ВНУТРИ НАШЕЙ ПАМЯТИ МЫ ВСЕ АБСОЛЮТНО СВОБОДНЫ...

Эту историю можно воспринимать как антиутопию: алогичное правительство в странном жестоком мире. Никто не ропщет, а единственно возможная форма сопротивления — побег. Спрятаться в маленькую каморку, уменьшить себя до незримого, остановить дыхание и жизнь. Замереть в надежде на перемены.

Обратимся к истории Японии конца 20 века: в 80-е годы произошёл стремительный экономический рост вместе с урбанизацией, которая привела к разобщенности, чувству отчуждения

Увеличивались корпорации, люди все меньше ощущали собственный вклад в дело, существуя в роли «винтиков» системы. Потеря индивидуальности как проблема общества, нашла свое отражение в романе. А в 90-е случился экономический крах, люди остались без работы, стабильности и с чувством беспомощности. Их бросила страна, которая обещала пожизненный найм. Безмолвный крик стал литературой.

...КАЖДЫЙ РАЗ, КОГДА ПУСТОТА ПОТЕСНЯЕТ НАС, МЫ ОТПОЛЗАЕМ РОВНО НА СТОЛЬКО ЖЕ. И ЖИВЕМ В ОСТАЮЩЕМСЯ ПРОСТРАНСТВЕ — ОСТОРОЖНО, НЕ ПОДНИМАЯ ШУМА. ТАК БЫЛО ВСЕГДА, С НЕЗАПАМЯТНЫХ ВРЕМЕН…

Воспринимать как экзистенциальную прозу. Насколько мы состоим из памяти о чем-то? Что безвозвратно изменит меня, если исчезнет как понятие? Представьте страх упущенных возможностей, возведенный в абсолют. Свобода, доведенная до крайности. А может роман о старости? Мир становится непохожим на те яркие картинки из детства. Да и они затерлись, и больше не возбуждают чувств.

Или представьте мир, в котором есть вещи, которые не влияют на вас. Они — призраки, и даже зная о них, вы не можете почувствовать и полюбить их. Это затронет ваше эго или тонкую натуру? Или вы спокойно вычеркнете неизвестное и, честно, ненужное из жизни?

...ПОКОРИВШИСЬ ВОЛНАМ ИСЧЕЗНОВЕНИЙ, Я СПОКОЙНО И ОЧЕНЬ ЕСТЕСТВЕННО УПЛЫВАЛА ТУДА, ГДЕ ВСЁ И ВСЕГДА ВОЗВРАЩАЕТСЯ НА КРУГИ СВОЯ.

Роман в романе. История про потерю голоса, возможность слышать себя и чувствовать себя в отражении других. Проза про то, как легко забыть себя и стать чьей-то функцией. И в таком случае побег невозможен, так как знания о самостоятельной свободной уже нет, и сил на неё тоже.

Воспоминания это сила или точка применения силы? Мне знакомо это чувство, когда нет возможности что-то достать из себя. Когда до тошноты, до головокружения и мельтешащих точек напрягаешь всего себя, и не можешь что-то выдать. Тогда хочется брать из мира как можно больше: звуки, запахи, эмоции. Наполнить себя и стать живым. В это время приходит страх, а если внутри что-то порвется, и образуется бездна, что если мне никогда её не заполнить? Буду ли я несчастна до конца своих дней или перестану это ощущать так?

Роман Ёко Огавы прекрасен.

Убежали от Федоры и чулки, и башмаки…

Довольно необычный фантдоп, Т.е. я бы понял, когда начинают исчезать предметы, но когда пошла речь о частях тела, о конечностях, то тут уже явно абсурдистские моменты начались. Но скорее продолжились…

Однако если воспринимать все эти исчезновения как метафоры и синонимы чего-то другого, например чувств, отношений между людьми, то можно уже себе представить, на что именно целился автор. Впрочем, ведь фактически речь шла о памяти, а не о самих предметах и объектах внешнего мира. Однако, если читать текст книги дословно, то ведь розы, например, и птицы исчезали с острова фактически…

Ну, неважно, писатель написал книгу так, как написал. А читатель прочитал её так, как прочитал, И понял так, как понял…

