям небанального.

Прочла четверть (по страницам не скажу, потому что читала ж с телефона), но фэнтези не обнаружила, кстати. Вообще ничего фантастического. Сидят в закрытой части дворца восточные принцы и ждут, чтоб их или прибили или посадили на престол. Пока сидят, понятно о чем думают и чем занимаются. Ну и ладно бы, но описание никакое – я говорила. Дальше ГГ вроде как ведут царствовать и для проверки, так сказать, мужественности, отправляют на ночь к барышне. На самом деле с такой канвы можно бы конфетку сделать, а получилась блевотина.

И фиг бы с ним, что секс там не служит для оформления ни мысли, ни сюжета – вполне возможно, что автор планировал наоборот, просто не получилось у него. Но вот испортить постельные сцены надо уметь. Я прочла две, потом пришла к выводу, что третья может сделать меня фригидной и бросила это гиблое дело. Некрасиво и неинтересно. И хрен бы с ним, чтоб противно – человеческая психология, в том числе и дамская, штука странная и может переться черт-те-от чего. Но именно никак. Как если бы перед поеданием отбивных человека заставить посетить бойню. Можно, но бессмысленно. Есть он их, скорей всего, не перестанет, но удовольствие испортит.

Притом дело очевидно не в моем ханжестве – раз уж я честно признаюсь, что меня прет Гамильтон. А чего? Красиво, эротично, нервы приятно щекочет, экшн опять же. Меня достаточно трудно пристыдить, удивить, призвать к романтике и прочая, и прочая. Просто даже как порно книга отвратительная.

При всем уважении к писателю, не самое лучшее произведение...

Пародия на бондиану с ярко выраженным политическим подтекстом. Что понравилось — во первых атмосфера, автор мастерски и детально конструирует перифирийные образы. Я буквально кожей ощущал иссушающую жару Алжира, этой военной базы посреди пустыни, где начинается действие романа. В целом, первая половина книги показалась более интересной. Образ Филиппа (ГГ) не особо очаровывает — это офицер французской армии, личность навсенаплевательских взглядов, даже с гнильцой, к тому же накачанный марксизмом-коммунизмом под завязку. В текст постоянно врезаются политически окрашенные размышления героя, переосмысление ситуаций с точки зрения идей классовой борьбы — лично для меня довольно скучные и вязкие моменты. Но тут все дело в подаче, например один из лучших эпизодов романа — блуждание Филиппа в пустыне, где околонаучное самокопание «борца за справедливость» практически переходит в откровенный бред, и создается занимательный ироничный образ — «призрак коммунизма бродит по пустыне». Вообще, ирония автора — чуть ли не единственное что делает книгу читабельной. В дальнейшем герой попадает в городские декорации Алжира, здесь тоже стоит отметить несколько сюжетно и психологически удавшихся эпизодов. К сожалению, ближе к концу я уже продирался с трудом — авторский задор заметно иссяк, опять идейные революционеры, опять малообразованные деятели подполья, скучно... Во всяком случае, основная тематика книги лично для меня оказалась малоинтересной, возможно кто-то другой найдет здесь близкие сердцу идеи, кто знает..?

Поставил бы оценку выше, но практически порнографичная обёртка вокруг сюжета сильно не понравилась.

Очень большое впечатление произвёл роман. Вначале очень тяжко читается, но затем буквально затягивает, до самых последних страниц. Бунюэлю бы очень подошёл роман в качестве основы для фильма.

Роман Р. Ирвина «Ложа чернокнижников» явялется своеобразным римейком «Утонченного мертвеца». Нет, сюжетно эти романы оказываются никак не связянными — их объединяет лишь несколько общих вставных героев, а также общая тема. И, в «Мертвеце», и в «Ложе...» Ирвин берется за исследование потерянного поколения. Только в «Мертвеце» это лондонская богема конца 1930-х годов — непризнанные художники -сюрреалисты, а в «Ложе...» — лондонские хиппи (или «неформалы») тридцать лет спустя...

Ирвин точно обозначает время действия романа — 1967 г. Европа в предчувствии «молодежной революции» 1968... Лондонский студент-социолог Питер (типичный выходец из «миддл-класса»: отец-химик, мать-домохозяйка, собственный домик в университетском Кембридже) вступает в некую «Ложу чернокнижников», где пытается приобщиться к оккультным и эзотерическим «наукам», употребляет разнообразную наркоту, вступает в безпорядочные половые связи и ведет подробнейший дневник с подробным описанием всех своих приключений...

Собственно дневниковые записи Питера и составляют содержание романа Р. Ирвина. В «Ложе чернокнижников» Р. Ирвин пытается дать свойц ответ на вопрос: Почему всё движение хиппи, все надежды молодежи шестидесятых изменить этот мир к лучшему обернулись своей полной противоположностью. Бунтари 1960-х со временем прекрасно встроились в Систему, органично вошли в элиту свовременного западного общества... Ирвину великолепно удался образ главного героя — будущего социолога, демагога, абсолютно равнодушного к «взрослым проблемам» (а в эти проблемы попадает практически всё — от политики до здоровья собственных родителей) и эмоционально недоразвитого, легко внушаемого и поддающегося самым незамысловатым манипуляциям...

