В предвкушении знакомства с романом Радека Рака «Сказ о змеином сердце, или Второе слово о Якубе Шеле» (уже заказан, едет) непростительно было бы не ознакомиться и со Словом первым, так сказать. Речь идёт об опубликованной почти сто лет назад поэме «Слово о Якубе Шеле» двуязычного («польско-русского», как указано на ФантЛабе) автора Бруно Ясенского, человека с весьма непростой судьбой.

Ознакомился. Впечатлён. Рассказать чем именно — без обширных цитат не получится.

Для начало нужно понимать, что поэма лишена какого-либо экспериментаторства и написано под влиянием народных песен, поэтому стилизована именно под фольклорные мотивы, но при этом сразу, со вступления, настраивает на довольно жёсткое, если не сказать жестокое, повествование:

Ночью белой из-за перелесиц,

когда день устанет кружить,

выходила та песнь под месяц

на него по-собачьи выть.

Песьей цепью гремела в бурьянах частых

и шаталась в завалах блеклой ботвы.

Когда утром ее напугал подпасок,

было поле в подтеках алой крови.

И однажды та песнь навалилась, затерла,

в жизнь вошла, придавила, велела — служи!

и вырвала с кровью язык из горла

и заместо него вложила ножи.

Впрочем, и картин описания природы в поэме тоже предостаточно, причём зачастую весьма своеобразные у автора выходят поэтические образы, тоже работающие на общую атмосферу, так сказать:

Зарёй опоен — питьём с отравой —

сдыхает вечер, и стонет выпь.

На тощих пальцах вербы корявой

стай воробьиных чернеет сыпь.

Сюжет поэмы можно уместить буквально в одной фразе: очередная печальная судьба очередного вожака очередного крестьянского восстания. Однако, стоит заметить, что судьба самого Шели оказалась не столь уж и печальной. Да, им воспользовались австрийские власти, буквально «давшие отмашку» на события, которые сегодня известны как Галицийская резня 1846 года, но он не только сохранил свою жизнь (и даже получил медаль от австрийского правительства!), но и добился, по сути, своей цели — отмены крепостного права и барщинного труда в Галиции.

Всех заинтересовавшихся подоплёкой происходящих событий отсылаю к Википедии и прочим источникам, а сам возвращаюсь к чисто художественным достоинствам поэмы. Хорошо ли написано и переведено? Безусловно. Рекомендовать кому-либо, разумеется, поостерегусь, потому как, во-первых, по нынешним временам — сплошной призыв к экстремизму, =))) а во-вторых, написано достаточно «кроваво», если можно так выразиться. Учитывая взгляды автора, в этом нет ничего удивительного, потому как советская идеология (как и любая другая революционная) всегда любила возводить в ранг героев любых борцов с эксплуататорами, но наиболее знаково это проявляется в диалоге Якуба Шели и самого Христа:

Расцветал, как поле маков,

цвет зари в сугробе.

К ближним селам вышел Якуб

по тракту-дороге.

Как он шел тропою ровной,

сел переобуться,

повстречал он под Смажовой

господа Исуса.

Поклонился в пояс богу

Шеля в чистом поле:

«Как ты к нам нашел дорогу?

Заплутался, что ли?»

То не с благовестом-звоном

ангелы запели:

бог Исус с земным поклоном

отвечает Шеле:

«К вам иду я издалече,

хоть всегда я близко.

Отвечай мне, человече,

где село Седлиско?

Там, где речка, где мосточек,

где рассвет чуть брезжит,

мужики там косы точат,

хлопы панов режут.

Бередят мне гвозди-жала

недра ран кровавых.

А там крови набежало

до колен в канавах.

Нас господь с тобой наставил

на одну дорогу.

Так веди меня, хозяин,

чтоб поспел я к сроку!»

То не сосны загудели,

прянув на дорогу,

отвечает Якуб Шеля

Иисусу-богу:

«Знать, и впрямь о нас, о грешных,

сам господь старался,

если слух о кривдах здешних

до небес добрался.

Сильный ветер к вам в обитель

затесался в полночь,

если сам Исус-спаситель

к нам спешит на помощь.

Хоть разок бы к мольбам нашим

снизошел за сто лет.

Видно, гарнца панской каши

наша кровь не стоит!

Задери повыше полы,

путь ищи почище,

каждый кустик в каждом поле —

воет от кровищи!

Ты небось ни в грош не ставил

нашей хлопской крови!

А бежишь панам на помощь

ты при первом слове!

Все уже свершилось, чтобы

гнев мужик насытил.

Лучше ты туда не суйся,

Иисус-спаситель.

Носом к носу с нашим горем

лучше не встречаться!

Красным пивом по подворьям

все чаны сочатся.

Нам в таком раю негоже,

что из слезок строен.

Ты пришей-ка их к одеже

да гуляй, спокоен.

Знать, твои-то ручки белы

от труда не страждут!

Нынче за такое дело

хлопы ваших вяжут.

Враз паны слетятся роем,

как их в рай отправим.

Ты ступай, ворота строй им,

угощенье ставь им.

Да чтоб звезды уцелели,

их прикрой получше!»

И пошел в деревню Шеля,

а Исус за тучи.

Одним словом — отличное произведение! 9 баллов!

Получил массу удовольствия, а руки чешутся взяться за Слово второе.

Уже третья книга про Среднюю Азию в этом году. Забавная параллель с нынешним жарким летом. Но больше пока не предвидится («Слепого гостя» буду читать не раньше следующего года, а бумажное издание «Это было в Коканде» пока не нашёл). Двадцать лет назад я не стал бы читать эту книгу, впрочем я и не знал про её существование. Производственный роман? Скукотища! Идеология? Фи! Вредительство и шпиономания? Мерзость! А вот теперь, что удивительно, мне такая книга нравится. И где-то там, впереди маячит «Туманность Андромеды». Так что что-то всё же меняется...

Жалко, что коллеги проходят мимо этого крайне интересного произведения!

Начнем с того, что своеобразна сама композиция романа. Порой он распадается на самостоятельные художественные повествования о жизни отдельных персонажей, но месте с тем произведение не утрачивает целостности. Отдельные человеческие судьбы сплетаются в сложный узел фантастических, но в тоже время реалистичных по своей сути событий. Это захватывает. По крайней мере, я так и не смог оторваться, пока не дочитал финальные строчки (у меня издание 1963 года)

Очень интересны герои Ясенского — безработный Пьер, темный и забитый человек, ставший сначала штрейкбрейхером, потом — диверсантом. Руководители Парижского Совета — рабочие квартала Бельвиль Лекокк и Лаваль, китайсткий коммунист П'ан Цзян Куэй (этот вообще из вольфрамомолибденового сплава), миллионер Дэвид Лингсдэй, «забытый» французкими коллегами в чумном городе, ротмистр Соломин (типичный «беляк» из «Окон РОСТА») И каждый выписан детально!

Подробный разбор этого романа я, как всегда, выложу на своей страничке. Заходите в гости!