Очень японская книга, я бы сказал… Видите, и у меня в тексте отзыва сплошные многоточия… И мне кажется, что тут важно не пытаться понять буквально написанное, а поразмышлять о том, что такое мы сами и наша память. Убери память, и останется только существо, живущее в точке «здесь и сейчас», агрегат удовлетворения сиюминутных потребностей…

«Полиция памяти» Огавы рассказывает о мире, где периодически из людской памяти изымают разные вещи. Они просыпаются и понимают, что пропали, например, губные гармошки или фотографии. Эти объекты быстро перестают вызывать чувства, их собирают в кучу и сжигают, прощаясь с ними. Через несколько дней воспоминания о них тускнеют, а полиция памяти проверяет, чтобы никто не хранил такие предметы. Выбор каждый раз максимально странный, бессмысленный, но люди адаптируются раз за разом, хотя в их мире становится все меньше и меньше и вещей, и памяти. В какой-то момент запрещают книги, и главной героине, писательнице, приходится найти новую работу. Такие смены работ и забывание о предыдущем характерны для всех.

Героиня укрывает у себя редактора, который все помнит, но постепенно «пропадать», забываться начинают даже собственные части тела. Отказываясь от памяти, приспосабливаясь к абсурдному, люди перестают существовать. Трудно придумать более актуальную книжку. Огава, правда, как и многие японцы, совершенно не заботится о логичности сюжета, она концентрируется на ощущении. То есть это не столько фантастика, сколько осмысление роли памяти и возможности открыто о ней говорить, обсуждать любые вещи. Отказываясь от них, ты отказываешься от себя, немеешь и обессмысливаешься. Страшноватый роман — как и судьбой редактора, сидящего в подвальной келье, чтобы его не нашли, так и судьбой героини.

Книга о том как важно помнить суть вещей

В принципе азиатские авторы ребята странные для европейца, а тут синтоисткий мистический роман о забывание сущностей вещей.

В сюжете лежит некий остров, на котором происходит «забывание» различных сущностей. Вот просыпаешься утром и раз, пропали птицы. Точнее птица то как объект осталась, а вот вспомнить что это птица и взаимодействовать с ней уже нельзя, слово забылось и понимание пропало. Все забывают единовременно и перестраивают свою жизнь под новые реалии. Физические объекты уничтожаются, а концепции просто выходят из обращения. Есть правда и те кто забывать не умеет, для них есть полиция памяти. Она приходят с обысками, уничтожают предметы которые забыли или спрятали, а если человек забывать не умеет, его самого увозят. Естественно тем кто забывать не может (в силу генетики) это не нравится, они или хорошо адаптируюися или сбегают в убежища. Главная героиня будучи писателем спасает своего редактора организовав для него схрон.

Дальше книга больше напоминает дневник Анны Франк, со стороны держателя схрона: быт при организации схрона, конспирация перед окружающими ну и конечно беседы с жителем убежища.

Книга не захватывающая, но интересная. В середине книги поймал себя на мысли что я вижу в книге магическую версии культуры «отмены». Отменяется что-то без какого то смысла и логики, а одномоментно «перестает существовать» или даже быть объектом внимания

.

Для меня книга оказалось притчей о жизни с закономерным финалом в книге. Не то чтобы новое, но красиво обернутая мысль с причудливой подачей и интересной точкой зрения.

Я не сильна в математике, но эта книга объяснит вам самые замудренные формулы так, что вы полюбите числа, как и главная героиня сей истории.

Повествование ведётся от лица домработницы, которую приставили убирать в доме пожилого профессора.

У мужчины после аварии появились проблемы с памятью — новую информацию он держит в голове лишь 80 минут, после чего память обнуляется.

Трогательный роман о доброте, семейном уюте, царице наук и бейсболе. Написано элегантно (излюбленное слово профессора), с оттенком юмора и нежности. Буквально в первой главе автор задаёт задачу героине и, конечно, читателю. Я с удовольствием вклинилась в эту числовую игру, шестерёнки работали.

Таким образом книгу можно назвать интерактивной и даже познавательной — периодически проскальзывают интересные факты из мира научных открытий, базовые знания бейсбола. Ничего не ждала и получила море удовольствия от книги.