Как всегда, Ирвин прекрасно передает характеры своих персонажей (пускай даже малозначительных) и конечно, пьянеще-расслабленную атмосферу Лондона-1967: новые диски, новые рок-группы, новые оккультные, сексуальные, наркотические эксперименты и ощущения. Будущее казалось безоблачным, возможности безграничными, а смерть — это вообще не про нас.

Роман Ирвина отличают легкость стиля, остроумие, скрытая ирония, точность детали — все эти признаки качественного британского автора прекрасно переданы переводчиков В. Симоновым.

В минус «Ложе чернокнижника» — некоторая затянутость боковых сюжетных линий. Жила, кажется, отработана, порода просеяна, но Ирвин продолжает искать крупицы золота там, где их уже давно нет.

Впрочем, подобных авторских промахов — по пальцам пересчитать. Добротный роман, английское качество.

Великолепная фантасмагория, которой ощутим пряный привкус арабского Востока, восточная нега и истома, постепенно растворяющая и подчиняющая себе европейского человека.

Англичанин Бэльян, прибывший в Каир с тайной миссией, инфицируется странной болезнью под названием «арабский кошмар». Сны полностью смешиваются с реальностью, перетекают один в другой, подчиняют себе героев романа. Но «арабский кошмар» — не только название странной и магической болезни. «Арабским кошмаром» представляется для европейского сознания вообще вся цивилизация Востока: мистические секты, суфии, дервиши, ассасины, гаремы, евнухи действительно способны свести с ума, полностью изменить и подчинить сознание.

Р. Ирвин — сам прекрасный знаток арабской цивилизации и европейской культурной традиции. В его романе мотивы «Тысяча и одной ночи» прекрасно уживается с темами «Рукописи, найденной в Сарагосе», европейская культурная традиция причудливо переплетается с арабской. В результате получается великолепный, изысканный роман.

Роман Р. Ирвина «Утонченный мертвец» написан в форме «роман в романе».

...Второразрядный лондонский художник — сюрреалист Каспар пишет роман-воспоминание — об истории группировки английских сюрреалистов «Серапионово братство», существовавшей в Лондоне в конце 1930-х гг. «Повседневная жизнь британского сюрреалиста» — так можно было бы озаглавить роман, написанный Каспером. На его страницах автор воспроизводит ожесточенные споры об искусстве и различные художественные акции; рассказывает о подготовке массовой сексуальной оргии с участием ведущих английских интеллектуалов, о поездках в Париж и Мюнхен, о легендарной выставке «Дегенеративное искусство», устроенной нацистами... Среди героев романа Каспера мелькают вполне реальные персонажи: Сальвадор Дали и его жена Гала, французский поэт Поль Элюар, черный маг Алистер Кроули, британский журналист Джордж Оруэлл — в будущем автор легендарного романа «1984». Но главная сюжетная линия — встреча Каспера с загадочной девушкой Кэролайн, ее таинственное исчезновение и безплодные многолетние попытки Каспера обнаружить хотя бы какой-то след пропавшей возлюбленной. Собственно, и сам роман, который пишет Каспер представляет собой своеобразное послание, письмо в виде книги, отправленное Кэролайн. Все остальные попытки разыскать исчезнувшую любимую завершились ничем — разве что привели Каспера в палату сумасшедшего дома...

«Утонченный мертвец» представляет собой довольно многослойный роман — в нем есть и социальная сатира (весьма тонкая и язвительная — в лучших традициях британской прозы), и прекрасные атмосферные описания Лондона, и сугубо искустсвоведческие размышления, и мистическая линия, набрасывающая на весь роман легкое покрывало неразгаданной тайны. Каспер, а вместе с ним и Р. Ирвин, пытаются ответить на давний вопрос, сформулированный еще британскими «дендистами», в частности, О Уайльдом: «Можно ли превратить всю свою жизнь в произведение искусства, стереть грань между реальным и неральным, произведением и творцом?» Весьма любопытны на этот счет размышления главного героя после посещения выставки «Дегенартивное искусство»:

»...у сюрреализма с нацизмом есть одна точкка соприкосновения, которая делает их если не соучастниками, то сообщниками. Изначально сюрреализм ставил задачу поражать и шокировать публику. И вот, наконец, здесь, в нацистской Германии мы нашли аудиторию, готовую принять нас всерьез. Мы повергли их в шок. Дома, в Англии мы...получали тоскливые улыбки на скучающих лицах, и , в лучшем случае, вежливые возражения, а здесь, в Мюнхене, наши работы, официально объявленные «возмутительными»..., хотя бы обрели надлежащий статус. Я обозначил себя возмутителем спокойствия, и доктор Геббельс со мной согласился».

На мой взгляд, звучит актуально. Особенно после известного скандала, связанного с так называемыми «целующимися милиционерами»...

В целом, получился крайне интересный роман с весьма оригинальной худоджественной структурой. Безусловно, книга Р. Ирвина предназначена для многоразового потребления.